Волгоград временно переименовали в Сталинград к 80-летию победы в Сталинградской битве. Кому и для чего это нужно?

Так делают в городе девять раз в году, к памятным датам, и они всегда сопровождаются обсуждением, а не стоит ли переименовать город официально. Публицист Иван Давыдов считает, что из-за войны шансы Волгограда вновь стать Сталинградом растут:

«Не может Верховный главнокомандующий, который привел страну к Великой Победе, считаться серийным убийцей. Особенно если учесть, что теперь Великая Победа для страны — главное событие не только прошлого, но и настоящего и будущего. Страна и сейчас борется с наследниками нацистов, продолжает побеждать давно побежденного Гитлера».

Что будет значить возвращение городу старого названия — читайте по ссылке.

Вторая ссылка, если не работает первая.

Стоял вчера на бульварах, ждал трамвая. Замерз, кстати.
И вдруг вижу – идет прямо по путям женщина.
Подходит к остановке и говорит мне:
- Я трамвай номер три. Вы едете?
Честно говоря, я очень растерялся.
Посмотрел на табло.
- Трамвай номер три придет через три минуты.
- Ну как хотите, - сказала она и пошла дальше.
Ни тебе «динь-динь», ни тебе «чух-чух». Просто пошла.
Кстати, когда пришел настоящий трамвай номер три, с путей отступила. И слава Богу, конечно.

Слава Попов, хорошее стихотворение https://news.1rj.ru/str/bystrotechensk/207

Запрещенная на территории РФ соцсеть напомнила старую запись про былую (чуть более все-таки веселую) жизнь:
Или вот еще история. Про старость, наверное.
На одном интеллектуальном конгрессе дело было. В милом курортном городке, где волны мелкого моря пытаются пожрать берег. Впрочем, это не важно, не про волны речь.
Пошли мы вечером в бар при гостинице. И как-то быстро выяснилось, что настоящих, нормально выпивающих людей на всю компанию – я и еще один человек, известный как в России, так и в Европе. Назову его, сохранения инкогнито ради, организатор Илья.
А мы, носители таких талантов, как-то сразу друг друга чувствуем. Понимающим тут объяснять нечего, непонимающим – незачем.
Собственно, поэтому организатор Илья и сказал мне тихо в начале вечеринки, кивнув на спутников:
- Слабаки.
- Слабаки, - согласился я.
- Слушай, - сказал он через некоторое время. – А давай, когда они отрубятся, в казино поедем. У нас же тут игорная зона! В чистом поле казино стоит! Огоньки! Пальмы какие-то! Красиво!
- Ну, естественно, поедем, - согласился я.
Слабаков укачало часам к двум ночи. В баре при отеле остались мы с организатором Ильей и человек пять неприятных людей в костюмах и при галстуках.
- Поехали, - предложил я.
- Нет, надо выяснить, что это за типы, - ответил организатор Илья. – Вдруг они за нами следят. Чтобы дискредитировать.
- Выясняй, - согласился я.
Илья подошел к неприятным людям, перекинулся парой слов, вернулся.
- Это косметологи. У них тут съезд.
- Ненавижу косметологов, - соврал я. Или не соврал. Состояние мое было довольно смутным уже, и, возможно, я действительно ненавидел косметологов.
Через пять минут мы выпивали с косметологами. Через двадцать я объяснял, что и сам в душе косметолог. Или это организатор Илья объяснял, а я соглашался.
Часа в четыре мы вспомнили про казино. Косметологов к тому времени уцелело двое. Один спал, уронив голову на барную стойку. Второй, кажется, плакал.
- Так, в казино! – ожил организатор Илья. – Только этих в гостиницу завезем. Они тут рядом. Я знаю. Он говорил.
- Завезем, - согласился я.
Мы вызвали такси, погрузили косметологов, долго петляли по городку. Улочки там узкие, и все холмы, холмы. Это ведь и есть жизнь, по слову поэта.
Развезли, наконец. И тут я сказал:
- Слушай, поехали спать, не могу я больше.
И мы поехали спать. Определенно, это история про старость. На следующий день организатор Илья снова подбивал меня поехать в казино, но я сразу отказался.

