Сегодня юбилей у Льва Семёновича Рубинштейна — очень дорогого для нас поэта!

Мы поздравляем Льва Семёновича и вспоминаем наше интервью с ним — о неподцензурной культуре и новой литературной среде 1990-х.

К юбилею у Льва Семёновича выходит новая книга «Ма-ма мы-ла ра-му» — автокомментарий к тексту-картотеке 1987 года. И сегодня в московском «ДК Рассвет» пройдёт большой юбилейный вечер — на котором можно будет услышать авторское чтение Льва Рубинштейна.

Почему права собственности в России номинальные, а государство может себе позволить переселять людей из центра с дорогой землей на городские окраины, объясняет экономист Юрий Кузнецов.

Фрагменты:

Просто рынок

Рынок, понимаемый как совокупность отношений или событий добровольного обмена или, при более узком определении, добровольного обмена товарами и услугами — неизменный спутник всей человеческой истории […]. В этом смысле, никаких «нерыночных экономик» или «нерыночных обществ» не бывает […].
 
Что обменивается на рынках?

На обычных рынках товары обмениваются на другие товары или деньги […]. Первичное условие обмена – фактический контроль над предметами. Для совершения обычной купли-продажи достаточен лишь физический контроль: когда вы покупаете продукты на рынке, нужно, чтобы у вас были деньги, а у продавцов — продукты […].
 
Такого рода акты обмена могут совершаться независимо от того, обладают ли их участники правами собственности на обмениваемые предметы. Возможна покупка ворованных вещей на ворованные деньги или продажа вещей, право собственности на которые никого не интересует […].
 
Именно такой рынок контроля был важнейшей формой отношений добровольного обмена на протяжении всей человеческой истории и сосуществовал с другими видами отношений (в первую очередь с насилием и грабежом) […]. Еще одним предметом обмена, денежного или бартерного, были и остаются властные (в том числе административные) действия/бездействия или полномочия […].
 
Описанные два типа обменов — рынок контроля и рынок полномочий — представляют собой ту совокупность отношений, которую можно называть просто рынком, который неотделим от существования человечества. Экономика, где есть просто рынок, — рыночная экономика […].
 
Просто рынок и рынок собственности

Но обмениваться на рынке можно и собственностью, точнее, правами собственности, полными или частичными […]. Для этого необходим институт собственности […].
 
Собственность не совпадает с контролем — контроль может быть делегирован собственником другому человеку, собственник может быть не в состоянии контролировать свое имущество, но не утрачивать при этом права, украденное имущество не становится собственностью того, кто его контролирует […]. Право собственности не совпадает с властными полномочиями и не сводится к ним: публичная власть не имеет права по своему произволу лишить собственника его правомочий, «отозвать» или изменить их набор […].
 
Также собственность подразумевает не только получение выгоды от объекта, но ответственность — в частности, за поддержание объекта в таком состоянии, чтобы он приносил выгоду […].
 
Рынок, на котором обмениваются права собственности – это рынок собственности или капиталистический рынок. Просто рынок существует всегда, а капиталистический рынок — там, где господствует идея собственности как права, и в правовой практике общества эта идея реализована[…]. Внешне может ничего не измениться, но, обмен товарами и услугами перестает быть обменом фактическим контролем и превращается в обмен правами собственности […].
 
 
В позднесоветское время существовал рынок «квартирного обмена», частично бартерный, частично монетизированный. Несмотря на его название, обменивались на нем не квартиры, а «права» на определенные виды использования жилых помещений […]. На психологическом уровне это давало ощущение «принадлежности» государственной квартиры занимающей ее семье […].
 
 
Приватизация квартир означала закрепление частичных полномочий жильцов в виде формальных правомочий собственника. Она допустила монетизацию обменов и создала гражданско-правовую процедуру наследования. При этом совокупность правомочий оставалась частичной, собственность на здание в целом – государственной/муниципальной, как и земля, на которой здание расположено. Ответственность за поддержание дома в рабочем состоянии (прежде всего капитальный ремонт) оставалась неопределенной. Капиталистическая собственность на квартиры и дома так и не возникла, появились формально похожие юридические формы […].

Обзор основных идей книги философа Айрис Мэрион Янг Responsibility for Justice

Эта новость, что иск о защите лесов в Аргентине был подан от имени 20 ягуаров, не была бы такой интересной, если бы не книга антрополога Эдуарда Кона Как мыслят леса, где ягуары - канонические нечеловеческие сущности, наделяемые субъектностью в рамках индигенных онтологий.

О том, что наши города рассказывают нам о российском обществе. Осмысленная политика развития городов в постсоветской России просто не проводилась. С распадом СССР появился шанс построить новые города — гуманные и по структуре, и по облику, и по движению на дорогах.

