Сергей Лагодинский, депутат Европейского парламента: «Брюссельский диалог возобновится уже весной 2026»

Фото: Анастасия Ходорковская
#конференция #антивоенныйкомитет

Шлосбергу дали 420 часов обязательных работ за «перебои» с проставлением иноагентской плашки.

Повторюсь: такое читаешь со смесью дикой нелепой неловкости (на грани гребаного стыда) и тревоги.

Первое - потому что внутренне «выдыхаешь» читая про часы работ вместо лет колонии. А второе - потому что и колония в России всегда в шаге от любого публично несогласного. Вон у того же Льва Марковича продолжается «суд» по «дискредитации» (до 5 лет). А можно и 5 лет превратить в ППЖ (Пока Путин Жив) парой росчерков пера «прокуратуры».

Моему другу и коллеге - как всегда, нервов покрепче (хотя понятно, что с другими в таких положениях и не оказываются).

А тем денацификаторам, которые снова лепят на неугодных им людей желтые звезды - история вас не забудет, никого. Как и тогда не забыла. И благодарные потомки, начиная с ваших же детей и внуков. Не удивлюсь, если почти сразу по окончании «ППЖ».

Все утро обрывают телефоны журналисты по поводу запрета многократных шенгенских турвиз россиянам (по версии издания Politico с неназванным источниками).

Постараюсь ответить по возможности исчерпывающе и всем сразу.

Буквально на днях, когда мы общались с европейскими политиками и чиновниками на конференции (и после нее) Антивоенного комитета в Брюсселе, нас проинформировали о дискуссиях внутри ЕС вокруг возможного 20-го пакета санкций. Но про новые визовые ограничения никто ничего не говорил. Из проблем на встречах обсуждалась ситуация с блокировками банковских счетов россиян.

Комментировать публикацию СМИ со ссылкой на анонимные источники - дело, мягко говоря, не самое благодарное. Мы, разумеется, постараемся выяснить, насколько она соответствует действительности и в случае необходимости подготовим специальное обращение к Еврокомиссии.

Мы, разумеется, выступаем против такого запрета и готовы сколько угодно аргументировать нашу точку зрения!

Этот запрет ударит по тем, кто против войны и диктатуры. По антивоенным россиянам внутри РФ, а также друзьям и родственникам уехавших. По ядерному электорату Путина это никак не ударит, потому что у них денег на туризм в «дальнее зарубежье» как не было, так и нет. А по классу действительно важной для системы обслуги, включая агентов, не ударит - потому что им наштампуют сколько угодно сербских и каких угодно еще паспортов. Ну или у них уже есть европейские ПМЖ за вложения в люксовую недвижимость - и т.п.

Несмотря на уголовные дела в РФ против нас, в АК вступили Дмитрий Львович Быков, Вадим Прохоров, Мария Алехина и Андрей Пивоваров.

В программе было много интересного: доклад экономистов Сергея Алексашенко и Дмитрий Некрасов об основных факторах развития российской экономики на 10 лет.
Была серьезная дискуссия о взаимодействии с западными институтами, а также о будущем постпутинской России с экс-президентом ПАСЕ Тини Коксом, спецдокладчиком ПАСЕ по России Эриком Кроссом, депутатом Европарламента Сергеем Лагодинским и комиссаром ЕС по обороне и космосу Aндриусом Кубилиусом.
Много интересных докладов - у Жанны Немцовой, у Евгения Чичваркина, выступлений представителей многочисленных диаспор и организаций. Всех невозможно перечислить.

После встретились с руководством EEAS ("МИД ЕС"), договорились о системном взаимодействии, подняли вопрос блокировки счетов россиянам. Будет разъяснение банкам.
По мнению западных политиков и дипломатов, платформа в ПАСЕ станет важным инструментом работы с политическими институтами на Западе, которая даст нам всем новые возможности.

По следам истории с шенгенскими мультивизами - некоторые более общие и долгоиграющие размышления.

1. Почему Европа стреляет себе в ногу (опять)

Недавнее решение Еврокомиссии ограничить выдачу мультивиз россиянам — из разряда тех шагов, которые только на первый взгляд кажутся решительными. А на самом деле бьют не просто мимо цели, но даже по собственным интересам. От практического решения Еврокомиссии пострадают не избиратели Путина - они за границу ездят только на танке, по мобилизации. И не элиты. Там верхние этажи давно обложились офшорами, золотыми паспортами и ПМЖ за инвестиции. А нижних не выпускает за границу их собственное начальство.

Пострадают больше антивоенные и проевропейские граждане. То есть — те, кого Европа в теории должна была бы считать своими потенциальными союзниками.

Но речь не о визах. Тем более решение Еврокомиссии - лишь рекомендация. Конечные решения - все равно за национальными правительствами. Речь — о механике западной политики, которая в последние годы всё чаще производит именно такие, риторически благородные, но стратегически бессмысленные или вредные решения. Многие задают мне один и тот же вопрос: «Неужели они там не понимают?». Все они понимают. И прекрасно.

Кризис демократии

До появления социальных сетей западная демократия была системой сдержек и противовесов, сложных фильтров. Мнение избирателей проходило через сито институтов, экспертов, профессиональных СМИ, судов, парламентов и тд. Народная воля подвергалась переработке, к ней добавляли дозу рациональности и компетентности. В результате рождались взвешенные решения, выдерживающие проверку временем.

Теперь эта система разрушена технологической революцией. Политики напрямую подключены к «народным массам» — минуя институты, экспертов и фильтры. Любые маргинальные, популистские и антинаучные идеи, которые раньше оставались надписями на заборах, теперь распространяются в соцсетях со скоростью вируса, формируя политические запросы большинства. Условный Юрий Лоза сегодня может свободно объяснять многомиллионной аудитории, почему Земля плоская — и его услышат лучше, чем любого астронома.

