Секс и философия объективизма: неизданные фрагменты интервью Айн Рэнд журналу “Playboy”

http://syg.ma/@kodintsev/sieks-i-filosofiia-obiektivizma-nieizdannyie-fraghmienty-intierviu-ain-rend-zhurnalu-playboy

В 1967 году Айн Рэнд появляется на вечернем шоу Джонни Карсона и между ними происходит следующий диалог:

— Is that a good way to be, chronically happy?
— I think so.

После этого выпуска продюсеры получили более 400 писем от восторженных телезрителей, а Рэнд — возможность появиться на шоу еще дважды в течении следующих четырех месяцев.

Невообразимый успех для публичного интеллектуала.

Вместе с Ayn Rand Institute мы приглашаем вас 7 июня в 21:00 по Московскому времени на премьеру этих трех шоу, из которых вы узнаете:

— что такое счастье для Айн Рэнд;
— в чем заключаются идеи Рэнд об искусстве с прогнозом о том, куда движется литература и кино.

А также вы услышите раннее недоступную аудиозапись третьего выступления Айн Рэнд на The Tonight Show.

Регистрация по ссылке: https://bit.ly/3wuE7zp

Полвека назад советские правители приказывали своим подданным терпеть, мириться с лишениями и жертвовать собой во имя «индустриализации» страны, обещая, что все это — лишь временные явления, что индустриализация принесет изобилие и Советская Россия перегонит капиталистический Запад.

Сегодня Советская Россия по-прежнему не может прокормить свой народ, а правители из кожи вон лезут, пытаясь скопировать, позаимствовать или украсть западные технические достижения. Однако индустриализация — это не статичная цель, а динамичный процесс, в котором любые достижения быстро устаревают. Злосчастные рабы плановой экономики раньше затягивали пояса в ожидании тракторов и электрогенераторов, а теперь затягивают пояса в ожидании атомной энергии и межпланетных перелетов. Таким образом, «при народной власти» научный прогресс опасен для жизни людей, и за всякое его достижение заплачено ценой нещадных поборов с населения.

Айн Рэнд. Капитализм. Незнакомый идеал.

Эпоха огромных, многолюдных армий отошла в прошлое. Современная война — это война технологий; для участия в ней необходимы серьезно образованные, научно грамотные люди, а не толпы пассивных, не думающих, запуганных солдат; для нее необходима интеллектуальная мощь, а не физическая сила, способность мыслить, а не слепое исполнение приказов. Человека можно заставить умереть, но его невозможно заставить думать. Вспомните: наиболее высокотехнологичные рода войск нашей армии — ВМФ, ВВС — не набирают в свои ряды призывников и полностью комплектуются контрактными служащими. Таким образом, призывниками пополняются лишь наименее эффективные и — в сегодняшних условиях — наименее значимые части наших вооруженных сил: пехотные. Принимая все это во внимание, нельзя не усомниться в том, что главной целью тех, кто выступает в защиту призыва и доказывает его необходимость, действительно является безопасность государства.

Айн Рэнд. Капитализм. Незнакомый идеал.

Помните, что частные лица — ни богачи, ни бедняки, ни бизнесмены, ни рабочие — не вольны начать войну. Это полномочие — исключительная прерогатива правительства. Какое же правительство скорее склонно ввязать страну в войну — правительство с ограниченной властью, скованное конституционными нормами, или правительство с неограниченной властью, подверженное давлению любой группы с промилитаристскими интересами или идеологией, которое вправе отправить армию в поход по капризу одного-единственного высокого начальника?

Однако нынешние борцы за мир проповедуют отнюдь не ограничение исполнительной власти.