Но десятилетиями главным показателем успехов в строительстве были объемы введенных квадратных метров жилья — при отсутствии градостроительных ограничений и структуры. Чиновники отдавали девелоперам поля, меняли назначение земель, присоединяя их к городам, разрешали строить много и высоко. Это не создавало комфортной среды, но было дешево и хорошо для целевых показателей. Так выросли нынешние российские мегаполисы — забитые пробками гигантские города, которым не хватает дорог, школ, детских садов, коммуникаций и зеленых пространств. Это бывшие поля, на которых стоят башни, не подключенные к электросетям и, иногда, даже к канализации.

Жители России дорисовали штрихи к этой картине: они покупали и покупают новые квадратные метры, потому что в стране мало других возможностей для инвестиций и потому что найти достойную работу можно только в нескольких больших центрах: Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Краснодаре и нескольких других. «То, что сейчас строится вокруг мегаполисов, — это катастрофа. Говорят, что это будут строить, пока это покупают, — цитирует Елена Чернова одного из представителей московского стройкомплекса, — но суррогатный алкоголь тоже производят и покупают, однако это не значит, что его нужно разрешать».

Большие российские города — в особенности Москва — служат видимым отражением нашей общественной системы. Здесь есть блеск обустроенного центра с элитными домами небольшой этажности, где живут те, кто ближе всех подобрался к рентным доходам; чуть дальше следуют старые панельные многоэтажки, сравнительно гуманные, для тех, кто добился чуть меньших успехов; замыкают город гигантские «человейники», где обитают те, кто добрался до раздачи в последнюю очередь

Три важнейших текста для понимания современной российской политики - полемическое сочинение Ницше «К генеалогии морали» (https://www.nietzsche.ru/works/main-works/genealogia/), «Рессентимент в структуре моралей» Макса Шелера и «В стране победившего ресентимента» Михаила Ямпольского (https://m.colta.ru/articles/specials/4887-v-strane-pobedivshego-resentimenta). Цитата из первого и третьего текстов.

Ницше:

В то время как всякая преимущественная мораль произрастает из торжествующего самоутверждения, мораль рабов с самого начала говорит Нет "внешнему", "иному", "несобственному": это Нет и оказывается ее творческим деянием. <…> мораль рабов всегда нуждается для своего возникновения прежде всего в противостоящем и внешнем мире, нуждается, говоря физиологическим языком, во внешних раздражениях, чтобы вообще действовать, - - ее акция в корне является реакцией. <…> В то время как благородный человек полон доверия и открытости по отношению к себе, человек ressentiment лишен всякой откровенности, наивности, честности и прямоты к самому себе. Его душа косит, ум его любит укрытия, лазейки и задние двери; все скрытое привлекает его как его мир, его безопасность, его услада; он знает толк в молчании, злопамятстве, ожидании, в сиюминутном самоумалении и самоуничижении.

Ямпольский:

Ницше считал ресентимент чувством, характерным для морали рабов, которые в силу своего положения ничего не могут изменить в мире. <…> Когда мир не поддается воздействию, рабы уничтожают его в воображении, радикально отрицают его существование. <…> отказ от реальности в нынешней России прямо связан с чувством беспомощности людей, неспособных внести хотя бы мизерное изменение в жизнь своей страны и даже своей семьи. СМИ только подбрасывали «контент» в этот взрыв «рабского» негативизма, помогавшего людям преодолеть чувство отчуждения и униженности. Особенность российской ситуации, однако, заключается в том, что все российское общество, от Путина до последнего стрелочника, в равной мере является носителем ресентимента. Для Путина его истоком является непризнание его и России равными и уважаемыми игроками на мировой арене, для стрелочника — беспомощность перед лицом полиции, чиновников, судов и бандитов. Я полагаю, что ресентиментные фантазии власти в какой-то момент вошли в странный резонанс с ресентиментными фантазиями обывателей. И мир стал трансформироваться. Авантюра на Украине стала благородной войной против воображаемых фашистов, изоляция России — ее утверждением в ранге великой державы, упадок экономики и падение доходов — ростом благосостояния и счастья. И даже люди, далекие от фантазмов ресентимента, но напуганные ураганом происходящих изменений, которые они не в силах предотвратить, систематически пытаются отрицать реальность происходящего или хотя бы закрыть на нее глаза. <…>

