Госдума в третьем чтении приняла пакет законопроектов о частичной декриминализации ст. 282 УК.
В октябре мы подробно описывали эти законопроекты — рассказали, например, о том, в каком виде в УК останется ст. 282 и какую ответственность предполагает будущая ст. 20.3.1 КоАП.
Мы приветствуем предложение о введении административной преюдиции для ст. 282. Эта мера позволит обвиняемым в возбуждении ненависти избежать чрезмерно сурового наказания и судимости.
Однако нужно иметь в виду, что процедуры возбуждения дел об административных правонарушениях и доказывания при их рассмотрении значительно проще, чем в уголовном судопроизводстве, поэтому в целом можно ожидать значительного роста количества преследований за возбуждение ненависти, большая часть которых будет осуществляться в рамках КоАП. Сократить потенциальный размах преследований, возможно, сможет тот факт, что, согласно законопроекту, правом возбуждать административные дела по ст. 20.3.1 КоАП будет наделена лишь прокуратура.
В октябре мы подробно описывали эти законопроекты — рассказали, например, о том, в каком виде в УК останется ст. 282 и какую ответственность предполагает будущая ст. 20.3.1 КоАП.
Мы приветствуем предложение о введении административной преюдиции для ст. 282. Эта мера позволит обвиняемым в возбуждении ненависти избежать чрезмерно сурового наказания и судимости.
Однако нужно иметь в виду, что процедуры возбуждения дел об административных правонарушениях и доказывания при их рассмотрении значительно проще, чем в уголовном судопроизводстве, поэтому в целом можно ожидать значительного роста количества преследований за возбуждение ненависти, большая часть которых будет осуществляться в рамках КоАП. Сократить потенциальный размах преследований, возможно, сможет тот факт, что, согласно законопроекту, правом возбуждать административные дела по ст. 20.3.1 КоАП будет наделена лишь прокуратура.
Дмитрий Дёмушкин — один из самых заметных лидеров движения русских националистов последних лет — несколько дней назад освободился из колонии.
В апреле 2017 года Дёмушкин был признан виновным в возбуждении национальной ненависти (ч.1 ст.282 УК) и приговорён к 2,5 годам колонии (сейчас этот приговор уже отменён). В его деле было два эпизода, а если быть точнее — две картинки, которые он запостил в ноябре 2014 года на своей странице ВК. На одной — слоган с «Русского марша», на другой — тоже относящееся к РМ восклицание общего свойства про «чистых белых детей и взрослых».
В ходе расследования дела о двух картинках было допрошено 12 свидетелей, многие из которых рассказывали о более интересных аспектах политической жизни Дёмушкина, чем, собственно, преступные изображения.
Дёмушкин присоединился к правому движению ещё в середине 90-х, был близок к наци-скинхедам, курировал «функции службы безопасности» в РНЕ (старейшая праворадикальная организация в России, ныне запрещённая). На основе этой «службы безопасности», вероятно, и появилась национал-социалистическая организация с характерным названием «Славянский Союз», которую Дёмушкин возглавил. После запрета «Союза», видимо, не желая расставаться с аббревиатурой СС, он создал «Славянскую Силу», которая чуть позднее вошла в возглавляемую им (и Александром Беловым) коалицию «Русские». «Русские» были запрещены в 2015 году как экстремистская организация — незадолго до возбуждения против Дёмушкина того самого дела по ст. 282 УК.
Даже из этой поверхностной политической биографии Дёмушкина очевидно, что в течение многих лет он возглавлял организации, члены которых не просто пропагандировали расистские взгляды, но и открыто оправдывали уличное насилие — и даже были к такому насилию причастны. Дело, возбуждённое против него из-за двух постов ВК, на этом фоне выглядит просто абсурдным.
Мы не можем назвать преследование Дёмушкина по ст. 282 в полной мере неправомерным, потому что при оценке дел придерживаемся шестичастного теста, изложенного в Рабатском плане действий по запрещению пропаганды всех форм дискриминации. Очевидно, что и среда, к которой обращался Дёмушкин, и его статус внутри этой среды, и контекст, в котором звучали его высказывания, сподвигли суд к тому, чтобы признать его виновным. К тому же ранее Демушкин уже неоднократно был фигурантом уголовных и административных дел и нарушал подписку о невыезде.
