​​Письмо Виктора Филинкова о молчании вокруг апелляции по пензенскому делу "Сети".

"Поразительная тишина вокруг апелляции в Пензе. Видимо, если двух из семи фигурантов подозревают в убийстве, то несправедливость превращается в справедливость.

Представим, что пензенцы плохие. Все. Но судят их не за то, что они плохие, а за звёзды на погонах и отчёты Путину. Это соотносится с вашими представлениями о справедливости?

Арман. С его поступками всё понятно. Достоин ли он умереть в тюрьме? Смерть в клетке от туберкулёза и СПИД -- это то, что восстановит справедливость?

Садисты, которые меня пытали, пытали Игоря, Илью и многих-многих других -- вот о них давайте поговорим. Хотел бы я, чтобы их подвергли пыткам в том объёме, что причинили они? Нет. В объёме, что причинили мне? Нет. Чтобы они сели в тюрьму? Нет. Конечно, у меня есть злость, тем более, что насилие ко мне не прекратили применять -- я сижу в тюрьме. Но мучить их -- нет. Мне не доставляют удовольствия чужие страдания. Всё, чего я хочу -- чтобы эти фашисты перестали калечить судьбы людей. Чтобы история, случившаяся со мной, не повторилась дальше. И мне непонятно, почему СМИ решили замолчать теперь о происходящем беспределе.

Пензенцы достойны страдать? Но дело ведь не в личности пензенцев. Дело -- в фэсах. "Сеть" -- это не про пензенцев. Это про ФСБ, это про Россию. Это непонятно?

Ваше поведение - отвратно. Я стыжу вас.

05.10.2020, СИЗО-3 ФСИН России, СПб"

Подходит к концу рассмотрение апелляции на приговор по пензенскому делу. В прениях уже выступили все, кроме Максима Иванкина и его защитника. Завтра, 12 октября, в Пензе и Власихе состоится заседание.

В перерыве после своего выступления на прошлом заседании Илья Шакурский прокомментировал приговор:

«Я считаю, что приговор не имеет ничего общего с правосудием и справедливостью. Потому что я не понимаю вообще, зачем тогда всё это проводилось — судебные заседания. В приговоре не дана оценка ни нашим доводам, ни нашим доказательствам — всего этого просто нет. То есть на протяжении всего судебного заседания, у меня складывается впечатление, что мы просто говорили в эту стенку, и там это все и осталось.

Примеров очень много. Например, мы говорим, что в каких-то текстовых файлах указан автор — оперативник Шепелев. Никакой оценки этому не дано: откуда там появился этот автор, почему он там появился — об этом в приговоре ничего не сказано, никак не объясняется. Мы говорим постоянно: 30 октября 2017 года — дата открытия множества файлов, и в это время никаких осмотров не проводилось, то есть был несанкционированный доступ к ноутбуку.

Мы об этом постоянно говорим. Но суд просто не обращает на это внимания, прокурор тоже об этом ни слова никогда не говорит. Как будто этого нет. И на протяжении всего времени мы постоянно о чем-то говорим, постоянно приводим какие-то доказательства, доводы, пытаемся защищаться — и это всё бессмысленно. Я не знаю, что дальше делать, как с этим справляться, потому что у нас очень хорошие защитники, которые провели очень большую работу. И в конечном итоге получается, что как будто бы это всё зря было».

Из выступления Василия Куксова в прениях 7 октября:

«Как связать не знакомых друг с другом людей? Следствие берет и называет одних группой, других подгруппой. Говорит, что „сплоченность“. А если сплоченности нет — „конспирация“. У следствия всегда найдется ответ. Не важно, знал я кого-то или нет, все равно все будет не в мою пользу. Никто не видел, чтобы я даже за руку с Пчелинцевым здоровался, а я [по версии обвинения] — связист. Если люди не знакомы, то нет сообщества, считаю. И точка.»

«7×7» пишет: Куксов стоит, опершись левым плечом на клетку, и разговаривает с судьями словно по душам, без бумажки. Напротив Куксова через зал сидят его родители: отец — дачник и пенсионер и мать — культработник. Они приезжают на суды каждый день из Сердобска (100 км от Пензы). Слушают, затаив дыхание, не шелохнувшись.

В Пензе и Власихе заканчивается рассмотрение апелляции, прямо сейчас осужденные выступают с последним словом. Трансляцию ведет «7×7»: http://amp.gs/L09z

До обеда в прениях выступил Максим Иванкин и его защитник Константин Карташов. После них состоялась речь прокурора, который назвал вывод Приволжского военного суда обоснованным и мотивированным. Перечисленных в приговоре доказательств, по мнению прокурора, достаточно. А право на защиту и принцип состязательности нарушены не были.

