В развитие темы вопросов и проблем нашей боевой подготовки полагаю нелишним подсветить один специфический, но весьма немаловажный момент.

17-го марта текущего года состоялось первое заседание Попечительского совета Федерации практической стрельбы России, в который вошёл заместитель министра обороны генерал армии Евкуров.

Нюанс в следующем.

Ещё в 2018 году было принято решение о создании Федерации армейской тактической стрельбы с целью сдвинуть огневую и тактико-огневую подготовку как можно ближе в сторону реалий. Евкуров был тогда назначен ответственным за развитие проекта. Федерация была зарегистрирована в 2020 году.

С вхождением же Евкурова в Попечительский совет ФПСР возникла небезосновательная озабоченность перспективой того, что замминистра обороны по боевой подготовке будет патронировать и развивать практическую стрельбу в ущерб армейской тактической.

Вопрос тут не столько даже во внешних проявлениях спортивной формализации, сколько в самом наполнении. Практическая стрельба - это именно вид спорта, никак не учитывающий фактические реалии боевых условий в целом и огневых контактов как таковых.

Практическая стрельба на самом деле прекрасно развивает стрелковые умения и навыки, но как вид спорта она концептуально чужда боевой подготовке, поскольку эти умения и навыки затачиваются под спортивное применение, в том числе с наработкой и закреплением чисто спортивных тактических приёмов.

Подготовленных только в рамках практической стрельбы спортсменов необходимо основательно допиливать и в немалой степени ещё и перепиливать напильником под реальную боевую практику. Плюс к этому, значительная спортивная деформация может происходить даже у имеющих боевой опыт.

Армейская тактическая стрельба уже некоторым образом претерпела от вмешательства любителей зрелищного: в ФАТСР навязали бессмысленное, но беспощадное метание ножей и лопаток. Однако в целом формат ФАТСР позволяет выстраивать занятия по огневой и тактико-огневой подготовке со значительно большей степенью реалистичности. В частности, армейская тактическая стрельба даёт возможность адекватным командирам и инструкторам отрываться от упражнений контрольных стрельб и форматировать тактико-огневые упражнения под курс обучения и непосредственно под задачи.

Птички же приносят на хвостах, что речь идёт о передаче ФАТСР под управление ФПСР, а под таким управлением армейская тактическая стрельба выродится и как инструмент боевой подготовки в конечном итоге просто умрёт.

Несколько дней назад Константин Машовец писал (цитирую):

Никому не надо объяснять прямую связь между ударами по НПЗ, железнодорожным поездам с топливом, транспортным узлам (особенно железнодорожным) и возможностями российских войск осуществлять оперативный и стратегический манёвр силами и средствами в рамках оперативного развертывания их ударных группировок на определенных операционных направлениях.

В ГОУ ГШ ВСУ кто-то очень креативно просчитал уязвимость ключевых пунктов российской инфраструктуры в этом отношении...

Можно, пожалуй, возразить насчёт некой особой креативности в просчитывании, поскольку указанная уязвимость выявлена противником нехитрым способом научно-практического тыка.

Ну а в остальном всё логично, приоритизация ключевых пунктов инфраструктуры в качестве целей на поражение в глубоких тылах - вполне очевидное решение.

Вопрос в том, где с нашей стороны креативные системные и взаимонепротиворечащие решения на общегосударственном, ведомственном и корпоративном уровнях по действенному снижению данной уязвимости.

21-го августа Мария Берлинская выложила громкий текст о "Рубиконе". Цитаты из него как писаную торбу без критического осмысления понесли наши мейнстримные ресурсы. Родился даже вот такой панегерик.

На самом деле противник за последние месяцы в принципе достаточно регулярно отмечает работу "Рубикона". В частности, Сергей Флэш рассказывал о данной структуре 28.05.2025, упоминал "Рубикон" в связи с проблемой выбивания разведывательных крыльев 21.07.2025, подсвечивал угрозу принятых на вооружение "Рубиконом" ударных БЭКов 02.08.2025 (плюс дополнение).

