У Турции появился специальный представитель по нормализации отношений с Арменией. Во время визита в ОАЭ об этом объявил министр иностранных дел этого государства Мевлют Чавушоглу. Насколько важно это кадровое решение? И означает ли оно прорыв в двусторонних армяно-турецких отношениях?
Спецпредставителем Турции стал опытный дипломат Сердар Кылыч. В марте нынешнего года он завершил свою семилетнюю работу в качестве турецкого посла в США. В послужном списке Кылыча служба послом в Японии и в Ливане, а также работа в МИДе во главе подразделения, ответственного за отношения с НАТО, и в Совете нацбезопасности Турецкой республики. Словом, послужной список впечатляющий.
Очевидно, что вопрос нормализации отношений с Арменией для Анкары выходит за рамки двусторонней повестки. Говоря Ереван, турецкие дипломаты подразумевают и Баку, и пытаются, поддерживая своего стратегического союзника, оказывать давление на армянскую сторону. К слову сказать, косвенно такое давление оказывается и на Москву, ставится под сомнение ее эксклюзивное положение в Закавказье. Но и это далеко не все. Отношения с Арменией- это и часть американского меню турецкой внешней политики. И неслучайно в этой связи приглашение на должность спецпреда дипломата, знающего политическую кухню США. Больная тема- это вопрос о признании событий 1915 года в Османской империи геноцидом.
В переговорах между Арменией и Азербайджаном намечается некоторое улучшение. Оно не стало необратимым, неприятные сюрпризы возможны. И Турция пытается играть на опережение, ибо ее роль в постконфликтном статус-кво будет определяться, среди прочего, и уровнем нормализации отношений с армянской стороной. Пока рано делать серьёзные обобщения. Также преждевременно давать позитивные прогнозы и предрекать прорывы хотя бы на уровне Цюриха-2009. Ясно только одно: статус армянской проблемы в турецкой внешней политике повышается. Иначе столь опытных кадровых дипломатов к таким вопросам не подключали бы.
Сергей Маркедонов
Спецпредставителем Турции стал опытный дипломат Сердар Кылыч. В марте нынешнего года он завершил свою семилетнюю работу в качестве турецкого посла в США. В послужном списке Кылыча служба послом в Японии и в Ливане, а также работа в МИДе во главе подразделения, ответственного за отношения с НАТО, и в Совете нацбезопасности Турецкой республики. Словом, послужной список впечатляющий.
Очевидно, что вопрос нормализации отношений с Арменией для Анкары выходит за рамки двусторонней повестки. Говоря Ереван, турецкие дипломаты подразумевают и Баку, и пытаются, поддерживая своего стратегического союзника, оказывать давление на армянскую сторону. К слову сказать, косвенно такое давление оказывается и на Москву, ставится под сомнение ее эксклюзивное положение в Закавказье. Но и это далеко не все. Отношения с Арменией- это и часть американского меню турецкой внешней политики. И неслучайно в этой связи приглашение на должность спецпреда дипломата, знающего политическую кухню США. Больная тема- это вопрос о признании событий 1915 года в Османской империи геноцидом.
В переговорах между Арменией и Азербайджаном намечается некоторое улучшение. Оно не стало необратимым, неприятные сюрпризы возможны. И Турция пытается играть на опережение, ибо ее роль в постконфликтном статус-кво будет определяться, среди прочего, и уровнем нормализации отношений с армянской стороной. Пока рано делать серьёзные обобщения. Также преждевременно давать позитивные прогнозы и предрекать прорывы хотя бы на уровне Цюриха-2009. Ясно только одно: статус армянской проблемы в турецкой внешней политике повышается. Иначе столь опытных кадровых дипломатов к таким вопросам не подключали бы.
Сергей Маркедонов
Проблема местного самоуправления в России – в деньгах, контроле и людях.
Деньги сконцентрированы прежде всего на федеральном уровне – местные же нужды финансируются по остаточному принципу. Особенно это относится к самому нижнему уровню – сельским поселениям, бывшим сельсоветам. Для того, чтобы были деньги, нужен две составляющие. Первая – изменение бюджетной политики, на которое по доброй воле не пойдет никакая федеральная власть. Вторая - средний класс, который заинтересован в развитии территорий. Он в глубинке представлен преимущественно в СНТ, где горожане-собственники не имеют регистрации, проживают не постоянно, не голосуют и с местным самоуправлением общаются только для оформления документов. И заинтересованы только в проектах, которые касаются непосредственно их самих – например, провести асфальтовую дорогу до своего СНТ, но не метром дальше.
Раз нет денег – то нет и людей. Если в региональных центрах есть группы интересов, конкурирующие за власть и ресурсы, то в глубинке ничего такого нет. Но есть важный момент – местное депутатство может быть более значимым, чем местное руководство. Потому что если начальник должен отвечать за решение проблем, для которых у него нет средств, то депутат имеет статус, подтверждающий принадлежность к местной «низовой» элите. Этот статус важен и уже привычен и для владельца магазина, и для директора школы, и для других персонажей. Правда, и «низовая» элита постепенно размывается – с сокращением числа школ и закрытием торговых заведений.
И, наконец, контроль. Для современных российских реалий это ключевое слово. Новый законопроект о местном самоуправлении делает его максимальным со стороны губернаторов, которых, в свою очередь, в любой момент может уволить президент. Понятно, что приоритет – это областной центр, мэр которого теперь даже теоретически не сможет вступать в конкуренцию с губернатором. Но и остальные муниципалитеты находятся под губернаторским контролем. Проблема в том, что такими темпами на многих сельских территориях скоро контролировать будет некого.
Алексей Макаркин
Деньги сконцентрированы прежде всего на федеральном уровне – местные же нужды финансируются по остаточному принципу. Особенно это относится к самому нижнему уровню – сельским поселениям, бывшим сельсоветам. Для того, чтобы были деньги, нужен две составляющие. Первая – изменение бюджетной политики, на которое по доброй воле не пойдет никакая федеральная власть. Вторая - средний класс, который заинтересован в развитии территорий. Он в глубинке представлен преимущественно в СНТ, где горожане-собственники не имеют регистрации, проживают не постоянно, не голосуют и с местным самоуправлением общаются только для оформления документов. И заинтересованы только в проектах, которые касаются непосредственно их самих – например, провести асфальтовую дорогу до своего СНТ, но не метром дальше.