Добрый друг мой Стас Кувалдин написал хороший текст https://holod.media/2023/02/03/nigilisty-i-narodniki/

В эзельском уезде образовалась совершенно новая, до сих пор, кажется, нигде не существовавшая секта. Члены этой секты, по их верованию, должны на ослице ехать на небо. Для этого в сумерки жены снимают свое верхнее платье, мужья садятся на них верхом и так ездят они по темной комнате до тех пор, покамест через дверную щелку не появится свет, который должен быть «светом свыше».
«Сибирская жизнь», №134, 22 июня 1902 года

@pylgazet

Местное

Вчера к рассказу о том, как мы с организатором Ильей искали некогда (и не нашли) казино в курортном городке один из читателей написал комментарий: «История про то, как далека русская либеральная интеллигенция от народа. Оставили в баре, наверное, три зарплаты среднего россиянина, а туда же. О судьбах России думать».
Комментарий как комментарий. Умеренно остроумная шутка. Но внезапно объявился небольшой отряд ботов, и все как один стали комментатору сообщать, что правительство о нас заботится, что пенсии (!) в России вполне на уровне и т.п.
Ботов я, конечно, перебанил, но интересно, как это работает. На какие слова они среагировали? «Три зарплаты»?
И кто их кормит?
И зачем?
Непонятно.

У меня есть почта на «Мейл.Ру».
Завел давно, не пользуюсь – тоже давно, но заглядываю.
Пишут мне на «Мейл» два корреспондента – партия «Яблоко» и компания New Balance.
Однако перед тем, как зайти собственно в почту и узнать, что еще великого и гениального сделал Явлинский Г.А., а также – какие именно кроссовки сегодня наиболее удачно дополнят мой имидж, я всегда внимательно изучаю новости на главной.
Там есть лента с заголовками, а есть – под лентой – тизеры. Заголовок плюс картинка. Сегодня первыми на тизерах два материала: «5 самых захолустных городов Подмосковья» и «Самая гулящая женщина всегда носит одно из этих пяти имен».
Хорошо, если это – просто реклама: кто место купил, того и подсовывают. А что, если искусственный интеллект формирует подборку тизеров, проанализировав мои интересы?
Согласитесь, это было бы обидно. А главное – гипотеза не вовсе ведь нереалистичная.
Третий, кстати, тизер – реклама в чистом виде: «Купить роскошный пентхауз в Москве с видом на Кремль». Идеальное попадание в целевую аудиторию.

Дневник моих встреч

Рассказывал уже, как встретил женщину, считавшую себя трамваем номер три.
Вчера вот тоже любопытная была у меня беседа.
Стою возле метро «Проспект Мира» (сомнительное, кстати, по нынешним временам название, но как оштрафуешь станцию за бессрочный одиночный пикет? – нет пока у сатрапов ответа).
Дама мимо идет. Совсем крохотная. В сером. Останавливается. Осматривает меня внимательно и вдруг начинает кричать:
- (Мужской половой орган) тебе с друзьями твоими (чьи ягодицы окрашены в черный)! Убивать меня собрался! За каждый проводок убивать будете? (Мужской половой орган) тебе и соскам твоим с Речного вокзала!
Что ответить, не нашелся, но она и не ждала ответа. Пошла дальше. А я загрустил: была у меня подружка на Речном, в прошлом веке и в позапрошлой жизни. Теперь в Америке живет. Даже и не переписываемся.
Эх, юность. Куда ж ты.

В «Литературных воспоминаниях» Ивана Панаева наткнулся на забавный анекдот о великом русском китаисте о. Иакинфе (Бичурине):
«Кроме Сахарова, привлекал к себе любопытство великосветских гостей князя Одоевского отец Иакинф, изредка появлявшийся на субботах. Он обыкновенно снимал в кабинете Одоевского свою верхнюю одежду, оставался в подряснике, имевшем вид длинного семинарского сюртука, и начинал ораторствовать о Китае, превознося до небес все китайское.
Он до того окитаился вследствие своего долгого пребывания в этой стране, что даже наружностию стал походить на китайца: глаза его как-то сузились и поднялись кверху.
Когда Иакинф заговаривал о своем Китае, многие светские господа из салона княгини приходили слушать его.
Отец Иакинф говорил грубо, резко напирал на букву о и не стеснялся в своих выражениях.
Какой-то светский франт перебил его однажды вопросом:
- А что, хороши женщины в Китае?
Иакинф осмотрел его с любопытством с ног до головы и потом, отворотясь, отвечал хладнокровно:
- Нет, мальчики лучше».