Однако нам кажется, что материалы, за которые привлекают к ответственности столь известных националистов, стоит выбирать более тщательно (или хотя бы не прибегать к уголовному преследованию). Осуждение известных ультраправых активистов по явно сомнительным основаниям приводит лишь к героизации «пострадавших за слова», озлоблению и радикализации внутри среды.
В апреле 2017 года Дёмушкин был признан виновным в возбуждении национальной ненависти (ч.1 ст.282 УК) и приговорён к 2,5 годам колонии (сейчас этот приговор уже отменён). В его деле было два эпизода, а если быть точнее — две картинки, которые он запостил в ноябре 2014 года на своей странице ВК. На одной — слоган с «Русского марша», на другой — тоже относящееся к РМ восклицание общего свойства про «чистых белых детей и взрослых».
В ходе расследования дела о двух картинках было допрошено 12 свидетелей, многие из которых рассказывали о более интересных аспектах политической жизни Дёмушкина, чем, собственно, преступные изображения.
Дёмушкин присоединился к правому движению ещё в середине 90-х, был близок к наци-скинхедам, курировал «функции службы безопасности» в РНЕ (старейшая праворадикальная организация в России, ныне запрещённая). На основе этой «службы безопасности», вероятно, и появилась национал-социалистическая организация с характерным названием «Славянский Союз», которую Дёмушкин возглавил. После запрета «Союза», видимо, не желая расставаться с аббревиатурой СС, он создал «Славянскую Силу», которая чуть позднее вошла в возглавляемую им (и Александром Беловым) коалицию «Русские». «Русские» были запрещены в 2015 году как экстремистская организация — незадолго до возбуждения против Дёмушкина того самого дела по ст. 282 УК.
Даже из этой поверхностной политической биографии Дёмушкина очевидно, что в течение многих лет он возглавлял организации, члены которых не просто пропагандировали расистские взгляды, но и открыто оправдывали уличное насилие — и даже были к такому насилию причастны. Дело, возбуждённое против него из-за двух постов ВК, на этом фоне выглядит просто абсурдным.
Мы не можем назвать преследование Дёмушкина по ст. 282 в полной мере неправомерным, потому что при оценке дел придерживаемся шестичастного теста, изложенного в Рабатском плане действий по запрещению пропаганды всех форм дискриминации. Очевидно, что и среда, к которой обращался Дёмушкин, и его статус внутри этой среды, и контекст, в котором звучали его высказывания, сподвигли суд к тому, чтобы признать его виновным. К тому же ранее Демушкин уже неоднократно был фигурантом уголовных и административных дел и нарушал подписку о невыезде.
Однако нам кажется, что материалы, за которые привлекают к ответственности столь известных националистов, стоит выбирать более тщательно (или хотя бы не прибегать к уголовному преследованию). Осуждение известных ультраправых активистов по явно сомнительным основаниям приводит лишь к героизации «пострадавших за слова», озлоблению и радикализации внутри среды.
Мы уже описывали одиозные законопроекты «о неприличном поведении в интернете» и о «распространении заведомо недостоверной общественно значимой информации» — подробно рассказывали о том, почему предложенные в них нормы кажутся нам избыточными и необоснованно ограничивающими право на свободу выражения мнения.
Но узнав, что к этим законопроектам поступили десятки поправок, мы решили вернуться к этой теме.
Отдельного внимания среди поступивших поправок достойны предложения секретаря пленума ВС Виктора Момотова, который предложил ввести ответственность за «скандализацию правосудия». Скандализацией он назвал «беспорядочную и необоснованную критику, подрывающую доверие общественности к процессу отправления правосудия». Для укрепления своей позиции Момотов сослался на аналогичные термины, существующие в законодательстве Англии и Франции, которых там, впрочем, в действительности нет (мы проверили).
Интересно и то, что часть поправок подготовил Леонид Левин, глава ответственного за эти законопроекты Комитета по информационной политике. Он предложил ввести в проект Клишаса «право на ошибку» — предварительное уведомление, в течение суток после которого можно удалять информацию, «выражающую неуважение к обществу и власти». В случае с «заведомо недостоверной информацией» таким правом, по его мнению, должны быть наделены лишь зарегистрированные СМИ.
С нашей же точки зрения, предложения депутатов и правительства скорректировать отдельные формулировки законопроектов Клишаса всё ещё не делают введение предложенных им норм целесообразным.
