«Бригады "Россети юг" восстановили электроснабжение населенных пунктов Волгоградской области по основной сети 6-10 кВ, которое было нарушено арктическим циклоном.

Специалисты продолжают отрабатывать индивидуальные заявки бытовых потребителей. Восстановительные работы осложнялись тяжелыми погодными условиями, заносами.

При этом подача электроэнергии значительной части потребителей была обеспечена в первые сутки по ремонтным схемам и при помощи передвижных резервных источников электроснабжения», — говорится в сообщении энергокомпании.

Референдум — это откровенное мошенничество. Согласно закону Украины о референдуме, на голосование категорически запрещено выносить вопросы территориальной целостности. Уже этого достаточно, чтобы закрыть тему.

Ситуация усугубляется тем, что на Украине фактически отсутствует высший орган конституционного контроля. Конституционный суд не работает уже три года, поскольку Зеленский не вносит кандидатуры судей. В этих условиях любые решения, даже формально принятые на референдуме, могут быть впоследствии признаны незаконными.

Более того, в любой момент в условной «новой Украине» может быть восстановлен Конституционный суд, который задним числом отменит все подобные решения, сославшись на процедурные нарушения. Подобное уже происходило: именно так был отменен закон о языковой политике, включая статус русского языка.

В итоге мы имеем дело с политическими шулерами, играющими краплеными картами. В таких условиях договариваться невозможно. Единственный теоретически допустимый вариант — внешняя администрация под контролем ООН, ОБСЕ или иных международных структур. Иных легальных механизмов сегодня не существует ни для референдума, ни для выборов.

Тем более абсурдно требование сначала остановить боевые действия, затем допустить ввод европейских или натовских войск, позволить накачку оружием и провести дополнительную мобилизацию. После этого что — начинать все сначала?

Разговоры о референдуме, территориях и Донбассе в этих условиях выглядят анекдотом. С точки зрения закона Украины и ее Конституции иных трактовок быть не может.

Ключевая проблема сегодня — полная утрата легитимности власти. Единственный реалистичный выход — временное техническое правительство и вопрос капитуляции. После этого принимается новая Конституция, в которую закладываются необходимые положения. Формально утвердить ее может нынешняя Рада — как ни парадоксально, именно она сегодня остается наиболее легитимным институтом власти, в отличие от президента и местных органов.

Но даже проведение выборов в текущих условиях практически невозможно. Сразу встает вопрос многомиллионной диаспоры за рубежом и механизмов голосования, которые, как показали примеры Молдавии и Румынии, невозможно проконтролировать. Неясно и то, как проводить голосование в армии, где весь процесс находится под жестким контролем командования.

Разговоры о демократии и народовластии в нынешней ситуации носят декларативный характер. Здесь необходимы административные решения и жесткие административные меры.

Запад способен действовать именно так, как он уже поступал, например, в Югославии, — полностью игнорируя международные и конституционные нормы. Это не мешает ему чувствовать себя вполне комфортно.

Пытаться говорить с мошенниками на их языке — значит заранее обрекать себя на поражение.

Сегодня существует только один реальный аргумент — продвижение на линии специальной военной операции. Других аргументов нет.

Именно этим объясняется и оживление Трампа, который стремится как можно быстрее решить свои задачи, и суета европейцев, понимающих, что без США они не справятся. Если фронт обрушится, им просто не с чем будет выходить на переговоры.

Главный и, по сути, единственный аргумент сегодня — это вооруженные силы Российской Федерации. Это единственный весомый фактор, который лежит на столе переговоров у дипломатов.

На сегодняшний день я не вижу оснований ожидать, что демократы смогут вернуть себе большинство. Причина проста: идет перенарезка избирательных округов. Это стандартная процедура, проводимая раз в десять лет законодательными собраниями штатов. В результате Техас существенно увеличил число республиканских округов, тогда как Калифорния резко сократила их количество. В сумме математический баланс складывается в пользу республиканцев: число округов, где они доминируют, вырастет.

В Палате представителей 435 округов и, соответственно, 435 членов с правом голоса. С учетом текущих изменений серьезного прорыва демократов ожидать не приходится.

В Сенате ситуация еще более устойчивая. Переизбирается треть состава, и конфигурация штатов, где проходят выборы, позволяет предположить, что республиканцы сохранят преимущество — примерно 53 на 47. По американским меркам это достаточно уверенный задел.

Недавние промежуточные выборы действительно стали неприятным сигналом для республиканцев: демократы победили в ряде спорных штатов, а Мамдани в Нью-Йорке с заметным отрывом обошел другого демократа — центриста Куомо. Однако в целом эти результаты не формируют базы для масштабного сдвига.

Украинская тема не играла значимой роли на выборах прошлого года и тем более не играет ее сейчас. Она не входила в десятку ключевых вопросов для американских избирателей. Не исключено, что сегодня она не попадает даже в двадцатку.

