Forwarded from Маргарита Симоньян
RT France оказался самым просматриваемым YouTube-каналом Франции по видео с протестов желтых жилетов - так пишут в новом докладе американского НКО.
Они подсчитали, что наши видео собрали в 2 раза больше просмотров, чем главные местные СМИ - Le Monde, L’Obs, France 24, Le Figaro, LeHuffPost вместе взятые (!). 23 млн у нас против 11 млн у них 5 в сумме.
Активисты, которые написали доклад по фейкам вокруг движения жилетов, ни одного фейка у нас не нашли. Но нашли, что мы дико популярны и что желтые жилеты нам доверяют - о чем и накатали аж целую отдельную главу:
«RT проник в движение до такой степени, что протестующие в один момент скандировали «Спасибо, RT! Спасибо, RT!»
Ч.Т.Д.
Они подсчитали, что наши видео собрали в 2 раза больше просмотров, чем главные местные СМИ - Le Monde, L’Obs, France 24, Le Figaro, LeHuffPost вместе взятые (!). 23 млн у нас против 11 млн у них 5 в сумме.
Активисты, которые написали доклад по фейкам вокруг движения жилетов, ни одного фейка у нас не нашли. Но нашли, что мы дико популярны и что желтые жилеты нам доверяют - о чем и накатали аж целую отдельную главу:
«RT проник в движение до такой степени, что протестующие в один момент скандировали «Спасибо, RT! Спасибо, RT!»
Ч.Т.Д.
Forwarded from Маргарита Симоньян
Казахские высшеэшелонные инсайдеры сообщают.
Назарбаев ушел в день, когда умер Хуциев. Режиссер его любимого фильма "Весна на Заречной улице", песню из которого Назарбаев называет самой любимой и даже пел ее во время своей выборной кампании.
Назарбаев ушел в день, когда умер Хуциев. Режиссер его любимого фильма "Весна на Заречной улице", песню из которого Назарбаев называет самой любимой и даже пел ее во время своей выборной кампании.
Forwarded from Маргарита Симоньян
Знаете, как фамилия заместителя Токаева в Сенате Казахстана? Хаха. ГРОМОВ.
Forwarded from Маргарита Симоньян
Еще немного казахских инсайдов.
Вся элита - и не только элита - пребывает в шоке от неожиданности. Когда сегодня об'явили, что будет заявление Назарбаева, все подумали, что это будет заявление о назначении президентских выборов.
Полная неожиданность ещё и в том, что завтра начинается Новруз, в Казахстане 5 дней выходных и множество людей уезжает на праздники из страны.
Видимо, решение об отставке было принято вчера - ещё два дня назад чиновники из АП отвечали на телефонные звонки, а вчера никто, из тех, кому звонили, не брал трубку.
Выборы должны быть назначены через 2 месяца.
Вся элита - и не только элита - пребывает в шоке от неожиданности. Когда сегодня об'явили, что будет заявление Назарбаева, все подумали, что это будет заявление о назначении президентских выборов.
Полная неожиданность ещё и в том, что завтра начинается Новруз, в Казахстане 5 дней выходных и множество людей уезжает на праздники из страны.
Видимо, решение об отставке было принято вчера - ещё два дня назад чиновники из АП отвечали на телефонные звонки, а вчера никто, из тех, кому звонили, не брал трубку.
Выборы должны быть назначены через 2 месяца.
Forwarded from Маргарита Симоньян
Вот еще сообщают из Казахстана:
Токаев редкий чиновник его уровня, кто не поддался модному движению отсекать от своих фамилий русские окончания -ОВ, -ЕВ, -ИН.., требовать говорить только по-казахски, переписывать историю, обвинять русских в многовековой колониальной политике и взахлеб рассказывать про казахский голодомор, в результате которого типа Россия уничтожила половину этноса.
Токаев при этом сумел не примкнуть ни к одной из олигархических группировок, не поддержал ни одного предателя Назарбаева и не стал, в отличие от многих министров, за пару лет миллиардером.
Все это Назарбаеву всегда нравилось, и он его не палил на непопулярных реформах.
Токаев прекрасно знает Лаврова. Они дружат с Торкуновым и вообще с МГИМОшной тусовкой. Говорит по-французски, по-китайски... Уважает Китай, где работал в посольстве, но как и любой казах потенциально боится китайцев.
Цитирую дословно казахских товарищей:
'Есть такая у казахов пословица: когда придет черный джунгар (читай, китаец) - рыжий русский тебе станет братом. Китайцы вроде уже пришли... Будем надеяться'.
Токаев редкий чиновник его уровня, кто не поддался модному движению отсекать от своих фамилий русские окончания -ОВ, -ЕВ, -ИН.., требовать говорить только по-казахски, переписывать историю, обвинять русских в многовековой колониальной политике и взахлеб рассказывать про казахский голодомор, в результате которого типа Россия уничтожила половину этноса.
Токаев при этом сумел не примкнуть ни к одной из олигархических группировок, не поддержал ни одного предателя Назарбаева и не стал, в отличие от многих министров, за пару лет миллиардером.
Все это Назарбаеву всегда нравилось, и он его не палил на непопулярных реформах.
