"«SuZ»: уплотнение. Мысль шахтера, пробивающего ход из заваленной штольни. Всё заваливается снова, держит мужество и сумасшедшая вера — как Фрейд и Витгенштейн, единственные верующие в XX веке? Но и Лосев; но и Ионеско; но и Шостакович. — ЭТОГО богатства я хотел бы напоследок, одного его, жадно".

Из дневника. 20.7.96

#Бибихин

"Если я всегда относился к Фрейду с недоверием, то виноват в этом мой отец: он рассказывал свои сны моей матери и тем самым каждый раз портил мне утро".

См. "Признания и проклятия"

#Сиоран
#Чоран

Это же событие - у Бродского:

Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга,
нет! как платформа с вывеской "Вырица" или "Тарту".
Но надвигаются лица, не знающие друг друга,
местности, нанесенные точно вчера на карту,
и заполняют вакуум. Видимо, никому из
нас не сделаться памятником. Видимо, в наших венах
недостаточно извести. "В нашей семье, — волнуясь,
ты бы вставила, — не было ни военных,
ни великих мыслителей". Правильно: невским струям
отраженье еще одной вещи невыносимо.
Где там матери и ее кастрюлям
уцелеть в перспективе, удлиняемой жизнью сына!
То-то же снег, этот мрамор для бедных, за неименьем тела
тает, ссылаясь на неспособность клеток —
то есть, извилин! — вспомнить, как ты хотела,
пудря щеку, выглядеть напоследок.
Остается, затылок от взгляда прикрыв руками,
бормотать на ходу "умерла, умерла", покуда
города рвут сырую сетчатку из грубой ткани,
дребезжа, как сдаваемая посуда.

#Бродский

"Я не мог начать раньше, учитывая медицинскую публику, с которой имел дело, - публика, для которой все это куда более внове, чем для других, внове как раз потому, что они медики и занимаются телом, притом что о теле-то они как раз ничего и не знают: врач знает о теле куда меньше массажиста и приходит в восторг, когда с ним заговаривают о душе. Когда ему говорят, что причины болезни надо искать в душе, в отношениях между больным и врачом, он восторгается: нашлось, наконец, что-то такое, что дает его существованию какое-то оправдание. Беда в том, однако, что дело оборачивается для него еще хуже, чем прежде. Все это прекрасно мирится с расхожими религиозными воззрениями - ведь нет на самом деле ничего более органицистского, ничего более склонного к соматическим объяснениям, к решению телесных проблем при помощи механических приспособлений, нежели католическая церковь. К сожалению, с развитием современной биологии ясно становится, что дело обстоит гораздо сложнее, чем медицинская традиция это в общем себе представляет. Поэтому, когда им объясняют, что душа, к примеру, - это отношения между доктором и больным, они самодовольно успокаиваются".

См. "Токийская речь"

#Лакан

Лишь Богу известна степень чистоты наших намерений.

#Entwurf

Александр Джикия, "Обычное человеческое доверие".

Дуешь в волосы своего ребенка
Читаешь названия речных пароходов
Помогаешь высвободиться пчеле, из варенья

«Каким предательством ты купил все это?»

#Бурич

"Фрейд делает любопытное замечание, что сновидение вызывает пробуждение как раз тогда, когда оно вот-вот готово выдать, наконец, истину, так что пробуждается человек лишь для того, чтобы благополучно спать дальше - спать в реальном, или, говоря точнее, в реальности".

См. "Изнанка психоанализа"

#Лакан
#Фрейд

«Все писания человечества это письма к Тому, кто шел рядом и куда-то делся, как его теперь вернуть. Все мы, люди, покинуты Кем-то, кто был, дышал, смотрел рядом с нами, теплый, странный. Где он? умер? ушел? Невидимое, забытое присутствие Кого-то, без кого мы сироты».

из дневника, 24.2.1991

#Бибихин

Не только теплый, странный. Но еще и холодный, ужасающий.

