Один из самых проницательных политологов и экономистов Дмитрий Травин не случайно сделал отсылку к Войновичу в своей книге «Просуществует ли путинская система до 2042 года». Войнович угадал главное: восстановление авторитаризма через синтез госбезопасности с православием и социалистическими идеями…

https://snob.ru/entry/163900/

Атомарная семья

В Эконсе (@Econsonline) любопытная статья о том, как растущее число домохозяйств, состоящих из одного человека, меняет представление о семье. В скандинавских странах таких семей около 40%, во многих развитых странах - более трети, у нас - около 30%. Средний размер семьи за последние 60 лет уменьшился в странах ОЭСР с 3.3 до 1.6 человека. Атомарных семей стало больше, чем семей с 2 родителями и детьми.

Семья перестаёт быть «системой жизнеобеспечения», какой она была всю историю. Рост доходов позволяет людям сознательно оставаться в одиночестве, покупая себе независимость, возможность жить как вздумается. Внесло свой вклад и повышение гендерного равенства… https://econs.online/articles/ekonomika/mir-samodostatochnykh-odinochek/

The Bell и Медуза вчера синхронно опубликовали тексты, связывающие дело Раковой-Зуева с борьбой за рынок учебников, который монополизировало издательство «Просвещение» (1 - https://thebell.io/vysokopostavlennye-lyudi-mogli-obizhatsya-s-kem-i-za-chto-voevala-byvshaya-chinovnitsa-marina-rakova, 2 - https://mdza.io/QcuCf6EQDDc).

Это вполне правдоподобная версия. Рынок богатый, стабильный, растущий. Монополия - вообще зло, а на этом рынке, где для монополизации нет ни единой причины, - это троекратное зло.

Лично я в ужасе от современных учебников. Ничего кроме отвращения к образованию и мышлению они не продуцируют. Чем больше ребёнок пропитывается их логикой, тем сложнее ему удивляться, творить и думать, зато навык зубрежки и классификаторского каталогизирования мира развивается неимоверно.

Как сложилась монополия «П», я немного писал вот тут: https://theins.ru/opinions/grozovsky/140359. С тех пор ситуация с качеством учебников стала ещё хуже. Очевидно, что монополия ещё будет пытаться побороть Яндекс и Сбер, покусившиеся на ее миллиарды «сбоку» - через электронные учебные материалы.

Остаётся, однако, несколько вопросов:

1) кто сейчас владеет Просвещением и на чем основана сила влияния этих людей?

2) если у Сбера четверть акций Просвещения, то как могли другие совладельцы издательства подтолкнуть силовиков к открытию дела против Раковой? Которая, на минутку, представляла в П интересы акционера.

3) ещё больше вопросов к тому, кто именно является врагом Раковой, инспирировавшим ее дело, возникает, если учесть, что среди ее друзей - не только Греф, но и Белоусов. С такими друзьями и враги должны быть огого!

Друзья-гуманитарии, социальные исследователи и историки, а как вы живете без общедоступных электронных архивов? Вот, например, журналы конца 1980 - начала 1990-х годов. Известно, какое они тогда имели значение. Многие журналы доступны. Но не все! Вот мне попались вырезки из Даугавы 6/1990 с 2 замечательными статьями. Кажется, в сети архива журнала за этот год нет. Сначала про первую, Андрея Левкина.

Внеземной разум ГУЛАГа

Она называется «Советский человек на rendez-vous». В ней Андрей разбирает какой-то дурацкий, выпущенный кооперативом сборник рассказов о встречах с инопланетянами, собранный в 1989 из статей в газете «Советская молодёжь».

Заметка замечательна тем, что через анализ сборника АЛ реконструирует образ мыслей советского человека. Авторы и составители сборника - обычные люди, а тема обусловила отрыв от привычной социальной практики. Отсутствие, пишет АЛ, общераспространённой точки зрения на сей предмет (сношения с инопланетянами) «позволяет проявиться авторским сознаниям в наготе своей». Книга описывает контакты с пришельцами в ходе 3 экспедиций в Пермскую область людей 25-50 лет, в основном с высшим образованием. И вот что обнаружил Левкин:

1. Авторы говорят на языке, предназначенном не формулировки мыслей и передачи сообщений, а для осуществления самого факта высказывания с определенной эмоциональной окраской. Язык не для описания и анализа, а для передачи факта о говорящем: «Я стал другим человеком. Это - железно». Чудовищно неискушенный язык, отмечает АЛ. Язык, ориентированный на сам факт высказывания, пишет Левкин: мешанина обломков разностилевой речи, слов-паразитов, рассчитанная на дополнение интонацией и жестом. Высказывания, имеющие смысл лишь в конкретном контексте, и могущие быть заменёнными междуметиями.

2. Для передачи мысли используются отсылки к готовым, обобщенным клише: таблицы, списки, три источника и три составные части. Ветвящихся диалогов не предусмотрено.

3. Место для высказывания обустраивается кем-то свыше: все рассуждения - либо отсылка к готовым конструктам (мир как склад готовых терминов, которые не подлежат уточнению), либо абстрактное высказывание обо всем сразу. Дальнейших вопросов тоже не предполагается.

4. Говорящий рассуждает не о предмете своей речи, но лишь о себе. Язык не подконтролен говорящему, речь течёт автоматически.

