По следам истории с мультивизами. Часть 2
В первой части я попытался описать природу подобных политических решений в ЕС и влияние технологической революции на западную политику. Некоторые уважаемые мной люди даже позвонили, чтобы поспорить. Их аргументы убедили меня, что я сформулировал мысль недостаточно чётко. Исправляюсь.
Конечно, я приветствую тех.революцию и выступаю против любых форм цензуры. Соцсети дали голос тем, кому его долгие годы запрещали, и сломали монополию традиционных СМИ (которые особенно в диктатурах служили фильтрами не качества, а лояльности).
Просто это как раз тот случай, когда суперважно помнить и про обратную сторону медали. Соцсети дали трибуну не только свободе, но и агрессии; не только фактам, но и фейкам; не только росткам гражданского общества, но и силам, подрывающим институты. Радоваться — можно, просто нужно и адаптироваться к новым реалиям. И такая адаптация даже самым зрелым политическим системам дается нелегко.
Демократия изначально строилась как система сдержек и противовесов. Но по мере развития она стала куда сложнее: появились независимые СМИ, экспертные сообщества, международные нормы, репутационные механизмы — те самые тонкие фильтры, которые превращали хаос общественного мнения в более-менее рациональную политику.
Социальные сети этот баланс нарушили. Политики подключились напрямую к массам, минуя институты. Представительной демократии приходится работать по правилам прямой. Судебная система всё чаще подменяется публичной «cancel culture». Профессиональные медиа стремительно теряют доверие и компетентность. А международные институты играют гораздо меньшую роль — во многом потому, что изменился баланс сил. Доля Запада падает, растут Китай и глобальный Юг, и вместе с этим исчезают прежние рычаги давления. Решения международных структур всё чаще игнорируются.
Результат — всплеск популизма, неэффективные решения, рост антисемитизма и ксенофобии. Демократии начали говорить голосом толпы — а толпа плохо отличает справедливость от мести, политику от моралистики, стратегию от эмоций.
Важно подчеркнуть: это не пост разочарования ни в западной демократии, ни в самой технологической революции. И то, и другое — вершины человеческого развития. Вопрос лишь в том, сумеем ли мы сохранить их, не позволив им уничтожить друг друга.
Перед обществом — простая развилка. Либо оно само модернизирует институты, создавая новые правила цифровой эпохи. Либо это сделают государства. А они делают это всегда одинаково — как в России или Китае: удушением свобод, ограничением доступа, тотальным контролем.
Сейчас никто точно не знает, какой демократия выйдет из этой трансформации. Но, выозможно, самый наглядный ориентир — модель Wikipedia. Саморегулируемого, репутационного, сложного, сетевого и горизонтального сообщества. В противном случае даже цивилизованные страны рискуют пойти в направлении, по которому Россия двигалась последние 20 лет.
Сейчас, конечно, демократии далеки от этого — сравнивать несравнимое было бы нечестно. Но тревожные звоночки уже слышны. Недопуск отдельных кандидатов под надуманными предлогами, уголовные дела за посты, разговоры о входе в интернет по паспорту «ради защиты детей», давление на платформы с требованием ограничить контент — всё это пока не репрессии, но уже признаки дрейфа. И лучше других их замечают те, кто однажды прошёл весь этот путь от начала до конца.
Часто в комментариях я встречаю: «кто вы такие, чтобы учить нас демократии». Во-первых, никто никого не учит. Мы обсуждаем вызовы, которые стоят перед всеми нами — перед теми, кто верит в демократию как в универсальный, а не локальный проект.
А во-вторых, от чего же еще отталкиваться в этом обсуждении? Как не от опыта тех, кто пережил скатывание в цензуру, диктатуру и репрессии не в книгах, а в реальности? Тех, кто уже пробегал эти круги политического ада, и хорошо знает, как звучит первый скрип двери, которая потом очень быстро захлопывается.