Вопросы о допустимом и недопустимом поведении в интернете, которые не подпадают под действие существующего (и так вполне сурового) российского законодательства, регулируются правилами, которые устанавливают для своих пользователей соцсети. А лучший способ борьбы с fake news — оперативное предоставление пользователям максимально полной информации и экспертного мнения по общественно важным вопросам.
Но узнав, что к этим законопроектам поступили десятки поправок, мы решили вернуться к этой теме.
Отдельного внимания среди поступивших поправок достойны предложения секретаря пленума ВС Виктора Момотова, который предложил ввести ответственность за «скандализацию правосудия». Скандализацией он назвал «беспорядочную и необоснованную критику, подрывающую доверие общественности к процессу отправления правосудия». Для укрепления своей позиции Момотов сослался на аналогичные термины, существующие в законодательстве Англии и Франции, которых там, впрочем, в действительности нет (мы проверили).
Интересно и то, что часть поправок подготовил Леонид Левин, глава ответственного за эти законопроекты Комитета по информационной политике. Он предложил ввести в проект Клишаса «право на ошибку» — предварительное уведомление, в течение суток после которого можно удалять информацию, «выражающую неуважение к обществу и власти». В случае с «заведомо недостоверной информацией» таким правом, по его мнению, должны быть наделены лишь зарегистрированные СМИ.
С нашей же точки зрения, предложения депутатов и правительства скорректировать отдельные формулировки законопроектов Клишаса всё ещё не делают введение предложенных им норм целесообразным.
Вопросы о допустимом и недопустимом поведении в интернете, которые не подпадают под действие существующего (и так вполне сурового) российского законодательства, регулируются правилами, которые устанавливают для своих пользователей соцсети. А лучший способ борьбы с fake news — оперативное предоставление пользователям максимально полной информации и экспертного мнения по общественно важным вопросам.
Несколько дней назад мы опубликовали доклад, обозревающий проблемы с реализацией права на свободу совести в 2018 году.
Наш эксперт Ольга Сибирёва затронула в нём много важных тем — от преследований Свидетелей Иеговы до практики применения статьи об оскорблении чувств верующих (ст. 148 УК). Но сейчас мы хотим остановиться только на одном сюжете — попытке религиозных организаций отстоять возможность пользоваться своими молитвенными помещениями.
К сожалению, эти истории обычно остаются в тени более громких новостных поводов, хотя они, как нам кажется, служат показательными примерами чрезмерного ограничения права на свободу совести.
Как правило, конфликт разворачивается примерно так:
• госорганы находят проблемы с документами на религиозные здания (например, настаивают на том, что «жилое» помещение во время коллективных молитв используется «не по назначению»);
• суд решает либо запретить эксплуатацию таких зданий, либо вовсе снести их;
• верующие, помимо потери имущества, выплачивают штрафы в сотни тысяч рублей.
Важной деталью тут является то, что здания, религиозные собрания в которых возмущают чиновников и прокуратуру, к моменту подачи жалобы нередко используются верующими на протяжении уже многих лет без каких-либо нареканий со стороны властей. Сталкиваются же с такими репрессиями чаще всего протестанты. Это даёт нам повод рассматривать подобные дела как ещё одну форму давления государства на представителей «нетрадиционных» для России религий.
Подробнее об этом и о других конфликтах государства и верущюих можно узнать из нашего ежегодного доклада.
Наш эксперт Ольга Сибирёва затронула в нём много важных тем — от преследований Свидетелей Иеговы до практики применения статьи об оскорблении чувств верующих (ст. 148 УК). Но сейчас мы хотим остановиться только на одном сюжете — попытке религиозных организаций отстоять возможность пользоваться своими молитвенными помещениями.
К сожалению, эти истории обычно остаются в тени более громких новостных поводов, хотя они, как нам кажется, служат показательными примерами чрезмерного ограничения права на свободу совести.
Как правило, конфликт разворачивается примерно так:
• госорганы находят проблемы с документами на религиозные здания (например, настаивают на том, что «жилое» помещение во время коллективных молитв используется «не по назначению»);
• суд решает либо запретить эксплуатацию таких зданий, либо вовсе снести их;
• верующие, помимо потери имущества, выплачивают штрафы в сотни тысяч рублей.