(Излишне говорить, что односторонний пацифизм — лишь приглашение к агрессии. Свободная страна, как и всякий отдельный человек, имеет право на самозащиту. Но это не дает ее правительству права призывать граждан на военную службу. Воинская повинность — самое откровенно этатистское нарушение права человека распоряжаться своей жизнью. Нравственность тут не вступает в противоречие с прагматичностью: укомплектованная на добровольной основе армия, по свидетельству многих авторитетов военного дела, наиболее эффективна. Ни одна свободная страна, подвергшаяся нападению зарубежного агрессора, никогда не имела недостатка в добровольцах. Но мало нашлось бы добровольцев участвовать в таких кампаниях, как Вьетнам или Корея. Без армий, сформированных из призывников, внешняя политика этатистских государств или государств со смешанной экономикой была бы неосуществима).

Айн Рэнд. Капитализм. Незнакомый идеал.

Суть европейской идеи освобождения сводилась к тому, что человек из раба абсолютистского государства, воплощённого в монархе, превращался в раба абсолютистского государства, воплощённого в народе.

Айн Рэнд. Добродетель эгоизма.

Если человек убежден в интеллектуальной и нравственной беспомощности отдельной личности, в том, что у нее нет собственного мышления и прав, что она не значит ничего, а группа — все, и единственное, что имеет для человека моральную значимость, — это бескорыстное служение группе, то он с готовностью присоединяется к коллективу. Но к какому именно? Если вы верите в то, что у вас нет собственного мышления и моральных стандартов, вы не обладаете уверенностью, необходимой для того, чтобы сделать выбор, поэтому единственное, что вам остается, — присоединиться к коллективу, не выбирая его: к тому, к которому вы принадлежите по рождению, к которому вы обречены принадлежать вследствие всемогущей биохимии.

Это, естественно, расизм.

Айн Рэнд. Антииндустриальная революция. Возвращение примитива.

Филателия была известным увлечением Айн Рэнд. По ее свидетельству, она начала заниматься коллекционированием марок в возрасте 9 лет, после чего была вынуждена бросить свое хобби. Более чем через 50 лет, в 1971 Айн Рэнд, автор двух бестселлеров, публикует статью для Minkus Stamp Journal, литературного издания каталога почтовых марок США и всего мира Минкуса. В ней, подробно и со свойственной публицистической точностью, она демонстрирует психо-эпистемологические особенности коллекционирования, его связь с карьерой и мышлением человека, рассуждает об эстетической ценности марок и личном опыте, переживаемом филателистом. Статья публикуется впервые на русском языке.

В «Атлант расправил плечи» я действительно рассказываю, как можно одолеть коллективизм. Но не следует понимать литературу буквально. Что я имею в виду? В романе «Атлант расправил плечи» я пишу о том, как умные и одаренные люди выступают против коллективистского рабства и как гибнет оставшийся без них мир, а здравомыслящим людям остается возможность начать его восстановление. Но мы-то на сегодняшний день еще не дошли до той стадии коллективизма, которая описана мною в «Атланте». Я стремилась показать в «Атланте» общество, лет на десять ушедшее «вперед» в плане коллективизма по сравнению с тем временем, когда вы читали эту книгу. Это ближайшее будущее — следующий логический шаг, — если сохранится нынешняя коллективистская тенденция. Но исторического детерминизма не существует, сохранение таких тенденций вовсе не предначертано свыше. И пока у нас нет цензуры, необязательно бежать от общества, как герои «Атланта».

Айн Рэнд. Ответы по этике, политике и экономике.

Сегодняшние нелепости, против которых никто не возражает, превратятся в общепринятые лозунги завтра. Они будут приниматься постепенно, по частям, по прецеденту, по общему смыслу, по недопониманию, по умолчанию, благодаря постоянному давлению с одной стороны и постоянных уступок с другой — пока не наступит день, когда они будут провозглашены официальной идеологией государства.

Айн Рэнд. Антииндустриальная революция. Возвращение примитива.