Раз нет денег – то нет и людей. Если в региональных центрах есть группы интересов, конкурирующие за власть и ресурсы, то в глубинке ничего такого нет. Но есть важный момент – местное депутатство может быть более значимым, чем местное руководство. Потому что если начальник должен отвечать за решение проблем, для которых у него нет средств, то депутат имеет статус, подтверждающий принадлежность к местной «низовой» элите. Этот статус важен и уже привычен и для владельца магазина, и для директора школы, и для других персонажей. Правда, и «низовая» элита постепенно размывается – с сокращением числа школ и закрытием торговых заведений.
И, наконец, контроль. Для современных российских реалий это ключевое слово. Новый законопроект о местном самоуправлении делает его максимальным со стороны губернаторов, которых, в свою очередь, в любой момент может уволить президент. Понятно, что приоритет – это областной центр, мэр которого теперь даже теоретически не сможет вступать в конкуренцию с губернатором. Но и остальные муниципалитеты находятся под губернаторским контролем. Проблема в том, что такими темпами на многих сельских территориях скоро контролировать будет некого.
Алексей Макаркин
Прошедшая неделя была самой политически тяжелой для Бориса Джонсона. В течение недели в СМИ продолжали раскручиваться крайне токсичные для тори истории о том, что год назад, в период очень жесткого локдауна в Англии, сотрудники правительственного и партийного аппарата устраивали рождественские вечеринки на Даунинг-стрит, 10 и в штаб-квартире Консервативной партии. Во вторник 99 депутатов-тори голосовали в Палате общин против решения правительства о введении ковид-пропусков – это был крупнейший внутрипартийный мятеж за все время премьерства Джонсона. А в четверг консерваторы проиграли дополнительные выборы в парламент в избирательном округе Северный Шропшир. Это не рядовое поражение. Консерваторы контролировали этот сельский округ в Западном Мидленде в течение почти 200 лет. На референдуме 2016 г. 60% его избирателей голосовали за брексит. На всеобщих выборах 2019 г. перевес консерватора над ближайшим противником составил 23 тыс. голосов. А в четверг кандидат от Партии либеральных демократов Хелен Морган одержала уверенную победу, получив 18 тысяч голосов и опередив кандидата-тори почти на 6 тысяч. Для правящей партии это стало настоящим политическим землетрясением.
Судя по разговорам поллстеров с местными жителями, столь резкий и масштабный сдвиг в предпочтениях объясняется не только недовольством конкретными направлениями правительственной политики (в частности, недостаточной помощью фермерам в период пандемии). Прежде вполне лояльных консервативных избирателей возмущают высокомерный стиль работы кабинета министров, покрывательство политической нечистоплотности парламентариев от правящей партии, частые скандалы в связи с поведением самого Бориса Джонсона – его неумеренным апломбом, неуважением к стандартам публичной жизни и явным дефицитом добросовестности. Причиной дополнительных выборов стала отставка местного депутата-тори Оуэна Патерсона, который, как выявил парламентский комитет по стандартам, грубо нарушил правила поведения, многократно лоббируя в министерствах интересы двух частных компаний. Джонсон пытался выгородить Патерсона, но на волне поднявшегося общественного негодования тот был вынужден подать в отставку. Любопытно, что на выборах в брекситерском округе победила кандидат от либдемов – самой проевропейской партии Британии, которая после выборов 2019 г. находилась в глубоком кризисе. Это говорит о том, тема брексита потеряла актуальность, что на будущих всеобщих выборах консерваторы больше не смогут эксплуатировать свои заслуги в реализации выхода из ЕС.
Поражение в Северном Шропшире вызвало очень нервную реакцию в Консервативной партии, причем острие критики направлено непосредственно на Джонсона. Показателен заголовок во влиятельной консервативной газете Daily Telegraph: «Большой вопрос для тори: является ли Борис Джонсон все еще электоральным активом или он становится пассивом?» Газета отмечает, что Джонсон был избран лидером тори прежде всего из-за своей способности вести партию к победе на выборах. Трудность для Джонсона заключается в том, что у него никогда не было армии лояльных сторонников внутри парламентской фракции. Новые ошибки и дальнейшее падение и так уже низкого личного рейтинга быстро приведут к нарастанию оппозиции его лидерству. Консервативная партия известна своей безжалостностью к теряющим популярность в стране лидерам, пример Маргарет Тэтчер у всех еще в памяти.
Сейчас некоторые заднескамеечники-тори открыто говорят о том, что у Джонсона еще есть время оправиться, но для этого ему нужно срочно поменять стиль поведения и команду своих советников. Следующим серьезным электоральным испытанием для тори станут местные выборы в мае по всей Англии. После них в случае явной неудачи вероятна попытка побороться с Джонсоном за пост лидера со стороны наиболее популярных консервативных деятелей. В их числе называют министра финансов Риши Сунака и главу МИД Лиз Трасс.
Александр Ивахник
Судя по разговорам поллстеров с местными жителями, столь резкий и масштабный сдвиг в предпочтениях объясняется не только недовольством конкретными направлениями правительственной политики (в частности, недостаточной помощью фермерам в период пандемии). Прежде вполне лояльных консервативных избирателей возмущают высокомерный стиль работы кабинета министров, покрывательство политической нечистоплотности парламентариев от правящей партии, частые скандалы в связи с поведением самого Бориса Джонсона – его неумеренным апломбом, неуважением к стандартам публичной жизни и явным дефицитом добросовестности. Причиной дополнительных выборов стала отставка местного депутата-тори Оуэна Патерсона, который, как выявил парламентский комитет по стандартам, грубо нарушил правила поведения, многократно лоббируя в министерствах интересы двух частных компаний. Джонсон пытался выгородить Патерсона, но на волне поднявшегося общественного негодования тот был вынужден подать в отставку. Любопытно, что на выборах в брекситерском округе победила кандидат от либдемов – самой проевропейской партии Британии, которая после выборов 2019 г. находилась в глубоком кризисе. Это говорит о том, тема брексита потеряла актуальность, что на будущих всеобщих выборах консерваторы больше не смогут эксплуатировать свои заслуги в реализации выхода из ЕС.
Поражение в Северном Шропшире вызвало очень нервную реакцию в Консервативной партии, причем острие критики направлено непосредственно на Джонсона. Показателен заголовок во влиятельной консервативной газете Daily Telegraph: «Большой вопрос для тори: является ли Борис Джонсон все еще электоральным активом или он становится пассивом?» Газета отмечает, что Джонсон был избран лидером тори прежде всего из-за своей способности вести партию к победе на выборах. Трудность для Джонсона заключается в том, что у него никогда не было армии лояльных сторонников внутри парламентской фракции. Новые ошибки и дальнейшее падение и так уже низкого личного рейтинга быстро приведут к нарастанию оппозиции его лидерству. Консервативная партия известна своей безжалостностью к теряющим популярность в стране лидерам, пример Маргарет Тэтчер у всех еще в памяти.