Речь прокурора сопровождалась горькими усмешками и возмущением зрителей и участников процесса. На слова прокурора о том, что претензии Куксова он считает необоснованными, Василий отозвался из клетки: «Считай!». На слова прокурора о том, что доводы защиты о недопустимости доказательств были проверены судом, отозвался адвокат Чернова Станислав Фоменко: «В том и дело, что они не проверены». За это он получил предупреждение суда.

Прокурор не поддержал предложенное его коллегой, прокурором Семиренко, снижение сроков Андрею Чернову и Максиму Иванкину.

— Нас пытаются обвинить в терроризме, описывая это как экстремизм и добавив за это [сроки] как за терроризм, — говорит в последнем слове Дмитрий Пчелинцев. — Обвинитель перекладывает функции опровержения доводов защиты на суд. В итоге, обвинять будет суд, а не прокуратура. Получается, никаких шансов защититься у нас даже чисто физически нет.

— Если кто-то еще надеется на наше правосудие, то у меня плохие новости. Если бы у нас был независимый суд, нам достаточно было бы сказать, что мы невиновны. Но у нас все наоборот: гособвинитель говорит, что мы виновны и мы не можем доказать обратное.

Пчелинцев заканчивает свое последнее слово просьбой к суду переквалифицировать дело на статью об экстремизме.

Илья Шакурский в последнем слове:

— Данное уголовное дело — не какая-то победа над терроризмом, а чья-то прихоть и результат чьего-то карьеризма. Если мне дали 16 лет только за болтовню с провокатором, постановочные видео, громкие высказывания и болтовню, которые раздражают сотрудников спецслужб, то надо хотя бы называть вещи своими именами. Это никакой не терроризм уж точно.

У меня и так забрали три года жизни, возможности получать высшее образование и быть рядом с близкими. Нас всех измучали, достаточно, давайте на этом и закончим. Но нет. Видимо хотят совсем нас добить чтобы мы стали «овощами», потому что мы не стали играть в их [ФСБ] игру. Считаю, это наказание, что не стал играть в их игру: что я сказал, что пистолет и бомба мне не принадлежит.

Меня три года уже называют «террористом», с подачи следователя, который так написал на бумажке. Врагом народа меня может назвать только сам народ, а не оперативники или следователи.

Арман Сагынбаев в последнем слове:

— Если прокурор может ответить на один из этих вопросов, я бы очень хотел услышать сегодня. Если нет, то я содержусь в Пензе на Каракозова, 30. Я очень хочу услышать, почему он [секретный свидетель Кабанов] не является нацистом и опроверг это своими показаниями [об этом сегодня ранее заявил прокурор], а нас, семь человек, не хотят слушать, и мы считаемся террористами? Буду ждать с нетерпением и надеяться хотя бы на один ответ!

С последним словом выступает Василий Куксов. Говорит, что прокурор очень огорчил всех своим выступлением в прениях:

— Ну так любой сможет. В чем заключается работа такого рода, я не понимаю. Я уже немножко успокоился, но некоторые вещи — как говорится, для тех, кто в бронепоезде, повторю.

Он перечисляет доказательства, на которых «зиждется чудесный приговор». Это подкинутый пистолет в незапертой отцовской «семерке» [ВАЗ-2107], на котором не было следов Куксова; приглашенные понятые с юрфака; «злополучная конспирация» на фоне обычного образа жизни семья — работа — музыка и его якобы участие в составлении опросника для «съезда». Он напоминает, что у него не было никаких паролей, был только один компьютер и один телефон.

— Что бы мы ни говорили, у обвинения на все найдется вывернутый наизнанку быстрый глупый ответ, который все опровергает! Показания Егора Зорина не может подтвердить ни Шишкин, ни Мармышкин, никто другой, — иронизирует Куксов.

В этот момент Илья Шакурский приспускает медицинскую маску и улыбается Куксову из камеры напротив. Затем снова ее надевает.

Василий Куксов в последнем слове:

— Приговор написан как будто с похмелья, наплевательски, безучастливо и шит белыми нитками. Все вверх дном представлено в этом приговоре, никто не хочет разбираться.
Но рушится жизнь не только наша, но у нас родители, жены, дети, тетушки, бабушки… Это действительно показательный процесс, а приговор не просто дилетантский, а хамский. Какая-то неоправданная жесткость в нашу сторону от нашего правосудия.