— Любой бог — какой бы смысл ни вкладывали в это слово — это воплощение того, что человек считает выше себя. А если человек ставит выдумку выше самого себя, значит, он очень низкого мнения о себе и своей жизни. Знаешь, это редкий дар — уважать себя и свою жизнь, желать самого лучшего, самого высокого в этой жизни только для себя! Представлять себе рай небесный, но не мечтать о нем, а стремиться к нему, требовать!

Айн Рэнд. Мы — живые.

Есть люди, которые решают не думать, но выживают, имитируя и повторяя, подобно дрессированным животным, действия, которым они научились у других; однако и в этом случае верно то, что их выживание возможно исключительно благодаря тем, кто выбрал мысль и нашел те действия, которые другие теперь повторяют за ними. Выживание таких интеллектуальных паразитов зависит от слепого случая; их распыленное сознание не знает, за кем повторять, чьи движения имитировать безопасно. Это люди, которые маршируют прямо в бездну, следуя за разрушителем, который обещает им взять на себя ответственность, от которой они бегут: ответственность сознательного существования.

Айн Рэнд. Добродетель эгоизма.

Возраст от 15 до 25 лет — это годы, оказывающие критическое влияние на дальнейшую жизнь человека. Именно в этот период у него окончательно складывается собственное видение мира, других людей, общества, в котором он живет; строятся сознательные убеждения, определяются моральные ценности; он выбирает жизненные цели, планирует будущее, культивирует или отбрасывает амбиции. Именно эти годы делают его полностью сформировавшейся личностью. И именно эти годы наше якобы гуманное общество заставляет его провести в постоянном ужасе — ужасе от сознания того, что он не может ничего планировать и ни на что рассчитывать, что любая дорога, которую он изберет, может быть в любой момент перекрыта непредсказуемой силой, что любая картина будущего искажается серыми тенями армейских казарм, за которыми, возможно, скрывается самое жуткое — гибель за неизвестные идеалы в каких-то чужих джунглях.

Давление такого рода оказывает сильнейшее разрушительное воздействие на психику молодого человека, если он осознает ситуацию, — и даже более страшное, если не осознает.

Первое, от чего ему в любом случае придется отказаться, — это разум: разум не может функционировать в условиях, где он не имеет силы. Если молодой человек приходит к выводу, что его существование лишено надежды, что его жизнь находится в руках какого-то вселенского непостижимого зла, если у него возникает отчаянное, мрачное чувство обиды на обманувшее его старшее поколение и злейшая ненависть ко всему человечеству, — если он пытается спастись от этого нечеловеческого психологического давления, присоединившись к какому-нибудь модному нынче сообществу типа битников, не вините его. Братья, вы сами этого хотели!

Айн Рэнд. Капитализм. Незнакомый идеал.

Отвечая на один из вопросов, вы обвинили в утрате смысла — соответствия контексту — человека, заявившего нечто похожее на: «Я собираюсь отобрать у тетушки ее деньги, а потом потратить их на библиотеку и посвятить остаток своей жизни чтению и размышлению, что составляет мой личный интерес». Какой смысл он потерял?

Он потерял сразу несколько смыслов, прежде всего тот факт, что его личный интерес не определяется тем, что ему хотелось бы сделать. Чтобы определить свой рациональный интерес, нужно учесть в решении все, что относится к делу. Первое, в чем ему следовало отдавать себе отчет, — это мысль об ограблении. Чтобы преследовать свой личный интерес, нужно признавать такое же объективное право за своей тетушкой. Если же он решает преследовать свой интерес, не уважая ничьих других интересов, то переходит от объективной морали к гедонистическому потаканию своим прихотям. Если так, то он сам себя дисквалифицировал — его требование заключает в себе противоречие. Если он хочет разумно служить своему личному интересу, то должен признать, что основания, на которых он обосновывает собственное право на личный интерес, распространяются и на всех остальных людей. Невозможно подвести рациональную базу под лишение тетушки ее собственности [ОЕ 62].

Айн Рэнд. Ответы. Об этике, искусстве, политике и экономике.

