- Есть ли у Вас некое правило или принцип, которым Вы руководствуетесь в жизни и работе?

— Учитывая, что я с одной стороны мизантроп, а с другой – нарцисс, я довольно часто… разговариваю с собственным отражением в зеркале. Это может выглядеть странно и забавно, но мне действительно важно всегда смотреть самому себе в глаза спокойно и без стыда.

К тому же моему сыну сейчас 17 лет, и я хочу, чтобы он, как минимум, понимал все мои решения и поступки. Так или иначе это тоже накладывает отпечаток.

(Anna News)

Это самое моё честное и глубокое интервью.

Оно, конечно, во многом про "Рэп Взвод", но еще немножко и про меня самого.

Назвать имя?

СИЛА В ПРАВДЕ?

Подвозил меня как-то из-под Бахмута один крупный командующий. По дороге, естественно, разговорились.

- В России, дай Бог, процентов 5 людей понимает, что здесь происходит, - как мне показалось, с грустью сказал офицер.

- Если не меньше, - поддакнул я. - Но, думаю, есть надежда довести это число хотя бы до 20%: всё-таки правда так или иначе просачивается, через военкоров, через мобилизованных...

Это была весна 23-го года, до марша/мятежа Пригожина оставалось чуть больше месяца, а я ещё был наивным романтиком со свежим ворохом впечатлений от работы на WarGonzo и набором банальных клише: мол, священная миссия военного корреспондента - доносить до людей всю правду о войне, аминь!

Каково же было моё удивление, когда в ответ военный коротко отрезал:

- Ни в коем случае. Это может привести к непоправимым последствиям... Правда бывает слишком опасной.

Тогда я совершенно не понял своего собеседника и, наверное, по глупости даже начал с ним спорить - без особого, впрочем, результата.

Но время от времени возвращался к этому разговору. А потом начал и сам себя ловить на мыслях о том, что какие-то истории с СВО лучше действительно никому не рассказывать: правильно всё равно никто не поймет, а выводы из них можно сделать самые разнообразные, в том числе и категорически неверные. Какие-то другие эпизоды, может, было бы и полезно донести до широкого круга людей, но проблема в том, что я сам не до конца уверен, что это было, кто прав, кто виноват и как это вообще можно понимать.

А еще есть очень много информации, которая вроде бы правдива и достоверна, но решительно непонятно, что с ней делать и какая в ней практическая польза. То есть сам ты никак на ситуацию повлиять не можешь; знаешь ты об этом или нет - на твоё мировоззрение никак не повлияет и твоё отношение к тем или иным событиям или людям не изменит (отнюдь не у всех трагедий есть конкретные фамилии, имена и должности: на войне зачастую виноватых действительно нет, у всех была своя мотивация, "так сложились обстоятельства").

В итоге очень часто единственные последствия того или иного знания о войне - это плохое настроение, нервы, дополнительные седые волосы и желание выпить.

Надо ли этим делиться с окружающими? А, как говорится, чтобы что? Чтобы им тоже было плохо? Так себе мотивация, если честно.

Короче, на четвёртый год войны лично я пришёл к тому, что моя внутренняя цензура стала намного строже любых законов о фейках и дискредитации.

Впрочем, уверен, что мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Андрей "сила в ньютонах" Михеев

⛏️ ЛЕДОРУБ — бьём в цель!

Единственный - по крайней мере, пока - исполнитель, который попросил двойной гонорар за участие в проекте "Рэп Взвод", - это... Кажэ Обойма.

С днём рождения, Рыжий!

— Какую роль в Вашей жизни сыграла работа в WarGonzo?
— Огромнейшую. Просто ни с чем не сравнимую. Осенью 2022-го я приехал в Донецк, по сути, в гости к Семёну Пегову – и попросил его, если будет такая возможность, взять меня с собой куда-нибудь на съёмки. Просто потому, что мне было интересно посмотреть на всё изнутри, что-то для себя понять, что-то почувствовать.
В итоге в один из первых же дней мы сначала утром поехали в аэропорт к «Спарте», где чуть не попали под контратаку ВСУ, а вечером – к «Сомали», на линию боевого соприкосновения в н.п. Водяное. По дороге с позиций Пегов задел ногой «лепесток»: тогда он шёл в двух метрах передо мной. Оказание ему первой помощи и эвакуацию я снимал дрожащими руками на телефон: вы могли видеть эти кадры не только на WarGonzo, но и на всех телеканалах.
Остальное – уже часть истории. Пока «Рыжий» был в больнице, мне пришлось экстренно «ворваться» в работу проекта. Впоследствии мы это оформили, сделав меня главным редактором WarGonzo.
За это короткое – но чрезвычайно яркое! – время я успел побывать на самых разных направлениях фронта, познакомился с огромным количеством военных и самое главное – смог посмотреть на войну изнутри.
Впервые собираясь в Донецк, я и мечтать не мог о таком опыте. Подозреваю, что он отложил отпечаток на всю мою жизнь.
По крайней мере, новогоднюю ночь на позициях «Сомали» в Песках я не забуду никогда.
 
