«Нынешние Чтения проходят в год 80-летия Великой Победы над Нацистской Германией. Я рад, что впервые за последние пять лет с нами наши коллеги из Соединенных Штатов и Великобритании – стран-союзников во Второй мировой войне».

«Февраль 2022 года можно формально считать датой ухода в прошлое однополярного мира. Вместе с ним ушел и главный теоретический концепт, который обосновывал однополярный мир. Я имею ввиду теорию о "конце истории". Это заблуждение стало, к сожалению, хорошо торгуемой ошибкой, которую неолиберальные глобалистские лидеры Запада положили в основу своего стратегического планирования».

«Сегодня, с моей точки зрения, геополитика стала своеобразной ловушкой для Европейского Союза, особенно после победы Трампа. Европейские атлантисты, которые оголтело поддерживали Байдена, а теперь, потеряв старшего брата, напуганы и растеряны».

«Безусловно, система международных отношений переживает непростой период. Между ведущими державами нарастает экономическая, экологическая, военно-политическая конкуренция.

В этой ситуации наука выполняет важнейшую роль для социально-экономического развития и национальной безопасности, продолжает быть средой для взаимодействия и укрепления диалога. Несмотря на сложности, мы российским научным коллективом, успешно работаем с коллегами из стран БРИКС, реализуем совместные проекты в Азии, на Ближнем Востоке, в странах Латинской Америки и Африканского континента.

РАН остается открытой для плодотворного взаимовыгодного сотрудничества, расширяет научные контакты с зарубежными коллегами, взаимодействие с международными научными организациями. Эти задачи имеют большое значение».

«Сейчас опять возрастает недоверие к МАГАТЭ в контексте Иранской ядерной программы. Подчеркну, в документах агентства отсутствуют факты разработки Тегераном ядерного оружия. Настало время определиться, будем ли мы продолжать полагаться на выводы МАГАТЭ, или опять решение берет на себя в области соблюдении ДНЯО тот, кто имеет больший военный потенциал».

«Процесс контроля над вооружениями требует импульса от международного сообщества. В его основе призыв к ядерным государствам пересмотреть подходы холодной войны и перейти к политике равноправной дипломатии. Задача не допустить опасных просчетов и действий по дальнейшему подрыву стратегической стабильности. Совместные действия должны способствовать снятию угрозы прямого военного столкновения, а также снижению риска ядерного конфликта».

«Ядерная угроза вернулась в центр международной повестки. Происходит как количественное увеличение, так и качественное расширение. Многие страны, если лишатся гарантий со стороны Вашингтона, могут встать на путь разработки собственного ядерного оружия (Япония и Республика Корея), за ними может последовать Саудовская Аравия. На Ближнем Востоке Иран будет и дальше разрабатывать ЯО».

«Наблюдается рост ядерных арсеналов отдельных стран и на этом фоне усложнение процесса взаимодействия между ядерными державами по вопросам нераспространения, усложнение технологий, возможен рост числа ядерных держав и повышения рисков самого использования ЯО. Что можно предпринять, чтобы этот комплекс проблем не привел к катастрофе? Это диалог. К сожалению, в многополярном мире нет единого большого формата, в котором все страны могли бы обсуждать стоящие перед нами вызовы. Но диалог должен быть. США и Россия, обладающие крупнейшими арсеналами ядерного оружия, должны его возглавить».

«Недавний конфликт между Индией и Пакистаном вновь подтвердил риск ядерного конфликта и важность неформальных диалогов. Мы продолжим призывать и КНДР присоединиться к контролю над вооружением. И проблема ядерной программы Ирана может быть решена только в рамках диалога. Миру необходим диалог, а не разрастание числа ядерных боеголовок».

«Если США и Россия, а также США и КНР окажутся в эре новой холодной войны, это сильно ударит по всем сферам существующего миропорядка.
При администрации Д. Трампа в настоящее время происходит эскалация многих процессов, касающихся внутренней и внешней политики США.
Что касается отношений США и России, Трамп хочет отказаться от политики полной изоляции и конфронтации с Россией. Он выступает за контакты на высшем уровне».

«На сегодняшний день в основе возможного диалога между Россией и США остался всего один единственный элемент: это личный контакт лидеров. И это делает отношения крайне нестабильными и очень зависимыми от отношений двух лидеров. Это то, что мы наблюдаем последние десятилетия, как сильно меняются отношения со сменой администраций».

«Если Россия для США – это страна, ломающая устоявшийся порядок, то Китай для США – это прежде всего основной конкурент. И в основе этих отношений мощная экономическая база – то, чего нет в российско-американских отношениях. Интересно, что смена консенсуса в отношениях Китая с плюса на минус произошла тоже в результате именно экономической логики развития отношений».

«Самое большое противоречие на сегодня – это неспособность нового миропорядка, который сложился после 1945 г. и который представлен в ООН, адаптироваться к изменениям в расстановке сил, которые происходят последние 80 лет, особенно с начала эпохи глобализации по окончании холодной войны. Кто-то может сказать, что глобализация уже закончилась. Но не все страны в этом процессе получили одинаковые преимущества».

«Неопределенность, которую мы наблюдаем на глобальном уровне, особенно с этого года, просто беспрецедентна. Мы находимся в ситуации, когда не только многополярный мир становится неопределенным, но даже отношения стратегического партнерства не дают нам четкого представления о том, что произойдет дальше. Принцип "вин-вин" сменился принципом "я побеждаю, ты проигрываешь". Отсутствие прозрачной коммуникации создает атмосферу острого недоверия. Мы также столкнулись с проблемой распространения дезинформации. Все это негативно сказывается на разрешении конфликтов».

«Говоря об основных военно-политических вызовах и рисках современной Евразии, я бы выделил три аспекта.
Во-первых, мировой порядок изменился. Закончилась одна эра и мы перешли в новую, с новым мировым порядком.
Во-вторых, сейчас стратегические отношения определяются технологическими отношениями. Мы развиваем технологии и вопрос в том, как мы будем ими делиться.
В-третьих, глобализация остановилась, и мы должны понять, как теперь развиваться и экономически, и в сфере безопасности.
Деглобализация будет приводить к усилению конфликтов в регионе. Основной вызов – военные конфликты. Если мы не сможем жить в мире, мы не сможем обеспечить коллективное развитие региона и его процветание». 

«Мы должны понимать, что нет четкого списка стран, которые входят в Евразийский регион. Мы должны разработать новую концепцию, чтобы понимать, что такое Большая Евразия. Часто люди используют термин "Запад", термин "трехсторонние отношения" (например, США – Россия – Европа, Китай – Россия - Индия). Однако это не соответствует реальности. Трудно увидеть отношения исключительно между тремя государствами. Когда мы говорим о трехсторонних отношениях, это наследие ментальности холодной войны, отражение попытки понять отношения между Китаем, США и Россией. Но после того, как холодная война закончилась, модель треугольника больше не подходит для анализа Евразии. Я бы предложил модель, подразумевающую анализ конкретных вопросов. Мы должны учитывать те страны, которые вовлечены в ту или иную проблему».