5. Другой разум, контакты с которым описываются в сборнике, ведёт себя как начальник и следователь: он все о нас знает, отвечать надо только искренне, на все спрашивать разрешения. Общающиеся с высшим разумом авторы книги не проявляют, пишет АЛ, ни вежливости, ни чувства собственного достоинства - донимают пришельцев своей общительностью, готовы немедленно улететь, посвящают во все детали своей жизни и тд. В общем, полностью подчиняются превосходящей их силе.

Внятно проявляется, пишет АЛ, «стремление отыскать в любой превосходящей инаковости вожделенного бога-начальника, отца и папу: наставника мудрого, строгого, но справедливого. И этот искомый бог-начальник на первом этапе контактов работает следователем. Естественность подобной его ипостаси не ставится контактерами под сомнение. Они хотят быть допрошенными, хотят «показаться», чтобы их перевели на какой-то следующий этаж общения, оформили им очередной допуск. Что поделаешь, зона. Люди согласны с тем, что неизвестное, обладающее разумом и знанием, ведь себя как вполне привычные и не столь уж утонченные органы».

6. В других чертах внеземная цивилизация тоже похожа на ссср: вертушки для связи с начальством, пионерские шуточки, не болтать лишнего. Резюме АЛ - два вывода, оба вполне актуальные.

Первый: «похоже, наше сознание настолько сформировано имеющейся жизнью, что надеяться на какое-либо изменение последней тщетно: даже в случае чистом и спокойном сознание выворачивает из себя знакомую структуру. Насколько же все это въелось?»

Второй - об отсутствии ценности жизни. Перед угрозой смерти «людям непонятно, что терять. Они словно отсутствуют в жизни тут; им будто все уже показали: пошли в следующую киношку!»

Артём Филатов продолжает делать отличный подкаст, который раньше назывался «Шкала ценностей», а теперь - Sapere Aude (@sapereonline). Только что в нем появился разговор с Александром Эткиндом (память о сталинских репрессиях), а до этого были Сергей Гуриев об экономической политике, Михаил Минаков об украинском транзите и Виктория Полторацкая об ужесточении нашего политического режима.

https://podcast.ru/1586611443

Восстановительное правосудие - самое главное, что нужно сделать, когда заканчивается авторитарное правление. Transitional justice нужна, чтобы наказать преступления, которые было невозможно расследовать при предыдущем режиме, восстановить в правах несправедливо осуждённых, вернуть собственность тем, у кого она была отнята и тд. Почему без TJ невозможно выстроить новый политический режим на принципах демократии и верховенства права, я писал в предисловии к замечательному докладу Николая Бобринского и Станислава Дмитриевского «Между местью и забвением» (https://sapere.online/vosstanovitelnoe-pravosudie-kak-put-k-verhovenstvu-prava-i-demokratii/).

У нас после ссср из всей этой работы провели только реабилитацию, и то криво. Но сейчас, как ни удивительно, идёт очень важное и показательное дело: юрист Григорий Вайпан при поддержке Мемориала (а начинал эту линию Институт права и публичной политики) борется за права людей, у которых сталинские репрессии отняли жильё (https://www.bbc.com/russian/news-59060559).

То, что дети репрессированных до сих пор не могут вернуться домой - неизбывный стыд и позор. Все законодательные шаги для восстановления справедливости приняты, но власти тянут время, и «детей гулага» остаётся в живых все меньше. Спасибо Григорию и Мемориалу, что вопреки всем обстоятельствам продолжают это символическое дело, свидетельство того, что совесть жива.

Бунт без штанов

Со статьей Андрея Левкина о языке советского человека, выдержки из которой я постил на днях, в том же номере Даугавы (6/90) соседствует работа гениального филолога Максима Шапира «Исторический анекдот у А.К.Толстого и Н.А.Добролюбова». Кажется, в 2-томник МШ она не вошла. Статья рассказывает о сатире АТ «Сон Попова»: герою снится, что в день именин министра он приехал поздравлять его без панталон. Министр отправил его в Третье отделение с обвинением:
Советник Тит Евсеев сын Попов
Все ниспровергнуть власти был готов.

В полиции «лазоревый полковник» предложил Попову выдать сообщников. Устрашась строгости допроса, Попов раскрыл несуществующий заговор - указал многие десятки своих вымышленных сообщников. После чего ужаснулся своей подлости и проснулся. В последних строфах АТ снижает политическую значимость своей сатиры:
Слыхал ли кто такое обвиненье,
Что, мол, такой-то - встречен без штанов,
Так уж и власти свергнуть он готов!
<…> Во всем заметно полное незнанье
Своей страны, обычаев и лиц
Встречаемое только у девиц.

Но Шапир показывает, что этот сюжет основан на факте реальном или оценивавшемся как реальный. Сатира написана в 1873, а в дневнике Добролюбова за 1855/56 есть рассказ «Закулисные тайны русской литературы и жизни» (22/01/1856). В один из последних годов жизни Николая I, пишет НД, ехал он по Невскому, и вдруг видит старичка в белой шляпе, белом пальто, в белых панталонах и белом жилете. Царю костюм показался подозрительным, и он велел взять старичка.

Несчастного схватили, привели в часть, буйства не нашли, и обер-полицмейстер отправил его к Дубельту, а оттуда - в Третье отделение (политический сыск, т.е. то же КГБ). Дубельт сразу спросил, к какому тайному обществу он принадлежит. Тот не знал, что отвечать. Подозрения Дубельта окрепли. Приступили к старику с ножом к горлу, заставили разговориться. Но ничего интересного экс-портной немец не сообщил, но раз его взяли по высочайшему повелению, то отпустили не просто так, а с подпиской, что он больше не будет ходить в таком платье.