Также, например, обстоятельный текст о проблемах, которые возникли в результате работы наших специализированных разведывательно-ударных подразделений, включая "Рубикон", незадолго до Берлинской выдал Serg Marco / Александр Карпюк (раз, два).

При этом противник по факту учитывает работу всех наших разведывательно-ударных структур, просто "Рубикон" оказывается в центре внимания как наиболее медийно заметный и масштабный проект (по принципу "Рубикон" и все прочие, по аналогии с "Птахами Мадьяра").

В целом, ключевые проблемные аспекты, на которых фокусируется противник, это воздействие наших дронных подразделений на логистику, выбивание разведывательных крыльев и уничтожение операторов БПЛА.

Тут как раз ничего удивительного нет, поскольку в этом году в этих аспектах наметились очертания системности, в той или иной степени, плюс в зависимости от участков фронта, но эти подвижки уже чувствительно сказываются на противнике, отсюда и тревожная озабоченность.

Другое дело, что есть нюансы.

"Рубикон", увы, не является самой эффективной структурой. В приводимых переводах цитат из Берлинской, например, наши ресурсы тактично опускают коротенькое, но крайне показательное замечание: "Заливают деньгами". Как уже отмечалось выше, "Рубикон" в последние месяцы действительно стал давать результаты, но это немудрено при фактически безлимитном снабжении, и этот безлимитный карт-бланш работает в ущерб снабжению подавляющего большинства прочих ударно-дронных подразделений, в первую очередь - общевойсковых.

При этом статистика по типам поражаемых целей прямо говорит об отсутствии чёткой специализации в целевых установках боевых подразделений "Рубикона", т.е. работают в принципе по всему, что оказывается в поле зрения и в пределах досягаемости, отвлекаясь от ключевых задач и одновременно в огромной степени подменяя собой структуры, которые должны выстраиваться и эффективно функционировать на общевойсковом уровне сообразно современным реалиям.

Плюс ко всему, всё также остро, несмотря на декларации, стоит вопрос координации действий с наземными силами. Наши ресурсы, опять же, стесняются цитировать того же Serg Marco: "...даже с учëтом навязанной стратегии противник теряет какое-то дикое количество пехоты. Да, мы отступаем, но обмениваем каждый километр нашей земли на вражеское подразделение от взвода до роты". Параллельная война с набиванием отчётных фрагов не есть поддержка пехоты.

В потенциальном расширении "Рубикона", о котором говорит Берлинская, вижу два момента. С одной стороны, учитывая особое положение структуры, существенно большее количество специалистов будет таким образом гарантировано от бездарного сливания в штурмы. С другой же стороны, такое расширение будет тормозить развитие общевойсковых ударно-дронных структур.

‼️ Товарищи, объявляю очередной тур колядования на ночную птицу для разведки артдивизиона с Покровского направления. Сбор продвинулся, по состоянию на сегодняшнее утро набралось 196.600 с хвостиком, всем причастным огромное спасибо. Напоминаю, в идеале нужно 340 тысяч, минимум - хотя бы 230.

2201000101990615 (Полевой банк)

Несколько комментариев в связи с развитием ситуации на Добропольском направлении.

Просачивание от рубежа Золотой Колодезь - Грузское на север к трассе Доброполье - Краматорск на расстояние более 4,5 км по коридору менее 2 км в ширину эффекта не дало.

Занудно напоминаю, что изначальная глубина вклинения с рубежа Никаноровка - Маяк составила порядка 15,5 км при ширине у основании около 7 км с последующим сужением до 4 км на участке протяжённостью порядка 10 км от рубежа дороги из Нового Шахово в Шахово до рубежа Золотой Колодезь - Грузское.

При этом, опять же, повторюсь, в текущих условиях представляется допустимым вклинение на глубину порядка 20 км при ширине вклинения не менее 10 км.

Изначальное вклинение, пусть даже недостаточно широкое, авантюрой в принципе не считаю.