Сейчас некоторые заднескамеечники-тори открыто говорят о том, что у Джонсона еще есть время оправиться, но для этого ему нужно срочно поменять стиль поведения и команду своих советников. Следующим серьезным электоральным испытанием для тори станут местные выборы в мае по всей Англии. После них в случае явной неудачи вероятна попытка побороться с Джонсоном за пост лидера со стороны наиболее популярных консервативных деятелей. В их числе называют министра финансов Риши Сунака и главу МИД Лиз Трасс.
Александр Ивахник
Перед выходными решился вопрос о новом лидере германского Христианско-демократического союза, потерпевшего тяжелейшее в своей истории поражение на сентябрьских выборах в Бундестаг и после 16 лет правления Ангелы Меркель вынужденного перейти в оппозицию. В борьбе за пост лидера победил давний соперник и недруг Меркель 66-летний Фридрих Мерц – жесткий рыночник в вопросах экономики и традиционалист в социальных вопросах. Это стало возможным, поскольку выборы впервые проводились не на партийном съезде, где сильно влияние аппарата и организованных группировок, а путем голосования по почте всех рядовых членов ХДС. 17 декабря было объявлено, что в голосовании приняли участие почти 250 тысяч из 400 тысяч членов партии, и 62,1% получил Мерц. Он легко обошел двух своих соперников – бывшего председателя комитета Бундестага по внешней политике Норберта Рёттгена и экс-главу ведомства федерального канцлера Хельге Брауна, которые представляли центристское крыло ХДС и высказывались за продолжение умеренного курса Меркель. А Мерц открыто призывал ХДС «выйти из-под тени Меркель», и в этом его поддерживала масса рядовых членов партии, которая быстро стареет (средний возраст превышает 60 лет) и считает, что неудачи партии в последние годы вызваны отходом от традиционных консервативных ценностей. Новый председатель ХДС будет официально утвержден на виртуальном съезде партии в конце января, но это уже формальность.
Фридрих Мерц, несомненно, весьма амбициозен. Для него это была уже третья попытка побороться за пост лидера. Мерц начал свою политическую карьеру в рядах ХДС давно. В 1994 г. он впервые был избран в Бундестаг, а до этого был депутатом Европарламента. В 2000 г., когда Меркель стала лидером ХДС, Мерц возглавил фракцию ХДС/ХСС в Бундестаге. Но он был недоволен поворотом партии влево, который начала осуществлять Меркель, и через два года она добилась его смещения с поста главы фракции. В 2009 г. Мерц покинул Бундестаг и ушел в бизнес, где заработал многомиллионное состояние. В последнее время он занимал пост главы германского отделения американской инвесткомпании BlackRock.
В 2015 г., во время иммиграционной волны, он резко критиковал Меркель за политику открытых границ, а в последние годы – за инерционность. Когда в октябре 2018 г. Меркель сообщила, что оставляет пост лидера ХДС, Мерц сразу объявил о возвращении в политику и выдвижении своей кандидатуры. Как политик Мерц обладает ораторским даром, но бывает неосторожен в высказываниях и не стремится обходить острые углы. Он пользуется широкой поддержкой в деловых кругах и в консервативном крыле ХДС. Мерц выступает за радикальное снижение налогов для граждан и бизнеса. Другой двигатель быстрого развития экономики он видит в освобождении бизнеса от высоких бюрократических барьеров в виде чрезмерных регуляторных требований, в т.ч. в сфере экологии. Новый лидер ХДС – твердый европеист. Он считает, что ЕС в глобальной конкуренции должен вести себя более наступательно в экономическом и стратегическом плане по отношению к Китаю, России, но также и США.
Во влиятельном центристском крыле ХДС опасаются, что подчеркнуто консервативные позиции Мерца будут негативно влиять на шансы партии сделать ее имидж более современным и в перспективе вернуться к власти. Похоже, это понимает и сам Мерц. Он вел свою третью предвыборную кампанию в более примирительном тоне, а после оглашения результатов голосования объявил, что хочет видеть ХДС партией, в которой «различные политические идеи, мнения и тенденции найдут свое место». Сейчас главная тактическая задача для Мерца – добиться совмещения постов лидера партии и руководителя фракции ХДС/ХСС в Бундестаге. По сообщениям СМИ, нынешний глава фракции Ральф Бринкхаус не проявляет желания освобождать этот пост. Другая задача – исправить плохие отношения с лидером ХСС, премьером Баварии Маркусом Зёдером.
Александр Ивахник
Фридрих Мерц, несомненно, весьма амбициозен. Для него это была уже третья попытка побороться за пост лидера. Мерц начал свою политическую карьеру в рядах ХДС давно. В 1994 г. он впервые был избран в Бундестаг, а до этого был депутатом Европарламента. В 2000 г., когда Меркель стала лидером ХДС, Мерц возглавил фракцию ХДС/ХСС в Бундестаге. Но он был недоволен поворотом партии влево, который начала осуществлять Меркель, и через два года она добилась его смещения с поста главы фракции. В 2009 г. Мерц покинул Бундестаг и ушел в бизнес, где заработал многомиллионное состояние. В последнее время он занимал пост главы германского отделения американской инвесткомпании BlackRock.
В 2015 г., во время иммиграционной волны, он резко критиковал Меркель за политику открытых границ, а в последние годы – за инерционность. Когда в октябре 2018 г. Меркель сообщила, что оставляет пост лидера ХДС, Мерц сразу объявил о возвращении в политику и выдвижении своей кандидатуры. Как политик Мерц обладает ораторским даром, но бывает неосторожен в высказываниях и не стремится обходить острые углы. Он пользуется широкой поддержкой в деловых кругах и в консервативном крыле ХДС. Мерц выступает за радикальное снижение налогов для граждан и бизнеса. Другой двигатель быстрого развития экономики он видит в освобождении бизнеса от высоких бюрократических барьеров в виде чрезмерных регуляторных требований, в т.ч. в сфере экологии. Новый лидер ХДС – твердый европеист. Он считает, что ЕС в глобальной конкуренции должен вести себя более наступательно в экономическом и стратегическом плане по отношению к Китаю, России, но также и США.