Получается, сатира АТ опиралась на окололитературный факт, причём он даже преуменьшил степень неправдоподобия, заменив императора на министра, а Дубельта - на некоего полковника и мотивировав сюжет сном героя.

Николаевские попытки регулировать выбор одежды дали повод для иронии и Салтыкову-Щедрину («Помападур борьбы», 1873). Там герой предлагает «в видах поднятия народного духа всенародно объявить, что выбор покроя одежды представляется личному усмотрению каждого, однако ж появление на улицах и в публичных местах в обнаженном виде по-прежнему остаётся недозволительным». Тем более что и буквально французские смутьяны, санкюлоты - бесштанники.

150 лет спустя в России судят за фото в одежде с имитацией орального секса на фоне кремлевского собора (следствие запросило 10 месяцев).

В последнее время много думаю о том, что мы живем в стране победившего абьюза, невроза, насилия, депрессии и травмы. И нужны армии психологов (вместо армии и полиции) и многие десятилетия спокойной жизни, чтобы раны зажили, и среда стала более благополучной для жизни. О некоторых последствиях такого положения вещей даже у людей, считающих себя вполне здоровыми, вчера замечательно написала (https://www.facebook.com/100001139226342/posts/4425387320842532/) художник и писатель Катя Марголис:

За последнее время и я узнала столько непоправимо нового — нет, не о глубинном народе; а о людях, казалось бы, ближнего мыслящего круга. Деформации и растление всего общества, увы, неминуемо коснулись и многих из тех, кого по старой памяти мы всё ещё именуем интеллигенцией.

Парадоксальным образом эта пандемия высветила высочайший процент заражения несвободой мышления , отсчитывающего всё от действий власти— со знаком плюс или минус уже не так важно: истинно независимому уму должно быть безразлично за колхозы Евтушенко или против.

На деле же именно с пандемией стало понятно, что Россия и даже ее оппозиционная часть тотально не мыслят себя в контексте мира и человечества. Железный занавес в голове стал особенно ощутим именно сейчас. Оказалось, что Европа и остальной мир были не моделью, не частью общего прошлого и будущего, а всего лишь приятной зоной рекреации и отдыха. Мировой опыт остается за кадром. Вся пандемия, все битвы происходят в головах на ментальном пространстве России и ее особого пути. Свой вирус, свой ковид, свои врачи, своя статистика (процеженная через официальное вранье), свои (плохие, в отличие от заветных «импортных) прививки : как будто, речь идёт об ином биологическом виде. Век интернета и доступности любой информации ничего тут почти не изменил. В России не мыслят мировыми войнами— у России только великие отечественные.

И даже на уровне биологии человека, на уровне эпидемиологических мер, универсальных для всего человечества, которые, казалось бы, должны были быть усвоены на уровне средней школы. Но нет, снова первая реакция — это реакция травматиков на прикосновение к МОЕМУ (!) телу: «маски не помогают, это не доказано, а мне (МНЕ!) в них тяжело дышать», а «прививка не проверена» : научный прорыв и чудо создания действующей вакцины в такие рекордные сроки невдомек невежеству— и тут «оптимизация» школ и ужасающее качество естественнонаучного образования оплачены тысячами жизней. Экспертов нет, все равны. Но некоторые равнее- это те, кто громче кричит, а не больше знает. Оруэлл и ферма животных на практике.

Вот, образованный человек, прекрасный специалист с острым умом, пишет из-за закрытых россйских границ пост о трудностях путешествий по Европе, о «власти чиновников», о страшных (и, разумеется, с произвольных и бессмысленных ) карантинах и ПЦР (в России, кстати, за два года ПЦР от антигена так и не научились отличать— хотя тут это известно каждому ребёнку). И все аргументы о том, как расцветает жизнь после массовой вакцинации (в Италии она приближается к 80%, Россия же занимает почётное провальное место между Парагваем и Гондурасом), как на прошлых выходных я не могла протолкнуться сквозь веселую разноязыкую толпу туристов в центре Рима у фонтана Треви и на piazza di Spagna, как в Венеции заняты в октябре все гостиницы— нет, эти аргументы из реальной жизни не нужны травматикам. Они находятся в отрицании. Иначе слишком больно. И страшно за себя.

Россия— страна коллективной травмы. И нуждается в многолетней психотерапии. Это не новая мысль. Людей корежили, убивали, преследовали, выселяли столько поколений, что Главный сформировавшийся принцип : не трожь меня, не прикасайтесь к МОЕМУ образу жизни, а остальное гори синим пламенем. У МЕНЯ чиновники отняли возможность путешествовать, а то, что рядом задыхаются тысячами, что надрываются врачи, что медсёстрами некогда поесть и сходить в туалет, так я ж этого не вижу. Да и не хочу. И не могу, вероятно .

На днях сегмент русского фб был потрясен постом Lida Moniava https://www.facebook.com/lida.

moniava/posts/4674521982599537 о том, что она нашла родных ребенка-инвалида, запертого в ПНИ и написала им, что их родственник, объявленный для удобства умершим при рождении, оказывается жив. Родители уже умерли, унеся с собой в могилу свою тайну, и Лида пишет другой части семьи. Казалось бы, что может быть человечнее и естественнее. Сколько классических сюжетов мировой литературы построено на коллизии нашедшегося родственника.

