Романтикам тут не место

«Два прокурора» Сергея Лозницы получился клаустрофобическим триллером, который заставляет тебя стать непосредственным участником фильма. Это практически физический и эмоциональный аттракцион — попасть в тиски системы, даже не подозревая об этом. В чем-то даже — компьютерная игра, которая тебя подавляет.

Именно это происходит с молодым и идеалистичным прокурором Корневым, который приступает к обязанностям в 1937 году. Его очень точно играет актер Александр Кузнецов. Жизнь сразу же ставит его перед важным моральным выбором — попытаться спасти человека, которого уже посадили и пытают (герой Александра Филиппенко), либо промолчать и пойти дальше. Кузнецов показывает человека, который еще не знает или не понимает контекста, но глаза его еще горят. Поэтому его выбор склоняется к попытке помочь и спасти — он едет к генеральному прокурору Вышинскому, о котором мало что знает.

Анатолий Белый тоже предельно точно передает этого циничного и лживого чекиста: я вдавливался в кресло от его вежливого построения фраз, а себя ассоциировал с героем Кузнецова. Саша вообще в этом фильме сыграл как будто меня сегодняшнего — я как будто вместе с ним прохожу этот сталинский квест, как будто за него играю в этой RPG. Он ведь не знал, в какую инфернальную систему попал. В голове у него были только идеальные мысли: что прокуратура не карает, а проверяет, что справедливого правосудия можно добиться, а беззаконие должно пресекаться. Он был героем Шаламова и Солженицына — но он был живым человеком, еще не осознавшим всех последствий. Именно потому Кузнецов там такой совсем другой, близкий нам и по-европейски скроенный.

Лозница делает филигранный ход — погружает зрителя в состояние своего героя. Вместе с Кузнецовым мы, кадр за кадром, ощущаем все больше ужаса — нас все сильнее придавливают и зажимают. И в какой-то момент этот фильм становится страшнее, чем «Счастье моё» в своё время. Ты как будто попадаешь в ловушку. В собственную ловушку — как и главный герой.

Но это, конечно, фильм о современности. Это подтвердил и сам Лозница на пресс-конференции. Все так. Переживший ГУЛАГ Георгий Демидов писал как будто и о моральных вызовах нашего времени, а Лозница это очень точно передал. Как мы посмотрим на себя сегодняшних через некоторое время, возможно, не понимая, что происходит вокруг? Какой выбор мы делаем каждый день в сегодняшних реалиях? А что с нами может быть, если мы сделаем честный выбор? Главное — кто и как принимает это решение.

Единственное, что важно: Лозница не показывает своего прокурора наивным дураком. Романтиком? Да. Идеалистом? Точно. Героем? Нет. Он просто человек, который верит, что можно быть честным, просто ещё не знал, что в этом пространстве честность давно признана чуждой. Слишком жалко сегодняшних молодых людей, которые только вступают в жизнь в современных диктатурах. Ведь многие из них все ещё верят, что могут сделать что-то полезное. Полезное — там, где этому совсем не место.

С другой стороны, именно в этом и проявляется сдержанный оптимизм этого кино. Он передается через слишком стильные и светлые салатово-песочные оттенки сталинских застенков. Даже в самых суровых и адских пространствах оставалось место для свободы мысли и совести. Уверен, что это есть и сегодня. Такие люди точно есть — просто их там не ждут.

Выводы пусть каждый делает сам.

Кристен Стюарт представляет свой режиссерский дебют в Каннах

Украина продолжает быть в центре внимания Каннского кинофестиваля. Причем в самых неожиданных местах: на красную дорожку перед показом документального фильма о солисте U2 (Bono: Stories of Surrender) вышел Шон Пенн в сопровождении семерых украинских солдат — чтобы в очередной раз продемонстрировать свою поддержку стране, находящейся в состоянии войны. Боно тоже поддержал их. Такой был выход!

Министр культуры Франции Рашида Дати вручила сегодня Кириллу Серебренникову в Каннах Орден Почетного Легиона.

Поздравляю! Это очень важно и почетно!

Их не догонят

Каннский кинофестиваль кричит плачем Ярославны. Мачистский мир трамповской закалки должен закурить в сторонке или, в лучшем случае, вжаться в угол. Тон задала дерзкая Кристен Стюарт. Ее шепоты и крики покорили меня, как и многих гостей фестиваля. Красивая и смелая актриса дорожку перешла и заявилась в Канны с эмоциональным дебютом «Хронология воды» — радикальным как в аудиовизуальном плане, так и с точки зрения нарратива. Стюарт по-своему жестко и максимально ярко экранизировала воспоминания американской писательницы Лидии Юкнавич, которая вместе с сестрой пережила сексуализированное насилие со стороны «любящего папы». Тень этого отца преследует ее всю жизнь.

Как и на диджей-сете после премьеры в бывшем здании клуба Silencio, в фильме она филигранно микширует кадры из нескромно травмированной жизни героини: неудачная карьера пловчихи, зависимости, отрицание, падение, неудачное замужество, выкидыш, все тяжкие — и постепенный поиск себя и новой нормальности. Ее стихия — вода, которая позже преобразуется в буквы, то есть в литературу. Только там можно сбежать от пугающей реальности и обрести себя.

Это рваное кино с хаотичным монтажом и чрезвычайно острыми звуками не оставит спокойным ни на секунду: зритель должен испытывать дискомфорт, как и героиня Имоджен Путс, чтобы побывать в ее шкуре. Не это ли сила кинематографа, который, похлеще всякой психоаналитики, может перевернуть сознание? В общем, Кристен — твердая пятерка. Кстати, кино снимали полностью в Риге, где можно узнать пляжи Юрмалы, а в продюсерах числится знакомый в России Ян Визенберг, с которым мы поболтали в Каннах.

Для Кристен Стюарт было важно снять что-то непохожее на американское кино — контркультурное, с факом трамповскому мускулинному миру абьюзеров. Она и со сцены на премьере послала всех далеко и факами, так что кино получилось.

Что не скажешь про схожий по настроению фильм британской режиссерки Линн Рэмси «Умри, моя любовь». Здесь показана невыносимая легкость бытия молодой жены и матери, которую играет Дженнифер Лоуренс. После удачного замужества с героем Роберта Паттинсона она впадает в бунт, бешенство и безумие. Мастурбация как протест, флирт с персоналом отеля вместо «горько» с мужем на собственной свадьбе, а также вожделение к чернокожему соседу, а также превращение в животное на радость инстинктам — все это приступ ее революции воли. И все это тоже про свободу, да.

Конечно, это легитимный протест — и снова против патриархальных устоев. Сойти с ума не от разлуки на час, а от ежеминутного присутствия, даже с любимым и приятным мужчиной — все мы люди, все на это право имеем. В конце концов, тварь ли она дрожащая или просто женщина с послеродовой депрессией? Поэтому здесь мы видим экзерсисы в духе «Квадрата» Рубена Эстлунда. Но в том-то и дело, что к современному искусству это все слишком притянуто за уши — в отличие от попытки Кристен Стюарт, которая реально сняла арт.

А проблему героини этого фильма теоретически можно решить на нескольких сеансах у психоаналитика. Но самое главное — этот фильм буквально выглядит как «проблемы белых людей» на фоне войн, хаоса и миграционных потоков где-то совсем рядом. Ну совсем не в точку. Не про то. Не про борьбу даже, а так — про «я сошла с ума».

Где же ты, моя «Жизнь Адель»? Где потрясение? Где настоящее кино? Ещё ищем. А Кристен — молодец!