Токаев прекрасно знает Лаврова. Они дружат с Торкуновым и вообще с МГИМОшной тусовкой. Говорит по-французски, по-китайски... Уважает Китай, где работал в посольстве, но как и любой казах потенциально боится китайцев.
Цитирую дословно казахских товарищей:
'Есть такая у казахов пословица: когда придет черный джунгар (читай, китаец) - рыжий русский тебе станет братом. Китайцы вроде уже пришли... Будем надеяться'.
И ещё. Комментарий от человека, который глубоко в казахской теме:
Разговаривал с одним дупутатом из Казахстана. Говорит, очень волнуется неказахское, русскоязычное население (русские, немцы, украинцы, татары, чеченцы, но в основном речь, конечно о русских - их в республике 2-2,5 милолиона). Назарбаев был гарантом некоего общественного договора. Не допускал повальной десоветизации (что в нацреспубликах всегда есть русофобия и прочая фобия), позволял СМИ говорить на понятном для всех русском, очертил границы для казахского национализма. То есть русских в элиту особо уже 20 лет не пускают, и госслужба для них практически закрыта, просто Назарбаев не давал националистам впрямую гнать русских в Россию. А теперь всем страшно. И русским и городским казахам. Дело в том, что за последние годы в Казахстан заехало по разным оценкам от 1 до 3 миллионов оралманов. Так называют казахов из Монголии. Эти ребята в основном и пополнили ряды салафитов, они не собираются признавать праздники типа Рождества (в Казахстане это официальный выходной), говорят на своем не совсем казахском языке, плевать хотели на законы и частенько уезжали воевать в ИГИЛ. В массе своей оралманы живут очень бедно и во всем винят всех: от самого Назарбаева до русских и образованных казахов. И вот они то ждали часа, когда смогут разгуляться. А Токаев, по словам моего депутата, слишком интеллигентный. чтобы сдержать массу голодных фанатичных бандитов. Надежда на то, что Назарбаев уйдет не далеко от руля силовой машины. Но что-то мне подсказывает, что в ближайшие годы Россия сможет несколько поправить свою демографию. Если, конечно, наши прекрасные чиновники научатся встречать соотечественников хотя бы паспортами с гражданством РФ.
Разговаривал с одним дупутатом из Казахстана. Говорит, очень волнуется неказахское, русскоязычное население (русские, немцы, украинцы, татары, чеченцы, но в основном речь, конечно о русских - их в республике 2-2,5 милолиона). Назарбаев был гарантом некоего общественного договора. Не допускал повальной десоветизации (что в нацреспубликах всегда есть русофобия и прочая фобия), позволял СМИ говорить на понятном для всех русском, очертил границы для казахского национализма. То есть русских в элиту особо уже 20 лет не пускают, и госслужба для них практически закрыта, просто Назарбаев не давал националистам впрямую гнать русских в Россию. А теперь всем страшно. И русским и городским казахам. Дело в том, что за последние годы в Казахстан заехало по разным оценкам от 1 до 3 миллионов оралманов. Так называют казахов из Монголии. Эти ребята в основном и пополнили ряды салафитов, они не собираются признавать праздники типа Рождества (в Казахстане это официальный выходной), говорят на своем не совсем казахском языке, плевать хотели на законы и частенько уезжали воевать в ИГИЛ. В массе своей оралманы живут очень бедно и во всем винят всех: от самого Назарбаева до русских и образованных казахов. И вот они то ждали часа, когда смогут разгуляться. А Токаев, по словам моего депутата, слишком интеллигентный. чтобы сдержать массу голодных фанатичных бандитов. Надежда на то, что Назарбаев уйдет не далеко от руля силовой машины. Но что-то мне подсказывает, что в ближайшие годы Россия сможет несколько поправить свою демографию. Если, конечно, наши прекрасные чиновники научатся встречать соотечественников хотя бы паспортами с гражданством РФ.
Forwarded from Андрей Медведев
Ладно, наехал я на аналитиков. Но все же напишу кратко по Казахстану. Не так уж важно, кто будет преемником Назарбаева. Важно то, с чем ему придется столкнуться, и какой исторический опыт страны иметь ввиду.
- Исторически границы Казахстана были довольно расплывчаты. Было, конечно ханство, но его на территории претендовали ( а частично эти территории и входили туда) Кокандское ханство, джунгары, а потом Китай, разгромивший джунгарское государство, и Бухарский эмират. Четкие границы Казахстан обрел только в 20-е годы, уже при СССР.
-Те самые границы советские вожди рисовали без учета этнических и религиозных границ, так например населенный узбеками Худжанд оказался в Таджикистане. А в Казахстане весь север стран это территории с большим количеством русского населения. Бывшие земли оренбургского казачества, сибирского генерал-губернаторства. Большая часть городов там основаны русскими, казаками. Алма-Ата основана как крепость Верный. Да и собственно столица Астана, в 19 веке носила название Акмолинск. Тоже бывшее военное укрепление основано героем Наполеоновских войн Фёдором Шубиным .