Но снова нет. Тысячи обличающих комментариев… обличающих не гулаговскую систему интернатов, не расчеловечиванию инвалидов, а… внимание!— Лиду, покусившуюся на наследие советского «государство лучше знает и позаботится», на священное право семьи (родителей и их потомков) на нераскрыаемую страшную тайну существования родственника-инвалида за стенами тюремных учреждений без права переписки и УДО. https://www.facebook.com/lida.moniava/posts/4681969415188127 От ребёнка можно отказаться без последствий. Можно объявить живого человека мертвым. Можно стереть сам факт его существования из действительности. Комиссар исчезает. Имя «врага народа» или любого неудобного или не такого или «неполноценного» можно вычеркнуть из жизни и из истории. И в 2021 году люди массово встанут на защиту именно этого права, а не прав более слабых и уязвимых.

Что это, как опять не та же коллективная травма: не трогайте нас, не делайте нам больно… мы не можем этого вынести, нам страшно. Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на крондштадский лёд, боевые лошади уносили нас, на широкой площади убивали нас… а сейчас довольно, просто оставьте нас в покое. У нас нет сил ни на солидарность, ни на ответственность.
“Нас не трогай и мы не тронь”.

<…>

Homo sovieticus —человек-инвалид: с разорванными связями: семейными, логическими, временными. Это человек, социально-исторический сирота, отчаянно кричащий о своем сиротстве каждым комментарием в фб. Человек недолюбленный, лишенный преемственности и доверия к миру, не помнящий и уже не могущий вспомнить родства, ибо это досталось ему в наследство :сначала было опасно, а потом ушло в небытие. Человек, едва могущий проследить свою родословную на пару поколений, в то время как у европейского человека эта преемственность прослеживается непрерывной ниточкой через века.

Простая лидина логика —сделать то, что делает каждый человек рано или поздно: узнать, кто он и откуда . Чтобы “ничейный” узник интернатовского ГУЛАГа смог вернуть прошлое, преемственность, связи, вернуть личность, обезличенному государством, и дать возможность другим возможно ничего не подозревающим родственникам узнать о его существовании — встречает тысячи злобных комментаторов,якобы защищающих права другой семьи на частную жизнь, а на самом деле, защищающих себя, свой страх и свои скелеты в шкафу. Увы, часто буквальные: люди в интернатах выглядят как скелеты и живут недолго. Казалось бы, написать частное письмо взрослым людям, способным самостоятельно сделать свой выбор. Больной же ребёнок это самостоятельно сделать не может, как не может, например, ходить. Лида действует просто в его интересах, оставляя дееспособным право решать за себя — но не за счет вранья и незнания, а с открытыми глазами. И да, от этого может быть кому-то больно. И наверняка будет. Но в ситуации многолетнего вранья и выкинутого из жизни целой семьи человека, объявленного мертвым, не может не быть боли. «Возвращается боль, потому что ей некуда деться…»(Галич). Ярость благородная захлестывает. И это, конечно, та же самая реакция травматиков: не трогайте, нам может быть больно.
Не это ли мы видим и в деле Юрия Дмитриева Дело Дмитриева и Последний адрес и воообще во всем сопротивлении памяти о Гулаге и его жертвах?

У Лиды особый талант и призвание попадать в болевые и самые нездоровые точки общества. Такие люди всегда оказываются первой мишенью Разворошенное и годами копившееся, как гной, выстреливает в первопроходца.

Люди не хотят признаться себе, что живут за счет более слабых, уязвимых (и «притворная» жизнь, как ни в чем не бывало при ковиде— ровно то же самое), не хотят видеть проблему и ответственность в себе— они ищут виноватого и это всегда будет тот, кто нарушил их комфорт жить, пусть в диких, но в удобных для них представлениях. Кто открыл страшную тайну сданного государству человека или кто ввел (или поддержал) ограничительные меры для предотвращения заболевания и смертей. И вся ярость, фрустрация, травмы целого общества, искореженного враньем и насилием, тяжело бьет по тому, кто попал в эту точку. Но когда нарыв вскрыт, то начинается новый процесс заживления и оживления. Он долгий, но оно того стоит. <…>

Бюрократия подобна колдовству: она забирает время и силы. Шедевральный аналитический лонгрид в Эконсе, очень понравился бы Дэвиду Греберу (https://econs.online/articles/coffee-break/chernaya-magiya-byurokratii/). Несколько отрывков:

Исследования на данных африканских стран, где вера в колдовство все еще остается частью культуры, показывают, что в обществах, которые верят в магию, размывается социальный капитал и снижается доверие, ниже готовность открывать свое дело и медленнее развивается наука – вера в колдовство тормозит технологический прогресс. Принятие мистического снижает веру человека в то, что он может добиться большего, если приложит усилия, и не дает ему ощущения контроля над своей жизнью.
Оказывается, похожие последствия испытывает и забюрократизированное общество. Необходимость расходовать ресурсы на многоступенчатые согласования сдерживает инновации и в бизнесе, и в госорганизациях ( .pdf), а многоуровневая система менеджмента демотивирует и, как и вера в колдовство, дает ощущение отсутствия контроля над ситуацией и бесполезности усилий.
…….
В 2017 г. Гэри Хэмел из Лондонской школы бизнеса и Микеле Занини из Management Lab рассчитали, что в странах ОЭСР наличие многоуровневой армии управленцев означает недопроизводство товаров и услуг на $9 трлн в год, или порядка 11% мирового ВВП (за 2017 г., когда делались расчеты). С 1983 г. количество менеджеров, супервайзеров и других сотрудников, выполняющих административные функции в американских компаниях, почти удвоилось, при этом занятость в профессиях, не связанных с администрированием, выросла менее чем на 40%, подсчитали исследователи.
………
Исследование Deloitte по Австралии показало, что сотрудники тратят на соблюдение установленных в компаниях внутренних бюрократических правил огромное количество времени: для сотрудников среднего и высшего звена оно достигает 9 часов в неделю, или более 20% стандартного рабочего времени. Для США время выполнения бессмысленных бюрократических процедур работниками, не являющимися менеджерами, эквивалентно 8,9 млн человеко-лет в год, посчитали Хэмел и Занини.
……
Доля работников расширенного госсектора, включая бюджетников, силовиков и работников госкомпаний, в совокупной занятости в среднем в мире, по данным Всемирного банка, составляет 16%, в странах с высоким доходом – 24%, в России – 45%, это один из самых высоких показателей в мире.
……..
Неэффективность бюрократии, связанную с тем, что в какой-то момент она начинает «ограждать» себя от остального мира и ставить «над» ним, плодя инструкции к инструкциям и регламенты к регламентам, один из «отцов» современного менеджмента, Питер Дракер, объяснял тем, что «бюрократия – это о процессе, а не о результате». Бюрократический документ существует автономно от всего мира, его язык представляет собой поэзию для чиновников, но для обычных людей его нарративы непонятны, пишут Питер Беккер из Европейского университетского института и Уильям Кларк из Кембриджа, авторы книги о бюрократических практиках: «Оторванные от мира бюрократы питают чиновников, которые, как современные боги или демоны, могут отказаться снизойти до диалога с теми, кому служат».

Сам по себе процесс бюрократического управления напоминает отправление ритуала, а его язык – тайные знаки для посвященных, и такое несоответствие между миром бюрократов и миром обычных людей все больше разделяет тех, кто управляет, и тех, кем управляют, согласна профессор антропологии и урбанистики MIT Эрика Джеймс. Ориентироваться в бюрократических процессах невозможно, не обладая «секретным знанием», пишет она, называя современную бюрократию «бюровством» (bureaucraft) – соединение слов bureaucracy (бюрократия) и witchcraft (колдовство).

В России, например, реформа контрольной и надзорной деятельности, направленная на замену тотального контроля риск-ориентированным надзором, провалилась. А качество законодательства снижается при неизменно растущем его количестве: если в 1990-е гг. принималось по 6000–7000 федеральных правовых актов в год, то во второй половине 2000-х – по 8000–9000, а в 2020 г. было принято почти 14000 таких актов.

Рост окажется еще больше, если измерять его в количестве букв: с примерно 25 млн знаков в 1990-х до 210 млн в 2010 г., говорится в докладе Дмитрия Скугаревского, профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Отличный текст

💬 Элла Россман, PhD-студентка Университетского колледжа Лондона

Феминизм — не гражданский активизм?

Часто вижу, как, размышляя о гражданском активизме в современной России, исключают феминистское движение. Непонятно, почему это происходит: то ли тема кажется слишком «узкой» (хотя куда шире — права половины населения страны), то ли кажется, что феминизм у нас существует лишь в сети.

Я третий год занимаюсь картографированием современного российского феминизма, собираю архив феминистского самиздата — и сама участвую в феминистских проектах. Мне кажется, что феминистское движение в России крайне недооценено: и в смысле его распространенности, и в плане тех тем, которые поднимают активистки, и изменений, которые они привносят.

Начнём с масштаба. Исследователи гражданского активизма и публичные политологи, кажется, недооценивают масштаб феминистского движения 2010-х. Самые заметные активистки — это блогерки. Их работа крайне важна, но глядя на них, может показаться, что феминизм обитает лишь в сети. Это не так. По моим подсчётам, на начало марта 2021 года в России действовало не менее 45-ти феминистских групп. Сказать более точно сложно: большинство групп никак не зарегистрированы (статус НКО сейчас приносит больше минусов, чем плюсов) и ситуативны (даже в течение одного года одни группы распадаются, другие появляются). 

Важно тут, что группы существуют по всей стране, далеко за пределами только Москвы и Питера: например, феминистские ячейки есть в Калининграде, Нижнем Новгороде, Тольятти, Казани, Уфе, Хабаровске. Они занимаются не только онлайн-просвещением, но и организуют офлайн-лекции, дискуссии, пикеты, митинги, благотворительные вечера (хотя с приходом коронавируса это и стало сложнее).

Темы. У современных феминисток много повесток: домашнее и сексуальное насилие; насилие в родах; положение матерей; неравенство зарплат; гендерная дискриминация и иерархии в разных профессиях; забытые женщины в науке, литературе и искусстве; повседневный сексизм и его язык; стереотипы о женщинах и мужчинах и их влияние.  

Если пытаться как-то определить главный вклад феминисток, я бы тут сказала, что именно они уже много лет поддерживают дискуссию о толерантности к насилию в российском обществе — и методично объясняют, почему это не нормально. Почему «бьет» не значит «любит», домогательства и харрасмент — это тоже насилие, и почему, чтобы развиваться, общество должно быть более внимательным к уязвимым. Насилие — острая проблема для России, и это делает феминизм для нашей страны особенно актуальным. Что важно, феминистки не только говорят о насилии, но и открывают кризисные центры, либо сотрудничают с такими центрами (например, собирая для них деньги).

