В 1971 году советского диссидента Владимира Константиновича Буковского, предавшего огласке практику карательной медицины в СССР, арестовали в четвертый раз. Перед арестом в газете «Правда» вышла статья, в которой Буковского назвали «злостным хулиганом, занимающимся антисоветской деятельностью». Статья принесла правозащитнику всесоюзную известность.
В январе 1972 года Буковского «за антисоветскую агитацию и пропаганду» приговорили к 7 годам заключения и 5 годам ссылки, что стало максимальным сроком наказания по статье 70.1 УК РСФСР («Призывы к совершению преступлений против государства»).
Свой срок правозащитник отбывал во Владимирской тюрьме, а затем в исправительно-трудовой колонии Пермь-36. Находясь в заключении, вместе с солагерником, психиатром Семеном Глузманом, написал «Пособие по психиатрии для инакомыслящих» - руководство, призванное помочь тем, кого власти пытались объявить невменяемыми. В 1974 году Буковского вернули во Владимирскую тюрьму как «злостного нарушителя режима».
А в этот момент на другом конце света, в чилийской тюрьме сидел политзаключенный, арестованный совсем другим режимом – генсек Коммунистической партии Чили Луис Корвалан. Он был арестован в сентябре 1973 года после военного переворота генерала Аугусто Пиночета, свергшего левого президента Сальвадора Альенде. Приговоренный к 5 годам заключения «за шпионаж», Корвалан содержался в различных концлагерях, став самым известным чилийским и латиноамериканским политзаключенным.
СССР вел международную кампанию за его освобождение и с 1975 года вел переговоры, чтобы добиться этого. И в сентябре 1976 года Датский комитет Сахаровских чтений в Копенгагене и сам знаменитый академик Андрей Сахаров в Москве предложили обменять Корвалана на Буковского. Это предложение получило огромную международную поддержку, например, со стороны правозащитной организации «Международная амнистия» и Международной лиги прав человека.
В декабре того же года из Москвы в Цюрих вылетел Ту-134, на котором летели Буковский, его мать, сестра и тяжело больной племянник, а также четверо сотрудников спецподразделения Группа «А» КГБ СССР. Диссидента на борту самолета держали в наручниках.
Сам обмен, в котором участвовали послы СССР, США и Швейцарии, произошел 18 декабря 1976 года. В ходе обмена Буковский, поскольку его встречали американцы, решил, что самолет приземлился в Америке, а не в Швейцарии, и отказался выходить. Однако сотрудники КГБ все же убедили его покинуть борт, и обмен завершился удачно.
По воспоминаниям майора Николая Берлева, диссидент говорил, что «альфовцы» обращались с ним вежливее, чем советские милиционеры.
Сам Буковский в интервью рассказывал, что обмен оказался для него полной неожиданностью: «Вдруг появился надзиратель и скомандовал: на выход с вещами! Я подумал, что переводят в другую камеру. Собирал пожитки: кусок хозяйственного мыла, тряпку для уборки... Вспомнил, что сдал в ремонт сапоги. Хорошие такие, солагерник мне сделал, с войлоком. Но офицер мне говорит: "Да не нужны вам больше сапоги!" Сердце екнуло - ну всё...».
Схожую историю рассказывал и Луис Корвалан: «Сижу в тюрьме — тут меня просят "на выход". Ну, думаю, всё. Едем, сажают в самолёт. А охранка Пиночета тогда заключённых в море сбрасывала. Думаю — ага, всё понятно. Приземляемся, вокруг — Швейцария, мне говорят: сейчас тебя отвезём в посольство СССР. Я спокойно понимаю, что сошёл с ума...».
Уже вскоре Буковского принимал в Белом доме президент США Джимми Картер. Диссидент поселился в Великобритании, закончил Кембридж по специальности «нейрофизиология». В дальнейшем он так и остался диссидентом, последовательно выступая против проведения Олимпийских игр в Москве в 1980 году, войны в Афганистане, слишком авторитарной политики Ельцина уже после распада СССР, а затем и против Путина.
Кстати, после обмена Буковского на Корвалана советский поэт и диссидент Вадим Делоне придумал известную частушку: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б найти такую б…ь, чтоб на Брежнева сменять?!».
В январе 1972 года Буковского «за антисоветскую агитацию и пропаганду» приговорили к 7 годам заключения и 5 годам ссылки, что стало максимальным сроком наказания по статье 70.1 УК РСФСР («Призывы к совершению преступлений против государства»).
Свой срок правозащитник отбывал во Владимирской тюрьме, а затем в исправительно-трудовой колонии Пермь-36. Находясь в заключении, вместе с солагерником, психиатром Семеном Глузманом, написал «Пособие по психиатрии для инакомыслящих» - руководство, призванное помочь тем, кого власти пытались объявить невменяемыми. В 1974 году Буковского вернули во Владимирскую тюрьму как «злостного нарушителя режима».