Важной деталью тут является то, что здания, религиозные собрания в которых возмущают чиновников и прокуратуру, к моменту подачи жалобы нередко используются верующими на протяжении уже многих лет без каких-либо нареканий со стороны властей. Сталкиваются же с такими репрессиями чаще всего протестанты. Это даёт нам повод рассматривать подобные дела как ещё одну форму давления государства на представителей «нетрадиционных» для России религий.
Подробнее об этом и о других конфликтах государства и верущюих можно узнать из нашего ежегодного доклада.
Несколько дней назад Судебный департамент при Верховном суде опубликовал статистику «о состоянии судимости в России» за 2018 год.
У нас на сайте можно найти обзор той части этих данных, которая касается борьбы с «экстремизмом». А на графиках ниже видно, как различается количество осуждённых по некоторым интересующим нас уголовным уголовным статьям за 2017 и 2018 годы.
Важно отметить, что показатели на второй картинке учитывают только тех, у кого «экстремистская» статья была основной в обвинении. В то время как на третьем и четвёртом графиках учтены ещё и те осуждённые, у которых указанные статьи были дополнительными.
Некоторые прослеживающиеся в статистике тенденции для «Независимой газеты» прокомментировал директор «Совы» Александр Верховский.
У нас на сайте можно найти обзор той части этих данных, которая касается борьбы с «экстремизмом». А на графиках ниже видно, как различается количество осуждённых по некоторым интересующим нас уголовным уголовным статьям за 2017 и 2018 годы.
Важно отметить, что показатели на второй картинке учитывают только тех, у кого «экстремистская» статья была основной в обвинении. В то время как на третьем и четвёртом графиках учтены ещё и те осуждённые, у которых указанные статьи были дополнительными.
Некоторые прослеживающиеся в статистике тенденции для «Независимой газеты» прокомментировал директор «Совы» Александр Верховский.
В январе вступили в силу законодательные изменения о частичной декриминализации ч. 1 ст. 282 УК (возбуждение ненависти либо вражды). Хотя мы в целом приветствовали эту инициативу, с самого начала было понятно, что у неё есть и недостатки.
За последнее время мы узнали уже о двух случаях наказания граждан по новой ст. 20.3.1 КоАП за публикации в сети, сделанные много лет назад — 2009-10 годах. Если бы декриминализации не было, этих людей не смогли бы осудить по ст. 282 УК. Верховный суд прямо указывал в своем постановлении № 11 о делах экстремистской направленности, что преступление по ч. 1 ст. 282 УК считается оконченным с момента совершения хотя бы одного действия, направленного на возбуждение вражды, — то есть, в случае публикаций в интернете, с момента размещения первой публикации. Поэтому срок давности привлечения к ответственности за посты, к примеру, 2009 года по ст. 282 УК истек еще в 2011 году (на тот момент это было преступление небольшой тяжести). Однако сейчас правоохранительным органам удается успешно привлекать людей к ответственности за те же публикации по ст. 20.3.1 КоАП — ведь такие административные правонарушения считаются длящимися.
Очевидно, что даже если чьи-то посты в ВК и представляли общественную опасность десять лет назад, то с тех пор они потеряли всякую актуальность и не представляют угрозы для общественных отношений. Таким образом, речь идет об очередном способе искусственного улучшения показателей работы правоохранительных органов.
Что с этим делать? Мы думаем, что у судов есть две возможности пресекать рост подобной практики. Во-первых, рекомендации ВС о рассмотрении дел по ст. 282 УК можно применять к ст. 20.3.1 КоАП по аналогии. Во-вторых, дела о постах десятилетней давности можно просто прекращать в силу малозначительности правонарушения.
За последнее время мы узнали уже о двух случаях наказания граждан по новой ст. 20.3.1 КоАП за публикации в сети, сделанные много лет назад — 2009-10 годах. Если бы декриминализации не было, этих людей не смогли бы осудить по ст. 282 УК. Верховный суд прямо указывал в своем постановлении № 11 о делах экстремистской направленности, что преступление по ч. 1 ст. 282 УК считается оконченным с момента совершения хотя бы одного действия, направленного на возбуждение вражды, — то есть, в случае публикаций в интернете, с момента размещения первой публикации. Поэтому срок давности привлечения к ответственности за посты, к примеру, 2009 года по ст. 282 УК истек еще в 2011 году (на тот момент это было преступление небольшой тяжести). Однако сейчас правоохранительным органам удается успешно привлекать людей к ответственности за те же публикации по ст. 20.3.1 КоАП — ведь такие административные правонарушения считаются длящимися.
