Наткнулся в твиттере на обсуждение эссе Why AGI Will Not Happen от Tim Dettmers, автора bitsandbytes и подходов к квантизации LLM. С частью тезисов я согласен, а часть мне кажется безумно странной — автор вместо размышлений и доводов прыгает к выводам и никак их не поясняет.

Например:
«Трансформер (архитектура, лежащая в основе LLM) — одна из самых эффективных архитектур, поскольку она сочетает в себе простейшие способы выполнения локальных вычислений и глобального объединения информации». ❓хорошо, но ведь к ней придумали как минимум две модификации, которые делали её существенно более эффективной. А сколько ещё таких модификаций будет? Если мало, то придётся улучшать железо, про которое Tim пишет так:

«Одно из самых распространенных заблуждений, которое я наблюдаю, — это предположение, что железо продолжает улучшаться и улучшаться. Это важное заблуждение, объясняющее многие ошибки в мышлении относительно прогресса ИИ. Каждое поколение GPU было лучше предыдущего, и, казалось бы, глупо думать, что это прекратится. Но на самом деле глупо думать, что GPU продолжат улучшаться. По факту, GPU больше не будут значимо улучшаться. Мы увидели последнее поколение значительных улучшений GPU. Максимальная производительность графических процессоров по соотношению цены и качества была достигнута примерно в 2018 году — после этого мы добавили разовые функции, которые быстро закончатся.»

(посочувствуем человеку, который выбрал бы себе в инвест. советчики Tim Dettmers — акции Nvidia выросли на 5000%, наверное, какой-то другой критерий тоже важен, раз компании покупают новое, а не старое железо)

Tim знает GPU лучше меня, и потому я соглашусь, что скорее всего прогресс был во многом на разовых функциях, тензорных ядрах, памяти, уменьшении битности итд. Но если посмотреть на прогресс развития CPU, то там для поддержания развития протяжении более чем 50 лет как раз такие разовые фичи и появлялись. Упираешься в предел оптимизации в одном — находится что-то другое. Волна за волной, суммарный прогресс так и накапливается.

«У нас осталось, может быть, один или два года масштабирования, потому что дальнейшие улучшения становятся физически нереализуемыми. Результаты масштабирования моделей в 2025 году не впечатлили. Лучше бы масштабированию в 2026 и 2027 годах показать себя лучше» — этот тезис очень тесно связан с другим, «Линейный прогресс требует экспоненциальных ресурсов». И с последним я согласен — но ведь именно это мы и наблюдаем. Инвестиции в триллион долларов как раз и являются тем экспоненциальным ростом, и они не заканчиваются через один или два года.

Помню, что я видел аналитику по затратам на ДЦ, на чипы и электричество, и там выходило, что мы сможем поддерживать такой рост (если индустрия будет привлекать деньги, то есть если сможет наращивать выручку) до ~2035-2036-ых годов. Вот что к тому моменту будет — от того да, сделать дальнейший шаг роста не получится, по крайней мере без решения вопросов энергетики.

Так что моё несогласие тут скорее в сроках, нежели выводе — да, конец когда-то наступит, но не через 1-2 года. Может показаться, что он замедлился, только чтобы на третий год сделать ещё больший прыжок с каким-то новым исследовательским прорывом.

Ещё одна вещь, с которой я согласен:
«Ключевой показатель прогресса — насколько ИИ интегрирован во всё вокруг и насколько он полезен. Если одна модель лучше другой, это не означает автоматически, что она будет использоваться шире. Важно, чтобы модель была полезной и приносила прирост производительности по разумной цене». Однако это говорится в контексте разницы между США и Китаем, и что якобы у США идея такова: разработай самую большую и крутую модель, и люди потянутся.

Но ведь это не так. OpenAI намеренно сделали GPT-5 маленькой, доступной для развёртывания на миллиардную аудиторию. А Китай не делает модели больше и не тренирует их дольше не потому, что это их стратегический план — а потому что они, блин, все в санкциях и собирают суперкомпьютеры через контрабанду чипов. Если им дать в 10 раз больше мощностей — они их тоже будут использовать.

Компании в США, по крайней мере 3 ведущие, очень чётко понимают, что им нужно продолжать наращивать выручку, потому что без этого они не смогут платить за расширение кластеров, про которое мы говорили выше. Они как раз и пытаются сделать так, чтобы ИИ «был интегрирован во всё вокруг» — OpenAI делают девайс нового поколения с легендарным дизайнером из Apple, Google запихивает ИИ-фичи в каждую кнопку сайта.

В общем, тут мне позиция Tim по разнице стран не понятна. Но самая горькая горошина в конце:

«Я заметил такую закономерность: когда спрашиваешь людей в области залива Сан-Франциско, когда наступит AGI, они всегда говорят, что это вопрос нескольких лет и что влияние будет колоссальным. Затем, если спросить их, что же такое AGI на самом деле, они не включают в свое определение никаких физических задач. Большинство существующих проблем робототехники, которые остаются нерешенными, также экономически нецелесообразны. Пришивание рукавов к футболке — это нерешенная задача робототехники, но в большинстве контекстов она не имеет особого экономического смысла».

Мне кажется только ленивый не сказал, что обсуждение AGI без указания используемого определения — глупость. И если одно определение (которое критикуется) не подходит к твоему — по мне так логично критиковать то, что люди имеют в виду, и находить аргументы против этого, а не говорить, что определение не правильное.

Но I в AGI означает «интеллект», и для меня, и для ведущих компаний это связано с физическим трудом в меньшей степени. Сколько физ. труда требует Google, чтобы показать выручку в сто миллиардов долларов в квартал? Ненулевое количество, конечно, но это явно не бутылочное горлышко к дальнейшему их развитию.

