девочек учат молиться не так, как курить –
наспех да на смех, не впрок, не в затяг –
девочек мучит желание страх покорить
не превращая его в хоровод на костях

девочки просят за тех, чья молитва – приказ
кто не учился прощать, научившись любить
просто пахал, просто жил свою жизнь без прикрас
оберегая своих и не слишком – любых

мальчиков учит молиться кипящая сталь
первые «двести» и слишком затянутый жгут
первые вести о том, что их дома не ждут
первая нежность войны: перестань, перестань

дело не в том, брать ли пленных и как с ними тут
главное – пленным не стать, вот и совесть чиста
мертвые срама не ѝмут и сор не метут
из-под полы
и молчат
и не сходят с креста

2024

мой сын не рожденный не сгинет на этой войне
чужих сыновей бинтовать мне случится едва ли
я слишком давно на земле – и обидно вдвойне
за маленьких девочек плачущих в тёмном подвале

да те ли молитвы твержу я всю ночь напролёт
да те ли лампада моя освещает иконы
но кто колыбельные в грязных окопах поёт
мальчишкам упрямо идущим на смерть в терриконы

вон – пастбищем боли становится твой чернозём
скажи мне господь что просить где и в чем виновата
что ж медленно медленно медленно слишком ползёт
над грешной землёю несладкая русская вата

густых облаков прикрывающих то ли тылы
балы фейерверки советы господ нечестивых
а то ли мишени для смерти из черной дыры –
отчаянных дерзких до дури святых и строптивых

пока мы в ковчеге своём уплываем в ничто
они с неизменным прищуром следят за снарядом
пока им по следу по свету идти за мечтой
мы будем молиться: не рядом не рядом не рядом

Поклонников русской поэзии, настоящего русского слова я прошу запомнить имя Лады Пузыревской. Я очень давно читаю еë строки, еë нарочно негромкие стихотворения-молитвы, очень женские, очень русские, очень некрикливые и удивительно... занозливые, с зазубринами, что ли... Они входят в тебя и вырвать нельзя, будут врастать в бегущую впопыхах куда-то душу, привыкшую к пластиковым словам, целлулоидным отношениям, какому-то вторсырью обещаний. Лада Пузыревская буквально молчит по-русски.

Не знать еë поэзию можно в наше бурное время, когда всякий пластиковый z-манекен выкрикивает целлулоидные истерики, рифмуя украденные кровь, морковь и батальоны, когда политические прилипалы-подделки провозглашают цепких жëн американских политологов главными поэтессами России (по грехам нашим эта цепкость)...

Но знать о русской поэзии и намеренно молчать и замалчивать имена современных русских талантов могут лишь пластиковые z-прохиндеи, подлою толпою облепившие государственную грантовую кормушку, как лягушки в тëплой воде образующие ком самовосхааления вокруг ресурсной самки. Боже упаси оказаться в таком квакающем коме — сдохнешь от дружеских объятий бездарностей.

Лада Пузыревская всегда стоит отдельно, как свеча, как засечная сторожевая башня, зорко всматривается в степь, где ветры, горе, где наши дозоры охраняют нашу землю — и кто вспомнит песнь Ярославны на стене Путивля, тот молодец.

И нет разницы, где та сторожевая башня — в Путивле, Полоцке или Новосибирске, где живёт Лада — главное — это русская душа, которая поддерживает огонь, не дающий уснуть в жирное время.

Читайте, подписывайтесь, плачьте и радуйтесь — это настоящая родная речь.

Родная.

и, пока не настала пора им тебя хоронить,
а шаманящим свыше под хвост не попала вожжа –
научи их не помнить оттенков горящей брони,
обнимай что есть мочи, люби их, встречай, провожай.

https://news.1rj.ru/str/lada_dolz/122

Подписаться на канал Лады Пузыревской: https://news.1rj.ru/str/lada_dolz

Совершенно случайно узнала, что в Москве есть сквер эмира Абд аль-Кадира Алжирского. Открыт летом 2023 г. на Спиридоновке.