В первой части я попытался описать природу подобных политических решений в ЕС и влияние технологической революции на западную политику. Некоторые уважаемые мной люди даже позвонили, чтобы поспорить. Их аргументы убедили меня, что я сформулировал мысль недостаточно чётко. Исправляюсь.
Конечно, я приветствую тех.революцию и выступаю против любых форм цензуры. Соцсети дали голос тем, кому его долгие годы запрещали, и сломали монополию традиционных СМИ (которые особенно в диктатурах служили фильтрами не качества, а лояльности).
Просто это как раз тот случай, когда суперважно помнить и про обратную сторону медали. Соцсети дали трибуну не только свободе, но и агрессии; не только фактам, но и фейкам; не только росткам гражданского общества, но и силам, подрывающим институты. Радоваться — можно, просто нужно и адаптироваться к новым реалиям. И такая адаптация даже самым зрелым политическим системам дается нелегко.
Демократия изначально строилась как система сдержек и противовесов. Но по мере развития она стала куда сложнее: появились независимые СМИ, экспертные сообщества, международные нормы, репутационные механизмы — те самые тонкие фильтры, которые превращали хаос общественного мнения в более-менее рациональную политику.
Социальные сети этот баланс нарушили. Политики подключились напрямую к массам, минуя институты. Представительной демократии приходится работать по правилам прямой. Судебная система всё чаще подменяется публичной «cancel culture». Профессиональные медиа стремительно теряют доверие и компетентность. А международные институты играют гораздо меньшую роль — во многом потому, что изменился баланс сил. Доля Запада падает, растут Китай и глобальный Юг, и вместе с этим исчезают прежние рычаги давления. Решения международных структур всё чаще игнорируются.
Результат — всплеск популизма, неэффективные решения, рост антисемитизма и ксенофобии. Демократии начали говорить голосом толпы — а толпа плохо отличает справедливость от мести, политику от моралистики, стратегию от эмоций.
Важно подчеркнуть: это не пост разочарования ни в западной демократии, ни в самой технологической революции. И то, и другое — вершины человеческого развития. Вопрос лишь в том, сумеем ли мы сохранить их, не позволив им уничтожить друг друга.
Перед обществом — простая развилка. Либо оно само модернизирует институты, создавая новые правила цифровой эпохи. Либо это сделают государства. А они делают это всегда одинаково — как в России или Китае: удушением свобод, ограничением доступа, тотальным контролем.
Сейчас никто точно не знает, какой демократия выйдет из этой трансформации. Но, выозможно, самый наглядный ориентир — модель Wikipedia. Саморегулируемого, репутационного, сложного, сетевого и горизонтального сообщества. В противном случае даже цивилизованные страны рискуют пойти в направлении, по которому Россия двигалась последние 20 лет.
Сейчас, конечно, демократии далеки от этого — сравнивать несравнимое было бы нечестно. Но тревожные звоночки уже слышны. Недопуск отдельных кандидатов под надуманными предлогами, уголовные дела за посты, разговоры о входе в интернет по паспорту «ради защиты детей», давление на платформы с требованием ограничить контент — всё это пока не репрессии, но уже признаки дрейфа. И лучше других их замечают те, кто однажды прошёл весь этот путь от начала до конца.
Часто в комментариях я встречаю: «кто вы такие, чтобы учить нас демократии». Во-первых, никто никого не учит. Мы обсуждаем вызовы, которые стоят перед всеми нами — перед теми, кто верит в демократию как в универсальный, а не локальный проект.
А во-вторых, от чего же еще отталкиваться в этом обсуждении? Как не от опыта тех, кто пережил скатывание в цензуру, диктатуру и репрессии не в книгах, а в реальности? Тех, кто уже пробегал эти круги политического ада, и хорошо знает, как звучит первый скрип двери, которая потом очень быстро захлопывается.
❤49👍29💯17🤣4✍1🤮1🏆1🙈1💊1
Самые “дальнобойные” и долгоиграющие “санкции”
Продолжаем с коллегами по центру CASE исследовать эмиграцию из России. После прошлогоднего доклада о диаспорах внутри ЕС - новое исследование о релокантах в безвизовые страны. Решили, так сказать, после вершины заняться и самим айсбергом тоже.