- Русское население в Казахстане. Вроде бы его никто явно не притесняет. Но язык постепенно убирают, русские с трудом добиваются карьерного роста. В итоге русские уезжают. Плюс у казахских националистов, с 2014 года, есть фантомная идея о том, что, дескать, русские хотят отторгнуть северный Казахстан и вернуть его России. Это всерьез обсуждается в пабликах, на уровне местных депутатов, журналистов и прочее. Казахские националисты сильно симпатизируют украинским.
- В последние же годы теми же силами, при определённой поддержке части политиков, активно раскручивается тема «русской оккупации» - имперской и советской, и «казахского голодомора». Участники восстаний против Российской империи объявляются национальными героями, хотя зачастую (как например участники восстания 1916 года в Киргизии) они были обычными религиозными экстремистами.
- Экстремисты. В Казахстане, в силу достаточно стабильно экономической ситуации, долгое время не было сильного салафисткого движения. На фоне ослабления экономики и под влиянием внешних факторов это движение усилилось. Оплотом исламистов является западный Казахстан. Казахские боевики воевали и на Кавказе, и выезжали в ИГ и Афганистан. Кстати, центр исламизма Атырау – раньше назывался Гурьев и до 1920 года был одним из главных центров уральского казачества. Там, недалеко, в Уральске. Находится дом-музей Емельяна Пугачева. К вопросу о границах. Посмотрите на карте, где Атырау находится. А заодно Усть-Каменогорск и Петропавловск. Увидите, как была проложена оборонительная линия в 19 веке.
- Китай и Турция. Два центра, влияющих на Казахстан. Ну про Китай всем и так известно. А вот про Турцию часто забывают. Скажем про том, сколько казахских студентов подготовлено в турецких вузах. Для поступления студентам из Казахстана никаких особых документов не нужно, язык им понятен, Турция в год выделяет 200 грантов. Но и без них плата за обучение не заоблачная для казахстанцев. 800 евро в год, примерно. За годы независимости, по очень усредненным оценкам, через турецкие вузы прошли 40 тысяч студентов из Казахстана и часть из них играет значительную роль в нынешней управленческой элите страны. В Турции, это надо понимать, никто от идей пантюркизма глобально не отказывался. И именно эту идеологию, помимо прочих знаний, получают казахстанцы.
- Исторически границы Казахстана были довольно расплывчаты. Было, конечно ханство, но его на территории претендовали ( а частично эти территории и входили туда) Кокандское ханство, джунгары, а потом Китай, разгромивший джунгарское государство, и Бухарский эмират. Четкие границы Казахстан обрел только в 20-е годы, уже при СССР.
-Те самые границы советские вожди рисовали без учета этнических и религиозных границ, так например населенный узбеками Худжанд оказался в Таджикистане. А в Казахстане весь север стран это территории с большим количеством русского населения. Бывшие земли оренбургского казачества, сибирского генерал-губернаторства. Большая часть городов там основаны русскими, казаками. Алма-Ата основана как крепость Верный. Да и собственно столица Астана, в 19 веке носила название Акмолинск. Тоже бывшее военное укрепление основано героем Наполеоновских войн Фёдором Шубиным .
- Русское население в Казахстане. Вроде бы его никто явно не притесняет. Но язык постепенно убирают, русские с трудом добиваются карьерного роста. В итоге русские уезжают. Плюс у казахских националистов, с 2014 года, есть фантомная идея о том, что, дескать, русские хотят отторгнуть северный Казахстан и вернуть его России. Это всерьез обсуждается в пабликах, на уровне местных депутатов, журналистов и прочее. Казахские националисты сильно симпатизируют украинским.
- В последние же годы теми же силами, при определённой поддержке части политиков, активно раскручивается тема «русской оккупации» - имперской и советской, и «казахского голодомора». Участники восстаний против Российской империи объявляются национальными героями, хотя зачастую (как например участники восстания 1916 года в Киргизии) они были обычными религиозными экстремистами.
- Экстремисты. В Казахстане, в силу достаточно стабильно экономической ситуации, долгое время не было сильного салафисткого движения. На фоне ослабления экономики и под влиянием внешних факторов это движение усилилось. Оплотом исламистов является западный Казахстан. Казахские боевики воевали и на Кавказе, и выезжали в ИГ и Афганистан. Кстати, центр исламизма Атырау – раньше назывался Гурьев и до 1920 года был одним из главных центров уральского казачества. Там, недалеко, в Уральске. Находится дом-музей Емельяна Пугачева. К вопросу о границах. Посмотрите на карте, где Атырау находится. А заодно Усть-Каменогорск и Петропавловск. Увидите, как была проложена оборонительная линия в 19 веке.
- Китай и Турция. Два центра, влияющих на Казахстан. Ну про Китай всем и так известно. А вот про Турцию часто забывают. Скажем про том, сколько казахских студентов подготовлено в турецких вузах. Для поступления студентам из Казахстана никаких особых документов не нужно, язык им понятен, Турция в год выделяет 200 грантов. Но и без них плата за обучение не заоблачная для казахстанцев. 800 евро в год, примерно. За годы независимости, по очень усредненным оценкам, через турецкие вузы прошли 40 тысяч студентов из Казахстана и часть из них играет значительную роль в нынешней управленческой элите страны. В Турции, это надо понимать, никто от идей пантюркизма глобально не отказывался. И именно эту идеологию, помимо прочих знаний, получают казахстанцы.
