«В одной индусской деревне, жители которой ткали кашемировые шали, долгое время гостил некий европейский промышленник, и, живя там, он начал изучать приемы, которые использовали ткачи, сами того не осознавая. Досконально изучив их, он решил рассказать о них этим простым людям, которые в результате утратили всякую непосредственность и превратились в очень плохих работников.

Избыточная осознанность мешает всякому делу. Слишком длинные рассуждения о сексуальности убивают ее. Эротизм — этот бич вырождающихся обществ — есть посягательство на инстинкт, организованная импотенция. Невозможно безнаказанно размышлять о подвигах, для совершения которых не нужны никакие размышления. Оргазм никогда не был событием философским».

См. «Признания и проклятия».

#Сиоран
#Чоран

«Серые цари сели у окна. Смотрят вдаль. Улица блестит, холодный блеск дождя. Медленно сияет газ на сталь.
Серые цари случайно вдруг проснулись, вдруг раскрыли миллионы снов. Было хмуро в комнате, шел дождь в закатах улиц. Не было ни сил, ни денег, ни слов.
Серые цари на землю посмотрели. Удивились тишине. Отвернулись к стенам, постарели. Тенью черную повисли на стене... А когда зажгли в тумане свет, поняли, что их давно уж нет».

См. «Числа», 10, 1934.

#Поплавский

«Помнишь, мы говорили: надо брать с собой детей и на войну — конечно, зрителями, на конях, а где безопасно, так и поближе; пусть они отведают крови, словно щенки... Вы согласны, что относительно государства и его устройства мы высказали совсем не пустые пожелания? Конечно, все это трудно, однако как-то возможно, притом не иначе, чем было сказано: когда властителями в государстве станут подлинные философы, будет ли их несколько или хотя бы один, нынешними почестями они пренебрегут, считая их низменными и ничего не стоящими, и будут высоко ценить порядочность и ту честь, что с нею связана, но самым великим и необходимым будут считать справедливость; служа ей и умножая ее, устроят они свое государство... Всех, кому в городе больше десяти лет, они отошлют в деревню, а остальных детей, оградив их от воздействия современных нравов, свойственных родителям, воспитают на свой лад, в тех законах, которые мы разобрали раньше. Таким-то вот образом всего легче и скорее установится тот государственный строй, о котором мы говорили, государство расцветет, а народ, у которого оно возникнет, достигнет блаженства и извлечет для себя великую пользу».

См. «Государство»

#Платон

Потому философов и нельзя пускать к власти. А то начнут добро причинять налево-направо, пользу наносить да ласкам подвергать. Хуже философа во власти только художник.

Впрочем, по мнению Лакана, «Государство» является, скорее, сатирическим произведением.

Я рад, что он уходит, чад угарный,
Мне двадцать лет тому назад сознанье
Застлавший, как туман кровавый очи
Схватившемуся в ярости за нож;
Что тело женщины меня не дразнит,
Что слово женщины меня не ранит,
Что я в ветвях не вижу рук воздетых,
Не слышу вздохов в шорохе травы.

Высокий дом Господь себе построил
На рубеже своих святых владений
С владеньями владыки Люцифера…

1921

#Гумилев

«Влечение к смерти — это не желание смерти, однако скорее гидравлическая тенденция к рассыпанию интенсивностей. В своей первичной динамике оно крайне чуждо всему человеческому, по меньшей мере — трем величайшим низостям репрезентации, эгоизма и ненависти. Влечение к смерти — это прекраснейшее объяснение Фрейдом того, как креативность возникает без малейших усилий, как жизнь движут к ее излишествам самые слепые и простейшие тенденции, как желание оказывается проблематичным не больше, чем поиск моря рекой».

См. «Киберготика»

#Ланд
#Фрейд

Усните блаженно, заморские гости, усните,
Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее...
Что падают звезды, чертя серебристые нити,
Что пляшут в стакане вина золотистые змеи...

Когда эти нити соткутся в блестящую сетку,
И винные змеи сплетутся в одну бесконечность,
Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку
В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность.

1908

#Блок

В мире этом все не наше
Даже слава и толант

#Fetzen

Хуже пикетов у посольств — только флешмобы в социальных сетях. Отсутствие всякого риска лишает протест ценности, превращает его в имитацию, чистую утилизацию инфоповода. А, значит, утилизацию жертв. Пока вы стоите с гневными личиками, держа в руках свои плакатики — на которых символика ваших сообществ занимает больше места, чем сами призывы, — и позируете перед журналистами, которых сами же заранее и вызвали, их, под чьим именем вы выходите, забивают камнями. Им своим выходом вы не даете ничего. Только себе. Да, иногда лучше промолчать.