«Нравственность», как это часто бывает, оказывается странным продуктом антиинституциональности. Решения лидера в таком контексте вытекают не из законов и установлений, а из его личного «нравственного» чутья, в котором проявляется его абсолютная суверенность. Он принимает решения не на основании подписанных Россией соглашений (например, о ненарушимости границ Украины), а на основании чувства справедливости — спасти воображаемых русских от украинских притеснений, исправить несправедливость, совершенную Хрущевым в 1954 году. «Моральная» политика в таком контексте игнорирует все институционные нормы. Отказ от «принципа реальности», если вспомнить этот термин Фрейда, ведет к утверждению лжи как принципа политики. <…>

именно в этом параноидальном желании любым способом демонстрировать силу и проявляется укорененность российской политики, или антиполитики, в ресентименте, в слабости и бессилии. Невероятный страх, который испытывает власть перед честными выборами или любой политической и гражданской активностью в стране, показывает степень ее беспомощности и неуверенности в завтрашнем дне.

Ресентимент — аффект испуганного, беспомощного, не имеющего влияния на действительность — всегда выливается в фантазмы силы и несокрушимости (нам все санкции и весь мир нипочем), а угодливые СМИ делают все, чтобы загипнотизировать этими фантазмами тех, кто их жаждет и производит.

Что такое урбанистика? Что с социологической точки зрения делает город городом? Почему Юго-Запад Москвы выигрывает по очкам у Юго-Востока?

Мы поговорили с Виктором Вахштайном о его новой книге и о том, куда мы должны в этом контексте «прописать» урбанистику.

#кольта_общество

Ресентимент, бессилие, самоотравление души
 
Психологи вслед Ницше (см. вчерашнюю запись) описывают ресентимент как не высвобожденную вовремя негативную реакцию: что-то помешало, пришлось претерпевать, затаив обиду. «Невозможность ответить «обидчику» сразу рождает реакцию, содержащую «элемент мщения, обиды, сопряжённый с чувством вины за свою собственною беспомощность […] Вместо того чтобы отпустить ситуацию, предать её забвению, отнестись с юмором или произвести моментальный ответ на брошенное оскорбление, человек ресентимента, закрепляя эту ситуацию, […] начнёт вынашивать план мщения […]».
 
Описывая человека ресентимента, Ницше говорит: «Ни от чего не можешь отделаться, ничего не можешь оттолкнуть. Всё задевает. Люди и вещи подступают слишком уж — до бестактности — близко; все события оставляют следы; воспоминание предстаёт гноящейся раной». Буквально это мы видим сейчас наверху российской политики.
 
«В отличие от забвения, которое отпускает, обида, будучи впечатанным в память слепком, продолжает о себе напоминать, циркулируя вокруг события, - продолжает в цитированном выше тексте Михаил Мтвралашвили. - Чем дольше откладывается «настоящее» мщение, тем сильнее ресентимент вызывает неудовлетворённость, тем сильнее давит чувство вины за собственное бессилие, пока в какой-то момент, это влечение, в виду невозможности своей реализации, не смещается на какой-то другой объект, к которому и будет устремлена обида и желание отомстить, без привязки к своему «оригинальному» объекту. Отложенная месть […] накапливается, и находится в постоянном поиске объекта, на который можно было бы обидеться, об который можно было бы раниться.
 
Глубже всех это все понял Макс Шелер: «Ресентимент - это самоотравление души […]. Оно представляет собой долговременную психическую установку, которая возникает вследствие систематического запрета на выражение душевных движений и аффектов, самих по себе нормальных […].
 
Важнейший исходный пункт в обосновании ресентимента – импульс мести. […] Каждому мстительному импульсу должно предшествовать нападение или оскорбление. Импульс мести не совпадает с побуждением к ответному удару или к защите, даже если эта реакция сопровождается гневом, яростью или негодованием. Если животное, подвергшееся нападению, кусает того, кто на него напал, это нельзя назвать местью. Прямой удар в ответ на пощечину – тоже не месть. Две особенности существенны для квалификации акта как мести: моментальное или длящееся определенное время торможение и сдерживание непосредственно возникающего ответного импульса (а также связанных с ним побуждений гнева и ярости) и обусловленный этим перенос ответной реакции на другое время и до более подходящей ситуации («ну погоди, в другой раз!»); это торможение вызывается опережающей мыслью о том, что непосредственная ответная реакция приведет к поражению, и ясным чувством «немощи», «бессилия». Месть уже сама по себе – чувство, возникающее из переживания бессилия, так что она всегда – удел человека, в каком-либо отношении «слабого». Наконец, в сущность мести всегда входит сознание того, что она «за что-то», т.е. она никогда не представляет сбой просто сопровождаемую эмоциями ответную реакцию.
 