Вопрос, полагаю, был в том, чтобы как можно быстрее обеспечить действенную ударную поддержку для купирования воздействия вражеских средств дистанционного поражения и контратак наземных сил противника с одновременным заводом в зону прорыва дополнительных сил для расширения этой зоны изнутри.

И снова вынужден повторить: это была та самая ситуация, в которой развитие успеха в критической степени зависело от максимально быстрого задействования мобильных специализированных разведывательно-ударных подразделений.

Между тем реализовать обеспечение флангов вклинения разведывательно-ударными контурами не вышло, и дополнительные наземные силы вместо развития успеха оказались задействованы на отражении контратак противника под основание зоны прорыва с рубежа Новое Шахово - Никаноровка на западном фасе и со стороны Владимировки на восточном.

Контратаки противника пока увязли, плюс получилось даже несколько расширить основание прорыва. Но! Попытку физического перехвата трассы Доброполье - Краматорск в сложившейся обстановка уже вполне можно назвать авантюрой. На такое расстояние тактическим средствам дистанционной поддержки дотягиваться уже проблематично, а заводить их глубже в зону прорыва не позволяет её нерасширенная ширина. Противник подгрызает вершину вклинения и в целом запечатал основную часть зоны прорыва, которая превратилась уже в полноценный оперативно-тактический мешок.

P.S. Вопросы в атмосферу: для каких целей созданы специализированные ударно-дронные подразделения? где декларируемая ими практическая поддержка пехоты? существует ли вообще устойчивое понимание, что в текущих условиях ключ к успеху лежит в концентрации разведывательно-ударных средств нижнего и среднего неба на конкретных участках?

Выше, в контексте рассмотрения вопроса озабоченности противника расширением масштабов работы наших разведывательно-ударных структур, отмечал, что в этом году в той или иной степени наметились очертания системности в ударно-дронном подавлении логистики противника, выбивании разведывательных крыльев и уничтожении вражеских расчётов БПЛА. Со степенями этих самых очертаний есть нюансы.

Пока наибольшая системность проявляется именно в общем подавлении логистики. Это в принципе проще в плане практической реализации, в том числе в режимах дронных засад или свободной охоты на коммуникациях. Ключевую роль здесь играет уровень концентрации ударно-дронных ресурсов на участке и на направлении в целом. Но по крайней мере само понимание необходимости дистанционной изоляции района боевых действий закрепилось уже достаточно широко, от тактического до оперативного уровня.

Также налицо заметный прогресс в целенаправленном выбивании воздушных глаз противника в среднем небе. Практика такой работы продолжает распространяться, включая не только специализированные подразделения, но также и некоторые обычные войсковые соединения. При этом, однако, проседает практика борьбы с малыми воздушными глазами, т.е. разведывательными коптерами нижнего неба, которые напрямую влияют на тактическую обстановку на земле. Успешные примеры организации такой борьбы есть, но масштабирование и системность здесь упираются в нехватку материальной части и операторских кадров вкупе с организационной неразвитостью общевойсковых структур ПВО нижнего неба.

Что же касается уничтожения расчётов операторов БПЛА противника, то здесь те самые очертания системности намечены пока ещё весьма лёгким пунктиром. Более-менее системная работа по этому направлению поставлена в отдельных воинских организмах на отдельных участках. Что характерно, распространение практики уничтожения расчётов упирается далеко не только в проблемы с матчастью и кадрами или, скажем, в ситуативные затыки, когда операторам могут не санкционировать удары по выявленным расчётам, которые находятся в формальных зонах ответственности смежников. Масштабирование успешного опыта спотыкается ещё на уровне концептуального понимания приоритетности данной целевой установки, наблюдается несоизмеримо более акцентированная работа по оборудованию. При этом даже такие отдельные проявления системности в выбивании расчётов вызывают тревожную обеспокоенность противника. Масштабирование же успешных практик такого выбивания будет иметь уже существенно более чувствительный эффект. Проблематику выявления и уничтожения расчётов будем обсуждать на специальном семинаре Дронницы. Посмотрим, получится ли по итогам что-нибудь сдвинуть.