Во влиятельном центристском крыле ХДС опасаются, что подчеркнуто консервативные позиции Мерца будут негативно влиять на шансы партии сделать ее имидж более современным и в перспективе вернуться к власти. Похоже, это понимает и сам Мерц. Он вел свою третью предвыборную кампанию в более примирительном тоне, а после оглашения результатов голосования объявил, что хочет видеть ХДС партией, в которой «различные политические идеи, мнения и тенденции найдут свое место». Сейчас главная тактическая задача для Мерца – добиться совмещения постов лидера партии и руководителя фракции ХДС/ХСС в Бундестаге. По сообщениям СМИ, нынешний глава фракции Ральф Бринкхаус не проявляет желания освобождать этот пост. Другая задача – исправить плохие отношения с лидером ХСС, премьером Баварии Маркусом Зёдером.
Александр Ивахник
В городском парламенте Еревана (Совете старейшин) в канун новогодних торжеств разразилась политическая буря. Армения- маленькая страна. И борьба на уровне столичного муниципалитета – это не событие местного уровня. Особенно принимая во внимание тот факт, что более трети всех армянских избирателей сосредоточено в Ереване.
Итак, «Мой шаг», провластная фракция в столичном Совете старейшин официально внесла в мэрию проект решения о вотуме недоверия действующему городскому голове Айку Марутяну. Голосование должно состоятся 22 декабря. И нет особых оснований предполагать, что его отложат или перенесут. Что добавляет всей этой истории дополнительную интригу. Марутян долгое время рассматривался, как креатура Никола Пашиняна. Придя к власти после «бархатной революции», команда победителей начала «санацию» армянской системы управления с Еревана. Тогда досрочные выборы в Совет старейшин (состоялись 23 сентября 2018 года) многие политики и обозреватели назвали «генеральной репетицией» Пашиняна перед схваткой за главный приз - Национальное собрание. В той репетиции Айку Марутяну была доверена главная роль (по иронии судьбы будущий мэр прославился, как актер-комик и сценарист). И его победа рассматривалась в контексте пашиняновского наступления на «бывших».
С той поры много воды утекло. Пашинян показал значительную политическую стрессоустойчивость. Даже карабахская катастрофа не смогла сломить его, в июне 2021 года он подтвердил свой статус лидера Армении. Но именно тогда между ним и мэром Еревана «пробежала черная кошка». В столице республике пашиняновский «Гражданский договор» показал низкие результаты. Ереван стал единственным регионом страны, где партия премьера не преодолела уровень в 50% голосов (она получила 41% против 27,97% за блок «Армения» и 5,77% за «Честь имею»). Как следствие – обвинения мэра со стороны однопартийцев в пассивности и аполитичности. Несколько месяцев разногласия Пашиняна и Марутяна пытались скрыть, хотя газеты и социальные сети их активно комментировали.
В итоге закрутившийся маховик конфликта привел к тому, что Марутян вышел из «Гражданского договора» и фракции «Мой шаг». И, скорее всего, он в ближайшее время перестанет быть мэром Еревана. Налицо конфликт не по линии «бывшие- нынешние», а разногласия внутри стана победителей «бархатной революции». Ранее Пашинян уже вступал в противостояние с «попутчиками», с теми, кто поддержал его вольно или невольно три года назад (Гагик Царукян, Эдмон Марукян, Артур Ванецян). Но Айк Марутян- не попутчик, а союзник и соратник. Разница! Пока трудно прогнозировать будущие траектории уходящего мэра. Пополнит ли он ряды бывших высокопоставленных чиновников, так и не ставших ведущими политиками страны или сумеет переломить этот тренд? Но сам факт разногласия между «бархатными революционерами» интересен.
Сергей Маркедонов
Итак, «Мой шаг», провластная фракция в столичном Совете старейшин официально внесла в мэрию проект решения о вотуме недоверия действующему городскому голове Айку Марутяну. Голосование должно состоятся 22 декабря. И нет особых оснований предполагать, что его отложат или перенесут. Что добавляет всей этой истории дополнительную интригу. Марутян долгое время рассматривался, как креатура Никола Пашиняна. Придя к власти после «бархатной революции», команда победителей начала «санацию» армянской системы управления с Еревана. Тогда досрочные выборы в Совет старейшин (состоялись 23 сентября 2018 года) многие политики и обозреватели назвали «генеральной репетицией» Пашиняна перед схваткой за главный приз - Национальное собрание. В той репетиции Айку Марутяну была доверена главная роль (по иронии судьбы будущий мэр прославился, как актер-комик и сценарист). И его победа рассматривалась в контексте пашиняновского наступления на «бывших».
С той поры много воды утекло. Пашинян показал значительную политическую стрессоустойчивость. Даже карабахская катастрофа не смогла сломить его, в июне 2021 года он подтвердил свой статус лидера Армении. Но именно тогда между ним и мэром Еревана «пробежала черная кошка». В столице республике пашиняновский «Гражданский договор» показал низкие результаты. Ереван стал единственным регионом страны, где партия премьера не преодолела уровень в 50% голосов (она получила 41% против 27,97% за блок «Армения» и 5,77% за «Честь имею»). Как следствие – обвинения мэра со стороны однопартийцев в пассивности и аполитичности. Несколько месяцев разногласия Пашиняна и Марутяна пытались скрыть, хотя газеты и социальные сети их активно комментировали.
В итоге закрутившийся маховик конфликта привел к тому, что Марутян вышел из «Гражданского договора» и фракции «Мой шаг». И, скорее всего, он в ближайшее время перестанет быть мэром Еревана. Налицо конфликт не по линии «бывшие- нынешние», а разногласия внутри стана победителей «бархатной революции». Ранее Пашинян уже вступал в противостояние с «попутчиками», с теми, кто поддержал его вольно или невольно три года назад (Гагик Царукян, Эдмон Марукян, Артур Ванецян). Но Айк Марутян- не попутчик, а союзник и соратник. Разница! Пока трудно прогнозировать будущие траектории уходящего мэра. Пополнит ли он ряды бывших высокопоставленных чиновников, так и не ставших ведущими политиками страны или сумеет переломить этот тренд? Но сам факт разногласия между «бархатными революционерами» интересен.
Сергей Маркедонов
Про войну.
Современный мир становится миром страхов. Мир стал куда более безопасным и комфортным, несмотря на постоянные апелляции к славному прошлому. Джек Потрошитель на современных лондонских улицах уже невозможен – район Уайтчепел больше не является нищими трущобами, хотя и не принадлежит к богатым кварталам Лондона. Можно почитать Стивена Пинкера – он много об этом пишет.