Меня это в некоторой степени удивило: какое отношение эмир, боровшийся против французского колониализма при короле Луи-Филиппе  Орлеанском, имеет к нашей стране, кроме того, что в ХХ веке мы поддерживали народы, боровшиеся против неоколониализма?

Оказалось, памятник поставлен в благодарность «за защиту сотрудников российского консульства в Дамаске в 1860 году».
Да, так оно и было, только тогда, в Дамаске, Абд аль-Кадир спас более десяти тысяч христиан в ходе конфликта между друзами (мусульманами) и маронитами (христианами).

Эмиру удалось убедить некоторые окрестные племена друзов не пускать в ход оружие. Одновременно он потребовал от турецкого губернатора Ахмет-паши обеспечить безопасность христианских жителей Дамаска. Но паша ответил, что серьезных причин для опасений нет, и отказался послать турецких солдат для охраны христианских кварталов, как того требовал Абдаль-Кадир.

9 июля 1860 г. эмиру донесли, что началась резня. Возбужденные толпы мусульман ворвались в городской район, населенный христианами, а турецкие власти не препятствовали расправам.

Тогда Абд аль-Кадир собрал своих людей и бросился на место побоища. В первый же день резни алжирцы спасли сотни христиан и укрыли их во дворе дома эмира. Там же спрятались семьи европейских консулов. В течение десяти суток Абд-аль-Кадир продолжал борьбу против кровавого фанатизма. Когда турецкий паша приказал алжирцам сдать оружие, эмир ответил: «Я подчинюсь этому приказу лишь в том случае, если будет доказано, что я и мои люди нашли своему оружию дурное применение».

Во Франции тоже есть памятники Абд аль-Кадиру. Казалось бы, французы с ним жестоко воевали пятнадцать лет, а теперь ставят памятники. Почему? Потому что в итоге Абд аль-Кадир, героический враг, признал французское превосходство и прекратил сопротивление.
Но с условием позволить ему и его окружению покинуть Алжир и отправиться в какую-либо мусульманскую страну.

Французские военные ему пообещали, однако в итоге слова своего не сдержали: Абд аль-Кадир оказался пленником французов и был в плену сначала в Тулоне, потом в замке По и затем в замке Амбуаз, принадлежавшем королю Луи-Филиппу. Лишь Луи-Наполеон из популистских соображений позволил ему сначала переселиться в Османскую империю, в город Бруссу, а после того, как этот город в 1855 г. был разрушен землетрясением, на волне успехов  французов под Севастополем, Луи-Наполеон позволил ему переселиться в Дамаск.

 К слову, во время войны с французами (во Франции не используют этот термин, говоря о «завоевании») Абд аль-Кадир гуманно относился к французским пленным. «Во всех случаях, — пишет один из них, — Абд аль-Кадир обращался с захваченными французами скорее как с гостями, чем как с пленными. Он посылал им деньги и пищу из личных запасов. Они были хорошо одеты…»

Абд аль-Кадир с отвращением относился к захвату французских женщин. Пленные французы могли пользоваться библиотекой эмира, им разрешалось переписываться с родными, никто не покушался на их право исповедовать христианство. Эмир даже приглашал к себе в лагерь христианских священников, дабы пленники не остались без духовных наставников.

Он распространил особый указ: если араб захватывал в плен француза и доставлял его целым и невредимым, получал вознаграждение. Помимо прочего, этот указ был направлен на искоренение обычая отрезать голову у раненого или убитого врага с целью получения вознаграждения.

Цивилизованные же французы применяли в Алжире тактику выжженной земли, травили мирных людей дымом в пещерах Дахры, во время захвата смалы - кочевой столицы эмира, отрубали женщинам руки, чтобы легче снимать кольца с пальцев. И все под предлогом «цивилизаторской миссии».  

https://radikal.host/i/o6W3Pz

А сейчас в Сирии снова фанатизм и кровь.