Товарищи военные, передаю по цепи от товарища Родригеса ⬇️

‼️ Товарищи, снова колядую на ночную птицу для разведки артдивизиона товарища Злого.

За минимально необходимую сумму перевалили, на текущий момент набралось 264 тысячи с хвостиком. Но есть острая необходимость собрать по максимуму. Кое-что ещё внезапно понадобилось, так что там коллективу и без добивания на птицу есть на что скидываться.

2201000101990615 (Полевой банк)

Комментируя один из недавних постов, в котором я в очередной раз обращал внимание на проблему неразвитости системы ПВО нижнего неба в войсках, дорогой товарищ З. от данной конкретной проблемы перешёл к общему концептуальному: нужна перестройка организации боевой работы, при которой на комплексное обеспечение штурмовых действий будут на рутинной основе работать расчёты РЭР, РЭБ, разведывательных и ударных БПЛА, средств тяжёлой огневой поддержки, ПВО нижнего неба, при необходимости - ББМ.

При такой организации, как отмечает товарищ З., на одного штурмовика должно приходиться по четыре человека обеспечения, и по три человека обеспечения на одного бойца группы закрепа.

Товарищ З. при этом делает важную оговорку: на одного умелого и решительного (!!!) штурмовика. Я бы добавил, что качество бойцов закрепа тоже играет немаловажную роль. Здесь мы в огромной степени упираемся в проблемы боевой подготовки и морально-психологического состояния, а также исходного качества нашей пехоты, начиная с физических кондиций. Это уже сопутствующие острые проблемы.

В июне я выкладывал серию текстов, отправной точкой для которых послужило принятие новой британской доктрины сухопутных войск "20-40-40" (начало здесь).

В одном из этих текстов я представил разбивку по соотношению личного состава, задействованного в ходе выполнения боевых задач, которое практиковалось в организации боевой работы одного штурмового отряда (без бронетехники), добивавшегося выполнения боевых задач с минимальными потерями:

26% - непосредственно штурмовые группы;

33% - группы разведывательного и ударного обеспечения (малые разведывательные БПЛА, дроны-бомбардировщики и дроны-камикадзе);

41% - расчёты средств РЭБ, связисты, группы радиотехнической и информационной разведки, артиллерийские корректировщики.

Непосредственного участия в выполнении боевых задач не принимали порядка 15% от общей численности личного состава подразделения, которые занимались оборудованием укрытий, организацией тылового снабжения, изготовлением боеприпасов для БПЛА и т.п., обучались на полигоне или находились на отдыхе, т.е. значимая доля из этих 15% тоже приходилась на компоненты обеспечения. Также в данном случае не учитывались расчёты приданных средств артиллерийской поддержки старшего начальника.

Кроме того, как показывает практика боевой работы ряда войсковых частей и соединений, в которых достаточно хорошо поставлено планирование и обеспечение штурмовых действий, на обеспечение успеха одной штурмовой операции тактического уровня приходится задействовать практически все доступные ресурсы полка или бригады.

Речь в данном случае идёт именно о локальных штурмовых действиях в рутинном формате прогрызания обороны с устойчивым закреплением на занятых позициях и при этом без возможности реализации перехода к быстрому развитию достигнутого успеха.

С одной стороны, такие примеры громким шёпотом намекают на несоответствие объёмов имеющихся в распоряжении командования таких полков и бригад ресурсов военно-технического обеспечения требованиям современной войны.

С другой стороны, превращение тактических продвижений в оперативный успех в принципе требует далеко не только наличия в резерве мобильного эшелона развития успеха (для которого надо ещё иметь рабочие варианты ввода в условиях необходимости максимально возможной рассредоточенности), но и в целом задействования на участке существенных дополнительных сил и средств обеспечения, в первую очередь разведывательно-ударного компонента ближнего и среднего радиуса действия. И в этом случае, именно для глубокого (по текущим меркам) прорыва на каком-то конкретном участке, на одну пехотную боевую единицу должно работать уже кратно бо‌льшее количество сил обеспечения.

