В животе у кита,
на котором лежит
Земля
Непечально живёт
всех ушедших людей семья.
Здесь матросы
с "Варяга",
индейские племена,
здесь Гомер,
Че Гевара,
Бах,
и всегда весна.

В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Пишет новый французский эпос
Эмиль Золя,
Циолковский скальпелем режет
кишки небес,
Здесь Мария Каллас -
Алиса в стране чудес.

Для шахтеров небо в алмазах
даёт угля
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Здесь твои прабабушки
вяжут огромный шарф,
Здесь Сервантес с Пушкиным
выпьют на брудершафт.

Для крестьян
плодоносят вечно
теперь поля
В животе у кита,
на котором лежит Земля!
К рыбакам прилипают рыбы,
к цветам шмели,
И Рублеву разводит краски
вином Дали.

Помирились враги,
обучаясь любви с нуля,
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Здесь для каждого нелегала
есть свой сарай,
И своё здесь солнце,
и свой здесь
солдатам рай.

И гремит у бездомных поэтов
в карманах медь,
Они ходят по свету,
как будто исчезла смерть,
И Есенину ослабляет
петлю Рембо,
И на ослике к ним приезжает
под утро Бог.
Сообщает,
что здесь их поэмы
нужней, чем там...
И они отвечают:
"Мы веруем, Капитан!"

Ной в своём батискафе
опять обогнул Казбек,
С потолка Микеланджело
сыплется русский снег,
И с Ландау играет в шахматы
Еврипид,
А над крышей Большого
Уланова все парит.

Невечерние лампы
включаются в поздний час,
Чтоб Армстронг, Эллингтон
и Гиллеспи творили джаз.
Чтобы нёс официант на блюдечке
ноту «ля»
В животе у кита,
на котором лежит земля!

И не в том ведь дело,
что кровью писал Басё,
А лишь в том, что мы все молекулы -
вот и все.
Так волшебные птицы
клюют под собою сук,
* Так луна себе ухо Ван Гога
пришила вдруг.

Мы блокадники, партизаны,
мы неба дно,
Мы дерёмся и спорим,
язык проглотив родной.
А потом Капитан скомандует
"от винта",
И мы все попадём навечно
в живот кита.

Любовь к поэтам

Люди любят поэтов рассеяно,
С книг сдувая столетнюю пыль!
Привязали к березке Есенина
И в ногах положили бутыль.

Он то плачет, то с бабами лается,
То детишкам дает леденцы.
Рядом пьяный Высоцкий валяется,
А вокруг на асфальте шприцы.

Голубых ненавидя и розовых,
Посылая всех радостно нах,
Маяковский в штанах своих бронзовых
Бродит, паспорт сжимая в зубах.

Не забыть его мощного голоса.
Но «ба-бах» и он на пол упал!
А вот Пушкин стоит у Макдональдса,
Горделивый, как первый канал!

Остальные - кошмар промежуточный!
Ты их всех не запомнишь, сынок!
Вон у «Риглы» дрожит круглосуточной
Аккуратный, но выпивший Блок.

Вон гуляют заумные, праздные,
От народа далекие все -
Мандельштамы, Цветаевы разные,
Пастерна-Гумиле-Ходасе...

Не закусишь селёдкою вермута,
Им народными быть не дано!
То ли Тютчев, Некрасов да Лермонтов!
(Все погибли под Бородино!)

Помни, Бродский, успехи фейсбуковы -
Это пена, пустышка и бред!
Если ты, брат, не сыгран Безруковым,
Никой ты не русский поэт!

Выходя из церковной обители,
От визжащих уставшие дур,
Обжигают сердца потребителей
Два пророка - Михайлов и Шнур.

За то, что ты слепил снежок
И углядел звезду на небе,
Кого-то миновал ожёг
В Аддис-Абебе.
2.12.21

Фонарик стоял возле дома давно.
А в доме ночами светилось окно.
Фонарик влюбился в окошко.
Белела за стеклышком кошка.

Фонарик мигал и окно отвечало.
От счастья фонарик тихонько качало!
И он от оси отклонился немножко,
Пытаясь рукою коснуться окошка.

(Пусть время проходит, и годы несутся.
Любовь ведь по сути - желанье коснуться!).
Фонарь раскачался! Его понесло,
И он не погладил, а выбил стекло.
А сам с переломом упал во дворе.
И в комнату снег полетел в январе.