OpenAI определяет AGI как систему, которая может обойти человека в выполнении большинства экономически важных задач. Может быть в Камбодже большинство экономике и завязано на физический труд, но в США уже точно преобладает рынок информационных услуг (статистику не искал, скиньте в комменты, если не лень). И большинство лидеров AGI-компаний говорят про работу на замену, в первую очередь, труда, который можно выполнять удалённо — разработка, но не только. Это сам по себе огромный рынок.

Но вместо обсуждения своего несогласия с этим Tim кидается на робототехнику и рассказывает, как в ней сложно (и бессмысленно с точки зрения выручки) делать прогресс. Нет, он правда сам говорит, что там денег особо нет (фабрики уже автоамтизированы, а складывать футболки и разгружать посудомойку роботом никому не нужно). Интересно почему ж тогда компании и не копают в этом направлении 😏

От мирного космоса к «Золотому куполу»: как рушится архитектура внеземной безопасности

13 декабря — дата, почти забытая широкой публикой, но принципиально важная для истории космоса. Именно в этот день в 1958 году Генеральная Ассамблея ООН запустила процесс формирования международной архитектуры мирного освоения внеземного пространства. Тогда, на фоне первых спутников и холодной войны, человечество впервые попыталось договориться: космос — не поле боя, а общее достояние.

Так появился Комитет ООН по мирному использованию космического пространства, позже — КОСПАР и другие структуры, где наука и диалог должны были сдерживать милитаризацию орбиты. Даже в условиях жесткого идеологического противостояния СССР и США находили формулы компромисса. Полёт Гагарина был признан достижением всей цивилизации, а Договор о космосе 1967 года зафиксировал запрет на размещение оружия массового поражения за пределами Земли.

Однако этот хрупкий консенсус держался ровно до тех пор, пока космос оставался преимущественно научным и символическим пространством, хоть милитаризация и двойное назначение в нём присутствовало. Но уже с конца XX века ситуация начала меняться. Выход США из Договора по ПРО, развитие противоспутниковых систем, а затем и создание Космических сил США обозначили новую реальность: орбита снова стала военным театром.

Сегодня этот курс закреплён доктринально. Новые стратегии Пентагона прямо говорят о симбиозе военного и коммерческого космоса, где частные спутники рассматриваются как легитимные элементы военной инфраструктуры, подлежащие защите силой оружия. Фактически формируется «гражданский резерв» для космической войны — под прикрытием страховых механизмов, контрактов и юридических лазеек.

Кульминацией этой логики становится проект Golden Dome — «Золотой купол». Формально он подаётся как ответ на рост ракетных угроз, но по сути представляет собой попытку слома всей концепции стратегической стабильности. Речь идёт о многоуровневой системе ПРО с активным космическим эшелоном: орбитальные сенсоры, перехватчики, ИИ-управление в реальном времени, а в перспективе — лазерное и кинетическое оружие на орбите.

Ставка делается не просто на перехват, а на перехват на ранних этапах, включая активный участок траектории — то есть на нейтрализацию самого принципа возмездия.

Это уже не оборона в классическом смысле, а заявка на выход за рамки доктрины взаимного гарантированного уничтожения.

История знает подобный прецедент. В 1980-х годах Стратегическая оборонная инициатива Рейгана — «Звёздные войны» — спровоцировала новый виток гонки вооружений. Тогда СССР ответил асимметрично, сохранив паритет.

Сегодня ситуация повторяется, но на новом технологическом уровне: ИИ, дешёвые пуски, миниатюризация спутников и вовлечение частных корпораций вроде Lockheed Martin, Palantir, Anduril и SpaceX.

Парадоксально, но именно коммерциализация космоса ускоряет его милитаризацию. Под лозунгами эффективности и инноваций создаётся инфраструктура, способная в считанные часы быть переведённой из гражданского режима в военный. Учения Victus Haze, орбитальные «инспекторы», космопланы X-37 — всё это элементы одной мозаики.

Главный риск «Золотого купола» не в том, будет ли он работать на 100 %. Даже частичный успех подрывает стратегическую стабильность и вынуждает нас и Китай искать ответ — гиперзвуковые блоки, ложные цели, частично-орбитальные системы, новые космические перехватчики. Так система, заявленная как защитная, повышает вероятность конфликта.

13 декабря должно было символизировать начало космоса как пространства сотрудничества. Сегодня оно всё чаще напоминает о том, насколько легко эта идея может быть утрачена. Космос остаётся зеркалом человечества — и «Золотой купол» отражает не столько технологический прогресс, сколько кризис доверия и возвращение логики силы за пределами Земли.

✍ Роман Белоусов. Космический Хроникон

На Байконур прибыл полный комплект для замены кабины обслуживания на 31‑й стартовой площадке

▶️ Готовность к пуску — конец февраля 2026 года

Главное:

🔵На космодром Байконур прибыли 18 большегрузных машин с элементами и оборудованием для восстановления кабины обслуживания

🔵К работам привлечены более 130 сотрудников предприятий Роскосмоса, которые с соблюдением мер безопасности работают в две смены — с 8 утра до полуночи

🔵 Составлен и утверждён график работ, который жёстко контролируется

🔵Комплектующие кабины размещены в сооружении площадью более 13 тысяч квадратных метров

🔵 Начались работы по грунтовке и покраске деталей кабины. По мере готовности они будут перевозиться на стартовую площадку. Часть оборудования уже находится там

🔵После грунтовки и покраски деталей специалисты приступят к монтажу кабины и автономным испытаниям

Пилотируемая программа продолжается.