Василий говорит, что его жизнь напоминает ему котлован после бомбежки: разрушена личная жизнь, у родителей начались проблемы со здоровьем [у его отца после приговора случился инсульт]. Напоминает, что у него туберкулез и проблемы с печенью из-за лекарств, которые он принимает в СИЗО. «С болезнями сидеть особенно тяжело», — рассказывает судьям Куксов.

Главная мечта, по его словам, это вернуться домой, чтобы его дождались родители.

— Если спросить прокурора: «А за что Куксову девять лет дали?», будет пауза, я уверен. А пожить-то хочется, помирать в этой тюрьме совсем не хочется, — размышляет Василий Куксов.

Последнее слово начинает Андрей Чернов. Говорит, что ему будет трудно выступать после Куксова.

— Такое ощущение, что ни сторона обвинения, ни суд первой инстанции как будто ничего не решали, а выполняли чей-то приказ осудить. Почему они так боятся высказать свое мнение? Это становится все больше непонятным после изучения приговора. Настолько все безалаберно сделано: «и так сойдет» (смеется). У меня это смех вызывает, потому что следователь [пензенского УФСБ Валерий] Токарев мне так и говорил не раз. Пытаются нас запугать, а все это больше смех вызывает у адекватных людей. Раз такие гении работают, думаю, это самая главная опасность для страны. Больше мне нечего сказать. Думаю, не стоит…

Суд объявляет перерыв до 10:00 20 октября. В зале смятение — все думали, что процесс закончится сегодня или завтра.

Сегодня с последними словами выступили Дмитрий Пчелинцев, Илья Шакурский, Арман Сагынбаев, Василий Куксов и Андрей Чернов. Конспекты их выступлений — в трансляции 7×7: http://amp.gs/L0Kg Остались выступления Максима Иванкина и Михаила Кулькова. У Миши сегодня день рождения, утром родственники встречали его из автозака под песню группы «Ляпис Трубецкой» — «Молодость и ярость», а затем поздравили в зале суда.

«Надежда на суд умерла. Стыд! Позор! Грусть! Сожаление! Обида!» — несколько раз за свое выступление повторил адвокат Чернова.

«Суд первой инстанции говорил, что рассмотрит все наши ходатайства в совещательной комнате при вынесении приговора, но не уделил им в приговоре ни слова. Удивительная безалаберность, — возмущена адвокат Пчелинцева Оксана Маркеева. — Это характеризует судьей как людей предвзятых, нацеленных на обвинительный уклон, говорит об абсолютном неуважении к подсудимым, защите, в конце концов, к самим себе».

«Судьи написали в приговоре только то, что им выгодно и что указывает на виновность. Наши доводы не были учтены вообще. Это подтверждает необъективность суда, это что, норма?» — возмущается Шакурский.

Репортаж «Новой газеты» о том, как прошли прения и последние слова в апелляции на пензенский приговор:
http://amp.gs/L2i5

Приговор по делу будет вынесен 20 октября в 10:00, ровно через три года после первых арестов по делу «Сети».

«Сеть» завершает второй круг

Фигуранты уголовного дела выступили с последним словом в апелляции.

14 октября президиум СПЧ проведет заседание, на котором ожидается присутствие первого заместителя руководителя АП Сергея Кириенко, чтобы обсудить темы докладов для предстоящей встречи правозащитников с президентом.

http://amp.gs/LX7i

В воскресенье в 15:00 в Петербурге состоится встреча с Иваном Асташиным.

Иван — политзаключенный, фигурант сфабрикованного ФСБ дела Автономной боевой террористической организации (АБТО). Отбыл 9 лет и 9 месяцев заключения в колониях строгого режима Красноярского края, откуда освободился 21 сентября. По решению суда ему назначен 8-летний административный надзор, запрещающий ему покидать жилище в Москве с 22 до 06 часов. Однако это решение красноярского суда еще не вступило в силу, поэтому Иван сможет приехать в Петербург лично.

На встрече он расскажет о деле АБТО, пытках ФСБ и в колониях, своем опыте этапов, жизни в колонии строгого режима, дисциплинарных взысканий, а также о том, каково это вернуться на свободу, проведя все 2010-е в заключении.

Встреча пройдет в Открытом пространстве (СПб, ул. Достоевского, 34).