Кроме того, на этот раз к команде наших экспертов присоединился политолог Дмитрий Орешкин - он выступил соавтором исследования вместе со мной и Дмитрием Некрасовым.
Продолжаем с коллегами по центру CASE исследовать эмиграцию из России. После прошлогоднего доклада о диаспорах внутри ЕС - новое исследование о релокантах в безвизовые страны. Решили, так сказать, после вершины заняться и самим айсбергом тоже.
Кроме того, на этот раз к команде наших экспертов присоединился политолог Дмитрий Орешкин - он выступил соавтором исследования вместе со мной и Дмитрием Некрасовым.
👍28🔥4😢4🤮3❤2👏2🥱2🤣2🤔1
Тогда в основу легли выборки респондентов из Кипра, Польши, Германии и Франции. Теперь - из Грузии, Сербии и “СНГ” (Казахстан+Узбекистан+Армения+Молдова). Причем впервые спрашивали уехавших не только о них самих, но и об их знакомых в аналогичном положении. Результаты сравнивали как с параметрами и настроениями как среди “прошлогодних” россиян (внутри Евросоюза), так и со среднестатистическим срезом по РФ.
Поскольку большинство переместившихся в “ближнее зарубежье” в долгосрочной перспективе планируют или возвращение (если в России сложатся условия) или переезд дальше в более развитые страны, эту выборку - в отличие от евросоюзной - мы назвали “релоканты в странах транзита”. Помимо этого очевидного тренда, мы нашли у них неожиданно большую, по сравнению с эмигрантами в ЕС, долю доходов из России, рассмотрели влияние этой релокации на экономику принимающих стран - и много чего еще интересного.
Эти релоканты еще более оппозиционны, чем россияне в ЕС - соотношение противников и сторонников Путина не 6:1 а 45:1. Уехавшие в “ближнее” зарубежье чаще сохраняют “российскую самоидентификацию” - и при этом парадоксальным образом реже, чем эмигранты в ЕС, заявляют о желании вернуться в Россию (спойлер: и этот парадокс - далеко не единственный!)
Вообще же эта большая позднепутинская волна исхода из России в ее истории - уже как минимум пятая. Заключительная часть доклада дает краткую историческую справку: в какой момент и почему уезжать из Империи начали больше, чем приезжать в нее. И подробно сравнивает/анализирует нынешнюю волну с предыдущими.
Россия, между прочим, занимая лишь 9-е место в мире по численности населения, находится на третьем по количеству уехавших - пропуская вперед лишь на порядок более крупные Индию и Китай. Трагикомично, что в случае с большинством стран ЕС эта модернизированная и масштабированная утечка мозгов происходит скорее вопреки, чем благодаря действиям властей “принимающих” стран. Хотя именно эта утечка подрывает демографический, технологический и экономический потенциал военной машины и диктатуры Владимира Путина больше, чем большинство западных санкций вместе взятых - не считая отдельных мер типа заморозки активов ЦБ.
Полная версия - по ссылке.
Поскольку большинство переместившихся в “ближнее зарубежье” в долгосрочной перспективе планируют или возвращение (если в России сложатся условия) или переезд дальше в более развитые страны, эту выборку - в отличие от евросоюзной - мы назвали “релоканты в странах транзита”. Помимо этого очевидного тренда, мы нашли у них неожиданно большую, по сравнению с эмигрантами в ЕС, долю доходов из России, рассмотрели влияние этой релокации на экономику принимающих стран - и много чего еще интересного.
Эти релоканты еще более оппозиционны, чем россияне в ЕС - соотношение противников и сторонников Путина не 6:1 а 45:1. Уехавшие в “ближнее” зарубежье чаще сохраняют “российскую самоидентификацию” - и при этом парадоксальным образом реже, чем эмигранты в ЕС, заявляют о желании вернуться в Россию (спойлер: и этот парадокс - далеко не единственный!)
