стыдно быть живым, но мертвым тоже
без всего под плазменной плитой
в плоской пене, стороной не той

новые ряды смелей и строже
подминают лес полупустой,
но земля еще тупее боже

к этим окликающим постой
посмотри опомнися прохожий
не хватает жалости простой,
как дефиса или запятой

так что сам полуденный идущий,
ничего себе давно не ждущий,
школьную испытывает прыть
попроситься выступить в журнале
или в коридоре азовстали
книжный независимый открыть

умер андрей подушкин - первый встреченный мной живьем человек, о котором было не стыдно сказать "поэт": андрей юрьевич, 1966 г.р., пришел в наше ногинское лито, когда мне было тринадцать, и это остается одной из самых очаровательных встреч в моей жизни. в кожаной куртке, бороде и очках он мне напоминал, наверное, шевчука; а. ю., разумеется, знал цену нашему собранию провинциальных графоманов, но на приблудившихся туда же восторженных мальчиков вроде меня старался влиять: я до сих пор храню не только его собственные книжки, но и те, что он передал мне как бы в науку - там были левитанский, жигулин, переводы ваксмахера из европейской поэзии, не так-то плохо. въ юношестве я любил его стихи и, кажется, помню его наизусть в таких же объемах, как дениса новикова или георгия иванова; потом это прошло, но теплое и благодарное чувство мое к нему никуда не делось и не денется (есть мнение, что он был антисемит и т.п., но я как-то не могу всерьез воспринимать эти обвинения).

самый памятный момент из нашего общения - мне четырнадцать, я типовой депрессивный подросток, ухаживающий за озлобленно умирающей бабушкой, но не пропускающий собраний в городском лито, - и вот районный отдел культуры обещает нашему обществу деняк на три индивидуальных сборника. руководитель кружка в. н. гордеев выбирает троих грантополучателей, и в их числе оказываюсь я, вау; книжка верстается, в. н. гордеев предлагает для нее название СТИГМАТЫ ДУШИ, и я с несвойственной мне настойчивостью добиваюсь какого-то другого названия (что такое стигматы, я знать не знал, но в. н. мне все объяснил). где-то неделю спустя на собрании андрей юрьевич натурально зажал меня на выходе из уборной и сказал мне: дима, тебе не нужно издавать сейчас книжку, потом ты будешь стыдиться (излагаю вкратце, не меняя смысла; а. ю. говорил более дипломатично). я, разумеется, внутренне вспыхнул, просидел все собрание как на ножах, но не стал давать отбой нашему старшему, действуя, очевидно, из чистого подросткового самоутверждения. по счастию, отдел культуры передумал давать нам деняк и все обошлось само собой; и только много лет спустя я осознал ту заботу, которую проявил ко мне тогда наш челябинский гость.

у меня нет сейчас под рукой той его книжки, где напечатано мое любимое стихотворение, и нагуглить его нельзя, поэтому я приведу его по памяти - могу ошибиться разве что в знаках препинания:

ПО ЗАКОНУ РАВНОВЕСИЯ

За давностью лет
Я не вправе винить
Хирурга майора Карпухина,
Тогда,
В сорок третьем,
Мою не пришившего руку,
Но память в меня возвратившего, -
Явно в избытке,
Даже чужую.

И крепнет с годами уверенность в том,
Что живут где-то люди
С чужими пришитыми крепко руками,
Но напрочь лишенные воспоминаний.
Даже своих.

планирую кстати взять золотую медаль игор брикс в дисциплине спортивный сбор ебучего осота; соседка надия, представляющая непризнанную республику татарстан, мне точно не конкурент (ну или успешно блефует).

безусловно это клево писать на одном языке с михаилом айзенбергом, но быть одного биологического вида с лукой модричем тоже очень нехуево

когда кажется что в мире кончилась любовь, нужно просто посмотреть на улиточек

сорокалетний девственник провинциальный искусствовед скатался значит в эту вашу москву посмотреть выставку "квадрат и пространство" в гэс-2; по дороге прочёл пренебрежительную рецензию на медузе - мол, образцовая выставка для москвы 2024 года - и вынужден согласиться, разве что не в плане отсутствия какого-то неповерхностного месседжа и острых углов, а в простом бытовом понимании дела: видимо, кураторы теперь будут до конца одной известной жизни (а то и потом) таскать эти штучные работы твомбли, баскии и джаспера джонса из музея людвига в спб на подобные "блокбастеры" (претензия, понятно, не к кураторам, это просто об общей ситуации - которая, наверное, очевидна и сама по себе, но все же все же). жаловаться вообще не приходится, я просто сочувствую устроителям. есть по работе рихтера и бэкона из собрания V-A-C - я благодарен за них как минимум.

комическая часть: бесплатный вход - это моё почтение, но блядь круассаны в кафе по 500 рублей вы ебанулись что ли. плюс совершенно невменяемая наценка на книги и альбомы в магазинах - ну после круассанов это даже не так пугает (Клава, если ты это читаешь, я не покупал там ничего).

въ юношестве моемъ такие места (да, я там побывал впервые) называли хипстерскими, и, конечно, сейчас, в обстановке войны и изоляции подобные пространства и все, что в них происходит, действуют особенно угнетающе. и даже работы, завернутые в этот стремный кондиционированный воздух, как-то выхолащиваются, и дотянуться до них еще трудней.

благо у меня в программе была ещё закрывающаяся выставка вейсберга в гмии, сделанная академически строго и при том совершенно катарсически. удивительно, конечно, как из сто раз пережеванного русского сезаннизма вырастает в итоге вот эта дрожащая прелесть (и нет ли в ней привета новгородским и особенно псковским церквям, hein? ну это не так очевидно; а вот со "свечой" рихтера тающие колонны вейсберга рифмуются более явно, см.выше)

шкала непроницаемости текстов:

3. любое стихотворение драгомощенки
2. любое стихотворение скандиаки
1. лайн-ап "пикника афиши 2024"

если кто-то из присутствующих славянских филологов знает надежный заговор на приманивание кролика, поделитесь. шастает тут один по участку, хочу изловить.