"Ведь, если есть выбор, значит, есть и отсутствие, что изначально кощунственно" - строчка из парта ОВЩ отлично ложится в пространство "Этики психоанализа" Лакана. В свете отсутствия Вещи, das Ding, потеря - хотя она никогда и не была в собственности - которой предваряет и структурирует всю человеческую историю, выбор того или иного объекта, сценария сублимации, всегда оказывается вынужденным и неизбежно ущербным.

#Entwurf
#Лакан

"Стоит нам обрести в чем-нибудь хоть малейшую уверенность, и мы перестаем относиться с недоверием к себе и другим. Доверие во всех его формах является источником действия, а значит, ошибки".

См. "Признания и проклятия"

#Сиоран
#Чоран

"Рим. Площадь.
Входят Менений и Сициний.
Менений:
- Видишь вон тот выступ Капитолия, угловой камень?
Сициний:
- Вижу. А что?
Менений:
- А вот если сдвинешь его с места мизинцем, значит, еще есть надежда, что римлянки, особенно его мать, Кориолана уговорят. Но я тебе скажу: надежды нет! У нас на шее петля - осталось только ее затянуть.
Сициний:
- Неужели человек за такой короткий срок может так перемениться?
Менений:
- Гусеница тоже на бабочку непохожа, а ведь бабочка была гусеницей. Марций из человека стал драконом: у него выросли крылья и ползать ему больше незачем.
Сициний:
- Но он так горячо любил свою мать.
Менений:
- Меня тоже. А теперь думает о матери не больше, чем жеребец-восьмилетка. От его хмурого вида спелый виноград киснет. Он ходит как осадная башня; под его шагами земля дрожит. Взглядом он, кажется, панцирь пробить в состоянии. Голос у него вроде набата, каждое слово - громче пушечного залпа. Он сидит в кресле под балдахином, словно статуя Александра. Не успеет он отдать приказ, как тот уже выполнен. Дайте ему бессмертие да трон на небе - и будет настоящий бог.
Сициний:
- Ему для этого еще одного не хватает - милосердия, если ты, конечно, верно его описал.
Менений:
- Я изобразил его доподлинно. Вот увидишь, с какой милостью мать от него вернется. Милосердия в нем столько же, сколько молока у тигра. Наш бедный город скоро в этом убедится. И все из-за вас!
Сициний:
- Да сжалятся над нами боги!
Менений:
- Нет, уж на этот раз они над нами не сжалятся. Когда мы изгоняли его, мы о них и не вспомнили. Зато теперь, когда он явится свернуть нам шею, они тоже о нас не вспомнят".

См. "Трагедия о Кориолане" У. Шекспира, начало 4 сцены V акта.

#Шекспир

Петр Белов
"Вознесение"

"Нельзя написать книгу о несчастье своего рождения, а затем еще и получить за это литературную премию".

#Сиоран
#Чоран

Я не знаю, Земля кружится или нет,
Это зависит, уложится ли в строчку слово.
Я не знаю, были ли мо<ими> бабушкой и дедом
Обезьяны, т<ак> к<ак> я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого.
Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы солнце
И жилу моей руки соединила общая дрожь.
Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза,
Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).
Но я хочу, чтобы, когда я трепещу, общий трепет приобщился вселенной.
И я хочу верить, что есть что-то, что остается,
Когда косу любимой девушки заменить, напр<имер>, временем.
Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня, Солнце, небо, жемчужную пыль.

1909

#Хлебников

МИСТИЧЕСКОЕ РОНДО II

Было жарко. Флаги молча вились,
Пели трубы.
На руке часы остановились
У Гекубы.

По веревке ночь спустилась с башни
К нам на двор.
Слышен был на расстоянье страшном
Разговор.

На гранитном виадуке духи
Говорили,
Что внизу в аду тела не в духе,
Где забыли.

На высокой ярко-красной башне
Ангел пел,
А в зеленом небе, детям страшном,
Черный дирижабль летел.