Феминизм с его неприятием насилия стоит поперек горла новой идеологии российских властей, где насилие, похоже, — центральная (и единственная?) скрепа. Это видно хотя бы по тому, как преследуют феминисток в России. Среди феминистских активисток уже есть политзаключенные и узницы совести (Юля Цветкова, Наталия Тышкевич), иноагенты (Дарья Апахончич), политические беженки (Анна Дворниченко). Их число будет расти. Особенно тяжело феминисткам приходится, когда одновременно с преследованием со стороны государства, их не поддерживает и не признает оппозиция. Надеюсь, что в перспективе вклад феминистского движения в развитие России будет оценен, а формула «Демократия минус женщина — не демократия» (изобретенная еще в 1991, но не нашедшая тогда широкой поддержки) ляжет в основу будущих демократических реформ.▪️

Фердинанд де Соссюр, ассиметричный дуализм языкового знака. Это, если простыми словами, про то, что связь между знаком и его значением конвенциональна (люди так договорились), а не сущностна (слово воспроизводит идею вещи и прочий неоплатонизм). Это все хорошо обыгрывается, например, у Евгения Клюева в «Между двух стульев» и у Эжена Ионеско в «Сказках для тех, кому ещё нет трёх лет».

Политическая иллюстрация в фб Алексея Захарова и Кирилла Шулика:

Все познается в сравнении.

Неделю назад белорусская оппозиция объявила флешмоб: "Носи маску, если ты против Лукашенко". Такой флешмоб информативен, он позволяет оппозиционно настроенным людям коммуницировать окружающим, что мы есть, нас много. Ответный ход властей - сначала отменить масочный режим, а потом вовсе начать наказывать за ношение масок. В самый разгар эпидемии. Это рациональный ход, заглушить нежелательный для тебя сигнал - но только в том случае, если жизни граждан представляют нулевую ценность.

Пишет телеграм канал Nexta:
"в разгар эпидемии коронавируса арендаторам площадей торговых центров разослали требования снять все наклейки, призывающие носить маски и сохранять социальную дистанцию."

Пишет Кирилл Шулика:
"Написал знакомый из Минска. Вчера его поймали в метро в маске, мент сказал, что на первый отпустит, а так штраф будет и проверка на "участие в экстремистской организации". Он был на станции такой не один"

На прошлой неделе Кирилл Рогов в «Либеральной миссии» выпустил очень интересный доклад «Знамя конфронтации: за что и почему Россия воюет с Западом». Сейчас под влиянием этой конфронтации сейчас переписываются учебники, сворачиваются научные программы, пересматриваются исторические нарративы. В то же время, в отличие от СССР, Россия уже не представляет собой вызов, альтернативу социальному порядку Запада. Тогда за что воюем? Несколько тезисов из доклада (в основном по частям, которые написаны Кириллом, Иваном Куриллой, Игорем Зевелевым, Василием Жарковым, Львом Гудковым и Андреем Яковлевым). Доклад можно читать целиком или отдельными частями – я бы особенно рекомендовал статью Андрея Яковлева о конкуренции капитализмов, Кирилла Рогова о самоизоляции как стратегии, Ивана Куриллы о реставрации «холодной войны», Василия Жаркова о внешнеполитических нарративах и слепых пятнах российского и западного подходов – они просто превосходны:

• Попытка адаптации в 1990-х модели, близкой к либеральной рыночной экономике, была сочтена российской элитой неудачной. В 2002 году с ростом цены нефти элита решила не тратить силы на достижение договоренностей и создание правил, предпочтя просто получить контроль над ключевым источником доходов. Поворот к «политическому капитализму» предопределил и проигрыш конкуренции глобальным корпорациям – «Волга» проиграла соревнование с BMW.

• Неудачу потерпела и попытка построить рыночную экономику с большим влиянием государства – из-за низкого качества госинститутов, бюрократии и рентоориентированного поведения элит. Оказалось, что элита не готова ограничивать себя и действовать по нормам, которые она заявила для общества. Когорта силовиков, получившая доступ к собственности, оказалась крайне неустойчива к материальным соблазнам, ставя личные и корпоративные интересы выше национальных и государственных (соблазн ренты слишком велик). Эту модель развития поставил под сомнение экономический кризис 2008-2009 гг и политический кризис 2011-2012.

• После политического кризиса и крымской мобилизации и начала санкционных войн российский капитализм эволюционирует в сторону «экономики сопротивления». С 2012 года от попытки продвигать позитивную повестку российская элита перешла к глухой обороне – с жесткой критикой западных ценностей, охотой на «иностранных агентов» и подавлением независимых медиа. Крым и «вылазки на территорию врага» в информационном пространстве выглядели как агрессия, но для российской элиты их смысл заключался в защите своих активов («не трогайте нас, а то вам же хуже будет»). Россия оказалась в жесткой конфронтации с Западом.

• Качество госуправления повысилось, но политика уже была направлена не на развитие, а на обеспечение безопасности. Такая политика может обеспечивать сохранение политического режима долгое время. Но конфронтация с внешним миром, как показывает опыт Ирана, позволяет адаптироваться к внешнему давлению, но не обеспечивает условий для развития (подушевой ВВП Ирана в 2019 почти не отличался от уровня 1986 г).