Вход свободный. В связи с пандемией, обязательно находиться в Открытом пространстве в масках.

https://www.facebook.com/events/4475725902469299

Из последнего слова Василия Куксова (осужден на 9 лет общего режима):

— Очень огорчил меня прокурор своим выступлением. Так любой сможет — в двух словах сказать, что все законно и обоснованно. В чем заключается его работа? Не было никакой конкретики. Все осталось без ответа. <…> Следствие по нашему делу шло бездарно. Очень много дыр, белые нитки торчат отовсюду. Приговор как будто писали с похмелья. Суд с легкой руки безучастно махнул рукой: «И так пойдет». Но рушатся жизни людей.

https://youtu.be/xFc-Ml46268

Фрагмент выступления с последним словом Ильи Шакурского (приговорен к 16 годам тюрьмы):

— Я слушал выступление гособвинителя. И это какое-то издевательство. Мы говорим и приводим доводы, но прокурор не обращает на это внимание, не опровергает и не дает им оценку. Все одно и то же повторяется в очередной раз. Многие сейчас поедут домой и забудут, что тут происходило. А мы поедем в тюрьму, будем там сидеть и задавать один вопрос, почему мы сидим. <…>

Данное уголовное дело — не какая-то победа над терроризмом, а чья-то прихоть и результат чьего-то карьеризма. Если мне дали 16 лет только за болтовню с провокатором, постановочные видео, громкие высказывания, которые раздражали сотрудников ФСБ, то надо хотя бы называть вещи своими именами. Это далеко не терроризм.

https://www.youtube.com/watch?v=7nokZ0SRwnw

Фрагмент выступления Армана Сагынбаева (осужден на 6 лет общего режима):

— Хочу сказать про секретного свидетеля Влада Гресько, который учился в Пензенском госуниверситете. И он точно является нацистом, вопреки тому, что он говорит. Ему была представлена видеозапись, где он зигует на фоне нацистской символики, дрыгает своими ножками и другими отростками. Я хочу, чтобы гособвинитель ответил на несколько вопросов: почему такие как он убивают федеральных судей, они убивают адвокатов и журналистов (дело неонацистской банды БОРН, которые убили судью Эдуарда Чувашова, адвоката Станислава Маркелова и журналистку Анастасию Бабурову. — Ред.)? <…> Почему все это происходит, и его слова [Гресько] являются правдивыми? Его несколько раз уличили во лжи. Почему такие люди есть, и они не сидят? <…>

Несколько лет назад в одной арабской стране казнили двух женщин, потому что они использовали черную магию. Кажется, мы стали свидетелями чего-то подобного. Мы близко находимся к тем странам, которые могут осудить за применение темных сил…

https://www.youtube.com/watch?v=iNA88XKw_q0

Из последнего слова Дмитрия Пчелинцева (приговорен к 18 годам строгого режима):

— Всем ясно, что гособвинитель не выполнил единственную функцию — не опровергнул доводы защиты. Чтобы опровергнуть наши слова, прокурор просто зачитал приговор. Не сказал ни слова о том, что дата создания файла на телефоне Чернова 13 ноября, но он был задержан 9 ноября. Что файлы на компьютере Шакурского были изменены. Почему это все и многое другое не обосновывается? <…> Моя лидирующая роль якобы подтверждается показаниями секретного свидетеля Кабанова-Гресько. Однако в его показаниях нет ни одного упоминания обо мне. <…> Внезапно, по словам прокурора, оказывается, что он не является нацистом, и это подтверждается в его показаниях. Тогда я тоже не террорист. Это подтверждается моими показаниями и других свидетелей. Откуда вы все это берете?! <…>

https://youtu.be/EIfHDgq5qo0

Делу «Сети» уже три года.

За это время:
Вынесено приговоров: 11
Сумма лет лишений свободы: 102
Возбуждено дел о применении пыток: 0
Привлечены к ответственности за фальсификации: 0

На фото: Николай Бояршинов, отец осуждённого Юлия Бояршинова, и недавно освободившийся политзаключённый Иван Асташин.

Апелляция по «пензенскому делу» перешла к прениям сторон. Накануне судьи отказались заново исследовать доказательства и проводить новые экспертизы, на чем настаивала сторона защиты. Фигуранты и все присутствующие небезосновательно подумали, что это более чем странно для апелляционной инстанции — зачем тогда вообще обжаловать приговор, если несостыковки не хотят разбирать? Давайте вместе следить за тем, что будет дальше. Подключайтесь к нашей трансляции из Пензы.