Вопрос комплексного обеспечения (разведывательного, инженерно-сапёрного, воздушно-ударного, огневого и т.д.) непосредственно штурмовых действий, безусловно, имеет особую значимость и остроту.

Однако вопрос обеспечения устойчивого закрепления и удержания позиций по факту также весьма немаловажен.

Сразу оговорюсь, что зачастую подводить отдельные группы закрепления на смену штурмам не получается в силу обстановки или же на выделение личного состава в отдельные группы закрепления банально не хватает людей, и в таких случаях штурмы сами остаются на удержании позиций, таким образом меняя свой функционал. Сейчас речь идёт именно о закреплении и последующем удержании позиций, независимо от того, кто конкретно выполняет роль закрепа.

Итак, неустойчивость закрепления чревата быстрой утратой занятых позиций вследствие контратак противника с уничтожением закрепа или выбивания закрепа дронами и артиллерией с последующим возвратом вражеской пехоты на дистанционно зачищенные опорники. Также бывают случаи отката групп закрепления, которые приходят на смену штурмам на занятых позициях (и работа штурмов идёт прахом).

Качество личного состава определённо играет свою роль. При этом надо отметить, что боевая подготовка пехоты у нас ориентирована на экспресс-обучение штурмовиков, и если людей дополнительно не дообучают в частях по теме закрепления, то проработка действий пехоты в обороне в современных условиях в ходе обучения остаётся за кадром, вследствие чего даже неплохо подготовленные штурмы могут не вывезти фазу закрепления в силу определённой специфики, которая осталась непроработанной.

Важную роль также играет и фактор технической оснащённости пехоты средствами надёжной связи, обнаружения дронов и борьбы с дронами, ночного и тепловизионного видения, антитепловизионной маскировки и т.д.

Но! Дистанционное обеспечение закрепления и удержания позиций, включая обеспечение ситуационной осведомлённости пехотных групп на земле за счëт внешних средств воздушного наблюдения, увязанных в контур боевого управления, и своевременную поддержку этих групп воздушно-ударными и огневыми средствами, самым существенным образом повышает устойчивость обороны.

Вопросы качества и оснащённости пехоты в любом случае не снимаются, однако надлежащее дистанционное обеспечение может ситуативно компенсировать недостатки подготовки, тогда как в отсутствие такого обеспечения противник в состоянии вынести даже хорошо обученную пехоту, особенно не имеющую надлежащего технического оснащения.

Далее, надлежащее обеспечение, включая выстраивание комплексной системы ПВО нижнего неба и активные действий по выявлению и поражению вражеских сил и средств дистанционного воздействия, самым прямым образом влияет на организацию логистики снабжения, эвакуации и ротаций.

Компоненты снабжения и эвакуации крайне важны, разумеется, и в рамках общего обеспечения непосредственно штурмовых действий, особенно при дальнейшем продвижении штурмовых групп в глубину. При этом возможность организации ротации позволяет сменять штурмовые группы группами закрепления с выводом штурмов на отдых и ротировать сами закрепы. Плюс устойчивость снабжения крайне важна для обеспечения устойчивости удержания занятых позиций. Если у вас элементарно нет воды и еды, держаться становится, мягко говоря, весьма затруднительно.

Кроме того, само по себе наличие пехоты на позициях хоть и рассматривается как показатель занятия рубежей, но формальное обозначение присутствия не означает приемлемого контроля. Когда пехота вынуждена забиваться в земляные норы или подвалы со сральными мешками (не описка) и почти безвылазно там сидеть, это означает, что территорию по сути дистанционно контролирует противник, что в свою очередь воспрещает также организацию снабжения, эвакуации и ротаций на приемлемом уровне.

Полностью нивелировать фактор дистанционного воздействия противника на переднем крае, разумеется, невозможно, но степень влияния этого фактора необходимо стремиться сокращать. Здесь, помимо выучки, мотивации и оснащённости самой пехоты, особую роль должны играть как раз силы и средства дистанционного обеспечения.