Любовь - это самое главное чувство.
Любить - это высшее в мире искусство.
Не всякий фонарик умеет любить,
Да так, чтоб окошко свое не разбить.

Снег завалил оконный окоём.
Зима стоит за дверью -Познакомься...
Давай проспим декабрь, вот так вдвоем
И в январе на Рождество проснемся?

Начнут соседи вилками греметь,
А мы уснем на простынях из ситца.
Тебе приснится, например, медведь,
А мне... мне только ты и будешь сниться.

Нас снегом заметет со всех сторон.
Луна - сова. Земля, как мышь полевка.
Декабрь - это как бы странный сон,
К январскому рожденью подготовка.

Промерзла кухня, кутаясь в тулуп,
Морозный повар в шапку небо ловит
И будущее время, словно суп
В котле Большой Медведицы готовит.

Ненужных звезд блестит металлолом.
Мигает Марс Юпитеру соседу.
Двенадцатый апостол за столом,
Сидит декабрь, предчувствуя победу.

Снеговики болеют ОРВи.
Замерз корабль пьяный на причале.
А мы все спим и учимся любви,
Которой на яву не замечали.

Кстати, когда, я начал возиться с баснями,
Мне говорили: Владка, тебе труба с ними!
Скоро, дружок, ты услышишь раскаты грома…
Но я лишь в ответ шутил про трубу газпрома…

Помню, что денег не было и на «Ватру»,
Но зато сочинилась басенка про ондатру,
Я читал её тусклому зеркалу и консервам,
Но всегда над собой последним смеялся первым.

Знать в декабре 21-ого не х.рово,
Что цыплят считают по осени двадцать второго,
Верь же Надьке, надейся с Любкой, люби для Верки!
(Я всегда ненавидел китайские фейерверки).

Может Господь на раз поменять для шутки
Сидящего в Маybach со стоящим в маршрутке,
Не ругай депутатов сто двадцать второго съезда,
А признайся в любви Снегурочке у подъезда.

От дорогого парфюма, как правило, тянет серой.
Когда много белых ворон, я хочу быть серой.
Выбрось наушники, так можно сослушаться до мышей.
Я был на второй Чеченской,
но не видел там реперов-крутышей.

Не так уж стоит конец у косой косы,
Как его малюют.
Перечитай «Онегина» и не ссы.
И не важно где ты - в Марбелье или в Шебекино.
Перечитай «Онегина».

8.12.21

Солнце подобно крымскому луку:
Съешь его взглядом, глаза заплачут.
Андрей задумчиво смотрит в лунку.
Рядом с ним Пётр.
Они рыбачат.
Щука крючок не целует долго.
Лед блестит у Петра в бороде.
Зима.
Декабрь.
Застывшая Волга.
Рыбаки идут по воде.
10.12.21

Привет тебе,
Архипелаг-Голяк!
Свободу
изнасиловал маньяк.
Залезь в одну
из вавилонских призм,
Проверь мои стишки
на оптимизм!

Реклама-мама,
папа-третий Рим,
Ты не заметил,
мы в раю горим?
Кто космосу ракету
сунул в рот?
Не пятна на Луне,
а qr-код.

Овечки то,
смеясь,
не взяли в толк,
Что на лужок пришёл бессмертный волк
С причастием
макдональдсом-автО.
Все на коне,
да жаль,
что конь в пальто,
А под копытом белый порошок.
Все хорошо звучит,
как «хором шок»…
Удерживавший нас не удержал,
И пианист придворный налажал.

Нет, я не плачусь,
не ругаю строй.
Не Байрон я,
не Лермонтов.
Другой.
Один из трёх,
а, может быть,
из двух.
И говно-реп мне,
сука, режет слух.

Я уезжаю
в свой хрустальный гусь
И с вами неучастием делюсь.
Мой страшный мир!
Есенин!
Пушкин!
Фэт!
Не лжив и я,
привет тебе,
привет!