Но мир стал более трепетным и психологически уязвимым. Сто лет назад исход армии Врангеля из Крыма расценили как образцовую операцию по эвакуации войск и мирного населения. Сейчас ее назвали бы катастрофой, потому что по разным причинам не удалось вывезти всех, кому угрожала опасность (и многие оставшиеся стали жертвами ЧК). Конец 60-х годов в Америке – это время хиппи, борьбы за расовое равноправие и кризиса во вьетнамской войне. Но мало кто помнит, что это было время пандемии гонконгского гриппа, унесшего, по разным данным, жизни от 1 до 4 миллионов человек (причем более высокие цифры кажутся более правдоподобными из-за несовершенства статистики).
Сейчас, в условиях военных страхов, роль психологического фактора еще более выросла. Причем где-то на периферии эмоционального обсуждения оказываются серьезные вопросы. Это и необратимость решения. Если начать вести масштабную классическую (не гибридную) войну, то нельзя признать ее небывшей. Обсуждаемая война не может быть локальным пограничным конфликтом - ставки здесь совсем другие.
Это и общественный фактор. Население России демобилизовано, устало от стагнации и пандемии, и в нынешних условиях мобилизовать его для перенесения неизбежных тягот, связанных с войной и ее последствиями, крайне сложно. Причем демобилизация имеет не столь очевидную оборотную сторону – договоренность с США относительно части требований России будет воспринята обществом положительно (для одних они станут явным успехом, другие вздохнут «лишь бы не было войны»). Разочарования типа «как же так – не взяли Киев» останутся уделом явного меньшинства.
Это и самое главное – а чего, собственно, хочет российская сторона в случае, если все выдвинутые требования не будут приняты (а этого не произойдет)? Вернуть Украину – но как это сделать имеющимися силами и средствами, притом, что у современной России не было опыта занятия и, тем более, удержания заведомо недружественной территории. «Округлить» ДНР-ЛНР и пробить дорогу в Крым? Но в этом случае (помимо санкций) военное сотрудничество Украины с НАТО расширяется, а контингенты НАТО усиливаются не только в Румынии и Болгарии, но и в Польше, и в странах Балтии. И что в таком случае делать – воевать уже с НАТО? Это из художественной литературы.
Представляется, что Россия, несмотря на всю жесткость риторики и ультимативные интонации, все же выступает с запросной позицией, рассчитывая на реальные договоренности по снижению рисков, которые она в стратегической перспективе воспринимает всерьез. В случае же неудачи вероятны обратимые решения вроде размещения ядерного оружия у границ НАТО при максимальном расширении военного сотрудничества с Беларусью (батька вряд ли будет в восторге, но свобода маневра у него уменьшилась). Или знаковые шаги по дальнейшему сближению с ДНР-ЛНР.
Можно ли совершенно исключить срыв в жесткую конфронтацию, включая силовой сценарий? В условиях сильнейшего недоверия полностью исключать ничего нельзя, но все же не стоит гипертрофировать страхи.
Алексей Макаркин
Современный мир становится миром страхов. Мир стал куда более безопасным и комфортным, несмотря на постоянные апелляции к славному прошлому. Джек Потрошитель на современных лондонских улицах уже невозможен – район Уайтчепел больше не является нищими трущобами, хотя и не принадлежит к богатым кварталам Лондона. Можно почитать Стивена Пинкера – он много об этом пишет.
Но мир стал более трепетным и психологически уязвимым. Сто лет назад исход армии Врангеля из Крыма расценили как образцовую операцию по эвакуации войск и мирного населения. Сейчас ее назвали бы катастрофой, потому что по разным причинам не удалось вывезти всех, кому угрожала опасность (и многие оставшиеся стали жертвами ЧК). Конец 60-х годов в Америке – это время хиппи, борьбы за расовое равноправие и кризиса во вьетнамской войне. Но мало кто помнит, что это было время пандемии гонконгского гриппа, унесшего, по разным данным, жизни от 1 до 4 миллионов человек (причем более высокие цифры кажутся более правдоподобными из-за несовершенства статистики).
Сейчас, в условиях военных страхов, роль психологического фактора еще более выросла. Причем где-то на периферии эмоционального обсуждения оказываются серьезные вопросы. Это и необратимость решения. Если начать вести масштабную классическую (не гибридную) войну, то нельзя признать ее небывшей. Обсуждаемая война не может быть локальным пограничным конфликтом - ставки здесь совсем другие.
Это и общественный фактор. Население России демобилизовано, устало от стагнации и пандемии, и в нынешних условиях мобилизовать его для перенесения неизбежных тягот, связанных с войной и ее последствиями, крайне сложно. Причем демобилизация имеет не столь очевидную оборотную сторону – договоренность с США относительно части требований России будет воспринята обществом положительно (для одних они станут явным успехом, другие вздохнут «лишь бы не было войны»). Разочарования типа «как же так – не взяли Киев» останутся уделом явного меньшинства.
Это и самое главное – а чего, собственно, хочет российская сторона в случае, если все выдвинутые требования не будут приняты (а этого не произойдет)? Вернуть Украину – но как это сделать имеющимися силами и средствами, притом, что у современной России не было опыта занятия и, тем более, удержания заведомо недружественной территории. «Округлить» ДНР-ЛНР и пробить дорогу в Крым? Но в этом случае (помимо санкций) военное сотрудничество Украины с НАТО расширяется, а контингенты НАТО усиливаются не только в Румынии и Болгарии, но и в Польше, и в странах Балтии. И что в таком случае делать – воевать уже с НАТО? Это из художественной литературы.
Представляется, что Россия, несмотря на всю жесткость риторики и ультимативные интонации, все же выступает с запросной позицией, рассчитывая на реальные договоренности по снижению рисков, которые она в стратегической перспективе воспринимает всерьез. В случае же неудачи вероятны обратимые решения вроде размещения ядерного оружия у границ НАТО при максимальном расширении военного сотрудничества с Беларусью (батька вряд ли будет в восторге, но свобода маневра у него уменьшилась). Или знаковые шаги по дальнейшему сближению с ДНР-ЛНР.
Можно ли совершенно исключить срыв в жесткую конфронтацию, включая силовой сценарий? В условиях сильнейшего недоверия полностью исключать ничего нельзя, но все же не стоит гипертрофировать страхи.