Обычно мы понимаем капитализм как экономическую систему, а республику или демократию – как политическую. Вы с этим согласны?

Это действительно так. Но капитализм следует считать скорее системой политико-экономической, поскольку хозяйственное устройство, так или иначе, зависит от определённой политической структуры. Невозможно говорить о политике независимо от экономики или об экономике независимо от политики. Политическая система – совокупность нравственных, политических и экономических принципов, выраженных в законах и институтах, устанавливающих условия для взаимодействий между людьми в той или иной сфере. Законы, существующие в обществе, определяют пути реализации человеком своих экономических решений. И наоборот, государство может обеспечивать выполнение законов лишь через материальные меры – то есть, через регулирование либо защиту экономики страны. В конце концов, мысли человека сами по себе невозможно взять под контроль; человек волен думать самостоятельно даже в условиях политической диктатуры. В чём он несвободен, так это в претворении своих мыслей в жизнь. А экономика – основная область человеческой деятельности, в которой люди воплощают свои идеи на практике, участвуя в материальном производстве для удовлетворения своих потребностей выживания. Ни одна политическая система не может существовать без взаимосвязей с экономикой. Основной вопрос заключается в том, уместны установившиеся связи или нет.

Айн Рэнд. Объективно говоря. Политическое устройство свободного общества.

Не могли бы Вы обозначить, c какими положениями консерватизма Вы не согласны?

Сегодня «консерватор» — слишком общее понятие, впрочем, как и «либерал», и большинство людей, использующих их, намеренно искажают смысл. Точного определения не существует. Таким образом, мои слова необязательно применимы к каждому отдельному человеку, называющему себя консерватором. Я говорю об обобщённом образе и преобладающем понимании консерватизма. По устоявшимся правилам использования термина, консерватор — некто, выступающий против государства всеобщего благосостояния и в поддержку капитализма. На деле, однако, большинство консерваторов поддерживают не свободу предпринимательства в чистом виде, а различные формы смешанной экономики.

По существу, насколько можно судить, каких мнений придерживаются консерваторы, слишком многие из них связывают свои политические убеждения с религией. Они утверждают, что мистицизм — вера в Бога — служит основанием для свободы, капитализма и прав человека. Ничто иное не может быть так губительно для капитализма, и ничто иное не может сильнее противоречить философии объективизма, которая считает разум единственным критерием оценки любых идей и поступков. Связывать капитализм с верой значит признать, что он не может быть рационально обоснован. Консерватор, заявляющий, что его доказательства основываются на вере, ставит рассудок на сторону врага, провозглашая, что коллективизму можно противостоять лишь с позиций мистицизма. Поскольку все в той или иной степени принимают эти доводы, любой человек, желающий быть рациональным, вынужден отвергнуть капитализм. Таким образом, эти мнимые защитники капитализма отталкивают своих потенциальных соратников в прямо противоположную сторону.

Айн Рэнд. Объективно говоря. Объективизм против консерватизма.

Такое ощущение, что сегодня «экстремистами» называют негодяев, а «умеренными» — «хороших парней». Не могли бы Вы пояснить, что собой представляет «умеренный?»

Нет, и никто бы не смог — в этом и заключается смысл подобных слов-этикеток. Это современный атакующий приём — внедрять в язык словесные ярлыки, понятия, которые не могут быть точно определены и поэтому используются как клеветнические клейма. Что такое «умеренный?» Как и «экстремистский», это термин, обозначающий степень чего-либо. Умеренность не может быть добродетелью сама по себе, поскольку она подразумевает вялую, примиренческую, центристскую позицию. В отношении принципов — в частности, в политике и в нравственности — умеренность есть не благо, а порок. Нет, конечно, умеренность в питании вполне может быть благом, но здесь обсуждается другой вопрос. Когда люди называют себя умеренными, спросите себя: «Умеренными по поводу чего?» Поскольку основная проблема сегодня состоит в противостоянии свободы и этатизма, прав личности и государственного надзора, быть умеренным значит оправдывать умеренную этатизацию, сдержанную несправедливость и небольшие посягательства на права человека. Разумеется, никому бы и в голову не пришло назвать это добродетелью.

