Под окнами, за Яузой – церковь. В колокола звонят.
- Ты не знаешь, почему они звонят? Какой сегодня праздник?
- Китайский новый год?
Или воздушная тревога. Это, впрочем, пока про будущее.
Год кролика – он же ведь и год кота, в связи с чем публикуем портрет задумчивого Петра Пуговицы. Не без тревоги смотрит мудрый не по годам Петр Пуговица в завтрашний день.
Берегите себя, хоть и поздно уже.

Добрый совет для тех, кто в Москве: сегодня закрывается, еще имеете шанс успеть. Выставка Савинова - одно из самых сильных впечатлений последних месяцев у меня, искренне рекомендую и вам https://news.1rj.ru/str/rusimp_museum/966

Читаю удивительную книжку – «Истинное повествование, или Жизнь Гавриила Добрынина, им самим писанная».
Добрынин (1752 – 1823) – провинциальный чиновник из поповичей, достигший кое-чего на службе (умер в чине губернского прокурора). И отличный писатель – с тяжеловесным остроумием, с умением плести словеса во вкусе века и тут же по-доброму издеваться и над собой, и над стилем эпохи.
Первая часть – я как раз пока там – про то, как автор юношей жил в услужении при Севском епископе. Чистый Лесков, с поправкой на время и на то, что автор жизнь тогдашних «соборян» описывал изнутри.
Вот, кусочек для примера (епископ путешествует по землям, ему подведомственным, принимая почести и подарки; отставной камергер Сафронов встречает его в собственном имении и дает торжественный обед):
«С началом стола загремела вокальная и инструментальная музыка. Музыканты одеты были чисто, певицы в белом одеянии и большею частью похожи были то на мопсов, то на борзых; брюнетки были как мухи в сметане, а блондинки как сыр в молоке, - иной бы подумал, что это сделано в угодность ревнивой жене, если бы камергер не был вдов».

Если кто вдруг соскучился - вот, в пятницу можно будет со мной поговорить. Это онлайн, естественно, и надо регистрироваться. https://news.1rj.ru/str/free_journalism/10

Самый большой кокошник в России изготовили в психоневрологическом интернате под Волгоградом, в Урюпинске. Кокошник символизирует мощь духовных традиций России и их преемственность. Ранее сотрудник психинтерната Артем Родионов поставил другой рекорд – прицепил на лицо 73 прищепки.

(Всем, конечно, важно знать, как живут мои коты)
Страшные минуты пережил я, друзья.
Проснувшись утром (после беспокойного, кстати, сна), обнаружил, что малолетний и шарообразный кот Петр Пуговица бесследно исчез.
В панике принялся за поиски. Звал. Хлопал дверью холодильника – беспроигрышный прием, но не помогло. Осмотрел все места, где Петр любит спать. Залез во все неочевидные щели и дыры. Прочихался – пыль, остановился и готовился уже впасть в отчаяние.
И опустил глаза в пол, и увидел, что под ногами у меня стоит сонный кот Петр Пуговица. Есть у него такая манера: голову круглую задрал, крутит ей и смотрит выпученными глазами на человека.
Это означает, что Петру требуются поглаживания.
Погладил Петра. Петр захрюкотал, прилег и заснул тут же, посреди коридора.
Где скрывался – ума не приложу.

В Музее серебряного века (он же – Дом Брюсова на проспекте Мира) до 31 января - выставка работ Василия Журавлева. Журавлев – хороший, но не то, чтобы гениальный рисовальщик. Однако в двадцатых сделал целую серию портретов писателей, которые были тогда в моде. Эти портреты, собственно, и выставляют.
У портретов тех, кого нынешняя публика может не знать – краткие биографические справки (организаторы, кстати, считают, что публика может не знать Демьяна Бедного и Новикова-Прибоя; ну, допустим).
Половину примерно героев советская власть перебила в конце тридцатых.
А некоторых не убили. Вот, например, из пояснений к портрету Лидии Сейфуллиной: «Более поздние вещи Сейфуллиной оказались гораздо слабее. После расстрела мужа в 1938 г. дела пошли еще хуже, хотя ее и наградили орденом Трудового Красного Знамени».
Есть там и портрет Павла Радимова – крестьянского поэта, с которым носились модные столичные сочинители. Я про него и забыл, а ведь он – автор прекрасной поэмы «Попиада» - о том, как сын священника с отцом ездят по губернии в поисках подходящей невесты. Прелесть в том, что поэма написана гекзаметром. А вот его стихотворение «Свиной хлев» (1913):

Невероятную грязь наследили в хлеву поросята,
Ибо прохладу и тень зной заставляет искать.
В липкий навоз, где вода пузырями зелеными смотрит,
Морды уткнув до ушей, мирному сну предались.

Первый, с льняною щетиной лежит, повернувшись к корыту,
Пестрому сверстнику в нос задом уткнулся своим.
Луч золотой, проскользнувши в заборные щели, играет
На розоватом боку, сладко дрожащем во сне.

Его, кстати, не расстреляли почему-то и в оттепельные времена даже издавали.

А в качестве иллюстрации к предыдущей записи - портрет Есенина работы Журавлева. Начало двадцатых. Много не пейте.

ОТКРЫТКА БОЖЬЕЙ КОРОВКЕ

Что там с хлебом, подружка, божья коровка?
Дорогу твою на небо бела замела пурга.
Не длиннее дорога на небо, чем та веревка,
Благодаря которой прославился град Елабуга.

Утешать не умею, врать не люблю.
Постучим еще в тучи, дотянуть бы до лета.
Год прошел, а я все так же скитаюсь по февралю.
И я, кажется, жив, но это следствие недолета.

Эта песенка – тебе от меня:
Ночь – бездомной собакой на запах дня.
Зря заря зажглась, города ослепшие зля.

