Переулок Пирогова заканчивается тупиком. Стена и собственно, все. Но. По словам Людмилы Штерн, в стене была потайная дверь, «настолько незаметная, что многие живущие в переулке граждане даже не подозревали о ее существовании».
Через дверь
можно было попасть в сад Юсуповского дворца. Бродский, пишет Штерн, часто пользовался этим ходом.
«Когда я там, ни одна живая душа не знает, где я. Как в другом измерении. Довольно клевое ощущение», – говорил он.

Спустя годы, уже в Штатах, Бродский упомянул этот лаз в стишке, написанном по случаю дня рождения мамы Штерн, Надежды Фридланд.
 
При мысли о вас
вспоминаются
Юсуповский, Мойки вода,
Дом Связи с антеннами
аиста
со свертком подобье
гнезда.

Как знать, благодарная
нация
когда-нибудь с кистью
в руке
коснется, сказав «реставрация»,
теней наших в том тупике.

Я и ДК Лурье придумали вот что.
Идем на выставку в Манеже, посвященную Пушкинской-10. Находим ценное и интересное. Превращаем прогулку по выставке в путешествие по истории ленинградского андеграунда.

По ссылке описание и все детали. Приходите.

А, еще покажу то, чего на выставке нет, но, как мне кажется, должно быть.

В известное ленинградское кафе заходит столь же известный актер. Просит рюмку коньяка, чашку кофе, пачку сигарет и «спичечки». Женщина за стойкой не в духе. Напрягается, нависает над клиентом, и злобно, будто ей нанесли личное оскорбление, говорит: «Спичек у нас НЕ БЫ-ВА-ЕТ!».
Пауза. «Вот это замечательно, вот это правильно, очень хорошо», — отвечает актер и уходит.

Мудрость.

Сегодня День наблюдения за горизонтом.

Новиков, Смелов, Бродский.

Слонимский (на фото - второй слева) - о творческой физиологии Зощенко (сидит за столом с правой стороны):

Вспоминаю, как он, посидев у меня, пошел по делам. Через час, может быть даже меньше - стук в дверь, и он появился снова у меня в комнате.
— Понимаешь, — сказал он, — написал сейчас рассказ.
— Как так? Ведь ты же уходил.
— Да нет. На лестнице схватило, и пришлось вернуться.

Зощенко и Слонимский жили тогда (речь про 1923 год) в коммуналке - в здании, где был и Дом искусств. Только со входом в парадную со стороны Большой Морской. Рассказ, которым Зощенко тогда прихватило, был «Аристократка».

В фильме «АССА» обнаружен очередной ленинградский след. Даже не след, а так, легкое касание. В эпизоде в квартире мелькает мальчишка. Вот он, с трудом различим на втором скрине - у окна. Мальчика зовут Миша Сливников, ему на момент съемок около пяти лет (как-то так). Миша - сын Анатолия Сливникова, тоже игравшего в «АССЕ» (один из амбалов, зажавших Бананана в «Волге»).
Анатолий Сливников - прекрасный ленинградский актер, который снялся, наверное, в каждом втором ленфильмовском кино, будь то «Мой друг Иван Лапшин», «Противостояние» или «Блондинка за углом».

Сливникова-старшего не стало в 2005-м. Сливников-младший (на последнем фото) - тоже актер, играет в театре, снимается в сериалах. «АССА» была его дебютом.

PS. Первая картинка в посте - один из вариантов афиши «АССЫ», работа Тимура Петровича. Новикова, конечно.

Автор телеграм-канала «Здесь был Майк» и исследователь ленинградского андеграунда Игорь Кузьмичев поделился любимыми книгами о петербургских художниках, которых регулярно можно встретить на торгах VLADEY:

📖 «Ленинградские» страницы книги The Irony Tower очаровательны. О «Новых художниках»: «У них были огромные квартиры, много еды, но они ни за что не раскрывали источники своих доходов».

📖 Книжка, изданная в 2007-м к выставке Неменовой — это, конечно, вещь. Тонкие, минималистичные работы (некоторые словно написаны молоком на белой бумаге), плюс воспоминания о художнице и ее собственные воспоминания — чудесно.

📖 Жизнь Родиона Гудзенко, полная самых разных сюжетов — в этой книге. И это именно книга — здесь текст выступает на равных с корпусом работ художника. Гудзенко был, пожалуй, самым французистым в компании ОНЖ — в его (особенно ранних) работах полно парижского стиля, прекрасно сочетавшегося с ленинградской натурой.

📖 Мой любимый текст в книге Андреевой — финальный, под названием «Сады и парки»: «В начале 1980-х годов в Михайловском саду можно было встретить бодрого старика с длинной седой бородой, (на самом деле он был мужчиной лет шестидесяти и напоминал Льва Толстого в исполнении одного артиста советского кино, чье амплуа составляли роли заполошных, но в общем-то добрых колхозников)».