Тихо солнце ехало по рельсам
Раскаленным.
С башни ангел пел о мертвой Эльзе
Голосом отдаленным...

О прекрасной смерти в час победы,
В час венчанья,
О венчанье с солнцем мертвой Эды,
О молчанье.

И насквозь был виден замок снежный
В сердце лета
И огромный пляж на побережье
Леты...

1928

См. "Флаги"

#Поплавский

Парт Славы КПСС в композиции "Какой-то паукан" группы "Ежемесячные" практически полностью составлен из фрагментов "Души мира" Андрея Белого. Часть строчек стихотворения выпадает, некоторые слова почти невозможно разобрать на слух, но потеря не ощущается: все возмещено насыщенным звучанием. Именно через него раскрывается определяющий для символистской поэзии фантазм слияния. Единственное слово извне стихотворения Белого - "бирюзовый" - появляется в последней строчке парта. Эта вставка позволяет достичь максимальной насыщенности фантазма: цвета - то, благодаря чему человек способен различать границы объектов - смешиваются, очертания Я тают и оно тонет, растворяется в всеобщей полноте.

#Entwurf

Отсутствие готовности совершить самоубийство - вероятно, одно из немного, чего стоит стыдиться.

#Entwurf

Претендуют на то, чтобы учить ПЕРЕСМАТРИВАТЬ КАТЕГОРИИ, но сами не могут назвать порез порезом, предпочитая стыдливое "селфхарм".

#Entwurf

"Фрейд, пока еще не располагающий таким словом как "нарциссизм", говорит об эгоизме сновидения. Сновидение эгоистично, — такова его формула. Сновидение представляет желающего субъекта в его исключительном эгоизме. Исключенность и распыленность собственного отчужденного я выстраивает и обустраивает сцену представления.

Итак, парадокс заключается в эгоизме без эго. Нарциссизм есть, но самого Нарцисса нет. Иначе говоря, сновидение представляет субъект бессознательного в отсутствие субъекта сознания. Место субъекта — место рассеявшегося тотального нарциссизма, тотальность которого возможна при так называемой психотической позиции сновидца, при снятии границы между миром внутренними внешним. Или, иначе говоря, при всей зрелищности сновидения, место собственного я в нём — это "место невидящего". Если я - это всё, то как это всё может быть собрано в отдельной точке?! Как всё может созерцать самоё себя?! И это "всё" ведь далеко не всё, если картинане завершена местом видящего...

... Сновидение не фокусируется картезианским способом. Они не центрируется cogito. Но при этом оно демонстрирует желание показаться, быть выставленным напоказ. Оно показывается, оно показывает. Именно сновидение демонстрирует взгляд, ведь в "состоянии, которое мы называем бодрствованием, происходит сокрытие взгляда - сокрытие того, что нечто не просто глядит, нечто выставляется напоказ". Демон сновидения обитает в самой возможности показа.

То "я", которое вспоминает, сознает наяву, оказывается рассеянным. Парадокс в том, что оно везде и нигде, это разлетевшееся на все четыре стороны "я". Засыпая, я рассеивается, расстраивая фундаментальные оппозиции - внешнее/внутреннее, везде/нигде, собственное/несобственное, свое/чужое. В этом отношении рассеянного нарциссизма как раз очевидна переходная диалектика себя и другого, живого и мертвого: "Я сплю и это я, которое спит, уже не может об этом сказать, уже не могло бы сказать, что оно мертво. Стало быть, это другой спит на моем месте". Вот она, лакановская логика транзитивности во всей своей радикальности: на моем месте спит другой!"


См. "Онейрокритика Лакана"

Таким образом, при толковании сновидения необходимо учитывать то, что действующее лицо сновидения не находится в прямой корреляции с Я, привычном по "бодрствующему" состоянию, не совпадает с ним.


#Мазин
#Лакан
#Фрейд

Э. Кирхнер, «Потсдамская площадь в Берлине». 1914