Forwarded from ЗДЕСЬ БЫЛ МАЙК
Жил в Ленинграде композитор Марк Самойлов. Довольно известный, кстати. Делал аранжировки к «Я шагаю по Москве» Данелии, работал с Театром им Комиссаржевской, сочинял песенки для Хиля и проч.
В перестроечное время Самойлов полетел в Нью-Йорк. Встретился с Довлатовым, которого знал в Ленинграде, и предложил написать либретто мюзикла. Тема - любая, на выбор. Довлатов поинтересовался - кто будет сочинять стихи песен мюзикла? И неожиданно предложил - может, Бродский? Позвонили Бродскому, тот согласился их принять.
Приехали, рассказали, что к чему. Довлатов уточнил, что загвоздка - в теме.
«Капитал», - заявил Бродский. Далее - этот непередаваемый диалог.
«— Какой капитал? Чей капитал? — не понял Самойлов.
— «Капитал» Маркса. Это единственная тема, которая сегодня может заинтересовать меня как основа для мюзикла.
— Но спектакль невозможен без конфликта. В чем конфликт?
— Конфликт между трудом и капиталом. Главный конфликт сегодняшнего дня.
— Но каков будет сюжет?
— Очень хороший. Постижение рабочими тайны прибавочной стоимости.
— А как же любовь? — растерянно спросил Самойлов. — Мюзикл без любви невозможен.
— В процессе постижения тайны прибавочной стоимости непременно родится любовь. И ненависть тоже родится, — заключил Бродский. — Как, Сережа?
— Думаю, лучшего сюжета для мюзикла не найти, — согласился с Бродским Довлатов».
Даже если все это враки, неважно. Какова история!
В перестроечное время Самойлов полетел в Нью-Йорк. Встретился с Довлатовым, которого знал в Ленинграде, и предложил написать либретто мюзикла. Тема - любая, на выбор. Довлатов поинтересовался - кто будет сочинять стихи песен мюзикла? И неожиданно предложил - может, Бродский? Позвонили Бродскому, тот согласился их принять.
Приехали, рассказали, что к чему. Довлатов уточнил, что загвоздка - в теме.
«Капитал», - заявил Бродский. Далее - этот непередаваемый диалог.
«— Какой капитал? Чей капитал? — не понял Самойлов.
— «Капитал» Маркса. Это единственная тема, которая сегодня может заинтересовать меня как основа для мюзикла.
— Но спектакль невозможен без конфликта. В чем конфликт?
— Конфликт между трудом и капиталом. Главный конфликт сегодняшнего дня.
— Но каков будет сюжет?
— Очень хороший. Постижение рабочими тайны прибавочной стоимости.
— А как же любовь? — растерянно спросил Самойлов. — Мюзикл без любви невозможен.
— В процессе постижения тайны прибавочной стоимости непременно родится любовь. И ненависть тоже родится, — заключил Бродский. — Как, Сережа?
— Думаю, лучшего сюжета для мюзикла не найти, — согласился с Бродским Довлатов».
Даже если все это враки, неважно. Какова история!
🔥111👍53😁52❤25🍾2
Город на картинах Веры Яновой либо закручен в спираль, либо устремлен вверх - до головокружения.
❤87👍44🔥23❤🔥12🤔1
Небольшой фрагмент рассказа Шефнера «Круглая тайна». Рассказ, в свою очередь, из сборника «Скромный гений». Трогательная (как обычно у Шефнера) советская полуфантастика.
Вавилон Викторович был начинающий пенсионер, ему шел шестьдесят второй год. В квартиру он въехал в результате обмена полтора года тому назад. Он не пил, не играл в домино, но у него было странное хобби. По вечерам, выключив свет в своей комнате, часами просиживал он с биноклем у окна.
Перед домом находился большой квадратный сквер, а за ним, уже на другой улице, высокое семиэтажное здание. В двух верхних (по четырнадцати окон в
каждом) этажах этого здания жили студентки санитарно-экономического техникума. Уверенные в своей визуальной недосягаемости, они редко
задергивали занавески, и Вавилон Викторович с помощью оптики имел возможность вникать в их быт. Всех девушек он давно знал в лицо, и для каждой придумал звучное имя. Там, в скромных четырехкоечных комнатках, жили Одетты, Хабанеры, Травиаты, Аиды. Соседи по коммунальной квартире догадывались о вечерних наблюдениях Вавика и относились к ним отрицательно. Но дело это труднодоказуемое и почти ненаказуемое. Когда Вавилону Викторовичу намекали на то, что поступает он не совсем хорошо, он отвечал:
- У меня нет средств на покупку телевизора. Это общежитие напротив - мой телевизор в двадцать восемь экранов. Девушкам я ничего плохого не делаю! Я не смотрю на них, когда они в дезабилье, я честно отвертываюсь! Я люблю их отечески, оптически и платонически.
Вавилон Викторович был начинающий пенсионер, ему шел шестьдесят второй год. В квартиру он въехал в результате обмена полтора года тому назад. Он не пил, не играл в домино, но у него было странное хобби. По вечерам, выключив свет в своей комнате, часами просиживал он с биноклем у окна.
Перед домом находился большой квадратный сквер, а за ним, уже на другой улице, высокое семиэтажное здание. В двух верхних (по четырнадцати окон в
каждом) этажах этого здания жили студентки санитарно-экономического техникума. Уверенные в своей визуальной недосягаемости, они редко
задергивали занавески, и Вавилон Викторович с помощью оптики имел возможность вникать в их быт. Всех девушек он давно знал в лицо, и для каждой придумал звучное имя. Там, в скромных четырехкоечных комнатках, жили Одетты, Хабанеры, Травиаты, Аиды. Соседи по коммунальной квартире догадывались о вечерних наблюдениях Вавика и относились к ним отрицательно. Но дело это труднодоказуемое и почти ненаказуемое. Когда Вавилону Викторовичу намекали на то, что поступает он не совсем хорошо, он отвечал:
- У меня нет средств на покупку телевизора. Это общежитие напротив - мой телевизор в двадцать восемь экранов. Девушкам я ничего плохого не делаю! Я не смотрю на них, когда они в дезабилье, я честно отвертываюсь! Я люблю их отечески, оптически и платонически.
❤93👍53😁31🔥9🤔2