Айн Рэнд. Объективно говоря. Кампания против «экстремизма».

Промышленников девятнадцатого века часто поносят как капиталистов-эксплуататоров, как «баронов-разбойников». А каково Ваше мнение об этих людях и об обвинениях, выдвинутых против них?

Если бы человек с Марса — человек, допустим, с беспристрастным, ничем не повреждённым рассудком, изучил экономическую историю девятнадцатого века, он бы заключил, что так называемые «бароны-разбойники» были величайшими благодетелями человечества. Они подарили несметные богатства и невероятно высокий уровень жизни — вещи исторически беспрецедентные — той стране, в которой работали. Это были люди, ухватившиеся за новые идеи и на свой страх и риск по своей собственной инициативе с нуля сделавшие огромные состояния. Они не прибегали к насилию: никого не принуждали ни работать на них, ни покупать их товары, ни вовсе иметь с ними дело. Что же в таком случае вменяется им в вину? По-видимому, их деятельный гений.

Их назвали «разбойниками» за их способность создавать свои собственные богатства. Путаница между понятиями предпринимательства и грабежа необходима, чтобы оправдать в глазах людей этатизм. Если не видеть различий между политической и экономической властью, принуждением и свободной производственной деятельностью, тогда, разумеется, можно, виня во всём производителей, принять этатистскую модель. Но мы должны чётко прояснить понятия – и здесь приходится начинать дискуссию. Блага должны быть накоплены прежде, чем они могут быть кем-либо незаконно присвоены. Так называемые «бароны-разбойники» создали то богатство, в краже которого они обвиняются. Во всей истории мирового капитализма эти обвинения со стороны интеллектуалов — самые ужасные в своей несправедливости.

Айн Рэнд. Объективно говоря. «Бароны-разбойники».

Можно ли мыслить образами, а не словами? Я имею в виду мысленный процесс, когда архитектор конструирует в воображении как будет выглядеть какое-то место, и прорабатывает этот образ в уме. Разве образ не подобен слову — воспринимаемый предмет, который может представлять идею?

Нет. Единственный образ, который может представлять идею, — это написанное или напечатанное слово. Визуальный символ. А образ предмета не имеет никакого отношения к мышлению. Образ может быть объектом мышления, но нельзя мыслить посредством образов. Архитектор или любой другой художник делает гораздо более сложное, и назвать его мыслящим образами можно только в плохой метафоре. Это не мышление, а воображение. Изображение может использовать сочетание образов, звуков и слов, но это совершенно другой процесс. Но воображение, творчество или что-либо рациональное невозможно, если творец не использует слова. Приятно дать волю воображению и освободить ум, но если — и пока — вы не
можете придать образам рациональное выражение, у вас будут проблемы. Плох тот архитектор, который не способен воплотить свое пространственное воображение в словах, т.е. сказать: "Я построю здание таких-то размеров и подчеркну его высоту и т. д.". Причем он должен отлить свой план не просто в слова, но в слова инженерного языка — математического и в высшей степени точного.

Помимо творческого воображения, все, что человек создает без помощи слов, чаще всего оборачивается лишь безысходностью и тупиком: это не мышление. Если прибегать к понятиям, то слова становятся не более чем произвольными символами. Слово стол не есть понятие стола, оно просто помогает нам удержать эту концепцию в уме. Слово придает понятию идентичность, но само понятием не является. Понятие — это наше понимание того, что обозначает данное слово. Материальный образ на такое не способен [РО6 76].

Айн Рэнд. Ответы. Об этике, искусстве, политике и экономике.

