Валентин Бродский - первый дизайнер ГАЗа, один из создателей авто «Победа», в послевоенное время преподаватель нашей Академии художеств. Мастер стиля. Впрочем, это и так видно.

В небольшом зале музея-квартиры Достоевского в 1982 году случился «Медицинский концерт», очередная курехинская штучка. Кроме Курехина участвовали Новиков, Болучевский, Гаккель, Гурьянов (это был его дебют на сцене. Правда, играл он на капельнице). Ниже - описание действа писателем Адамацким, одним из «Клуба-81», сообщества, объединявшего неофициальных литераторов.
Зал в музее Достоевского (а позже - помещение на Петра Лаврова, ныне Фурштатской) - место дислокации «Клуба-81», устраивавшего не только литературные мероприятия, но и музыкальные. Хотя многим, думаю, «Медицинский концерт» мог показаться далеким от музыки.
Рассказ Адамацкого - чрезмерно подробный, выдающий незнание предмета (не утюгофон, а утюгон, например). И все равно, ни одно документальное свидетельство не бывает лишним.



На маленькой сцене были расставлены: утюгофон — небольшой столик без столешницы, и снизу по периметру на струнах привязаны утюги разных размеров и форм, гантели, сверху — деревянные палочки разной длины, стальные стержни и другие предметы, могущие при касании, ударах и щипках производить звуки; рядом с утюгофоном — виолончель-бас, два саксофона, одна флейта, большой металлический обруч, в центре которого на пружинах закреплен квадрат цинкового железа; магнитофоны, синтезаторы и еще электрические приборы и аппараты.

На сцену один за другим величаво вышли семеро молодых людей в белых халатах и один без халата, но в вельветовой куртке. Один из молодых людей в белом халате, изображавший анестезиолога, встал в угол к сооружению, напоминающему капельницу, и не торопясь, отрешенно, начал из узкого шланга капать воду на оцинкованный квадрат железа, и звуки падающих капель усиливались электрически прибором и назойливо зазвучали из динамиков.

Затем двое молодых людей, изображавших хирурга и ассистента, вымыли под капельницей руки, взяли по кухонному ножу и стали производить операции с утюгофоном: щипали струны, на которых подвешены утюги и гантели, водили по струнам острием ножа, ударяли по деревянным палочкам стальными стержнями; прижав ножи к коробке стола, ударяли по рукояткам, получая дребезжащие звуки, затем ассистент взял смычок и начал печально водить по струнам, на которых висели гантели разного веса, — стонущие звуки разносились из динамиков по углам опешившего от публики зала.

Затем один из молодых людей в белом халате взял саксофон, зажал под мышкой и, опустившись на корточки, начал кухонным ножом резать пустую банку из-под алжирских сардин, и звуки, усиленные приборами, раздавались из динамиков по углам удивленного от публики зала.
Затем человек в халате, изображавший ассистента хирурга, взял другой саксофон и вместе с музыкантом, который к тому времени перестал резать консервную банку, начал слегка дуть в саксофон, извлекая печальные звуки.

Все звуки сливались вместе — и капающая на кровельное железо вода из капельницы, и стылые и одновременно скрипучие судороги утюгофона, и печальные стонущие вздохи саксофона, и еще множество других звуков, записанных на магнитофонную ленту, все это усиливалось приборами и из четырех динамиков, укрепленных под потолком, падало в недоумевающий от публики зал.

Мои «Чудаки» - краеведческая книга года; премия «Петербург будущего», журнал «Собака».

У меня аллергия на собак, но эта зеленая псина теперь будет жить с нами.

А вообще, «Петербург будущего» книжке, посвященной Ленинграду прошлого - есть в этом парадоксе необъяснимая, но правильная красота.

Занятно, как фотограф, активно работая на «районе», формирует для будущего картину мира этой территории. В восьмидесятые Подгорков много снимал Петроградскую сторону. Фиксировал порой каждый угол. Спустя 35-40 лет из этих снимков складываются отдельные пазлы.

Вот часть Большого проспекта между Шамшева и Ораниенбаумской. С одной стороны кинотеатр «Молния», с другой - кафе «Орбита». Та самая «Орбита», воспетая в аквариумском «Прощании с «Аббатской дорогой» («Ушла «Аббатская дорога», ушли «Орбита» и «Сайгон»…). Детище - единственное из реализованных - архитектора Юрия Цехновицера, хозяина квартиры на Адмиралтейской, где собирались Бродский и прочие, квартиры, упомянутой И.А. в известном интервью Рейну (где Бродский пытается описать некий поэтический катарсис). «Орбита» - петроградский дублер «Сайгона», симпатичная конструкция, вполне, как мне кажется, вписанная в стиль Петроградской.

Но вернемся к снимкам Подгоркова. Первые три - все вокруг «Орбиты». Фото номер четыре (типичный подгорковский кадр) - если я правильно понимаю, у «Молнии». Пацаны на пятом снимке - во дворе через Шамшева, там, где сейчас отель.

Весь этот квадрат в сотню метров (или чуть больше) - Большой, Шамшева - складывается в пазл и в картину мира, которого нет. На последнем фото (не Подгоркова) - пустошь на месте «Молнии», а в перспективе «Орбита». Ее тоже снесут, но сильно позже.

Минутка петербургской теплоты:

«Узнав, что в модном бутике Comme de Garcon художник Медведев приобрел такой же наряд, как и у него, известный модник Гурьянов заметил: «Пусть лучше уж Медведев, чем какой-нибудь урод».

Газета «Сусанин» (традиционно укажу, что издавал ее Новиков)