Вообще же эта большая позднепутинская волна исхода из России в ее истории - уже как минимум пятая. Заключительная часть доклада дает краткую историческую справку: в какой момент и почему уезжать из Империи начали больше, чем приезжать в нее. И подробно сравнивает/анализирует нынешнюю волну с предыдущими.
Россия, между прочим, занимая лишь 9-е место в мире по численности населения, находится на третьем по количеству уехавших - пропуская вперед лишь на порядок более крупные Индию и Китай. Трагикомично, что в случае с большинством стран ЕС эта модернизированная и масштабированная утечка мозгов происходит скорее вопреки, чем благодаря действиям властей “принимающих” стран. Хотя именно эта утечка подрывает демографический, технологический и экономический потенциал военной машины и диктатуры Владимира Путина больше, чем большинство западных санкций вместе взятых - не считая отдельных мер типа заморозки активов ЦБ.
Полная версия - по ссылке.
👍31❤8🔥8💯4👏3🤮2🤣1👀1💊1
Forwarded from Дмитрий НЕКРАСОВ
Мы выпустили вторую серию исследования российской эмиграции. Теперь о российских эмигрантах в странах СНГ и Сербии. Желающие ознакомиться с содержанием прочтут сам доклад.
Здесь же выскажу некоторые соображения о прикладном значении социологических исследований в текущей ситуации. (Оговорюсь, что сам я ни разу не социолог и вовлечен в эту историю по двум причинам: (1) как директор CASE я так или иначе имею отношение ко всему что мы делаем; (2) сами социологи, выполняющие основную работу, предпочитают не афишировать сотрудничество с нами).
Есть темы, по которым нам интересно сделать замеры. И методология измерения, и получаемые результаты имеют большую погрешность и могут быть подвергнуты вполне справедливой критике. Мы это прекрасно понимаем. Однако даже если предположить, что исследование заведомо предполагает большую погрешность и спорную методологию возникает вопрос: увеличивает ли публикация результатов такого исследования коллективное знание о предмете или нет?
Я отвечаю на этот вопрос положительно по следующим причинам. Разные люди параллельно проводят множество разных исследований, с разной методологией. Если их результаты сильно отличаются друг от друга это становится предметом обсуждения и уточнения. Какие-то исследования проводятся регулярно и можно сравнивать изменения во времени. Какие-то формируют предположения о будущих событиях, и впоследствии их результаты можно сравнить с тем, что реально произошло и сделать выводы. Совокупность всего вышеперечисленного полезна для понимания происходящих процессов безотносительно к тому насколько корректно отражают действительность конкретные результаты любого замера.
Год назад мы опубликовали результаты нашего опроса о готовности россиян идти воевать за деньги «Цена жизни». Мы снабдили его множеством оговорок, описали методологию, и объяснили почему вынуждены были делать именно так. (Такой опрос в России небезопасен, что накладывает свои ограничения). Тут же прибежало множество критиков, в большинстве своем повторявших в качестве «разгромной критики исследования» те самые оговорки и ограничения, которые мы сами честно описали. Это несколько подорвало мою мотивацию повторять подобный опыт. Впрочем, наблюдаемая сегодня реальность свидетельствует, что, несмотря на проблемы методологии, те выводы, которые мы делали на основании того опроса оказались верны. Желающих воевать за деньги пока хватает.
С нашим новым исследованием российской эмиграции тоже есть множество проблем. Мы не смогли собрать достаточного числа анкет по желаемым странам, вынуждены были по ходу процесса менять географию исследования, а полученная выборка сильно отличается (в первую очередь по возрасту) от нашей предыдущей выборки по эмигрантам в страны ЕС, что делает любые межстрановые сопоставления не вполне корректными. Тем не менее, я надеюсь, что результаты покажутся кому-то интересными, и уверен, что общее знание о предмете в результате любых подобных работ увеличивается.