Демократия, как говорится, наихудшая форма управления, не считая остальных. Но есть и такая формула Черчилля: политики думают о следующих выборах, а государственные деятели — о следующих поколениях. Проблема в том, что сегодня вторые почти не актуальны. Политика в эпоху соцсетей требует мгновенной реакции, и решения принимаются раньше, чем профессионалы успевают подготовить экспертизу. И если не разбирающийся в экономике массовый избиратель хочет новых санкций против России — он их немедленно получит. В соответствующем формате. Таковы издержки демократии в условиях соцсетей.

Эмоции против экспертизы

Четвёртый год идёт война, в которой Путин от нашего имени убивает людей в Украине. И общественное мнение на Западе формируют давно не аналитические записки экономистов и политологов, а ежедневные кадры из Киева, Днепра, Харькова — из городов, где под бомбами гибнут дети.

Это не пропаганда, это реальность.

Когда одни обсуждают визовые ограничения, другие в тот же день видят очередной удар по жилому дому. И никакие рациональные аргументы не могут конкурировать с эмоциональной энергией масс. Политики вынуждены реагировать на этот запрос, а экспертное знание теряет шанс быть услышанным. Рациональное уступает место моральному раздражению — и демократия превращается в систему сиюминутных решений.

Итог

Ограничение мультивиз — не про Россию и не про безопасность Европы. Это симптом более общего кризиса — кризиса представительной демократии, утрачивающей экспертизу. Решения больше не вырабатываются, их производят — как контент. И в этом смысле Европа становится заложницей той самой технологической революции, которая когда-то сделала возможными её собственные свободы.

Я не сомневаюсь, что демократии в итоге справятся — выработают новые фильтры, новые институты, новые противовесы. Но пока мы живём во времени политической турбулентности. Так что, как говорится в самолётах, — пристегните ремни.

По следам истории с мультивизами. Часть 2

В первой части я попытался описать природу подобных политических решений в ЕС и влияние технологической революции на западную политику. Некоторые уважаемые мной люди даже позвонили, чтобы поспорить. Их аргументы убедили меня, что я сформулировал мысль недостаточно чётко. Исправляюсь.

Конечно, я приветствую тех.революцию и выступаю против любых форм цензуры. Соцсети дали голос тем, кому его долгие годы запрещали, и сломали монополию традиционных СМИ (которые особенно в диктатурах служили фильтрами не качества, а лояльности).

Просто это как раз тот случай, когда суперважно помнить и про обратную сторону медали. Соцсети дали трибуну не только свободе, но и агрессии; не только фактам, но и фейкам; не только росткам гражданского общества, но и силам, подрывающим институты. Радоваться — можно, просто нужно и адаптироваться к новым реалиям. И такая адаптация даже самым зрелым политическим системам дается нелегко.

Демократия изначально строилась как система сдержек и противовесов. Но по мере развития она стала куда сложнее: появились независимые СМИ, экспертные сообщества, международные нормы, репутационные механизмы — те самые тонкие фильтры, которые превращали хаос общественного мнения в более-менее рациональную политику.

Социальные сети этот баланс нарушили. Политики подключились напрямую к массам, минуя институты. Представительной демократии приходится работать по правилам прямой. Судебная система всё чаще подменяется публичной «cancel culture». Профессиональные медиа стремительно теряют доверие и компетентность. А международные институты играют гораздо меньшую роль — во многом потому, что изменился баланс сил. Доля Запада падает, растут Китай и глобальный Юг, и вместе с этим исчезают прежние рычаги давления. Решения международных структур всё чаще игнорируются.

Результат — всплеск популизма, неэффективные решения, рост антисемитизма и ксенофобии. Демократии начали говорить голосом толпы — а толпа плохо отличает справедливость от мести, политику от моралистики, стратегию от эмоций.

Важно подчеркнуть: это не пост разочарования ни в западной демократии, ни в самой технологической революции. И то, и другое — вершины человеческого развития. Вопрос лишь в том, сумеем ли мы сохранить их, не позволив им уничтожить друг друга.

Перед обществом — простая развилка. Либо оно само модернизирует институты, создавая новые правила цифровой эпохи. Либо это сделают государства. А они делают это всегда одинаково — как в России или Китае: удушением свобод, ограничением доступа, тотальным контролем.

Сейчас никто точно не знает, какой демократия выйдет из этой трансформации. Но, выозможно, самый наглядный ориентир — модель Wikipedia. Саморегулируемого, репутационного, сложного, сетевого и горизонтального сообщества. В противном случае даже цивилизованные страны рискуют пойти в направлении, по которому Россия двигалась последние 20 лет.

Сейчас, конечно, демократии далеки от этого — сравнивать несравнимое было бы нечестно. Но тревожные звоночки уже слышны. Недопуск отдельных кандидатов под надуманными предлогами, уголовные дела за посты, разговоры о входе в интернет по паспорту «ради защиты детей», давление на платформы с требованием ограничить контент — всё это пока не репрессии, но уже признаки дрейфа. И лучше других их замечают те, кто однажды прошёл весь этот путь от начала до конца.

Часто в комментариях я встречаю: «кто вы такие, чтобы учить нас демократии». Во-первых, никто никого не учит. Мы обсуждаем вызовы, которые стоят перед всеми нами — перед теми, кто верит в демократию как в универсальный, а не локальный проект.

А во-вторых, от чего же еще отталкиваться в этом обсуждении? Как не от опыта тех, кто пережил скатывание в цензуру, диктатуру и репрессии не в книгах, а в реальности? Тех, кто уже пробегал эти круги политического ада, и хорошо знает, как звучит первый скрип двери, которая потом очень быстро захлопывается.