• Глобальное противостояние коммунизма и капитализма сменилось конкуренцией либерального и нелиберального капитализмов. Элиты стран, выбравших вторую модель, считают, что путь к благосостоянию лежит не на пути заимствования политических институтов Запада. Наоборот, эти институты рассматриваются как угроза национальному развитию, национальным корпорациям и т.д. Конфронтация России и Запада включена в новую конкуренцию либерального и нелиберального (пронизанного государством) капитализма. Она подстегивается успехами Китая.

• Российские власти пожертвовали возможностями экономической кооперации и роста ради конфронтации потому, что она стала ответом на внутренние вызовы, как способ сохранить завоёванные позиции во власти, закрепить итоги передела собственности и блокировать модернизацию общества. В ходе крымской крусады Россия получила территории, которых у нее и так было в избытке, утратив доступ к тому, чего не хватало – технологии, инвестиции, вовлеченность в глобальные производственные цепочки.

• При этом «силовики» победили модернизационные элиты, утвердив свои ценности безопасности как непреложные. Изоляция России – это не сопутствующий эффект конфронтации, а ее цель: она призвана нивелировать модернизационный потенциал двух с половиной десятилетий прозападной ориентации России, зафиксировав закрытую перераспределительную модель экономики. Утверждение, что внутренняя оппозиция – это агенты внешнего влияния, блокирует ее поддержку элитами и населением. Внутренние вызовы представляются как внешние, это позволяет поднять госаппарат на борьбу с ними.

• Вопрос об отношении к Западу в России - это вопрос выбора стратегии внутреннего развития. Внешняя политика - результат выбора приоритетов институционального развития, внутренней и экономической политики, инструмент обеспечения интересов социальных и элитных групп. Не получая экономических бонусов (наоборот, жертвуя ими) от своей парадоксальной агрессивности, российская внешняя политика является ответом на внутренние вызовы – стагнацию доходов, постепенную утрату политическим режимом легитимности.

• Неудавшаяся попытка «стать Западом» в очередной фазе российской модернизации сменяется стремлением стать «антизападом» в фазе контрмодернизации. Антизападничество становится фактором легитимации правящей элиты, а внешняя политика — инструментом конструирования национальной идентичности (заменяя коммунистическую идентичность) и возводится в ранг вопроса национальной безопасности.

• Для элиты стратегия конфронтации с Западом и самоизоляции России становится способом сохранить систему госкапитализма с ее моделью извлечения ренты. Осуществлению этой стратегии помогает ослабление позиций Запада как институционального образца.

• Чем больше внутренний порядок в России эволюционирует в сторону моноцентризма, тем энергичнее Россия приписывает аналогичный характер системе международных отношений и тем активнее готова ему противостоять, защищая альтернативную Западу институциональную модель не только на постсоветском пространстве, но и за его пределами. Российские власти видят международную политику в оптике гегемонии, иерархии («кто тут главный»), а Запад - в эгалитарной оптике (независимые центры силы, политическое равенство акторов).

• Слепое пятно сторонников эгалитаристского подхода - не замечать опасений своего визави быть подчиненным брутальным и деспотическим образом. Слепое пятно для сторонников иерархического взгляда - то, что на их суверенитет никто не покушаются. Но это сложно понять стране, травмированной игом и войной ХХ века.

• Внешняя политика подчинена внутренней, поскольку основные угрозы элитам ядерных держав находятся не вне, а внутри страны. Функции внешней политики для рядового избирателя - формировать упрощенную картину мира, обозначающую границы и характеристики «своего» и «чужого», давать структурированную систему взглядов на то, «как все устроено». В России внешняя политика легитимизирует несменяемость власти, а в США интернационализирует проблемы либеральной модели - поляризацию и неравенство.

• Цель Кремля состоит в том, чтобы сделать национальные мифы, созданные или одобренные государством, единственным источником коллективной памяти. Кремль взращивает «полезную» историческую память, намеренно размывая границу между памятью и мифами. Это облегчается относительной слабостью независимой коллективной памяти.

Разговор на важную тему 9 ноября, приходите!

​​Экологическая повестка-2021: немецкий и российский подходы. 9 ноября

9 ноября Сахаровский центр и Немецкое Сахаровское общество проводят дискуссию, посвященную международной экологической повестке.

Экология — одна из самых важных тем 21 века. Об изменении климата и других экологических вопросах говорят на высоких саммитах и собраниях гражданских активистов. В экологических проблемах видят источник глобальных угроз, объединяющую повестку в международных отношениях и стимул к новому рывку технологического прогресса и развития цивилизации.

Однако в разных странах экологическая повестка существенно различается. Так, в Германии и Евросоюзе существует широкий консенсус в отношении к глобальному потеплению как к глобальной угрозе, требующей последовательных ответных мер. В России же остается дискуссионным вопрос, принесет ли изменение климата больше проблем или, напротив, откроет стране дополнительные возможности для развития и получения дохода.

Крайне чувствительным для России является вопрос энергетического перехода. Поставит ли декарбонизация мировой экономики перед страной вопрос о смене экономического уклада или Россия останется в рамках стратегии “энергетической империи”? Сохранят ли в целом ресурсные автократии возможность конвертировать свои природные богатства в политическое влияние, в условиях, когда их важные партнеры ставят перед собой все более амбициозные климатические цели? Учитывает ли экологическая и энергетическая стратегии Германии и других стран Евросоюза это измерение или они ставят перед собой исключительно задачи решения экологических проблем.

