Для меня крайне важно, что наши герои, такие как Андрей Мурзин, не просто сражаются на фронте. Они, возвращаясь в тыл, продолжают нашу общую миссию — нести правду, объединять людей и крепить народное единство своими проектами и личным примером.

Как устроен наш «Привал»?

Наша работа на «Привале» организована максимально эффективно, чтобы любой боец, пришедший к нам, мог получить именно то, что ему остро необходимо. Например, если кто-то направляется в баню, он может взять сменные вещи. Приехал боец, у которого сгорел блиндаж? Мы выдаем стройматериалы: пленку, фольгоизол, топоры, молотки, бензопилы – всё, чтобы ребята могли восстановить жилье. А для более специфических, дорогостоящих нужд, таких как тепловизоры или дроны-«мавики», мы организуем отдельные сборы. Средства аккумулируются, оборудование закупается и передается напрямую старшим, командирам подразделений.

Индивидуальный подход и понимание потребностей.

На «Привале» я обычно нахожусь вместе с одним, двумя или даже тремя волонтерами. Бойцы приходят и обращаются со своими запросами. Особо специфические вещи, требующие глубокого понимания ситуации, выдаю я как руководитель. Важно разбираться, что критично для разведчиков, что для штурмовиков, а что для пехоты. Порой бойцы сами не догадываются о том, что им может пригодиться, и моя задача – предложить им это, зная специфику их работы. Например, я могу точно знать, что именно этот предмет жизненно важен разведчикам, а другой – пехоте.

Я знаю практически каждого бойца, кто приходит к нам. Это позволяет мне максимально эффективно помогать, понимая индивидуальные потребности каждого подразделения. Я разбираюсь в специфике их задач и стараюсь предоставить всю возможную поддержку.

От запроса до закупки: Механизм работы

Был период, когда многие активно отстраивались. Тогда были нужны бревна, доски, гвозди, инструменты. Когда этот этап проходил, запросы менялись: начинали просить фольгоизол и ОСБ – для утепления и обустройства блиндажей, придания жилью приличного вида. Когда я вижу, что поступает много однотипных запросов, я открываю целевой сбор средств. Мы собираем пожертвования и закупаем именно то, что востребовано большим количеством бойцов на протяжении нескольких дней. Так наша помощь всегда остается актуальной и эффективной.

Голос «Русалки»: Почему мы здесь?

Для меня очень важна информационная поддержка – чтобы о нашем «Привале» узнавали новые люди, чтобы рос наш канал, приходили новые подписчики. У нас нет ничего сверхъестественного: мы показываем приход, расход, выдачу, самих бойцов. Конечно, мы фотографируем и снимаем видео без показа лиц, это стандартная мера безопасности. Но, если честно, очень жаль, что мои зрители не видят этих прекрасных, мужественных лиц и той силы духа, что исходит от наших ребят.

Многие спрашивают: «Как так? Вы уже четыре года без зарплаты, без выходных, да еще и на передовой, под обстрелами и дронами. Что гонит вас туда каждый день?» А я отвечаю: это всё равно, что бросить своего ребенка. Ты родил, воспитываешь его, и разве ты бросишь его на полпути, отвернешься, скажешь: «Иди дальше сам»? Так и здесь. Каждый день бойцы обращаются. Ты не можешь просто взять и развернуться, сказать: «Всё, я устала, мне надоело, нет сил». Такого, не знаю, разве что лечь и умереть, да и то, как я говорю, поднимут. Приходится вставать, идти и делать. Другого выхода пока нет.

Обращение к тылу: Приезжайте и посмотрите.

Если бы я могла обратиться к тем, кто находится в тылу и, возможно, не до конца понимает масштаб и характер нашей работы, я бы сказала: «Приезжайте к нам! Приезжайте и посмотрите в глаза наших бойцов, наших ребят. Они приходят каждый день с надеждой, как дети приходят к маме и говорят: «Мам, помоги». Так и они приходят к нам: «Помоги, нам необходима помощь».

Поймите, просить для них – это непросто. Не каждый способен прийти, грубо говоря, с протянутой рукой и просить. Для них это тоже, наверное, не совсем приятно, я бы даже сказала, сложно. Поэтому мы должны быть здесь, чтобы облегчить им эту ношу, чтобы они знали – тыл помнит и помогает.