Forwarded from Андрей Медведев
- И еще про управленцев и элиту. Да, со времен Казахского ханства территория страны поделена между жузами: Старшим, Средним и Младшим. Откуда пошли эти племенные союзу неизвестно никому. Все три жуза по сути были разными государствами в составе условно Казахского ханства(оно было этакой степной конфедерацией ), в каждом был свой хан, они в разное время вошли в состав Российской империи, Старший последним. При этом казахи всегда понимали свою однородность, жузы не воевали а для войны с теми же джунгарами успешно объединялись. Но по сути своей, это даже больше, чем союзы – три жуза это три казахских субэтноса. Северяне из Среднего жуза и жители запада из Младшего – очень и очень разные даже по типу поведения. Назарбаев выходец из Старшего. Оттуда же, понятное дело, большая часть управленческой элиты. Жузы уходят корнями в глубь веков, но элитные расклады сегодня на жузах и основаны. Дойдут руки, напишу про жузы отдельный пост.
- Среди казахской управленческой элиты помимо пантюркистов, очень много тех, кто видит главную задачу страны в сближении с Китаем, а китайскую экономическую и политическую модель считает самой лучшей. Идеология, очень часто, важнее экономики.
Вот с этими всеми вызовами придется столкнуться преемнику. И ему придется быть таким же великим, без преувеличения, политиком, как Нурсултан Абишевич, чтобы также грамотно провести страну между этими сциллами и харибдами – Китаем, Турцией, жузами, националистами, русскими и казахами.
- Среди казахской управленческой элиты помимо пантюркистов, очень много тех, кто видит главную задачу страны в сближении с Китаем, а китайскую экономическую и политическую модель считает самой лучшей. Идеология, очень часто, важнее экономики.
Вот с этими всеми вызовами придется столкнуться преемнику. И ему придется быть таким же великим, без преувеличения, политиком, как Нурсултан Абишевич, чтобы также грамотно провести страну между этими сциллами и харибдами – Китаем, Турцией, жузами, националистами, русскими и казахами.
20 лет назад НАТО нанёс первый ракетный удар по Югославии. Недавно вспоминали эти события в эфире программы, но я никогда не перестану о них рассказывать. Я прилетел в Белград последним рейсом «Аэрофлота», а на следующий день воздушное пространство было уже закрыто. В этот день я шел к телецентру с репортажем о том, что Белград выглядит как абсолютно мирный город и вдруг услышал сирены, которые начали звучать по всему городу. Потом они звучали каждый день и мы к этому жуткому вою даже привыкли. Помню бомбежки каждого объекта. Мы с оператором Борисом Агаповым жили в гостинице «Москва» - специально попросили номера с окнами на разные стороны, чтобы было видно, куда наносятся удары.
Лично для меня поворотность момента заключалась в том, что я понял: эти западные ребята, к которым мы относимся вроде неплохо, могут просто прилететь и начать бомбежку любого города и им для этого ничего не надо - ни разрешений, ни указов, ни резолюций. Им нужно было наказать одного человека, Слободана Милошевича, и для этого они начинают бомбить тепловые сети, больницы, храмы, кладбища. Помню, когда разбомбили телецентр, я стоял перед полыхающим зданием и думал, что та женщина, которая выписывала каждый день нам пропуск на телецентр, девчонка, которая делала нам кофе пока мы монтировали репортаж, парень-монтажёр, их больше нет! И все потому, что кому-то надо было наказать кого-то!
Приехал я одним человеком, а вернулся совершенно другим.
Лично для меня поворотность момента заключалась в том, что я понял: эти западные ребята, к которым мы относимся вроде неплохо, могут просто прилететь и начать бомбежку любого города и им для этого ничего не надо - ни разрешений, ни указов, ни резолюций. Им нужно было наказать одного человека, Слободана Милошевича, и для этого они начинают бомбить тепловые сети, больницы, храмы, кладбища. Помню, когда разбомбили телецентр, я стоял перед полыхающим зданием и думал, что та женщина, которая выписывала каждый день нам пропуск на телецентр, девчонка, которая делала нам кофе пока мы монтировали репортаж, парень-монтажёр, их больше нет! И все потому, что кому-то надо было наказать кого-то!
Приехал я одним человеком, а вернулся совершенно другим.
20 лет назад НАТО нанёс первый ракетный удар по Югославии. Недавно вспоминали эти события в эфире программы, но я никогда не перестану о них рассказывать. Я прилетел в Белград последним рейсом «Аэрофлота», а на следующий день воздушное пространство было уже закрыто. В этот день я шел к телецентру с репортажем о том, что Белград выглядит как абсолютно мирный город и вдруг услышал сирены, которые начали звучать по всему городу. Потом они звучали каждый день и мы к этому жуткому вою даже привыкли. Помню бомбежки каждого объекта. Мы с оператором Борисом Агаповым жили в гостинице «Москва» - специально попросили номера с окнами на разные стороны, чтобы было видно, куда наносятся удары.