А чтобы читатель не скучал от сухих цифр, мы с Дмитрием Орешкиным разбавили итоговый доклад некоторыми экономическими и историческими дополнениями.
https://case-center.org/wp-content/uploads/2025/11/the-fifth-wave-or-russian-exodus_ru.pdf
Здесь же выскажу некоторые соображения о прикладном значении социологических исследований в текущей ситуации. (Оговорюсь, что сам я ни разу не социолог и вовлечен в эту историю по двум причинам: (1) как директор CASE я так или иначе имею отношение ко всему что мы делаем; (2) сами социологи, выполняющие основную работу, предпочитают не афишировать сотрудничество с нами).
Есть темы, по которым нам интересно сделать замеры. И методология измерения, и получаемые результаты имеют большую погрешность и могут быть подвергнуты вполне справедливой критике. Мы это прекрасно понимаем. Однако даже если предположить, что исследование заведомо предполагает большую погрешность и спорную методологию возникает вопрос: увеличивает ли публикация результатов такого исследования коллективное знание о предмете или нет?
Я отвечаю на этот вопрос положительно по следующим причинам. Разные люди параллельно проводят множество разных исследований, с разной методологией. Если их результаты сильно отличаются друг от друга это становится предметом обсуждения и уточнения. Какие-то исследования проводятся регулярно и можно сравнивать изменения во времени. Какие-то формируют предположения о будущих событиях, и впоследствии их результаты можно сравнить с тем, что реально произошло и сделать выводы. Совокупность всего вышеперечисленного полезна для понимания происходящих процессов безотносительно к тому насколько корректно отражают действительность конкретные результаты любого замера.
Год назад мы опубликовали результаты нашего опроса о готовности россиян идти воевать за деньги «Цена жизни». Мы снабдили его множеством оговорок, описали методологию, и объяснили почему вынуждены были делать именно так. (Такой опрос в России небезопасен, что накладывает свои ограничения). Тут же прибежало множество критиков, в большинстве своем повторявших в качестве «разгромной критики исследования» те самые оговорки и ограничения, которые мы сами честно описали. Это несколько подорвало мою мотивацию повторять подобный опыт. Впрочем, наблюдаемая сегодня реальность свидетельствует, что, несмотря на проблемы методологии, те выводы, которые мы делали на основании того опроса оказались верны. Желающих воевать за деньги пока хватает.
С нашим новым исследованием российской эмиграции тоже есть множество проблем. Мы не смогли собрать достаточного числа анкет по желаемым странам, вынуждены были по ходу процесса менять географию исследования, а полученная выборка сильно отличается (в первую очередь по возрасту) от нашей предыдущей выборки по эмигрантам в страны ЕС, что делает любые межстрановые сопоставления не вполне корректными. Тем не менее, я надеюсь, что результаты покажутся кому-то интересными, и уверен, что общее знание о предмете в результате любых подобных работ увеличивается.
А чтобы читатель не скучал от сухих цифр, мы с Дмитрием Орешкиным разбавили итоговый доклад некоторыми экономическими и историческими дополнениями.
https://case-center.org/wp-content/uploads/2025/11/the-fifth-wave-or-russian-exodus_ru.pdf
👍31❤15🔥2🤮2🤣1
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
В связи с внесением меня в список экстремистов и террористов…
Раз вскрыли, придется показать, с чего все начиналось. Смотреть до конца!
Раз вскрыли, придется показать, с чего все начиналось. Смотреть до конца!
🤣65🔥31❤11🤮6👍4👎2👀2💊2👏1🏆1
Больше недели читаю про новый “мирный план” и новые “переговоры”. Несколько раз собирался что-то написать сам - и несколько раз откладывал. Уж слишком большая накопилась усталость от миллиона экспертных прогнозов вилами по воде - и слишком не хочется самому вливаться туда же.