Заперли меня внутри февраля,
Этот февраль - моя западня,
Этот февраль – моя западня,
Моя западня и моя петля.

Дни страшнее, зато ночи черней,
Вряд ли время умерит прыть.
Смерть заходит с червей.
Смертному нечем крыть.

Советский ненарезной. Как Микоян мечтал о хлебе в целлофане

Полит.ру и телеграм-канал Государственного архива Российской Федерации «Документальное прошлое» продолжают совместный проект «Документ недели».

Сегодня — о мечтах наркома и воровстве хлеба в больницах: bit.ly/3j4CfJK.

#документ_недели

Упаковался и глядит.

Стоит мне опубликовать очередную фотографию кота - и два-три человека непременно отписываются. Скатертью дорога, конечно, но было бы интересно понять: если фотография Тихона человеку не нравится, то что ему тогда нравится? Сапожные гвозди и вакса на завтрак? Z-поэзия? Речи вождя? Акварели Сергея Андрияки?

Я запишу это – просто так, для памяти.
Я много читаю – и по рабочим надобностям, и даже для души, - разных современных писателей, мыслителей и прочих журналистов (трудно подобрать термин; ну, тех, кто заполняет соцсети и остатки медиа своими рефлексиями). Из всех мыслимых лагерей.
Дело вредное и молоко за вредность не дают, да и ладно – не очень-то я люблю молоко.
Все это кипучее производство смыслов, конечно, - способ ухватиться за убегающую нормальность. Для восторженной (или не восторженной, но полной тревог и надежд) z-тусовки, кстати, тоже. Эти, вернее, пытаются симулировать, изображая, что происходящее, - тоже нормальность, «новая нормальность». Получается, впрочем, плохо.
Но бог с ними, а вот люди вменяемые постепенно вырабатывают стратегию – даже если речь о самых свежих новостях, происходящее все равно словно бы выносится за скобки. Это легко объяснимо – это вроде чистосердечного признания в собственном бессилии. С горы катится здоровенный булыжник, его нельзя остановить, можно только пробовать убежать или ждать, когда докатится.
То есть это вот черное и склизкое – оно чуть в стороне, а мы обсуждаем обычные свои дела. Стихи, сплетни, да хоть бы даже и последние новости, повторюсь. Но так, будто это черное и склизкое – само по себе, а мы – сами по себе. Будто мы – вроде естествоиспытателей в светлой и вычищенной лаборатории.
Однако оно не в стороне, оно – главная часть реальности и есть, оно иногда выбрасывает щупальца, хватает и пережевывает кого-нибудь. Остальные, повздыхав, возвращаются к прежним занятиям.
А оно просто готовится к последнему решающему глотку. И я это понимаю, и все вокруг это, кажется, более или менее понимают.
Хотя, с другой-то стороны, что ж теперь, не жить? Стихов не читать, подружек не веселить и котов не тискать?
Читать, писать, веселить, тискать.
Вчера (извините, дальше будет обсценная лексика, так уж вышло, уберите ваших детей от наших голубых экранов) один добрый друг спросил меня, внезапно отвлекшись от веселой беседы:
- А ты почему такой хмурый, Иван?
- Просто не могу перестать думать, что людям вроде нас с тобой скоро пизда, - честно ответил я.
- Но ведь это и есть жизнь.
Ну да. Это и есть.

А я еще и пить практически бросил. Это все-таки особый талант - все делать вовремя.

И к новостям с медиа-рынка.
В ситуации, когда значительная часть свободных СМИ выдавлена за рубеж, пытаться достать их при помощи репрессивных законов, - затея не очень эффективная. Это все неприятные, но не убийственные удары.
То же и с блокировками в эпоху VPN.
Чтобы достичь эффекта, карать надо не производителя контента там, а потребителя контента здесь. Интересно, как скоро в головы начальникам придет эта идея - наказывать не автора, а читателя и зрителя.
Думаю почему-то, что скоро. Начальники наши – люди советские, с обширным опытом борьбы против инакомыслия, в общем – сообразят.

Кстати, да, о медиа. Еще можно зарегистрироваться, чтобы сегодня в 18 00 послушать, как я буду произносить сбивчивую речь на неочевидную тему. И даже задать потом какие-нибудь вопросы. https://news.1rj.ru/str/free_journalism/10

Сегодня просто день медиа в отдельно взятом скромном канале. Такой вот еще состоялся разговор. https://news.1rj.ru/str/politru/7168

Пусть начинает щелкать счетчик отписавшихся, но не поделиться радостной новостью не могу - сегодня мой рабочий стол посетил с официальным визитом кот Анатолий, директор квартиры.

Видел магазин сантехники "Крепкий орешек". Удивился и размышлял. А до того еще видел магазин "Дик-шоп". Хотелось, конечно, узнать, чем торгуют, но постеснялся зайти.

Ночевал у мамы, рассчитывал выспаться.
Открыл на ночь форточку, и зря. Первый этаж. Ранним утром под окнами собрались пенсионеры. Долго и громко обсуждали тактико-технические характеристики "Абрамсов".
- Бензину много жрет, - резюмировал какой-то бойкий дедок. - Барахло.
Переключились на Бориса Джонсона: "И чего все ездит? Зачем? Он ведь никто теперь".
И наконец перешли к глобальным обобщениям.
- Никто не уступит. Никто. Ничего.
- А как уступать? Это ж в рабство идти.
- Понятно.
- Так что теперь до ядерной.
Хвалили, кстати, Тиграна Кеосаяна. Все, говорят, разобрано у него по полочкам.
А еще у мамы очень невоспитанные коты. Лезут к спящему человеку под руки, будят, требуют ласк. Если перестать гладить - кусаются.

Русь