Лично для меня поворотность момента заключалась в том, что я понял: эти западные ребята, к которым мы относимся вроде неплохо, могут просто прилететь и начать бомбежку любого города и им для этого ничего не надо - ни разрешений, ни указов, ни резолюций. Им нужно было наказать одного человека, Слободана Милошевича, и для этого они начинают бомбить тепловые сети, больницы, храмы, кладбища. Помню, когда разбомбили телецентр, я стоял перед полыхающим зданием и думал, что та женщина, которая выписывала каждый день нам пропуск на телецентр, девчонка, которая делала нам кофе пока мы монтировали репортаж, парень-монтажёр, их больше нет! И все потому, что кому-то надо было наказать кого-то!
Приехал я одним человеком, а вернулся совершенно другим.
Лично для меня поворотность момента заключалась в том, что я понял: эти западные ребята, к которым мы относимся вроде неплохо, могут просто прилететь и начать бомбежку любого города и им для этого ничего не надо - ни разрешений, ни указов, ни резолюций. Им нужно было наказать одного человека, Слободана Милошевича, и для этого они начинают бомбить тепловые сети, больницы, храмы, кладбища. Помню, когда разбомбили телецентр, я стоял перед полыхающим зданием и думал, что та женщина, которая выписывала каждый день нам пропуск на телецентр, девчонка, которая делала нам кофе пока мы монтировали репортаж, парень-монтажёр, их больше нет! И все потому, что кому-то надо было наказать кого-то!
Приехал я одним человеком, а вернулся совершенно другим.
Forwarded from Маргарита Симоньян
У нас вся страна, Ром, до этой бомбежки была одной, а стала - другой.
Forwarded from Маргарита Симоньян
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Рассказала в Госдуме про русских, которые не могут получить российский паспорт, и про наш проект #НеОдинНаОдин, в котором мы им стараемся помочь.
Forwarded from Тигран Кеосаян
Мне лет 8. Может, 10. Папа ведет меня по коридорам Мосфильма. Из открывшейся двери выходит черноволосый мужчина в очках. Во рту дымит сигарета.
- Эдик!
- Гия!
Папа и мужчина крепко обнимаются. Мужчина смотрит вниз, на меня. С притворной серьезностью спрашивает:
- А это кто?
Из-за сильных диоптрий на меня смотрят два строгих больших глаза, а улыбка надежно спрятана за черными с проблесками седины усами. Отвечает папа.
- Младший мой, Тигран. А это, сынок, - обращается ко мне папа, кладя руку на плечо мужчины, - Георгий Николаевич Данелия. Великий режиссер. Запомни это.
Мужчина с улыбкой отмахивается от эпитета, наклоняется и вкусно целует меня в щеку.
- Зови меня Гия, понял? – говорит он мне. Он очень близко, и я точно понимаю, что глаза у него не строгие, а добрые…
Школьные зимние каникулы. Дом кинематографистов в Болшево. Ночь. Мы с братом выглядываем из номера. В дверях своей комнаты в майке и длинных сатиновых трусах стоит народный артист Санаев. Он грозно выговаривает нетрезвым коллегам за шум в коридоре. Мимо него, вверх по лестнице поднимается на руках Станислав Говорухин. Немного опережая дядю Славу, тоже на руках поднимается Николай Губенко. Георгий Николаевич и папа активно подбадривают их гортанными криками. В руках у папы початая бутылка коньяка. В руках Данелии – рюмки.
Санаев капитулирует. Зло шипит, заходя в номер.
- Завтра поговорим. Когда протрезвеете!
Папа разливает коньяк. Георгий Николаевич поднимает полную рюмку. Говорит, обращаясь к закрытой двери санаевского номера.
- Сева! Тогда мы не протрезвеем!
Папа и Данелия начинают смеяться. До яростного кашля курильщиков. Где-то наверху слышен торжествующий крик Говорухина – он таки опередил дядю Колю.
94 год. Разваленный «Мосфильм». Месяц, как не стало папы. Вечер. Я иду по темному коллектору с разбитыми квадратами окон.
- Тигран!
На выходе из пятого павильона стоит Данелия. Шея замотана в махеровый шарф, он одет в теплую куртку – тогда на «Мосфильме» почти не топили.
- Здравствуйте, Георгий Николаевич…
Он подходит ко мне. Крепко обнимает. Молчит.
- Был вчера у Эдика. Хорошее место, тихое. Тигран. Твой папа был замечательный режиссер и фантастический человек. Не понимаю, почему так рано ушел. Но очень много успел сделать, очень…
Мои плечи начинают дрожать. Георгий Николаевич еще крепче сжимает меня своими руками.
- Сынок! Вы с братом теперь за старших. Маму берегите. И запомни: вы не одни. У вас есть я и еще много людей, которые любили Эдика, понял? Царство ему небесное…
Он целует меня. Я пытаюсь скрыть соленое от слез лицо.