Перебирая в голове то немногое, что кажется более-менее явным и бесспорным, в сухом остатке имеем следующее:
1) Война всё ещё не создаёт для Путина условий, при которых ему пришлось бы сворачивать лавочку. Протестов нет и не предвидится. Экономика все более чахло, но колосится - никаких пустых полок и перекрытий дорог голодающими шахтерами нет и не предвидится. При этом, по мнению экономистов (читайте новый доклад CASE), застой в экономике не получится предотвратить, даже если войну, наоборот, остановят.
2) Единственная реальная “цена” войны для Путина - глухое недовольство элит, которым не улыбается вместо Ниццы и Майами до конца жизни тратить деньги исключительно в Дубае или на китайском Хайнане, даже если этих денег станет еще больше. Да и внутри все возможности роста, развития и заработка при такой экономической парадигме уже исчерпаны. Впереди — полный застой.
3) Не чувствовать это глухое недовольство Путин не может. Но зато может пока с ним не считаться. Тем более, что сформировался и заметный класс бенефициаров войны - прежде всего, “расширенные” силовики с новыми полномочиями, и прикормленные на оборонзаказе «новые бизнесмены».
4) Эти глухо недовольные элиты, чье мнение о происходящем все менее востребовано наверху - скажем так, условные Дерипаска и Ко - пытаются коммуницировать с такими же бизнесменами около власти по другую сторону переговорного процесса. Не через дипломатов, которые уже много лет повторяют один и тот же набор дежурных фраз, а через более гибкие каналы вроде Кирилла Дмитриева. Неслучайно шебуршение там идет настолько активнее, чем по традиционным каналам.
5) Вот и получается, что и в Вашингтоне, и в Москве есть как активные сторонники как сворачивания, так и продолжения “движухи”. И у каждой фракции - широчайшие возможности для провокаций и саботирования усилий противоположного лагеря.
А еще сбоку постоянно европейцы у которых свои интересы. А Зеленский, с его упрямой непрогибаемостью, добавляет системе ту самую переменную, которая мешает уравнению быть решённым. На выходе получаем бесконечный тянитолкай — тот самый лебедь, рак и щука, только пишущие коллективное письмо в Простоквашино.
6) И, наконец, Путин уже открыто говорит, что его не интересует диалог с Зеленским. Его интересует разговор с Трампом, и интересует — в формате Ялты 2.0. И это, похоже, единственная формула, с которой он готов работать.
Так что, даже если завтра кто-то что-то подпишет, война не закончится «результатом», потому что никакого результата в этих условиях быть не может. Она может лишь на время прекратиться, подзатихнуть, сменить ритм, сделать паузу — а потом вновь ускориться. И так столько раз, сколько потребуется.
Либо она будет медленно выдыхаться, как старая паровая машина, у которой уголь заканчивается, но котёл ещё тёплый. На фронте ничего не меняется, а общество и экономика мало-помалу погружаются в глубокий анабиоз.
Так, собственно, и случилось с Первой мировой — войной, которая закончилась не столько от чьего-то поражения на поле боя, сколько от всеобщего истощения.
Перебирая в голове то немногое, что кажется более-менее явным и бесспорным, в сухом остатке имеем следующее:
1) Война всё ещё не создаёт для Путина условий, при которых ему пришлось бы сворачивать лавочку. Протестов нет и не предвидится. Экономика все более чахло, но колосится - никаких пустых полок и перекрытий дорог голодающими шахтерами нет и не предвидится. При этом, по мнению экономистов (читайте новый доклад CASE), застой в экономике не получится предотвратить, даже если войну, наоборот, остановят.
2) Единственная реальная “цена” войны для Путина - глухое недовольство элит, которым не улыбается вместо Ниццы и Майами до конца жизни тратить деньги исключительно в Дубае или на китайском Хайнане, даже если этих денег станет еще больше. Да и внутри все возможности роста, развития и заработка при такой экономической парадигме уже исчерпаны. Впереди — полный застой.