Алексей Макаркин
Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу анонсировал встречу специальных представителей Анкары и Еревана по вопросам нормализации двусторонних отношений. По его словам, переговоры пройдут «в ближайшее время».
После того как руководство Турции определилось с кандидатурой своего спецпредставителя (им стал экс-посол в США Сердар Кылыч) официальный Ереван также назвал имя своего дипломата, ответственного за установление мостов с Анкарой. Им стал Рубен Рубинян. При знакомстве с биографиями двух переговорщиков трудно не заметить определенных диспропорций. Во-первых, Кылыч в два раза старше Рубиняна, турецкому дипломату 63 года. И в его послужном списке опыт работы послом в США, Ливане и Японии. Рубинян же, получив профильное образование в Армении и за рубежом (среди вузов, в которых он оттачивал свои знания Лондонский университетский колледж и Ягеллонский университет), проработал в МИД своей страны в должности заместителя министра менее года. При этом он идеологически близок премьер-министру Николу Пашиняну. Достаточно ли этого для ведения успешных переговоров? Точного ответа на этот вопрос, наверное, не даст никто. В конце концов, дипломатами не рождаются, а уровень образования дает Рубиняну определенные горизонты понимания проблемы.
Таким образом цели ясны и задачи определены. Ясно, что Анкара не собирается ускорять процесс нормализации без учета азербайджанского фактора. На этом направлении, на первый взгляд, есть определенные подвижки. В особенности после встреч в Сочи и в Брюсселе. Прозвучали заявления об октрытии транспортных коммуникаций, наметился прогресс в вопросе о военнопленных. Упомянутый выше Мевлют Чавушоглу также недавно заявил о возможности организации перелетов по маршруту Стамбул-Ереван.
Но при всей важности этих шагов, они являются, скорее фоновыми факторами, а не сущностными. Остается острой проблема безопасности вдоль межгосударственной границы, как и ее окончательная демаркация и делимитация. Для Баку нет такой проблемы, как статус Карабаха. Но для Еревана он все еще в актуальной повестке дня. Словом, ожидать быстрых прорывов не приходится. Однако нормализация в новая условиях- важная часть формирования статус-кво после второй карабахской войны.
Сергей Маркедонов
После того как руководство Турции определилось с кандидатурой своего спецпредставителя (им стал экс-посол в США Сердар Кылыч) официальный Ереван также назвал имя своего дипломата, ответственного за установление мостов с Анкарой. Им стал Рубен Рубинян. При знакомстве с биографиями двух переговорщиков трудно не заметить определенных диспропорций. Во-первых, Кылыч в два раза старше Рубиняна, турецкому дипломату 63 года. И в его послужном списке опыт работы послом в США, Ливане и Японии. Рубинян же, получив профильное образование в Армении и за рубежом (среди вузов, в которых он оттачивал свои знания Лондонский университетский колледж и Ягеллонский университет), проработал в МИД своей страны в должности заместителя министра менее года. При этом он идеологически близок премьер-министру Николу Пашиняну. Достаточно ли этого для ведения успешных переговоров? Точного ответа на этот вопрос, наверное, не даст никто. В конце концов, дипломатами не рождаются, а уровень образования дает Рубиняну определенные горизонты понимания проблемы.
Таким образом цели ясны и задачи определены. Ясно, что Анкара не собирается ускорять процесс нормализации без учета азербайджанского фактора. На этом направлении, на первый взгляд, есть определенные подвижки. В особенности после встреч в Сочи и в Брюсселе. Прозвучали заявления об октрытии транспортных коммуникаций, наметился прогресс в вопросе о военнопленных. Упомянутый выше Мевлют Чавушоглу также недавно заявил о возможности организации перелетов по маршруту Стамбул-Ереван.
Но при всей важности этих шагов, они являются, скорее фоновыми факторами, а не сущностными. Остается острой проблема безопасности вдоль межгосударственной границы, как и ее окончательная демаркация и делимитация. Для Баку нет такой проблемы, как статус Карабаха. Но для Еревана он все еще в актуальной повестке дня. Словом, ожидать быстрых прорывов не приходится. Однако нормализация в новая условиях- важная часть формирования статус-кво после второй карабахской войны.
Сергей Маркедонов
В Чили завершились президентские выборы, которые, пожалуй, стали самыми важными со времени возвращения страны к демократии в 1990 году. В силу резкой поляризации чилийского общества после массовых протестов двухлетней давности против вопиющего социального неравенства во втором туре выборов 19 декабря столкнулись представители леворадикального и крайне правого флангов политического спектра. 35-летний кандидат от широкого левого блока «Я выбираю достоинство» Габриэль Борич одержал уверенную победу с 56% голосов и станет самым молодым президентом в истории Чили. Его соперник, кандидат от Христианского социального фронта Антонио Каст, заручился поддержкой только 44% и немедля поздравил Борича с триумфом.
В первом туре выборов Каст получил 28% голосов и на 3 п.п. опередил Борича. Это стало шоком для многих чилийцев. Ультраконсерватор Каст, которого сравнивают с бразильцем Болсонару, выступал за резкое снижение налогов с крупного бизнеса, за ужесточение и так строгого законодательства об абортах и за рытье канав вдоль северной границы для борьбы с незаконной миграцией (главным образом из Венесуэлы и Гаити). Но самое главное – Каст никогда не скрывал, что является поклонником Аугусто Пиночета. В конце 80-х годов он выступал против демонтажа диктаторского режима, а его брат был министром в правительстве Пиночета. Недавно стало известно, что отец Каста, выходец из Германии, был членом НСДАП. Вероятно, ожившие воспоминания о темном чилийском прошлом подтолкнули многих абсентеистов первого тура к голосованию. Во втором туре явка подросла до 56%, причем Боричу удалось расширить свою электоральную базу за пределы Сантьяго и других крупных городов и привлечь голоса сельских избирателей.
Габриэль Борич, происходящий из семьи хорватских иммигрантов, получил юридическое образование в университете в Сантьяго. В 2011 году он возглавил масштабные студенческие протесты в стране и в 2014 году был избран в Палату депутатов. В ходе президентской кампании Борич обещал «похоронить» неолиберальную экономическую модель, оставшуюся от диктатуры генерала Пиночета, и повести решительную борьбу с вытекающим из этой модели глубоким социальным неравенством. Он выступал за создание более доступных систем образования и здравоохранения, за преобразование частной пенсионной системы в государственную. Средства для этого Борич предлагает получить за счет повышения налогов на сверхбогатых. Кроме того, он выдвигал лозунги гендерного равенства, расширения прав коренных народов и усиления мер по защите окружающей среды. Амбициозная цель Борича состоит в том, чтобы построить в Чили полноценное социальное государство по европейскому образцу. При этом Борич разделяет ценности парламентской демократии и, в отличие от поддерживающей его Компартии Чили, воздерживается от выражения солидарности с левоавторитарными режимами континента, вроде кубинского и венесуэльского. Также он подчеркивает, что предстоящие изменения будут постепенными и не должны подрывать бюджетную устойчивость.