Помимо базовых этических принципов, возможна ли вообще объективистская позиция по тому или иному вопросу? Разве позиция человека не должна определяться исключительно им самим, его суждением?

Это нечестный вопрос. Что автор считает базовым этическим принципом? А есть А, не укради, старайся быть честным? Этого недостаточно. Базовые принципы философии — это аксиомы. Но философские аксиомы и ваши поступки разделяет огромная дистанция. Столько разных аспектов и их составляющих, столько же вопросов и следствий! Если кто-то надеется разобраться в этом собственным умом, не опираясь на принципы, значит, ему попросту нет дела ни до принципов, ни до философии, ни до ума. Все, что его интересует, — собственная прихоть. Объективные, рациональные позиции, т.е. принципы и их воплощение в жизни, — не посягательство на разум, а инструмент для него. Если вы считаете доказанным, что некий образ действий верен и вытекает из определенных предпосылок, то ваш ум бережет кучу времени. Так гораздо проще рассмотреть вопрос и оценить его, чем всякий раз делать это с нуля. Для того и нужна философия — беречь время. Но если автор вопроса убежден, что его позицию по любой проблеме должен определять исключительно его ум, то позволю задать ему встречный вопрос — по каким критериям и по какому праву? Право — этическая, т.е. философская, концепция. Почему его ум должен все решать в одиночку? Он вооружен для этого всем необходимым? Нет. Нужно быть профессиональным философом и, может быть, прожить жизнь, чтобы позволить себе подобные притязания — судить обо всем исключительно со своей колокольни, не опираясь ни на чью философию. Автору вопроса пришлось бы вернуться в эпоху философов-досократиков. Любой человек вправе создать собственную философию, если ему это по силам. Но начинать надо с чистого листа. Пришлось бы сформулировать принципы и привести объективные доказательства истинности своей философской системы. Только в этом случае он мог бы ее придерживаться, а ум определял все его действия.

Альтернативный путь — усвоить несколько лозунгов или заповедей и заявить: "Этого достаточно, все прочее я буду решать произвольно". При этом совершается грубая ошибка: не проводятся различия между принципами и их применением на практике. Философия дает принципы — абстракцию. Но философия не указывает, как использовать эти принципы применительно к событиям вашей жизни и в случае выбора. В том, что касается конкретики, ваш ум — это единственное, что определяет ваши действия. Никто не в силах вам помочь. Только ваш ум может решать, как применить принципы в жизни. Если возникнет дилемма, вы отречетесь от своих нравственных принципов или останетесь им верны? Какие принципы применимы к конкретной ситуации? Какой способ действий будет правильным? Вы сами должна найти ответы на эти вопросы, а не выводить всякий раз новую философию. Вы вольны соглашаться или не соглашаться с утверждениями философии, но ее принципы нужны вам как ориентир.

Укажу на противоположную ошибку: другой аспект неспособности правильно оценить область применения, характер и место философии. Я имею в виду вопросы самого узкого прикладного характера, которые мне задают. Например: "что думает объективизм о новом кинофильме?". Вы можете подвергнуть фильм критическому анализу, указать на определенные сильные или слабые его стороны в философском плане, но никакой позиции объективистской (или любой иной) философии по кинофильму быть не может. Возможна объективистская позиция по эстетическому вопросу: например, в споре между романтизмом и натурализмом. Здесь играет роль философия, а не чей-то беспринципный ум.

Подытожим сказанное. Итак, философия работает с самыми общими абстрактными понятиями — с принципами, которые служат фундаментом для наших умозаключений, нашего знания. Дать вам эти принципы — дело философа, а ваше дело — применять их в своей жизни. Философия в определенном ракурсе решает сложную задачу, как нам поступать в сложных ситуациях. Философия — путевая карта, а вы путешественник. Вспоминайте об этом всякий раз, когда сомневаетесь, является ли та или иная проблема
философской [РОЮ 76].

Айн Рэнд. Ответы. Об этике, искусстве, политике и экономике.