- Спасибо, Георгий Николаевич…
- Не надо Георгий Николаевич, сынок. Я для тебя Гия…
И снова «Мосфильм». Конец 90-тых, эпоха новогодних огоньков на федеральных каналах. Конец ноября, самый разгар съемок музыкальных номеров. Спускаюсь по лестнице на выход из студии. Где-то гулко поет про серые глаза Ира Салтыкова. Еще один пролет вниз – я вижу вход в павильон перед которым стоит огромный охранник с бейджиком федерального канала на шее. Он что-то лениво втирает седому мужчине. Мужчина стоит спиной, и я не сразу узнаю Данелию.
- Георгий Николаевич, что случилось?
Данелия поворачивается ко мне. Пытается улыбнуться, но получается не очень. Он растерян.
- Да вот, Тигранчик, не пускают…
Из нашего корпуса есть два пути на улицу . Длинный, через подвал, и короткий, если срезаешь дорогу через павильон. Лет пятьдесят Данелия выходил на улицу через этот павильон. Я обращаюсь к охраннику.
- А в чем дело? Почему вы не пускаете?
- Потому что нельзя!
- Дорогой мой, я тихо пройду. Пропусти, дорогой. – Данелия улыбается, обращаясь к охраннику.
- Я же сказал тебе, дед: иди как все, через подвал!
Обращение «дед» сделало свое дело. Я громко и матерно объяснял этому амбалу кто такой стоящий перед ним «дед». Наверное, вся моя неосознанная тогда злость на воровато-бандитское время, на бескультурье и хамство той жизни соединились в этом охраннике.
В дверях павильона появился главный продюсер съемок от канала. Мы знакомы.
- Что случилось, Тигран?
- Эдик!
- Гия!
Папа и мужчина крепко обнимаются. Мужчина смотрит вниз, на меня. С притворной серьезностью спрашивает:
- А это кто?
Из-за сильных диоптрий на меня смотрят два строгих больших глаза, а улыбка надежно спрятана за черными с проблесками седины усами. Отвечает папа.
- Младший мой, Тигран. А это, сынок, - обращается ко мне папа, кладя руку на плечо мужчины, - Георгий Николаевич Данелия. Великий режиссер. Запомни это.
Мужчина с улыбкой отмахивается от эпитета, наклоняется и вкусно целует меня в щеку.
- Зови меня Гия, понял? – говорит он мне. Он очень близко, и я точно понимаю, что глаза у него не строгие, а добрые…
Школьные зимние каникулы. Дом кинематографистов в Болшево. Ночь. Мы с братом выглядываем из номера. В дверях своей комнаты в майке и длинных сатиновых трусах стоит народный артист Санаев. Он грозно выговаривает нетрезвым коллегам за шум в коридоре. Мимо него, вверх по лестнице поднимается на руках Станислав Говорухин. Немного опережая дядю Славу, тоже на руках поднимается Николай Губенко. Георгий Николаевич и папа активно подбадривают их гортанными криками. В руках у папы початая бутылка коньяка. В руках Данелии – рюмки.
Санаев капитулирует. Зло шипит, заходя в номер.
- Завтра поговорим. Когда протрезвеете!
Папа разливает коньяк. Георгий Николаевич поднимает полную рюмку. Говорит, обращаясь к закрытой двери санаевского номера.
- Сева! Тогда мы не протрезвеем!
Папа и Данелия начинают смеяться. До яростного кашля курильщиков. Где-то наверху слышен торжествующий крик Говорухина – он таки опередил дядю Колю.
94 год. Разваленный «Мосфильм». Месяц, как не стало папы. Вечер. Я иду по темному коллектору с разбитыми квадратами окон.
- Тигран!
На выходе из пятого павильона стоит Данелия. Шея замотана в махеровый шарф, он одет в теплую куртку – тогда на «Мосфильме» почти не топили.
- Здравствуйте, Георгий Николаевич…
Он подходит ко мне. Крепко обнимает. Молчит.
- Был вчера у Эдика. Хорошее место, тихое. Тигран. Твой папа был замечательный режиссер и фантастический человек. Не понимаю, почему так рано ушел. Но очень много успел сделать, очень…
Мои плечи начинают дрожать. Георгий Николаевич еще крепче сжимает меня своими руками.
- Сынок! Вы с братом теперь за старших. Маму берегите. И запомни: вы не одни. У вас есть я и еще много людей, которые любили Эдика, понял? Царство ему небесное…
Он целует меня. Я пытаюсь скрыть соленое от слез лицо.
- Спасибо, Георгий Николаевич…
- Не надо Георгий Николаевич, сынок. Я для тебя Гия…
И снова «Мосфильм». Конец 90-тых, эпоха новогодних огоньков на федеральных каналах. Конец ноября, самый разгар съемок музыкальных номеров. Спускаюсь по лестнице на выход из студии. Где-то гулко поет про серые глаза Ира Салтыкова. Еще один пролет вниз – я вижу вход в павильон перед которым стоит огромный охранник с бейджиком федерального канала на шее. Он что-то лениво втирает седому мужчине. Мужчина стоит спиной, и я не сразу узнаю Данелию.
- Георгий Николаевич, что случилось?
Данелия поворачивается ко мне. Пытается улыбнуться, но получается не очень. Он растерян.