Борич получит президентские полномочия в марте 2022 года. В том же году в Чили должен пройти референдум по новой конституции, которая сейчас готовится и придет на смену конституции, принятой при Пиночете. Другими словами, Чили на пороге глубоких изменений. Совершенно очевидно, что осуществление задуманных реформ будет для Борича не простым. У него нет большинства в Национальном конгрессе. Отнюдь не закончена борьба с пандемией, еще дольше придется бороться с ее экономическими последствиями. Тем интереснее будет наблюдать за ходом нового левого эксперимента, который начинается в Чили почти через 50 лет после предыдущего.
Александр Ивахник
В первом туре выборов Каст получил 28% голосов и на 3 п.п. опередил Борича. Это стало шоком для многих чилийцев. Ультраконсерватор Каст, которого сравнивают с бразильцем Болсонару, выступал за резкое снижение налогов с крупного бизнеса, за ужесточение и так строгого законодательства об абортах и за рытье канав вдоль северной границы для борьбы с незаконной миграцией (главным образом из Венесуэлы и Гаити). Но самое главное – Каст никогда не скрывал, что является поклонником Аугусто Пиночета. В конце 80-х годов он выступал против демонтажа диктаторского режима, а его брат был министром в правительстве Пиночета. Недавно стало известно, что отец Каста, выходец из Германии, был членом НСДАП. Вероятно, ожившие воспоминания о темном чилийском прошлом подтолкнули многих абсентеистов первого тура к голосованию. Во втором туре явка подросла до 56%, причем Боричу удалось расширить свою электоральную базу за пределы Сантьяго и других крупных городов и привлечь голоса сельских избирателей.
Габриэль Борич, происходящий из семьи хорватских иммигрантов, получил юридическое образование в университете в Сантьяго. В 2011 году он возглавил масштабные студенческие протесты в стране и в 2014 году был избран в Палату депутатов. В ходе президентской кампании Борич обещал «похоронить» неолиберальную экономическую модель, оставшуюся от диктатуры генерала Пиночета, и повести решительную борьбу с вытекающим из этой модели глубоким социальным неравенством. Он выступал за создание более доступных систем образования и здравоохранения, за преобразование частной пенсионной системы в государственную. Средства для этого Борич предлагает получить за счет повышения налогов на сверхбогатых. Кроме того, он выдвигал лозунги гендерного равенства, расширения прав коренных народов и усиления мер по защите окружающей среды. Амбициозная цель Борича состоит в том, чтобы построить в Чили полноценное социальное государство по европейскому образцу. При этом Борич разделяет ценности парламентской демократии и, в отличие от поддерживающей его Компартии Чили, воздерживается от выражения солидарности с левоавторитарными режимами континента, вроде кубинского и венесуэльского. Также он подчеркивает, что предстоящие изменения будут постепенными и не должны подрывать бюджетную устойчивость.
Борич получит президентские полномочия в марте 2022 года. В том же году в Чили должен пройти референдум по новой конституции, которая сейчас готовится и придет на смену конституции, принятой при Пиночете. Другими словами, Чили на пороге глубоких изменений. Совершенно очевидно, что осуществление задуманных реформ будет для Борича не простым. У него нет большинства в Национальном конгрессе. Отнюдь не закончена борьба с пандемией, еще дольше придется бороться с ее экономическими последствиями. Тем интереснее будет наблюдать за ходом нового левого эксперимента, который начинается в Чили почти через 50 лет после предыдущего.
Александр Ивахник
Особенности первой сессии Госдумы восьмого созыва:
1. Дума продолжает быть местом для дискуссий, причем с использованием различных механизмов – от классических (пленарные заседания, работа в комитетах, парламентские слушания) до новых (коммуникация с помощью телеграмма). Активное обсуждение перед первым чтением законодательства о QR-кодах, которое волнует абсолютное большинство россиян, привело к тому, что один из законопроектов был снят с рассмотрения. Второй принят в первом чтении, но дальнейшие события развиваются в рамках нормальной процедуры внесения и рассмотрения поправок, в ходе которой его содержание, скорее всего, будет смягчено. Таким образом противодействие пандемии не привело к законодательной «чрезвычайщине», нет импульсивных решений, способных вызвать общественное недовольство.
2. КПРФ наиболее активно аккумулирует протестные настроения, что стало очевидным еще в ходе избирательной кампании. Однако с ней конкурируют «эсеры», вернувшиеся к приоритету социальной тематики и соперничающие с коммунистами на этом поле, а не в сфере истории и отношения к Сталину (что вполне рационально). КПРФ при этом оказалась в обороне в связи с делом Рашкина. ЛДПР вынуждена маневрировать – потеряв часть голосов на думских выборах, она стремится вернуть популистский электорат. Эти же тенденции продолжатся и в следующем году.
3. Нынешняя Дума – первая за много лет, в состав которой входит пять депутатских фракций. Соответственно, впервые после 2003 года, когда СПС проиграл думские выборы, в парламенте есть фракция («Новые люди»), способная, наряду с «Единой Россией» поддерживать непатерналистские законы. Таким образом происходит распределение ответственности в социально-экономической сфере при политической лояльности «Новых людей» (если СПС в третьей Думе эволюционировал в сторону большей оппозиционности, то «Новые люди» по этому пути не пойдут).
Алексей Макаркин
1. Дума продолжает быть местом для дискуссий, причем с использованием различных механизмов – от классических (пленарные заседания, работа в комитетах, парламентские слушания) до новых (коммуникация с помощью телеграмма). Активное обсуждение перед первым чтением законодательства о QR-кодах, которое волнует абсолютное большинство россиян, привело к тому, что один из законопроектов был снят с рассмотрения. Второй принят в первом чтении, но дальнейшие события развиваются в рамках нормальной процедуры внесения и рассмотрения поправок, в ходе которой его содержание, скорее всего, будет смягчено. Таким образом противодействие пандемии не привело к законодательной «чрезвычайщине», нет импульсивных решений, способных вызвать общественное недовольство.