Очевидно, что даже если чьи-то посты в ВК и представляли общественную опасность десять лет назад, то с тех пор они потеряли всякую актуальность и не представляют угрозы для общественных отношений. Таким образом, речь идет об очередном способе искусственного улучшения показателей работы правоохранительных органов.
Что с этим делать? Мы думаем, что у судов есть две возможности пресекать рост подобной практики. Во-первых, рекомендации ВС о рассмотрении дел по ст. 282 УК можно применять к ст. 20.3.1 КоАП по аналогии. Во-вторых, дела о постах десятилетней давности можно просто прекращать в силу малозначительности правонарушения.
Позавчера Госдума ратифицировала Конвенцию Шанхайской организации сотрудничества по противодействию экстремизму, которая была подписана в 2017 году. В ней важны несколько вещей:
• Если в Шанхайской конвенции 2001 года определение экстремизма было привязано к насилию, то теперь под экстремизмом понимаются и «иные антиконституционные действия».
• Введен перечень «экстремистских актов», во многом совпадающий с определением экстремизма, которое используется в российском законе «О противодействии экстремистской деятельности».
В частности, в него попадают:
- пропаганда превосходства по религиозному признаку (что позволяет преследовать мирные религиозные группы) и по политическому признаку (чего в российском законе пока нет);
- как руководство экстремистской организацией, так и участие в её работе (даже если участник не делает ничего противозаконного);
- распространение экстремистских материалов (как и в России — без учета цели и контекста распространения).
• Стороны конвенции обязаны установить ответственность как за «экстремистские акты», так и за ряд связанных с ними действий — в т. ч. за «планирование, подстрекательство, подготовку других лиц к выезду за рубеж» с целью совершения экстремистских деяний. В законодательстве РФ пока такой нормы нет.
• Предусмотрено сотрудничество государств-участников конвенции в вопросах выдачи обвиняемых, передачи осуждённых, ареста и конфискации имущества. Оговорена возможность оперативной и следственной работы на территории другого государства, участвующего в конвенции.
• Стороны обязуются не давать статус беженца всем причастным к экстремистским преступлениям.
Таким образом, конвенция закрепляет на международном уровне, а отчасти даже расширяет российскую трактовку экстремизма — и без того расширительную. Реализация её положений может затронуть судьбу огромного числа людей: как приверженцев различных мирных религиозных течений (например, Свидетелей Иеговы, последователей мусульманского богослова Саида Нурси, адептов китайской практики «Фалуньгун»), так и политических активистов оппозиционного толка.
• Если в Шанхайской конвенции 2001 года определение экстремизма было привязано к насилию, то теперь под экстремизмом понимаются и «иные антиконституционные действия».
• Введен перечень «экстремистских актов», во многом совпадающий с определением экстремизма, которое используется в российском законе «О противодействии экстремистской деятельности».
В частности, в него попадают:
- пропаганда превосходства по религиозному признаку (что позволяет преследовать мирные религиозные группы) и по политическому признаку (чего в российском законе пока нет);
- как руководство экстремистской организацией, так и участие в её работе (даже если участник не делает ничего противозаконного);
- распространение экстремистских материалов (как и в России — без учета цели и контекста распространения).
• Стороны конвенции обязаны установить ответственность как за «экстремистские акты», так и за ряд связанных с ними действий — в т. ч. за «планирование, подстрекательство, подготовку других лиц к выезду за рубеж» с целью совершения экстремистских деяний. В законодательстве РФ пока такой нормы нет.
• Предусмотрено сотрудничество государств-участников конвенции в вопросах выдачи обвиняемых, передачи осуждённых, ареста и конфискации имущества. Оговорена возможность оперативной и следственной работы на территории другого государства, участвующего в конвенции.
• Стороны обязуются не давать статус беженца всем причастным к экстремистским преступлениям.