11.12.21

Он выше травы и теплее холодной воды!
Компьютерной мыши свои в нем не сделать ходы.
Люби его белым,
Алиса, в лесу и в степи!
Нелепая девочка!
Счастье земное слепи!
Под снегом таким и медведю сподручнее спать,
Тем более, он заказал на авито кровать!
Тем более, боль отступила, ступила беда,
Сегодня нам души
согрели зимы холода!
Солдатам и птицам пора заниматься весной,
Нам грешным и снежным, о жизни мечтать запасной,
Где белый песок, океан и чудесный закат…
Но нужен ли он, если в нашем раю снегопад?
14.12.21

И снег, и грех.
Предательство обычно
Красивее
чем та старуха-верность.
Но краше месть
за череду предательств.
Не то, чтоб хрустнул век
И ходит в гипсе,
Нет,
Он скончался
на твоих руках,
А время
приказало долго жить.
Все деньги мира -
гвозди напрокат,
И рук Христа
едва-едва хватает.
У церкви жалость
Вжалась в парапет
И пропускает
богача к мощам.
Спорт-зал,
Бассейн,
пророщенные зерна,
Хороший секс
и деловой обед,
А после мощи.
Жизненная мощь
Да не оставит,
Жаль, что мысль о смерти
Нельзя изгнать какой-нибудь вакциной…
(Вакцину смерти изгонять вакцинной?)
Хотя….
Что там за скрежет за окном?
Последнему,
кто слышит
режут слух,
Чтобы ржал,
как конь,
Чтоб жрал,
как людоед,
Чтобы по тридцать сребреников-дней
Двенадцать раз
в году с улыбкой принял.
Двадцатый век - отец,
Наш общий призрак
Явился нынче
Некому студенту,
Которому
почти что
Двадцать два.
И снег, и грех.
Запомни, сын,
Убито
Живое время
Мёртвой пустотой.
И кладбище
раскрашено под цирк,
Расплавлены кресты вай-фаем смерти,
И труд, и хлеб,
и стыд
И человечий
закон
Теперь, как будто,
вне закона.
Не повторяй за мной мои слова!
Они их обсмеют многоголосо
и выставят тебя
Тупым болваном,
Уродом хоть
в кунсткамере-Москве,
Хоть где!
Не повторяй,
но все запомни.
Тебе ведь скоро будет,
Двадцать первый,
Все двадцать два?
Отличная пора
Для главного возмездия земного!
Настанет утро,
возвратись обратно,
Ни с кем не говори
о нашей встречи,
Сходи, меж тем,
в Елоховский собор,
Поставь свечу святому Николаю,
А завтра ночью
встретимся опять,
Продолжим
нашу добрую беседу….
16.12.21
За фото спасибо магу Селеменеву

Заведи кота.
Назови QR.
Вот и будет
лучший тебе пиар.
О друзьях не думай
и о врагах,
QR кот с тобой,
Бог с тобой в сапогах.
⁃ Предъяви-ка код! - зарычит сатрап.
Тут же кот ему
сделает «цап-царап»!
Бродский умер -
оставил часть речи вот.
От тебя останется QR кот.
Бегемот булгаковский
не при чем.
Михаил Афанасьевич
был врачом.
Не пускали с котами его в трамвай.
QR код,
этим гражданам подавай…
Скоро, брат,
не пописаешь в писуар,
Если им не предъявишь
сперва QR,
Без него тебя
в спину сначала пнут,
А потом, уж поверь,
На кресте распнут.
Извините,
пожалуйста, за вульгар,
Не хочу я накаркать
«Куар-куар»,
Если вдруг
не кастрирован QR кот,
Не дадут, брат, на лапу,
А прямо в рот.
Это только друзья, так сказать зачин…
Все свободны.
Не слышу?
Чего молчим?
18.12.21

Зимний Никола - радости школа!

Девушка Соня
работает под землей.
У неё имеется пистолет.
С утра она постоянно
бывает злой.
На станции «Достоевская» яркий свет.

Там на стенках мрамором облицованных -
Фигуры героев из романов писателя базовых,
Но сержант полиции Кузнецова
Не читала ни «Преступление»,
ни «Карамазовых».

Ей вчера изменил
ее парень,
его зовут Родион.
И во всем признался
по телефону, бухой.
Когда в патронник
досылают патрон,
Раздаётся щелчок.
Характерный такой, сухой.

Родион к ней подъедет сейчас во втором вагоне,
Чтобы отдать ключи и засмеяться хитро.
«Нет правды в подземке,-
думает Соня, -
Но нет ее и выше,
на выходе из метро.”

В сердце пожар, как будто,
а пальцы - лёд
И как по маслу скользят этих пальцев кончики.
Приближается поезд.
Соня стоит и ждёт.
Родион выходит
И направляется к Сонечке.
20.12.21