- Да вот, Тигранчик, не пускают…
Из нашего корпуса есть два пути на улицу . Длинный, через подвал, и короткий, если срезаешь дорогу через павильон. Лет пятьдесят Данелия выходил на улицу через этот павильон. Я обращаюсь к охраннику.
- А в чем дело? Почему вы не пускаете?
- Потому что нельзя!
- Дорогой мой, я тихо пройду. Пропусти, дорогой. – Данелия улыбается, обращаясь к охраннику.
- Я же сказал тебе, дед: иди как все, через подвал!
Обращение «дед» сделало свое дело. Я громко и матерно объяснял этому амбалу кто такой стоящий перед ним «дед». Наверное, вся моя неосознанная тогда злость на воровато-бандитское время, на бескультурье и хамство той жизни соединились в этом охраннике.
В дверях павильона появился главный продюсер съемок от канала. Мы знакомы.
- Что случилось, Тигран?
Forwarded from Тигран Кеосаян
Без паузы я переключаюсь на него. Но он старше и узнает Данелию.
- Конечно, проходите.
Мы идем по забитому новогодней массовкой павильону. Громко поет Салтыкова. Я продолжаю кипятиться. Георгий Николаевич с улыбкой пытается меня успокоить. Он семенит за мной неширокими шажками и, когда я обращаюсь к нему видно, что глаза у него грустные.
Мы выходим из павильона. Данелия достает сигарету и пытается прикурить. Я смотрю на сгорбленную фигуру великого режиссера и почему-то произношу:
- Простите, пожалуйста, Георгий Николаевич!
Он с удивленной улыбкой поднимает голову.
- А ты тут при чем, сынок?! Ты что?!
Данелия выпускает в ноябрьский воздух клуб дыма. Мы обнимаемся, прощаясь.
- И, знаешь? Ты мне надоел. Еще раз обратишься ко мне по имени отчеству – поссоримся. Понял?
Начало нулевых, Сочи, дореформенный еще «Кинотавр», куда всегда приглашали классиков просто погреться на солнце и посмотреть работы молодых коллег.
Пляж гостиницы «Жемчужина». По берегу толпами ходят туристы в поисках фото со «звездами». Слышны частые щелчки фотоаппаратов, потому что когда проходит «Кинотавр» «звезд» на пляже много. Из колонок ресторана «Дионис» группа «Руки вверх» громко убеждают какую-то девушку, что он ее не любит, но даже Сергей Жуков не может перекрыть знаменитое «Риба, раки», что выкрикивают проходящие потные торговцы.
Я сижу в ногах лежащего на белом шезлонге Георгия Николаевича. На нем линялая тельняшка и слишком широкие для худых ног плавки-боксеры. Неожиданно жаркое для начала июня сочинское солнце заставляет нас щуриться. Я рассказываю ему что-то забавное, кажется анекдот. Он смеется своим уникальным смехом: словно кто-то часто-часто проводит щеткой по ткани.
- Ой, Тигран! Можно вас с сыном сфоткать?
Над нами стоит полная женщина с восторженной улыбкой на лице. В одной руке у нее взведенный фотоаппарат, другой рукой она держит мальчика лет восьми. Мальчик устал ходить по пляжу, он явно хочет купаться.
Какой-то неописуемый стыд разливается по всему моему телу. Мне кажется, что даже мои волосы стали красного цвета. Я растерянно кидаю взгляд на наблюдающего за мной с улыбкой Данелию и поворачиваюсь к женщине.
- Мы тут разговариваем, давайте, попозже…
- Давай, вставай, ребенок совсем, сейчас сгорит под солнцем!
Данелия ногой, легонько, толкает меня. Я встаю. Обращаюсь к женщине.
- А вы знаете, кто этот человек?
Данелия устало закатывает глаза. Женщина пристраивает ко мне сына и отходит, чтобы сделать фото. Останавливается.
- Нет.
- Это великий режиссер, Георгий Данелия!
По лицу женщины видно, что мои слова ничего ей не говорят.
- «Мимино», «Афоня», «Осенний марафон»…
Я отчаянно перечисляю великие фильмы. Женщина , наконец, находит в этих названиях что-то знакомое и широко улыбается.
- А, да, конечно… Очень приятно! Ну, что, снимаю!
Я сажусь обратно на шезлонг. Снова кто-то трет щеткой по ткани. Отсмеявшись, Данелия закуривает.
- Никогда не отказывай людям. Мы же для людей работаем. И если они рады нас видеть, значит, правильно работаем. Это часть нашей жизни, Тигранчик – фотографироваться и автографы раздавать. Никогда не отказывай, сынок.
Мне все еще неудобно смотреть на Георгия Николаевича.
- Ладно, иди, давай, делом займись! Хватит со стариком сидеть.
Я, наконец, поднимаю глаза на Георгия Николаевича. Он улыбается.
Провожает взглядом стройную женскую фигуру в купальнике. Подмигивает мне.
- Брату привет, Лаурочку целуй!