Таким образом, конвенция закрепляет на международном уровне, а отчасти даже расширяет российскую трактовку экстремизма — и без того расширительную. Реализация её положений может затронуть судьбу огромного числа людей: как приверженцев различных мирных религиозных течений (например, Свидетелей Иеговы, последователей мусульманского богослова Саида Нурси, адептов китайской практики «Фалуньгун»), так и политических активистов оппозиционного толка.
Дела о возбуждении ненависти могут быть прекращены за малозначительностью.
Это подтверждает новый пример из судебной практики. 14 июня 2019 года Орджоникидзевский районный суд Магнитогорска рассмотрел административное дело, возбужденное по ст. 20.3.1 КоАП в отношении Ольги Кочетковой, которая написала комментарий ксенофобного содержания в городском сообществе во "ВКонтакте". В связи с малозначительностью правонарушения от ответственности ее освободили, объявив устное замечание. Прокурор, пытавшийся опротестовать это постановление районного суда, в вышестоящей инстанции потерпел фиаско.
Сейчас комментарий Кочетковой удален, однако из бурной дискуссии пользователей соцсети, которую он породил, ясно, что он носил агрессивный характер, содержал оскорбления по этническому и/или религиозному признаку и, возможно, призыв к депортации. Более того, паблик "Чёрное&Белое Магнитогорск", в котором был размещен спорный комментарий, очень популярный – у него больше 200 тысяч подписчиков. Однако все это не помешало суду расценить высказывание Кочетковой как не заслуживающее наказания.
https://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2019/08/d41365/
Это подтверждает новый пример из судебной практики. 14 июня 2019 года Орджоникидзевский районный суд Магнитогорска рассмотрел административное дело, возбужденное по ст. 20.3.1 КоАП в отношении Ольги Кочетковой, которая написала комментарий ксенофобного содержания в городском сообществе во "ВКонтакте". В связи с малозначительностью правонарушения от ответственности ее освободили, объявив устное замечание. Прокурор, пытавшийся опротестовать это постановление районного суда, в вышестоящей инстанции потерпел фиаско.
Сейчас комментарий Кочетковой удален, однако из бурной дискуссии пользователей соцсети, которую он породил, ясно, что он носил агрессивный характер, содержал оскорбления по этническому и/или религиозному признаку и, возможно, призыв к депортации. Более того, паблик "Чёрное&Белое Магнитогорск", в котором был размещен спорный комментарий, очень популярный – у него больше 200 тысяч подписчиков. Однако все это не помешало суду расценить высказывание Кочетковой как не заслуживающее наказания.
https://www.sova-center.ru/racism-xenophobia/news/counteraction/2019/08/d41365/
Сегодня с блогера и студента ВШЭ Егора Жукова было снято обвинение в участии в массовых беспорядках (ч. 2 ст. 212 УК) и предъявлено новое — в публичных призывах к экстремизму (ч. 2 ст. 280 УК). Следственный комитет сообщил, что поводом стало то, что в своих роликах на Youtube молодой человек пропагандирует «насильственное изменение конституционного строя, мятежи и воспрепятствование законной деятельности сотрудников правоохранительных органов».
Мы посмотрели четыре блога Жукова, упомянутые в обвинении. Во всех он призывает оппозицию к более активной и продуманной борьбе со сложившейся в России государственной системой, но пропагандирует исключительно ненасильственные методы сопротивления, список которых он почерпнул у идеолога ненасильственной борьбы Джина Шарпа и которые провозглашает наиболее эффективными, опираясь на исследования политолога Эрики Ченовет.
Перечисленные блогером методы политической борьбы, с нашей точки зрения, не подпадают под определение экстремистской деятельности в соответствующем законе, охватывающее именно насильственные действия против власти.
Поэтому мы считаем преследование Егора Жукова по ст. 280 УК неправомерным.
Мы посмотрели четыре блога Жукова, упомянутые в обвинении. Во всех он призывает оппозицию к более активной и продуманной борьбе со сложившейся в России государственной системой, но пропагандирует исключительно ненасильственные методы сопротивления, список которых он почерпнул у идеолога ненасильственной борьбы Джина Шарпа и которые провозглашает наиболее эффективными, опираясь на исследования политолога Эрики Ченовет.
Перечисленные блогером методы политической борьбы, с нашей точки зрения, не подпадают под определение экстремистской деятельности в соответствующем законе, охватывающее именно насильственные действия против власти.
Поэтому мы считаем преследование Егора Жукова по ст. 280 УК неправомерным.