Андрей Сахаров считал изменения окружающей среды в результате стремительного экономического роста и научно-технического прогресса одной из глобальных угроз, стоящих перед человечеством. Спустя более полвека его слова оказались провидческими. Более 40 лет назад в статье “Ядерная энергетика и свобода Запада” он ставил перед либеральными демократиями вопрос о ресурсной и энергетической независимости как одной из сторон ответственности за устойчивый мир, прогресс и права человека. Прогресс не стоит на месте, и сегодня большинство экспертов отвечает на вопрос об альтернативных источниках энергии иначе, чем Сахаров, который делал ставку на мирный атом. Но политически его вопросы остаются по-прежнему актуальными.

В дискуссии участвуют:

— Евгений Гонтмахер, научный директор экспертной группы “Европейский диалог”, профессор НИУ ВШЭ;

— Ольга Добровидова, научный коммуникатор, старший копирайтер пресс-службы Сколтеха, доцент практики ИТМО, врио президента Ассоциации коммуникаторов в сфере образования и науки (АКСОН), вице-президент Европейской федерации научной журналистики;

— Кирстен Вестфаль, старший научный сотрудник Германского института международной политики и безопасности (SWP).

Модератор — Борис Грозовский, обозреватель, автор Телеграм-канала EventsAndTexts.

Зарегистрируйтесь, и мы пришлем вам ссылку на конференцию в зуме за час до ее начала.

Сахаровский Центр в Москве и Немецкое Сахаровское общество в Берлине имеют общие цели: сохранять и распространять интеллектуальное наследие Академика Андрея Сахарова, Нобелевского лауреата мира. Одной из главных идей Сахарова было утверждение интеллектуальной свободы — свободного обмена информацией и мнениями. Мы убеждены, что свободный обмен мнениями и честная интеллектуальная дискуссия непременное условие построения свободного мира, в котором у каждого человека есть возможность самореализации в общем движении к гуманному будущему.

Это будет супер-разговор. Стивен Пинкер, Сергей Гуриев и Катя Шульман. И супер-скидки от Альпины - и на книги Пинкера, и на другой нон-фикшн. Приходите 10 ноября!!!

​​Просвещение продолжается: обсуждение книги Стивена Пинкера с участием автора, Сергея Гуриева и Екатерины Шульман. 10 ноября

Недавно «Альпина нон-фикшн» выпустила русский перевод книги Стивена Пинкера «Просвещение продолжается: в защиту разума, науки, гуманизма и прогресса». Эта книга продолжает предыдущую работу Пинкера «Лучшее в нас: почему насилия в мире стало меньше». В оригинале эти книги были опубликованы с 7-летним интервалом (2011 и 2018), а к русскому читателю попали почти подряд, в 2020 и 2021 годах, и могут читаться вместе.

«Я много лет твердил, что «Лучшее в нас» Пинкера — лучшее, что я прочел за последнее десятилетие, — написал Билл Гейтс. — Но в этой книге Пинкеру удалось превзойти самого себя». Успех книги Пинкера действительно превзошел все ожидания. Возможно, на фоне многочисленных побед правых популистов работа Пинкера стала для либеральных представителей западного среднего класса психотерапевтической книгой. Российский читатель нуждается в терапии еще сильнее. Пинкер уверен, что безрадостная оценка состояния дел в мире «безнадежно ошибочна, как теория плоской земли».

Человечество постепенно движется к процветанию, и происходит это благодаря идеалам Просвещения (гуманизма, «открытого общества», космополитического либерализма), пишет Пинкер. Но именно сейчас идеалы Просвещения нуждаются в нашей поддержке на фоне циничного недоверия к институтам, магического и конспирологического мышления, почитания авторитетов, бездумной преданности своему племени и т.д. Какие проблемы современности можно решить при помощи идеалов Просвещения? Достаточно ли их для того, чтобы эти проблемы действительно были решены? И какова роль в этом гражданского просвещения?
Стивен Пинкер – выдающийся популяризатор науки. Книга «Просвещение продолжается» вошла в топ-10 бестселлеров по версии The Sunday Times и сразу после выхода стала лучшей книгой месяца на Amazon. Times и Foreign Policy называли Пинкера в числе 100 наиболее выдающихся интеллектуалов мира.

В дискуссии участвуют:

— Стивен Пинкер, профессор психологии в Гарвардском университете, психолингвист, специалист в области когнитивных наук, автор книг «Просвещение продолжается», «Лучшее в нас», «Чистый лист», «Язык как инстинкт», «Как работает мозг», «Субстанция мышления» и др.;

— Сергей Гуриев, профессор экономики Sciences Po (Париж);

— Екатерина Шульман, политолог, доцент кафедры политических и правовых учений факультета политических наук Московской высшей школы социальных и экономических наук («Шанинка»).

Модератор — Борис Грозовский, обозреватель, автор Телеграм-канала EventsAndTexts.

Разговор будет проходить на русском и английском языках с синхронным переводом.

Зарегистрируйтесь, и мы пришлем вам ссылку на конференцию в зуме за час до ее начала.

Книги Стивена Пинкера «Просвещение продолжается», «Чистый лист», «Лучшее в нас» можно купить с 20% скидкой по промокоду «прогресс2021» на сайте alpina.ru. Промокод действует до 30 ноября. Также «Альпина нон-фикшн» предоставляет 15% скидку по промокоду «sakharov2021» на научно-популярные книги, которые можно купить на сайте alpina.ru. Этот промокод будет действовать до конца декабря.