Такое вот грядет. Приходите, кто не уехал. Четверг, семь вечера, клуб «Клуб».
Вообще-то я рассчитывал, что Ирина сама выступит с рассказом про журналистскую жизнь или про разные иные свои проекты. Но отказалась, поскромничала, пришлось на ходу изобретать формат.
Что ж, дам и себе волю, попытаюсь сказать что-нибудь не вовсе бессмысленное. Может быть, будут еще участники.
Когда пишу в анонсах – «возможны неожиданные гости», вспоминаю прошлогодний поэтический вечер, когда на сцене читал Всеволод Олегович Емелин, а на улице стоял автозак и у входа в клуб толклись омомновцы. Впрочем, обошлось.
И в этот раз на других гостей рассчитываю, на приятных. Шевеля кандалами цепочек дверных. А там уж – куда кривая русской мечты вывезет.
https://news.1rj.ru/str/politru/7251

Образ кувалды в наглядной агитации (фото из канала "Музей обороны Москвы")

Даешь настоящий шантаж!

Александр Михайлов, директор некоего «Бюро военно-политического анализа» - в комментарии для радиостанции «Говорит Москва»:

«Мы должны продолжать модернизировать свою ядерную триаду, должны продолжать проводить регулярные учения стратегических носителей, должны продолжать запускать ракеты, демонстрировать свои возможности и показывать свои подводные лодки, стратегическую авиацию и грунтовые подвижные комплексы почаще в прессе, чтобы они не забывали, что российская триада развивается. Я считаю, чем убедительней мы будем демонстрировать свои ядерные вооружения, тем меньше желания будет у США спровоцировать нас на их военное применение. Пусть они будут бояться проверить нас на вшивость.

На Западе подзабыли, как выглядит ядерный гриб. Забыли, потому что мы не проводим ядерные испытания, а нужно давно поставить вопрос на парламентском уровне. Может, пора прекратить держать себя в договоре о запрете ядерных испытаний в трёх средах и начать заново испытывать и демонстрировать? У нас есть ядерный полигон для этого, у нас есть средство аудио и видео фиксации, мы можем всё это показать по телевизору и интернету. Надо показывать, без этого мы не будем убедительны».

Разных людей теперь берут в директора, можно только порадоваться инклюзивности нашего общества.

#конспектПолитРу

МОЯ НЕ МОЯ

Сны бывают густые, будто леса,
Где резвятся крохотные нелепые тигры.
А мои – темнота, мои – голоса.
Или титры.

Или так:

Это – в городе с ворованным именем,
Где тогда еще жили другие мы,
Голос взяла зима у меня взаймы,
Долг воротила инеем.

На пол прыгают слова со стола.
Стол – как площадь, где ты статуей стала.
В небе звезд ледяное стадо.
Ночь меня до утра ждала.

Прохожие – длинные клювы и перья цвета золы.
Пасти подъездов, подобные черным дырам.
Я спешил, но встали улицы дыбом
И трамвайные рельсы завязались в узлы.

Это снег или это слов потерянных рой?
Убитые знают ответ, но мы пока только раненые.
И я прошу тебя – глаза приоткрой!
Я хочу смотреть в глаза твои каменные.

Я хочу показать тебе ночь.

Ночь моя не моя нема.
И, наверное, слова будут после.
Потому что теперь зима
И слова корнями в меня вмерзли.

Слова сплетаются – корень с корнем.
Слова раскрывают рты.
Слова хотят немоты.
Птенцы сумасшедшие. Давай их покормим
И пойдем гулять по руслу мертвой реки,
Хотя там без охраны гулять не велено:
Среди скал гнездятся старые большевики,
Монстры в пенсне, соратники Ленина.

Ничего, рискнем, зато познакомлю тебя с Луной.
Подарю на память комету хвостатую.
Пусть болтают: «Этого знаем, этот чудной,
Это который водил на прогулку статую».

А потом как всегда, потом будильника шторм.
Утро сну загоняет под ногти стальные иглы.
Но однажды и мы дойдем до леса, в котором
Копошатся крохотные нелепые тигры.