[…] От желания мести через злобу, зависть и недоброжелательство к коварству – таков прогресс чувств и импульсов, вплотную подводящий к ресентименту. […] Удавшаяся месть утоляет жажду мести […]. Недоброжелательность, напротив, - это уже установка, […] [которая] не возникает по определенным поводам и не исчезает вместе с ними. Она скорее выискивает в вещах и людях те объекты и ценностные моменты, которые могут ее удовлетворить. […] Жажда мести, зависть, недоброжелательность, коварство, злорадство и злоба только там вступают в процесс формирования ресентимента, где не происходит ни нравственного преодоления (в случае мести – искреннее прощение), ни действия и адекватного отображения душевного движения во внешних проявлениях […] потому, что это сдерживается еще более очевидным сознанием собственного бессилия.

Ночное обращение Зеленского к россиянам - одна из последних попыток остановить войну. Вот человек, очень вовремя оказавшийся на своём месте и делающий то, что в его силах.

Проблема в том, что некому ему ответить: большинство россиян сейчас совсем не в том состоянии, чтобы что-то решать, говорить и думать. Их/нас за 30+70 лет не только отучили это делать, но и доказали, что за это убивают, бьют и сажают. Как это произошло - будут исследовать весь XXI век.

Даже те 150 или 200 тыс, что стоят у границы, ничего не решают. От них/нас мало что зависит. Большинство россиян даже не в том состоянии, чтобы сказать «мне не нужна эта война, я против неё» (буду рад ошибиться).

2022 - не 2014, а Киев, Харьков, Полтава, Одесса, Мариуполь, Чернигов - не Крым. Россияне сейчас действительно не хотят ни войны, ни новых территорий. В большинстве своём они хотят сытой и спокойной жизни, и чтобы их не трогали. Но надежды большинства на сытую и спокойную жизнь связаны с тем, чтобы делать то, чего от них хочет начальство, а не с тем, чтобы думать, решать своим умом и с начальством спорить. Как и в 1980, и в 1904, отрезвлять будут только лишние смерти.

Большинству россиян эта война не нужна, они ее не хотят. Даже ближайшим соратникам Путина, не говоря уже о его противниках и о «неприсоединившихся». Но ни у тех, ни у других, ни у третьих нет возможности это решить, сказать это и даже об этом подумать. Синдром публичной немоты, бессилия и страха. Если вдруг каким-то чудом россияне из него выпрыгнут, преодолеют его, то это станет началом национального возрождения - временем, когда нация обретает голос и субъектность. Но я не верю, что это может произойти прямо сейчас. Чтобы это произошло, придётся пройти через множество смертей и разрушений.

Зеленский обращается к нации-субъекту, суверену, который может что-то решать, высказываться, осознавать свои интересы чуть дальше своего носа и этой секунды. Такого субъекта сейчас нет. Он может родиться - но сейчас это было бы чудом.

Даже если бы миллионов этак 50, ну или хоть 30 подписали петицию против войны - и это было бы чудом.

https://m.youtube.com/watch?time_continue=507&v=VkHR4n35R-Q

А над российскими городами сейчас мирное небо, никто не стреляет, не десантируется, нет жертв, нет взрывов. Солнышко светит. Огромное спасибо за это всем политикам земного шара. Нет войне!!!

На сайте «Яблока» открыт сбор подписей против войны.

И вот петиция Льва Пономарёва: Она опубликована на сайте Change.org.

Самая короткая финансовая статья на злобу дня

⚡Философа Григория Юдина избили и без сознания доставили в ОВД

Разговор с Григорием Юдиным мы планировали до того, как его избили до потери сознания, а затем транспортировали в ОВД и Склиф.

https://www.sakharov-center.ru/node/13245

Гражданская соорганизация: возрождение отменяется? Онлайн-разговор с Григорием Юдиным

4 марта
пятница, 19:00-21.00

С начала 2010-х годов россияне впервые за постсоветские 20 лет стали обретать способность к соорганизации. Появились новые механизмы соорганизации, стало появляться больше инициатив в самых разных областях - экология, местные проблемы, помощь людям, попавшим в тяжёлую ситуацию. 

Действия по совместной защите групповых интересов стали более настойчивыми. Требующие соорганизации инициативы (отстоять парк, наблюдать за выборами, помогать задержанным, собрать больному ребёнку на лекарство и т.д.) привлекают соучастников намного легче, чем в 1990-2000-х. Возникла целая когорта муниципальных депутатов, которые не обслуживают власть/бизнес, а помогают людям решать местные проблемы.

