Мои «Чудаки» - краеведческая книга года; премия «Петербург будущего», журнал «Собака».

У меня аллергия на собак, но эта зеленая псина теперь будет жить с нами.

А вообще, «Петербург будущего» книжке, посвященной Ленинграду прошлого - есть в этом парадоксе необъяснимая, но правильная красота.

Занятно, как фотограф, активно работая на «районе», формирует для будущего картину мира этой территории. В восьмидесятые Подгорков много снимал Петроградскую сторону. Фиксировал порой каждый угол. Спустя 35-40 лет из этих снимков складываются отдельные пазлы.

Вот часть Большого проспекта между Шамшева и Ораниенбаумской. С одной стороны кинотеатр «Молния», с другой - кафе «Орбита». Та самая «Орбита», воспетая в аквариумском «Прощании с «Аббатской дорогой» («Ушла «Аббатская дорога», ушли «Орбита» и «Сайгон»…). Детище - единственное из реализованных - архитектора Юрия Цехновицера, хозяина квартиры на Адмиралтейской, где собирались Бродский и прочие, квартиры, упомянутой И.А. в известном интервью Рейну (где Бродский пытается описать некий поэтический катарсис). «Орбита» - петроградский дублер «Сайгона», симпатичная конструкция, вполне, как мне кажется, вписанная в стиль Петроградской.

Но вернемся к снимкам Подгоркова. Первые три - все вокруг «Орбиты». Фото номер четыре (типичный подгорковский кадр) - если я правильно понимаю, у «Молнии». Пацаны на пятом снимке - во дворе через Шамшева, там, где сейчас отель.

Весь этот квадрат в сотню метров (или чуть больше) - Большой, Шамшева - складывается в пазл и в картину мира, которого нет. На последнем фото (не Подгоркова) - пустошь на месте «Молнии», а в перспективе «Орбита». Ее тоже снесут, но сильно позже.

Минутка петербургской теплоты:

«Узнав, что в модном бутике Comme de Garcon художник Медведев приобрел такой же наряд, как и у него, известный модник Гурьянов заметил: «Пусть лучше уж Медведев, чем какой-нибудь урод».

Газета «Сусанин» (традиционно укажу, что издавал ее Новиков)

Жил в Ленинграде композитор Марк Самойлов. Довольно известный, кстати. Делал аранжировки к «Я шагаю по Москве» Данелии, работал с Театром им Комиссаржевской, сочинял песенки для Хиля и проч.
В перестроечное время Самойлов полетел в Нью-Йорк. Встретился с Довлатовым, которого знал в Ленинграде, и предложил написать либретто мюзикла. Тема - любая, на выбор. Довлатов поинтересовался - кто будет сочинять стихи песен мюзикла? И неожиданно предложил - может, Бродский? Позвонили Бродскому, тот согласился их принять.
Приехали, рассказали, что к чему. Довлатов уточнил, что загвоздка - в теме.
«Капитал», - заявил Бродский. Далее - этот непередаваемый диалог.

«— Какой капитал? Чей капитал? — не понял Самойлов.
— «Капитал» Маркса. Это единственная тема, которая сегодня может заинтересовать меня как основа для мюзикла.
— Но спектакль невозможен без конфликта. В чем конфликт?
— Конфликт между трудом и капиталом. Главный конфликт сегодняшнего дня.
— Но каков будет сюжет?
— Очень хороший. Постижение рабочими тайны прибавочной стоимости.
— А как же любовь? — растерянно спросил Самойлов. — Мюзикл без любви невозможен.
— В процессе постижения тайны прибавочной стоимости непременно родится любовь. И ненависть тоже родится, — заключил Бродский. — Как, Сережа?
— Думаю, лучшего сюжета для мюзикла не найти, — согласился с Бродским Довлатов».

Даже если все это враки, неважно. Какова история!

Город на картинах Веры Яновой либо закручен в спираль, либо устремлен вверх - до головокружения.