— А можно поподробнее? Как Вы там оказались – и чем именно запомнилась та ночь?
— Мы в WarGonzo тогда долго думали, где провести новогоднюю ночь. Были разные варианты: разъехаться по разным направлениям фронта и устроить некоторую перекличку – или просто организовать какой-нибудь выездной корпоратив… В итоге до последнего момента не было никакой ясности.
А к батальону «Сомали» у меня особо нежная любовь еще с 2014-го года: тогда не поддаться очарованию Гиви было невозможно. Эпизод же с ранением Пегова, моё знакомство с «Воробьём» и «Ведьмой», естественно, только усилили эти чувства. И у меня была мечта – встретить новый год именно с их штурмовой ротой.
И вот вечером 31 декабря мы с Пеговым поехали поздравлять «Байкота» — тогда он был комбатом «Сомали». Тимур, к счастью, разрешил мне поехать к бойцам в Пески, даже подвёз меня до штаба – откуда уже на «буханке» и потом на БМП до позиций. Самое смешное, что я даже не успел взять с собой бронежилет: безумие, конечно, если задуматься.
Приехал к парням, они обрадовались мне, хотя долго не верили, что я не по работе, не для съемок, а просто так. А я в том подвале был на седьмом небе от счастья: знаете, то ощущение, когда понимаешь, что ровно там и с теми, где и должен быть.
 
— Почему Вы ушли из WarGonzo?
— Мы с Пеговым изначально договаривались, что для нас обоих это будет временный эксперимент. Он тогда был в гипсе и на костылях – и не мог активно бегать по ЛБС. К тому же хотел чуть отвлечься от «текучки», чтобы иметь возможность заняться более крупными проектами. В этом контексте я «появился» как нельзя кстати.
Через несколько месяцев гипс с него сняли, и он уже мог вернуться к активной работе. Мой опыт именно управленческий, медиа-менеджерский, в организации работы СМИ для WarGonzo оказался не очень актуален, а для позиции корректора или даже одного из корреспондентов я объективно слишком дорогой, да и мне самому на тот момент это было не очень интересно.
Поэтому приняли решение, что наш эксперимент следует закончить.
Еще раз повторюсь: всегда буду очень благодарен Семёну за предоставленную возможность получить настолько уникальный опыт.

(Anna News)

Вчера ночью зачем-то долго разговаривал по телефону с бывшим другом: из тех, для кого войны не существует, кто хорошо относится к иноагентам и плохо - к СВО.

И он мне, значит, всё пытался объяснить, что у людей должно быть право на ошибку, уехавших из России надо обязательно простить и пустить обратно.

Приводил в пример детей, которые могут, допустим, уйти из дома, но потом их же обязательно надо принять назад...

Для начала я не очень понимаю и никогда не пойму, как можно прощать "ошибки" типа предательства; ошибки, цена которым - человеческие жизни.

Ну а сегодня выходит прекрасное интервью Аллы Пугачёвой. В котором та, помимо прочего, рассказывает еще и о том, каким прекрасным - "приличным, порядочным, интеллигентным" - человеком был Джохар Дудаев.

А ведь её, наверное, тоже кто-то хотел "понять и простить", ага.

— Что для Вас означает «удовлетворение» от работы в «Ледорубе»? И почему для Вас важно быть частью именно этого проекта?
— В хип-хопе есть такое понятие, как street credibility. В русском рэпе лучше всего его выразил, простите, Гуф строчкой: «Зато в глазах у пацанов на районе я вижу респект». Мне кажется, в современных реалиях, если провести параллель, пора вводить термин «war credibility». Это очень важно: ты можешь не обладать миллионной аудиторией, но если при этом тебя уважают военные, — значит, всё делаешь правильно. В конце концов, как нередко говорит тот же Аким Апачев, сейчас имеет смысл прислушиваться только к оценкам людей в окопах, именно их мнение имеет вес.
Так вот, «Ледоруб» мне всегда казался именно таким проектом: авторитетным, а не массовым; правильным, а не таким-как-надо; честным, а не конъюнктурным. Если продолжать проводить параллели с хип-хопом, для меня это вершина true.
Так что для меня приглашение в число авторов «Ледоруба» сродни знаку отличия. И, конечно, именно к подобной истории мне всегда хотелось быть причастным.
Тем более, однажды Ринат Есеналиев при мне произнёс фразу: «У нас на Ледорубе собраны все люди, которые умеют хорошо писать». Тогда меня это очень сильно задело: а как же, мол, я? Я, что ли, не умею?
Но вскоре эта досадная несправедливость была исправлена. И я этим сильно горжусь.
 