Государство ответило на рост способности общества к самоорганизации усилением репрессий. За последние 2 года многие допустимые ранее в России действия и высказывания приобрели характер политически рискованных. Многие члены ожившего было гражданского общества выбирают (или уже выбрали) между внешней и внутренней эмиграцией. Смогут ли россияне скоординироваться и сказать «нет» войне? Или россияне не преодолеют дезинтеграцию и позволят вести войну от своего имени? 

Григорий Юдин - социолог, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук («Шанинка»).

Разговор ведёт Борис Грозовский, обозреватель, автор телеграм-канала EventsAndTexts.

Елена Черненко, прекрасный международный корреспондент - Ъ, Русский Ньюсвик и др

После инициирования мною открытого письма с осуждением российской военной операции на Украине меня исключили из пула журналистов МИД РФ, в котором я проработала почти 11 лет. С формулировкой «за непрофессионализм». Я сожалею о таком решении, но такие уж видимо времена. Постараюсь продолжать выполнять свою работу максимально качественно и объективно. Но обращаюсь к Марии Владимировне Захаровой: очень прошу, не предпринимайте меры по отношению к другим подписавшихся коллегам. Вы написали мне, что я «подставила» людей и «прячусь за их спинами». И хоть я с такими формулировками не согласна, это письмо – действительно прежде всего моя инициатива. Я не считаю, что насилие и несправедливость в одном месте (на Донбассе) оправдывает насилие и несправедливость в другом (военную операцию). При этом в своих материалах я всегда старалась отражать ВСЕ точки зрения и буду и далее к этому стремиться.

Мы не каждый день задумываемся, что значит быть россиянином, принадлежать русской культуре и чувствовать с ней живую связь. Собственно, зачем часто об этом думать?

Нас — русских и россиян — могут разделять привычки, социальные роли и политические взгляды. Но есть в русской культуре то, по поводу чего мы не спорим.
Великая Отечественная война была жутким месивом, полным поражений и потерь. Но тем, кто воевал, и в голову не пришло бы кому-либо доказывать, что они — сила. Что тут доказывать? Они могли вернуться с войны без руки или ноги, но они были силой. Им не пришло бы в голову требовать к себе уважения, потому что они обладали достоинством. А человеческое достоинство нельзя ни умалить, ни отнять. Его нельзя ни купить, ни продать, оно не зависит от признания других. Комендант из фильма Бондарчука почувствовал в Андрее Соколове именно это — достоинство. Он понял, что может отнять у «Рус-Ивана» жизнь — это легче легкого, — но не сможет отнять у героя достоинство. И отпустил. Потому что достоинство может быть выше самой жизни.

Политики и пропагандисты сегодняшней России не знают и не понимают этого. Они создали культ победы, не понимая, что такой победе не нужен культ. Они не устают говорить о Второй мировой войне, о Великой Отечественной, но не понимают ни ее истоков, ни ее смысла. Все, что они делают, точнее все, что он, Путин, делает, вызвано ущербностью, озлобленностью, обидами и болезненным желанием доказать, что они — на самом деле он — сила.

Но если нужно доказывать, значит не нужно доказывать. Нужда в доказательстве возникает только тогда, когда предмет доказательства — под вопросом. Сила, которая зависит от признания других, не является неотъемлемым свойством. Если человек требует к себе уважения, значит чувствует его отсутствие.

Трагедия, которую навлек на всех развязавший войну российский президент, не только в том, что война будет стоить Украине, России и миру очень дорого. Дорого — это всего лишь цена. Цену можно и заплатить, если этой ценой приобретается что-то по-настоящему достойное («Мы за ценой не постоим»).

Трагедия в том, что люди, развязавшие войну, отнимают у нас, россиян, русских, нашу единственную живую, объединяющую всех традицию. Для России, страны утраченных и разорванных связей между поколениями, одна живая традиция — бесценна.

Для тех, кто разделяет это чувство, справедливая, а значит, Отечественная война — одна из важнейших основ идентичности.

То, что Россия Путина делает сейчас с Украиной и украинцами — чудовищно, необратимо и не имеет прощения. Но насилие сейчас совершается не только над украинцами, но и над россиянами, над «Рус-Иванами».

Эта война — отечественная для Украины. Не для России. Развязавшие несправедливую, антиотечественную войну люди отнимают у меня часть моей идентичности, часть связи с родиной

если ты признаешь, что есть украинцы, то признаешь, что Украина существует

Они считают, что большинство поддержит их, а меньшинство они задавят». Декан факультета политических наук Шанинки Василий Жарков о войне в Украине

https://spektr.press/oni-schitayut-chto-bolshinstvo-podderzhit-ih-a-menshinstvo-oni-zadavyat-dekan-fakulteta-politicheskih-nauk-shaninki-vasilij-zharkov-o-vojne-v-ukraine/