МИД Франции в цветах украинского флага

Cпустя год после начала агрессии со стороны России в ночь с 23 на 24 февраля 2022 г., мы заявляем о своей поддержке Украины и принципов международного права.

Париж. Площадь Республики.

Гимн Украины на площади Республики

Мои чувства год спустя.
Про конформистов и «груз 200». Про жизнь против смерти

Подводим итоги тяжелой недели через полчаса с Богданом –

https://www.youtube.com/watch?v=qjm6VeEcrQs

Я пишу это сообщение ровно в 23.31 по московскому времени. Ровно в это время 8 лет назад в Москве в нескольких метрах от Кремля был убит Борис Немцов. Ровно год назад, 27 февраля, я навсегда покинул Россию. Навсегда, потому что после 24 февраля той России больше нет. Больше нет той России, о которой мы мечтали в 90-е с первым и последним демократически избранным президентом Борисом Ельциным. Больше нет той России, где преемником был Борис Немцов, который боролся и жил за другую Россию. Так совпало, что его убили в этот же день, и все очень символично. Вместе с ним убили и ту Россию, которой больше нет. Убили ту Россию, в которую я тоже верил. Верил вместе с Немцовым. Верил до последнего, что Россия - это Европа. Как верил и любой образованный человек. Немцов еще с начала двухтысячных был за независимую Украину, за европейскую Украину, что дико бесило и раздражало Путина. Из-за этой фрустрации и мести он и развязал эту позорную войну. Немцов был за жизнь и свободу, против смерти и порабощения. За эту антивоенную и европейскую позицию его и убили в итоге. Немцов невозможен в нынешней кровожадной системе координат. Как невозможны независимые медиа, свободные и прогрессивные люди, просто те, кто думает. Немцов убит, а мы уехали. Когда-то, в один день, я навещу свою страну. Но это уже будет совсем другая страна. И только после победы Украины. А пока минута молчания. Борис Ефимович, вы были правы во всем. Ваше сердце биться не перестало. Оно вдохновляет меня каждый день. А пока у меня новая глава моей жизни. Постараюсь не подвести.

Сегодня президент Зеленский встретился с прокурором Международного уголовного суда Каримом Ханом в Киеве. Говорили, конечно, о военных преступлениях и неизбежном наказании за них. Кстати, в Украине есть свой «Судья Дредд». Это судья Верховного суда Иван Мищенко, который после начала полномасштабной войны вошел в ряды ВСУ, и теперь это его позывной. Он вывез семью за границу, а сам вернулся и пошел на войну. Но его навыки сегодня больше пригодились как раз за рубежом. Руководство отправило его в Варшаву со специальной миссией. Он возглавил международную комиссию, которая отбирает квалифицированных судей для будущей Украины. Это необходимо на пути к вступлению страны в ЕС. А параллельно украинский «Судья Дредд» готовит материалы для международного суда над военными преступниками. Этот судья оказался очень харизматичным, с ним безумно интересно разговаривать. Он вселяет надежду. Вот материал, который мы подготовили для Radio France о нем.

« When the legend becomes facts, print the legend ! »

Я все-таки добрался до Спилберга. На этот раз мне удалось занять последнее свободное место в моем кинотеатре, при том что билет я купил заранее. В самом синефильском городе мира, на его синефильской левой стороне, штурмуют кинозалы, чтобы посмотреть самый синефильский фильм нашего периода. Все не зря. Спилберг уже давно имя нарицательное. Спилберг и есть кино. Как вино есть Франция. То есть, конечно, Тарантино или Пол Томас Андерсон тоже вполне себе на эти роли подходят. И сняли они этот оммаж собственному труду еще до Спилберга («Однажды в Голливуде» и «Лакричная пицца»). Но The Fabelmans тверже и увереннее по значимости высказывания. Это кино нарочито не конъюнктурное, плавное и до предела олдскульное. Здесь мы видим автора, а не аватара. А оттого он сильно выигрывает, потому что конкурентов-то почти нет. Кто еще может так рассказывать? Это воспитание автора через тягу к сочинительству и фиксации реальности. Это его роман взросления в поисках утраченного времени. То есть Спилберг предстает здесь типичным Прустом: его персонаж готовит себя к opus magnum, который мы видим прямо сейчас, он же отчетливо отделяет себя от персонажа при всей автобиографичности сюжета. Все-таки это кино. При этом уровень самоцитирования зашкаливает, ты перестаешь узнавать. Пруст, да, только в его руках оказывается 8-миллиметровая камера, а не печатная машинка. Его первыми героями тоже становится семья - мама, папа и сестры. Только от мамы он ждет не поцелуя на ночь, а просто красоты. Через камеру он преображает и даже меняет эту жизнь, но не всегда в лучшую для него сторону. Это и есть невидимая рука Спилберга, его soft power, волшебная палочка, которая может спасти или же навредить. Потому что с помощью кино талантливому человеку можно все, это удивительная мощь. Там можно увидеть больше, чем в жизни. Там можно обмануть реальность. Поэтому в одних руках это становится пропагандой, а в других - обнадеживающим калейдоскопом. Фраза в заголовке, взятая из фильма голливудской глыбы Джона Форда, как раз про это. Пассаж ученика своему учителю в конце фильма (Форда великолепно сыграл Дэвид Линч) достоин внесения в учебники кино. Лишь бы не завалить горизонт. Но в кино хочется верить. У Спилберга, как и самого кино, все началось с поезда. Его персонаж смог с помощью камеры остановить его крушение, а точнее постичь механизмы катастрофы. Возможно, кино когда-то сможет остановить и войну, и таким образом снова обмануть реальность.