Когда мы рассуждаем о необходимых в современных условиях соотношениях непосредственно задействуемой в боевых действиях пехоты (будь то штурмовые группы первого эшелона, группы закрепления или эшелон развития успеха) и сил обеспечения в части воздушной и радиоэлектронной разведки, ударной и огневой поддержки, ПВО нижнего неба, бронетехники и т.д. в тех или иных тактических или оперативных условиях, необходимо учитывать то обстоятельство, что такие соотношения будут в значительной степени опосредованными, поскольку силы обеспечения в свою очередь также нуждаются в том или иным виде обеспечения.

В частности, для снижения рисков поражения противником и, соответственно, повышения эффективности работы расчётов малых разведывательных и ударных дронов в тактической зоне требуется создание надёжного зонтика ПВО нижнего неба и организация действенной контрбатарейной борьбы.

То же самое, в том числе учитывая логистику боепитания, требуется и для расчётов обычных артиллерийских средств, уязвимых для ударных дронов противника и по дальности не вытягивающих контрбатарейную борьбу, для которой задействуются уже барражирующие боеприпасы среднего радиуса действия и дальнобойные артсистемы.

Расчётам ударных средств среднего радиуса действия и дальнобойных артсистем требуется надёжная защита ПВО среднего неба с выбиванием разведывательных крыльев, завязанных на вражеские средства дальнего поражения.

Работающей на поддержку пехоты бронетехнике, помимо всего прочего, в условиях повышенной минной опасности требуется надёжная инженерно-сапёрная поддержка от расчётов дронов, работающих на разминирование и прокладку штурмовых коридоров.

И так далее, и тому подобное.

И на всё это в товарных количествах нужны не только технические средства, но и квалифицированные кадры! Которые либо напрямую, в непосредственном взаимодействии с пехотой, либо косвенно, за счёт взаимоподдержки своих собственных действий, будут обеспечивать выполнение пехотой боевых задач на земле без лишнего превозмогания и тяжёлых неоправданных потерь.

К чему я говорю эти очевидные вещи? Может быть, к тому, чтобы на неких зелёных головах не шевелились волосы от тех самых необходимых соотношений.

Пехоты хронически не хватает именно потому, что у нас в целом организация боевой работы на все лапы хромает и требует серьёзной перестройки. А выдёргивание людей из сил обеспечения на затыкание дыр в пехоте ничего дельного и путного не приносит.

В частности, из обсуждения острой проблемы ПВО нижнего неба можно вынести вот такое концептуальное (цитирую):

"Неразвитость ПВО упирается в первую очередь в нехватку личного состава для многочисленных расчётов (а уже только во вторую в технические моменты). Нехватка в личном составе упирается в тактику тысячи самопорезов об стену дронов, пожирающую личный состав как огонь лучины".

Товарищи военные, передаю по цепи от товарища Родригеса ⬇️

⬆️ На всякий случай напоминаю прямой контакт товарища Родригеса: @nopasaran2014

Докладываю по сбору на птицу для разведки артдивизиона товарища Злого с Покровского направления: целевую сумму в размере 340 тысяч перекрыли, набралась 361 тысяча.

Огромное спасибо всем причастным! Плюс особая благодарность одному доброму человеку, который внёс очень существенный вклад.

‼️ Товарищи, у кого есть возможность, прошу сейчас дополнительно накидать ещё на электротележку. С учётом имеющейся суммы, нужно добить порядка 80 тысяч.

Номер карты:

2201000101990615 (армейская)

Видео с благодарностью от разведчиков с Запорожского направления, которым вы, дорогие товарищи, собирали на птицу в июле.

‼️ По дополнительному сбору на электротележку для артдивизиона товарища Злого с Покровского направления докладываю: сбор продвинулся, из необходимых 80 тысяч осталось добить 34 тысячи.

Номер карты:

2201000101990615 (полевой банк)

Беседа с Аней Краснопольской, руководителем волонтёрской группы "Врачи, вы не одни", в эфире "Радио России" 30.08.2025. В студии Кирилл Фёдоров. Темы злободневные. Если не видели, настоятельно рекомендую.