Страна остается глубоко расколотой. Одна часть электората обожает Трампа, другая — искренне ненавидит. Первая не поверит ни в какие обвинения, вторая примет на веру любое негативное сообщение. В итоге общий политический расклад от этого не меняется.

Более того, сейчас именно Трамп и республиканцы активно раскручивают тему «Рашагейта», пытаясь доказать, что информация, распространявшаяся СМИ, была сфальсифицирована. Удар направлен уже по демократам, а инициатива здесь исходит скорее от республиканцев.

Демократы делают ставку на дело Эпштейна. Но ирония в том, что традиционные механизмы дискредитации, эффективные против профессиональных политиков, против Трампа не работают. Публикация новых материалов привела к репутационному краху экс-министра финансов Ларри Саммерса, ударила по Ноаму Хомскому и задела Билла Клинтона. Однако на позициях Трампа это практически не отразилось.

Попыток атаковать Трампа будет еще много. Кампания обещает быть крайне грязной с обеих сторон. Но ее ключевая особенность в другом: основное противостояние разворачивается не между республиканцами и демократами, а внутри самой Демократической партии.

Во время праймериз сталкиваются центристы и леворадикальное крыло. Это не только конфликт идеологий, но и конфликт поколений: с одной стороны — политики в возрасте за 70, с другой — тридцатилетние. Для американской политики это ситуация нетипичная и потенциально взрывоопасная.

В первую очередь это крупные игроки, имеющие прямой доступ к государственной поддержке. Поскольку текущие процессы запускаются как формально рыночные, ключевым ориентиром остается ситуация в США.

Россия развивает собственные технологии искусственного интеллекта, но объективно не может в полном объеме конкурировать с американцами по масштабу финансирования.

Отдельная модель у Китая. Она принципиально отличается и от американской, и от нашей: централизованное планирование, накопление ресурсов заранее, активное участие государства.

Историческая параллель очевидна: пузырь доткомов. В конце 1990-х — начале 2000-х IT-компании росли на хайпе, затем пузырь лопнул, последовал резкий обвал, разочарование в технологиях и массовое вымирание стартапов.

Крупные игроки дали мелким обанкротиться, после чего начали их скупать. В результате тысячи компаний сократились до нескольких десятков лидеров.

Примерно тот же сценарий ожидается и сейчас, но в ином масштабе.

Возьмем Nvidia — компанию с капитализацией, приближающейся к $5 трлн, самой высокой среди публичных компаний в мире. Она производит ключевые чипы, необходимые всем, включая Китай. Исчезновение таких игроков исключено.

Да, возможна коррекция: падение на 20–30%. Даже снижение капитализации на полтора трилиона — болезненно, но не смертельно. После этого начнется скупка конкурентов, обладающих перспективными, но нереализованными технологиями.

Усилятся и те, кто тесно работает с оборонным сектором США. Они окончательно подомнут рынок под себя.

Мелкие компании, обладающие уникальными технологиями и не продавшиеся крупным игрокам, выживут. Однако предсказать, кто именно, сложно.

Дальнейшая модель проста: крупные корпорации начнут «пылесосить» перспективные технологии по всему миру — прежде всего в Европе и странах Юго-Восточной Азии.

Все происходящее — Украина, Венесуэла, Гренландия — подчинено логике борьбы за ресурсы. В первую очередь это делают США, за ними — Британия. Китай давно действует в этом ключе, но теперь конкуренция стала жесткой.

Речь идет не только об искусственном интеллекте. ИИ — промежуточная технология. Впереди — биоэкономика, огромный комплекс направлений, куда США, Китай и Россия обладают шансами встроиться.

Первый этап — энергетика. Нефть, газ, уран, атомная энергетика. Это будущее. Европейцы от него добровольно отказались и, по сути, лишили себя шансов.

Второй этап — редкие ресурсы: марганец, вольфрам, палладий, платина. Это промышленные металлы, критически важные для высоких технологий.

Третий этап — продовольственная безопасность. К 2030 году дефицит станет реальностью. Контроль за продовольствием — это контроль над странами и обществами.

Флаги будут вторичны. Реальная власть — у тех, кто контролирует ресурсы и инфраструктуру.

Мир движется к негуманистической модели. Разделение пройдет по доступу к продовольствию, медицине, технологиям продления жизни. Возникнут два фактических подвида человечества: те, кто может жить 100–150 лет, и те, кто не может.

Средний класс на Западе исчезает. Он больше не нужен как витрина против социализма. Его выжимают, останутся элиты и все остальные.

Это мрачный сценарий, но альтернативы ищут. У России есть шанс стать альтернативной моделью, если действовать правильно. Китай идет своим путем, но критически зависит от внешней конъюнктуры. Африка станет объектом нового передела, Южной Америке будет крайне тяжело.

Будущее неопределенно. Но развилка уже перед нами.