— Как Вы видите дальнейшее развитие своего творческого тандема с Ринатом Есеналиевым?
— Прежде всего, я бы очень хотел – к вопросу о нереализованных планах на карьеру, кстати, – чтобы у нас с Ринатом Есеналиевым когда-нибудь действительно сложился творческий тандем, который получил дальнейшее развитие.
Конкретное направление, кстати, не столь важно. «Казах» из тех немногочисленных людей, вместе с которым я готов работать над абсолютно любым проектом. Вообще, я с огромным уважением отношусь к Ринату – наверняка, это как-то рифмуется с моей любовью к «Сомали», где он как раз и начинал свою военную карьеру.

Признался тут немножко в любви к Ледорубу в интервью для Anna News. Там получился огромный текст - но, возможно, кому-то будет интересно.

Михеев

УЧЕНЬЕ - СВЕТ

Все мы здесь в той или иной степени коснулись военкорства. Ни для кого, кажется, это в итоге не стало основным занятием - зато теперь мы можем давать советы и высказываться на темы, актуальные для так называемого "профессионального сообщества".

Многие спрашивают: а где, собственно, научиться быть военкором? Кому, так сказать, лучше всего заплатить деньги и какую бумажку надо получить, чтобы в результате стать как Женя Поддубный или Сёма Пегов?

Также этот вопрос регулярно поднимается политиками и другими серьёзными людьми в костюмах. Мало, мол, у нас мест, где обучают военкоров, нужно больше профильных вузов!

Выскажу непопулярное мнение.

Во-первых, я считаю, что и в целом журналистике совершенно необязательно учиться в университетах: это не наука, а ремесло. Для того, чтобы хорошо писать, необходимо много читать и еще больше писать. Всё. А остальное - дело техники и современных технологий, при желании ими можно быстро овладеть.

Во-вторых, по сравнению с обычной репортёрской деятельностью работа непосредственно военкоров имеет ряд отличительных особенностей - но вот незадача, на теоретическом уровне ты никогда к ним не подготовишься, нужна только практика и собственный опыт.

В итоге профессиональное образование - такое вот, классическое, чтобы 5-6 лет, да с дипломом по итогу - военкорам вряд ли нужно: в конце концов, за то время, пока они будут сидеть за партами и зубрить какой-нибудь устав поведения журналиста в горячих точках, неузнаваемо изменится не только война, но и информационные технологии.

Что, наоборот, нужно молодым ребятам, которые почему-то хотят стать военкорами?

Во-первых, тактическая медицина и хотя бы минимальные навыки владения оружием, чтобы отстреливаться от дронов. Плюс знания базовой теории о работе РЭБа и разнообразных систем анти-дроновой защиты.

Во-вторых, общение с опытными военкорами. Желательно - не в формате лекций, а в виде лёгких семинаров, "вопрос-ответ".

В-третьих, психологически надо подготовиться к тому, что журналист на войне далеко не главный, никто не будет под него подстраиваться и выполнять все его прихоти. И если тебе сказали: "Здесь не снимать, туда не ходить, стой, молчи, жди, пока для тебя найдется время" - нужно заткнуться и послушаться.

А, в общем-то, и всё. К стрессовым ситуациям всё равно никак заранее не подготовишься, свои отношения со смертью - собственной потенциальной или чужой реальной - определишь как раз на войне.

Так что, кажется, всё военкорское образование вполне можно уместить в один факультатив для студентов журфака или короткий экспресс-курс. Его основой должно стать общение с действующими военкорами. На несколько встреч можно пригласить современных молодых военных, которые рассказали бы о том, как изменилась война на наших глазах, дали бы основу тактики ведения боя - и поделились бы своим опытом коммуникации с журналистами.

Всё остальное время можно посветить просмотру и обсуждению документальных фильмов и отобранных спецрепортажей с СВО.

Думаю, нескольких месяцев для такой программы было бы более, чем достаточно.

Андрей "было скучно на журфаке МГУ" Михеев

⛏️ ЛЕДОРУБ — бьём в цель!