А в этот момент на другом конце света, в чилийской тюрьме сидел политзаключенный, арестованный совсем другим режимом – генсек Коммунистической партии Чили Луис Корвалан. Он был арестован в сентябре 1973 года после военного переворота генерала Аугусто Пиночета, свергшего левого президента Сальвадора Альенде. Приговоренный к 5 годам заключения «за шпионаж», Корвалан содержался в различных концлагерях, став самым известным чилийским и латиноамериканским политзаключенным.
СССР вел международную кампанию за его освобождение и с 1975 года вел переговоры, чтобы добиться этого. И в сентябре 1976 года Датский комитет Сахаровских чтений в Копенгагене и сам знаменитый академик Андрей Сахаров в Москве предложили обменять Корвалана на Буковского. Это предложение получило огромную международную поддержку, например, со стороны правозащитной организации «Международная амнистия» и Международной лиги прав человека.
В декабре того же года из Москвы в Цюрих вылетел Ту-134, на котором летели Буковский, его мать, сестра и тяжело больной племянник, а также четверо сотрудников спецподразделения Группа «А» КГБ СССР. Диссидента на борту самолета держали в наручниках.
Сам обмен, в котором участвовали послы СССР, США и Швейцарии, произошел 18 декабря 1976 года. В ходе обмена Буковский, поскольку его встречали американцы, решил, что самолет приземлился в Америке, а не в Швейцарии, и отказался выходить. Однако сотрудники КГБ все же убедили его покинуть борт, и обмен завершился удачно.
По воспоминаниям майора Николая Берлева, диссидент говорил, что «альфовцы» обращались с ним вежливее, чем советские милиционеры.
Сам Буковский в интервью рассказывал, что обмен оказался для него полной неожиданностью: «Вдруг появился надзиратель и скомандовал: на выход с вещами! Я подумал, что переводят в другую камеру. Собирал пожитки: кусок хозяйственного мыла, тряпку для уборки... Вспомнил, что сдал в ремонт сапоги. Хорошие такие, солагерник мне сделал, с войлоком. Но офицер мне говорит: "Да не нужны вам больше сапоги!" Сердце екнуло - ну всё...».
Схожую историю рассказывал и Луис Корвалан: «Сижу в тюрьме — тут меня просят "на выход". Ну, думаю, всё. Едем, сажают в самолёт. А охранка Пиночета тогда заключённых в море сбрасывала. Думаю — ага, всё понятно. Приземляемся, вокруг — Швейцария, мне говорят: сейчас тебя отвезём в посольство СССР. Я спокойно понимаю, что сошёл с ума...».
Уже вскоре Буковского принимал в Белом доме президент США Джимми Картер. Диссидент поселился в Великобритании, закончил Кембридж по специальности «нейрофизиология». В дальнейшем он так и остался диссидентом, последовательно выступая против проведения Олимпийских игр в Москве в 1980 году, войны в Афганистане, слишком авторитарной политики Ельцина уже после распада СССР, а затем и против Путина.
Кстати, после обмена Буковского на Корвалана советский поэт и диссидент Вадим Делоне придумал известную частушку: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б найти такую б…ь, чтоб на Брежнева сменять?!».
❤80🔥39👍27😁7👎2🕊1
К началу Нюрнбергского процесса над побеждёнными нацистами термин "военные преступления" уже был прочно закреплён в международном праве. Но он не распространялся на нарушения прав людей в мирное время.
Юристы искали способ привлечь нацистов за преступления против евреев и спорили о терминологии. Но в окончательный Устав Нюрнбергского трибунала вошла только формулировка, предложенная англичанами: "убийство, истребление, порабощение, депортация и другие бесчеловечные действия, совершённые в отношении любого гражданского населения". И только в период ведения агрессивной войны, так как США опасались, что подобные обвинения можно легко выдвинуть против политики расовой сегрегации и "Законов Джима Кроу".
На фото Герман Геринг и Рудольф Гесс в Нюрнберге, 1946 год.
Юристы искали способ привлечь нацистов за преступления против евреев и спорили о терминологии. Но в окончательный Устав Нюрнбергского трибунала вошла только формулировка, предложенная англичанами: "убийство, истребление, порабощение, депортация и другие бесчеловечные действия, совершённые в отношении любого гражданского населения". И только в период ведения агрессивной войны, так как США опасались, что подобные обвинения можно легко выдвинуть против политики расовой сегрегации и "Законов Джима Кроу".
На фото Герман Геринг и Рудольф Гесс в Нюрнберге, 1946 год.
👍28😁21❤11🤷♂1
Некоторые сохранившиеся выпуски программы 600 секунд с Александром Невзоровым за 1989 год. Из коллекции Пятого канала
🔥44👍6🙈6😁4🤮4
Сказочка про левого, про правого и про большевика.
Шли по дороге два человека. Один был правый, другой - левый. Шли и спорили о борьбе с большевиками.