Лаурочка – это мама. Мы обнимаемся. Я иду к своей веселой компании. Сажусь за стол. Вдали, на белом лежаке, повернувшись набок и закрыв лицо кепкой, пытается заснуть Георгий Николаевич Данелия…
Когда вчера, в новостной ленте я прочитал, что вас не стало, я понял, что никогда не говорил вам «спасибо». Не обиходное, бытовое, а настоящее. Ближайшие сорок дней вы будете среди нас и, может, это запоздалое «спасибо» вы услышите. Потом, поднявшись в неописуемый свет, там, в сияющих высотах, в кругу ожидавших вас друзей вам будет не до нас, копошащихся здесь.
- Конечно, проходите.
Мы идем по забитому новогодней массовкой павильону. Громко поет Салтыкова. Я продолжаю кипятиться. Георгий Николаевич с улыбкой пытается меня успокоить. Он семенит за мной неширокими шажками и, когда я обращаюсь к нему видно, что глаза у него грустные.
Мы выходим из павильона. Данелия достает сигарету и пытается прикурить. Я смотрю на сгорбленную фигуру великого режиссера и почему-то произношу:
- Простите, пожалуйста, Георгий Николаевич!
Он с удивленной улыбкой поднимает голову.
- А ты тут при чем, сынок?! Ты что?!
Данелия выпускает в ноябрьский воздух клуб дыма. Мы обнимаемся, прощаясь.
- И, знаешь? Ты мне надоел. Еще раз обратишься ко мне по имени отчеству – поссоримся. Понял?
Начало нулевых, Сочи, дореформенный еще «Кинотавр», куда всегда приглашали классиков просто погреться на солнце и посмотреть работы молодых коллег.
Пляж гостиницы «Жемчужина». По берегу толпами ходят туристы в поисках фото со «звездами». Слышны частые щелчки фотоаппаратов, потому что когда проходит «Кинотавр» «звезд» на пляже много. Из колонок ресторана «Дионис» группа «Руки вверх» громко убеждают какую-то девушку, что он ее не любит, но даже Сергей Жуков не может перекрыть знаменитое «Риба, раки», что выкрикивают проходящие потные торговцы.
Я сижу в ногах лежащего на белом шезлонге Георгия Николаевича. На нем линялая тельняшка и слишком широкие для худых ног плавки-боксеры. Неожиданно жаркое для начала июня сочинское солнце заставляет нас щуриться. Я рассказываю ему что-то забавное, кажется анекдот. Он смеется своим уникальным смехом: словно кто-то часто-часто проводит щеткой по ткани.
- Ой, Тигран! Можно вас с сыном сфоткать?
Над нами стоит полная женщина с восторженной улыбкой на лице. В одной руке у нее взведенный фотоаппарат, другой рукой она держит мальчика лет восьми. Мальчик устал ходить по пляжу, он явно хочет купаться.
Какой-то неописуемый стыд разливается по всему моему телу. Мне кажется, что даже мои волосы стали красного цвета. Я растерянно кидаю взгляд на наблюдающего за мной с улыбкой Данелию и поворачиваюсь к женщине.
- Мы тут разговариваем, давайте, попозже…
- Давай, вставай, ребенок совсем, сейчас сгорит под солнцем!
Данелия ногой, легонько, толкает меня. Я встаю. Обращаюсь к женщине.
- А вы знаете, кто этот человек?
Данелия устало закатывает глаза. Женщина пристраивает ко мне сына и отходит, чтобы сделать фото. Останавливается.
- Нет.
- Это великий режиссер, Георгий Данелия!
По лицу женщины видно, что мои слова ничего ей не говорят.
- «Мимино», «Афоня», «Осенний марафон»…
Я отчаянно перечисляю великие фильмы. Женщина , наконец, находит в этих названиях что-то знакомое и широко улыбается.
- А, да, конечно… Очень приятно! Ну, что, снимаю!
Я сажусь обратно на шезлонг. Снова кто-то трет щеткой по ткани. Отсмеявшись, Данелия закуривает.
- Никогда не отказывай людям. Мы же для людей работаем. И если они рады нас видеть, значит, правильно работаем. Это часть нашей жизни, Тигранчик – фотографироваться и автографы раздавать. Никогда не отказывай, сынок.
Мне все еще неудобно смотреть на Георгия Николаевича.
- Ладно, иди, давай, делом займись! Хватит со стариком сидеть.
Я, наконец, поднимаю глаза на Георгия Николаевича. Он улыбается.
Провожает взглядом стройную женскую фигуру в купальнике. Подмигивает мне.
- Брату привет, Лаурочку целуй!
Лаурочка – это мама. Мы обнимаемся. Я иду к своей веселой компании. Сажусь за стол. Вдали, на белом лежаке, повернувшись набок и закрыв лицо кепкой, пытается заснуть Георгий Николаевич Данелия…
Когда вчера, в новостной ленте я прочитал, что вас не стало, я понял, что никогда не говорил вам «спасибо». Не обиходное, бытовое, а настоящее. Ближайшие сорок дней вы будете среди нас и, может, это запоздалое «спасибо» вы услышите. Потом, поднявшись в неописуемый свет, там, в сияющих высотах, в кругу ожидавших вас друзей вам будет не до нас, копошащихся здесь.