3) Не чувствовать это глухое недовольство Путин не может. Но зато может пока с ним не считаться. Тем более, что сформировался и заметный класс бенефициаров войны - прежде всего, “расширенные” силовики с новыми полномочиями, и прикормленные на оборонзаказе «новые бизнесмены».
4) Эти глухо недовольные элиты, чье мнение о происходящем все менее востребовано наверху - скажем так, условные Дерипаска и Ко - пытаются коммуницировать с такими же бизнесменами около власти по другую сторону переговорного процесса. Не через дипломатов, которые уже много лет повторяют один и тот же набор дежурных фраз, а через более гибкие каналы вроде Кирилла Дмитриева. Неслучайно шебуршение там идет настолько активнее, чем по традиционным каналам.
5) Вот и получается, что и в Вашингтоне, и в Москве есть как активные сторонники как сворачивания, так и продолжения “движухи”. И у каждой фракции - широчайшие возможности для провокаций и саботирования усилий противоположного лагеря.
А еще сбоку постоянно европейцы у которых свои интересы. А Зеленский, с его упрямой непрогибаемостью, добавляет системе ту самую переменную, которая мешает уравнению быть решённым. На выходе получаем бесконечный тянитолкай — тот самый лебедь, рак и щука, только пишущие коллективное письмо в Простоквашино.
6) И, наконец, Путин уже открыто говорит, что его не интересует диалог с Зеленским. Его интересует разговор с Трампом, и интересует — в формате Ялты 2.0. И это, похоже, единственная формула, с которой он готов работать.
Так что, даже если завтра кто-то что-то подпишет, война не закончится «результатом», потому что никакого результата в этих условиях быть не может. Она может лишь на время прекратиться, подзатихнуть, сменить ритм, сделать паузу — а потом вновь ускориться. И так столько раз, сколько потребуется.
Либо она будет медленно выдыхаться, как старая паровая машина, у которой уголь заканчивается, но котёл ещё тёплый. На фронте ничего не меняется, а общество и экономика мало-помалу погружаются в глубокий анабиоз.
Так, собственно, и случилось с Первой мировой — войной, которая закончилась не столько от чьего-то поражения на поле боя, сколько от всеобщего истощения.
Европейский Центр Анализа и Стратегий
Экономика России после войны: от милитаризованного роста к длительной стагнации
ЕЦАС - это основанный в ЕС аналитический центр, специализирующийся на исследованиях постсоветских стран и русскоязычной диаспоры в ЕС и США. Наша миссия состоит в том, чтобы предоставлять экспертные знания о процессах, происходящих в постсоветских странах…
💯48❤18👍9😢7🤣3🤮2🕊2🤔1
Все-таки СИЗО…
Сколько веревочке ни виться - а почти невозможно приличному и одновременно публичному человеку (тем более политику) в России в 2025-м не сесть. И так-то это всем давно понятно - просто, когда дело касается людей, которых знаешь лично… это как с тяжелой болезнью родственника. Что бы ни говорили врачи - до конца надеешься на чудо.
Впрочем, в отличие от той ситуации, тут как раз есть надежда - на то, что срок «ППЖ» все же будет недолгим. И окажется короче, чем кажется из 2025-го. И уж точно короче, чем сталинские сроки, которыми разбрасываются сейчас направо и налево путинские «суды».
Сил Льву Марковичу и его близким!
Сколько веревочке ни виться - а почти невозможно приличному и одновременно публичному человеку (тем более политику) в России в 2025-м не сесть. И так-то это всем давно понятно - просто, когда дело касается людей, которых знаешь лично… это как с тяжелой болезнью родственника. Что бы ни говорили врачи - до конца надеешься на чудо.
Впрочем, в отличие от той ситуации, тут как раз есть надежда - на то, что срок «ППЖ» все же будет недолгим. И окажется короче, чем кажется из 2025-го. И уж точно короче, чем сталинские сроки, которыми разбрасываются сейчас направо и налево путинские «суды».
Сил Льву Марковичу и его близким!
1🕊60😱24❤🔥18😢16😡11👍6💯6🤯3🤣3💊3