Вдруг повстречался им большевик:
- Идём, говорит, я вас вешать буду!
Взял их и ведет.
"Ударить бы его и освободиться", подумали правый и левый, но сейчас же заспорили.
- А я не допущу, кричит правый, чтобы удар был направлен, слева!
- Не допущу, говорит левый, чтобы удар ему был нанесен справа!
Так и висят они теперь и языки друг другу показывают. А большевик радуется.
Карикатура, 1930-е.
Шли по дороге два человека. Один был правый, другой - левый. Шли и спорили о борьбе с большевиками.
Вдруг повстречался им большевик:
- Идём, говорит, я вас вешать буду!
Взял их и ведет.
"Ударить бы его и освободиться", подумали правый и левый, но сейчас же заспорили.
- А я не допущу, кричит правый, чтобы удар был направлен, слева!
- Не допущу, говорит левый, чтобы удар ему был нанесен справа!
Так и висят они теперь и языки друг другу показывают. А большевик радуется.
Карикатура, 1930-е.
💯107😢33😁27❤11🕊2🤡2🙈2😱1👌1
В феврале 1914 года, всего за несколько месяцев до начала Первой мировой войны, член Государственного совета и бывший министр внутренних дел Российской империи Петр Николаевич Дурново подал императору Николаю II меморандум, в котором предостерегал от вступления России в войну. В исторической публицистике записку Дурново считают пророческой, поскольку он довольно точно предсказал то, как события будут развиваться дальше.
В своем меморандуме Дурново, крайне правый политик и германофил, пытался убедить царя в том, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства». Кроме того, он писал, что финансово-экономические последствия поражения России в войне не поддаются ни учету, ни даже предвидению и приведут к полному развалу ее народного хозяйства.
Кроме того, Дурново правильно указал на то, что главная тяжесть войны выпадет именно на долю России. «…Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам, а между тем сколько факторов будет против нас и сколько на них нам придется потратить и сил, и внимания».
Упоминал Дурново и «недостаточность наших военных запасов», которая с началом войны приведет к «снарядному голоду». Кроме того, он выступил против присоединения к России Галиции, которая входила на тот момент в состав Австро-Венгрии, а до этого 600 лет находилась под управлением поляков: «Нам явно невыгодно, во имя идеи национального сентиментализма, присоединять к нашему Отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь. Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан, сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число беспокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров».
Особого же внимания заслуживают слова Дурново о возможном поражении России в будущей войне, следствием чего станет революция. По его мнению, в случае поражения Россия впадет «в беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть». Дурново описал ход будущих событий так: «Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ.
Побежденная армия, лишившаяся, к тому же, за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
В итоге так и получилось – неудачи на фронте, в которых обвинили правительство Николая II, привели в феврале 1917 года к падению монархии. А затем Временное правительство, составленное из представителей интеллигентских партий, быстро потеряло власть, уступив ее в октябре левым радикалам – большевикам.
Кстати, именно большевики и обнаружили записку Дурново в бумагах последнего императора и опубликовали ее в журнале «Красная новь» в 1922 году. Политических последствий она не имела, и неизвестно, читал ли ее Николай II.
В своем меморандуме Дурново, крайне правый политик и германофил, пытался убедить царя в том, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства». Кроме того, он писал, что финансово-экономические последствия поражения России в войне не поддаются ни учету, ни даже предвидению и приведут к полному развалу ее народного хозяйства.
Кроме того, Дурново правильно указал на то, что главная тяжесть войны выпадет именно на долю России. «…Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам, а между тем сколько факторов будет против нас и сколько на них нам придется потратить и сил, и внимания».
Упоминал Дурново и «недостаточность наших военных запасов», которая с началом войны приведет к «снарядному голоду». Кроме того, он выступил против присоединения к России Галиции, которая входила на тот момент в состав Австро-Венгрии, а до этого 600 лет находилась под управлением поляков: «Нам явно невыгодно, во имя идеи национального сентиментализма, присоединять к нашему Отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь. Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан, сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число беспокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров».
Особого же внимания заслуживают слова Дурново о возможном поражении России в будущей войне, следствием чего станет революция. По его мнению, в случае поражения Россия впадет «в беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть». Дурново описал ход будущих событий так: «Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ.
Побежденная армия, лишившаяся, к тому же, за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
В итоге так и получилось – неудачи на фронте, в которых обвинили правительство Николая II, привели в феврале 1917 года к падению монархии. А затем Временное правительство, составленное из представителей интеллигентских партий, быстро потеряло власть, уступив ее в октябре левым радикалам – большевикам.
Кстати, именно большевики и обнаружили записку Дурново в бумагах последнего императора и опубликовали ее в журнале «Красная новь» в 1922 году. Политических последствий она не имела, и неизвестно, читал ли ее Николай II.
3👍95🔥28❤12👏10😢10💔7👎3🫡2👌1