#проходящее

Особенно гротескно эта акция воспринимается в контексте того, что посольство, перед которым активисты стояли с плакатами, никакого отношения к талибам не имеет.

Сними с меня усталость, матерь Смерть.
Я не прошу награды за работу,
но ниспошли остуду и дремоту
на мое тело, длинное как жердь.

Я так устал. Мне стало все равно.
Ко мне всего на три часа из суток
приходит сон, томителен и чуток,
и в сон желанье смерти вселено.

Мне книгу зла читать невмоготу,
а книга блага вся перелисталась.
О матерь Смерть, сними с меня усталость,
покрой рядном худую наготу.

На лоб и грудь дохни своим ледком,
дай отдохнуть светло и беспробудно.
Я так устал. Мне сроду было трудно,
что всем другим привычно и легко.

Я верил в дух, безумен и упрям,
я Бога звал — и видел ад воочью, —
и рвется тело в судорогах ночью,
и кровь из носу хлещет по утрам.

Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть.

#Чичибабин

Почему-то в связи с этим стихотворением вспоминается фрагмент из песни «Тот день» группы «Грязь»:

Я не смерти боялся, а что смерть —
это еще не конец. И я прав оказался.

Модерн начался тогда, когда разрыв, лежащий в основании человеческого существа и мешающий ему сойтись как с другими, так и с самим собой, начал концептуализироваться как проблема, которую можно решить в нашем подлунном мире: Бог как субъект перестал быть для этого обязательным. Нужно только выявить и затем исправить то самое исторически возникшее разъединяющее искажение. А потом настанет торжество. В зависимости от течения модерна оно носило разные имена. Не столь важно, какое: коммунизм, тысячелетний рейх или «новая эра» футуристов — везде это состояние описывалось как всеобщее единение и актуальная возможность как индивидуальной, так и трансиндивидуальной полноты. В мире такого торжества не останется места для одиночества.

Стратегии достижения состояния этой полноты различались. Пока одни чистили язык — как логические позитивисты или поэты-символисты, — другие буквально прореживали население по классовому или расовому признаку. Позже пути к снятию разрыва искали в безудержном сексе и эмансипации от рациональности через использование психоактивных веществ. Все было тщетно и тех, кому не посчастливилось умереть в апогее этих исканий, в итоге пожирала меланхолия. Впрочем, это не могло и не может никого остановить: поиски продолжаются до сих пор. В этом смысле никакой постмодерн так и не наступил. Больше, чем полтора века, мы изнываем от тоски и имеем дерзновение и глупость думать, что мы в силах от нее когда-нибудь полностью избавиться: нужно только найти верный путь, необходимую последовательность действий. И тогда мир станет по-настоящему лучше.

#Entwurf

Одной из наиболее востребованных путеводных нитей таких поисков в последнее время стала тема гендера. Не может не восхищать, как на практически любых публичных мероприятиях, посвященных этой теме — в том числе и на том, которое состоялось вчера в клубе «Клуб» на Покровке — понятие гендера наделяется поразительной амбивалентностью: гендер, рассматривающийся как нечто сугубо производное, социально обусловленное и потому поддающееся/требующее коррекции, подспудно приобретает фактически метафизическое значение ключа от всех дверей, кадуцея. В этих пространствах без конца воспроизводится фантазм о том, что радикальная деконструкция — не в смысле Деррида — и последующая пересборка категории гендера позволит достичь если не рая на Земле, то, как минимум, конца истории. Теория возвращается к своей основной функции — становится вместилищем для аффекта. Присутствуя на таких мероприятиях, это можно наблюдать, как в театре, воочию: даже если спикеры стараются заземляться, работать с конкретной областью психологии или социологии, публика, в конце-концов, поблескивая глазами и подрагивая голосами, все равно сведет все обсуждение к положениям типа «каждый мужчина должен ориентироваться на себя», «правильно строить отношения», «не надо рассеиваться», «быть собой». Подобные высказывания поражают, умиляют и ужасают одновременно: если бы все это было возможно сделать так просто, по воле субъекта /Я/, человек не был бы человеком. И не было бы ни поэзии, ни философии, ни психоанализа. Хотя бы ради того, чтобы лишний раз вспомнить об этом, стоило вчера прийти в «Клуб».

А «Гвоздик» можно поздравить с прекрасным дебютом. Не только из-за качественного алкоголя, обаяния Кирилла Мартынова и множества приятных людей. Организаторам удалось нечто очень редкое, в наше время почти исключительное: было создано по-настоящему инклюзивное интеллектуальное пространство, дистанцированное от той или иной конкретной тусовки, уютное и открытое для всех.

#Entwurf
#проходящее