Неделю поношенное мое тело намекало мне, что хорошо бы нам заболеть.
Но дела, потом опять дела, в среду встреча важная, из дома, то есть, выползать, в четверг – и вовсе лекция…
После лекции спустились мы с добрым другом в метро. А там, у метро как раз, на задворках, - рюмочная, где продают дивную ракию. Градусов, наверное, в тысячу, и поставки прямиком из ада. Примешь рюмочку жидкого огня – и словно бы все выгорает внутри, и ты – пустой и новый. В общем, бывает, заходим. А тут не зашли, даже не вспомнили.
- Не зашли, - говорю, - даже и не вспомнили.
А он мне:
- Ну давай вернемся, зайдем.
И тут тело такое молотком мне в висок – нна! «Куда ты, - бормочет тело, - собрался, забыл, что ли, что у нас в планах медленное умирание?»
- Слушай, - говорю, - ладно, завтра дела, ушли – так уж что уж.
Добрался до дому, прилег на диван, раскрыл книжку и на сутки провалился в полутемные полубездны. То ли спал, то ли не спал. В общем, пятница из жизни выпала.
За связь с реальностью пытались бороться коты. Лежу, значит, вернее – плыву сквозь мутное, и вдруг слышу какое-то пыхтение. Поднимаю голову, открываю глаза. У дивана – кот Тихон (довольно тучный) и кот Петр Пуговица (шарообразный). Тихон стоя спит, а вот Петр суетится, издает странные звуки, словно бы пытаясь вступить со мной в диалог.
Я даже понял, о чем он. Он возмущался, что я с ним не играю. Пришлось поиграть. А потом – еще и поесть: не хотелось вообще-то, но у кого бы тогда Петр отнимал человеческую еду? Нельзя ведь расстраивать Петра Пуговицу.
Зато в субботу почти вернулся в норму, стал даже строить планы на воскресенье. Поработать, до выставки одной там добраться… Но под вечер пришел без приглашения журналист Олег Кашель и до утра интервьюировал.
Сижу теперь вареный. Извините, если что не так.
А, да. Главное – не старейте. Не повторяйте моих ошибок.

Понятная иллюстрация к предыдущей записи: коты в борьбе за связь с реальностью.

Болезнь аккуратно сталкивает в детство.
А что там? А там на табуретке возле кровати книжки, которые можно перечитать. Затертые, замызганные, в пятнах микстуры, полуживые, как и ты.
Болезнь – как раз такое время, когда (если в принципе есть силы читать) новое читать не хочется, хочется привычное.
Я всегда, уверившись, что это надолго и про школу можно не думать, доставал их из шкафа. «Приключения Васи Куролесова». «Остров сокровищ». «Двенадцать стульев». «Книга джунглей». Рассказы Зощенко. Шерлок Холмс.
Из книги – в полубред, где все равно слова, горячие, невнятные, друг за друга цепляющиеся. И потом снова в книгу.
Вчера подумал – можем повторить! Достал Коваля, Ильфа с Петровым, Зощенко, Киплинга. Хотел даже табуретку к дивану подтащить.
Но понял вдруг – нет, не можем. Нужны не такие же. Нужны те. Полуживые, замызганные, в пятнах. А где они? Нет их. Все не то.
Заодно еще и несбывшуюся мечту вспомнил. Есть шеститомное издание «Рассказов о Шерлоке Холмсе» с кучей иллюстраций, карт, схем и невероятно подробными примечаниями. Собственно, в примечаниях и ценность. Такая энциклопедия Лондона получилась.
Года три назад их издали на русском, я все собирался купить, да так и не купил. Друзья когда спрашивают накануне очередного дня рождения: «Что тебе подарить?» - вспоминаю про них, но тут же и осекаюсь: во-первых, искать надо. Во-вторых, это довольно дорого.
В общем, взгрустнул. Будто и без того я веселый.

Но все же – отказавшись от погони за детством, - взялся за знакомую книгу. За лосевскую «Эстетику Возрождения». Одна поехавшая подруга подарила, когда библиотеку свою раздавала. В последний раз, наверное, на втором курсе открывал. Забыл, как там у него все.
А у него там первая глава – «Восточное Возрождение». Посвящена глава разбору актуальных на тот момент трудов ученых из Грузии и Армении об истоках Ренессанса.
И Лосев коллег за многие достижения хвалит, но все-таки при этом аккуратно объясняет – нет, не совсем верно считать, что именно Шота Руставели стал отцом Ренессанса. И нет, не армянские мыслители оказали определяющее влияние на итальянцев.
Чертовы русские, в общем. Всегда были имперцами.

Из полезного – хотя в чем тут польза? – пока варился сутки в теплом бреду, сложилось в голове стихотворение, которое мучает меня и не пишется чуть ли не с ноября. Нашлись некоторые строфы, и я в целом понял, каким оно должно быть.
Теперь, может быть, все-таки допишется. А может быть, и нет, тут без гарантий.
(Извините, что много болтаю, стосковался за два дня по интернету, сейчас умолкну.)

«Честно, не хочу длить интригу. Это — чудовищно. Чудовищно и удручающе. Есть ощущение, что авторы хотели показать, насколько страшной может быть великая русская литература. И кое-что у них получилось, надо признать, хотя подозреваю, что добивались они другого. Посмотришь и решишь, что от русских писателей надо держаться подальше. Страшные люди, унылые, возможно — умственно отсталые»

Иван Давыдов по нашей просьбе посмотрел первый сезон мультипликационной «Антологии русского хоррора» — шесть серий, созданных разными художниками по мотивам классической русской литературы.
https://www.kommersant.ru/doc/5798281