2. КПРФ наиболее активно аккумулирует протестные настроения, что стало очевидным еще в ходе избирательной кампании. Однако с ней конкурируют «эсеры», вернувшиеся к приоритету социальной тематики и соперничающие с коммунистами на этом поле, а не в сфере истории и отношения к Сталину (что вполне рационально). КПРФ при этом оказалась в обороне в связи с делом Рашкина. ЛДПР вынуждена маневрировать – потеряв часть голосов на думских выборах, она стремится вернуть популистский электорат. Эти же тенденции продолжатся и в следующем году.
3. Нынешняя Дума – первая за много лет, в состав которой входит пять депутатских фракций. Соответственно, впервые после 2003 года, когда СПС проиграл думские выборы, в парламенте есть фракция («Новые люди»), способная, наряду с «Единой Россией» поддерживать непатерналистские законы. Таким образом происходит распределение ответственности в социально-экономической сфере при политической лояльности «Новых людей» (если СПС в третьей Думе эволюционировал в сторону большей оппозиционности, то «Новые люди» по этому пути не пойдут).
Алексей Макаркин
За три дня до начала нового 2022 года в Санкт-Петербурге состоится неформальный саммит глав государств СНГ. В уходящем году этой структуре исполняется тридцать лет. Сегодня СНГ только ленивый не критикует за неэффективность. В самом деле, трудно представить себе интеграционное объединение, нацеленное на результат, в котором присутствуют Армения и Азербайджан. До последних лет сложно, хотя и без продолжительных войн, развивались отношения между государствами Центральной Азии. Формально из СНГ не уходила Украина (хотя в 2009 году Содружество покинула Грузия), но обе эти страны стали главными «траблмейкерами» для России.
«Инструмент цивилизованного развода». Эта метафора прямо-таки приклеилась к СНГ. Между тем, моментами этот развод не прошел без битья посуды и дележа совместно нажитого имущества. Словом, от саммитов СНГ не ждут прорывов. Однако назвать их бесполезными и церемониальными тоже нельзя. Нередко саммиты глав Содружества становятся интересными переговорными площадками. Так будет и на этот раз.
Скорее всего, «на полях» саммита произойдет встреча Владимира Путина и Александра Лукашенко. Российско-белорусская интеграция проходит через сложные коллизии, имеется зазор между социально-экономическим сотрудничеством и более тесной государственной кооперацией. Оптимум интеграции ищется с трудом! На фоне непростых отношений Москвы и Минска с Киевом и коллективным Западом.
Но помимо западного направления в «северной столице», не исключено, будет актуализирован и южный фланг СНГ. Вероятна четвертая в этом году встреча между Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном. Две из них в январе и в ноябре 2021 года прошли в Москве и в Сочи при посредничестве президента России, а одна, 14 декабря в Брюсселе на полях саммита «Восточного партнерства». Москва стремится показать, что лидером в процессе армяно-азербайджанского урегулирования остается она. С одной стороны, в ходе переговоров с председателем Евросовета Шарлем Мишелем стороны не отошли от московско-сочинской повестки. Но с другой стороны, ЕС попытался на гуманитарном треке перехватить иницативу (вопрос освобождения военнопленных).
Как следствие, активизация России. 21-22 декабря в Ереване состоялось заседание российско-армянской межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству, где РФ была представлена на уровне вице-премьера правительства Алексея Оверчука. Между тем, помимо двухсторонней повестки была затронута и тема разблокирования транспортных коммуникаций между Арменией и Азербайджаном. В конце ноября 2021 года Оверчук посетил с визитом и Баку. Таким образом, нельзя исключать, что в Санкт-Петербурге будет сделана еще одна попытка придать урегулированию конфликта новый импульс.
Сергей Маркедонов
«Инструмент цивилизованного развода». Эта метафора прямо-таки приклеилась к СНГ. Между тем, моментами этот развод не прошел без битья посуды и дележа совместно нажитого имущества. Словом, от саммитов СНГ не ждут прорывов. Однако назвать их бесполезными и церемониальными тоже нельзя. Нередко саммиты глав Содружества становятся интересными переговорными площадками. Так будет и на этот раз.
Скорее всего, «на полях» саммита произойдет встреча Владимира Путина и Александра Лукашенко. Российско-белорусская интеграция проходит через сложные коллизии, имеется зазор между социально-экономическим сотрудничеством и более тесной государственной кооперацией. Оптимум интеграции ищется с трудом! На фоне непростых отношений Москвы и Минска с Киевом и коллективным Западом.
Но помимо западного направления в «северной столице», не исключено, будет актуализирован и южный фланг СНГ. Вероятна четвертая в этом году встреча между Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном. Две из них в январе и в ноябре 2021 года прошли в Москве и в Сочи при посредничестве президента России, а одна, 14 декабря в Брюсселе на полях саммита «Восточного партнерства». Москва стремится показать, что лидером в процессе армяно-азербайджанского урегулирования остается она. С одной стороны, в ходе переговоров с председателем Евросовета Шарлем Мишелем стороны не отошли от московско-сочинской повестки. Но с другой стороны, ЕС попытался на гуманитарном треке перехватить иницативу (вопрос освобождения военнопленных).
Как следствие, активизация России. 21-22 декабря в Ереване состоялось заседание российско-армянской межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству, где РФ была представлена на уровне вице-премьера правительства Алексея Оверчука. Между тем, помимо двухсторонней повестки была затронута и тема разблокирования транспортных коммуникаций между Арменией и Азербайджаном. В конце ноября 2021 года Оверчук посетил с визитом и Баку. Таким образом, нельзя исключать, что в Санкт-Петербурге будет сделана еще одна попытка придать урегулированию конфликта новый импульс.
Сергей Маркедонов
Затянувшийся конфликт между Лондоном и Брюсселем, связанный с выполнением протокола по Северной Ирландии, перед Новым годом обрел новые краски, связанные со сменой главного переговорщика с британской стороны и отчасти с устойчивостью положения Бориса Джонсона в премьерском кресле. Этот протокол, являющийся частью Соглашения о выходе Британии из ЕС и предусматривающий таможенные проверки британских товаров в ольстерских портах, создал серьезные проблемы в торговле и вызвал рост напряженности в Северной Ирландии. Лондон стал требовать пересмотра условий протокола, чтобы убрать большинство таможенных барьеров. Брюссель предлагал существенные уступки, но на формальный пересмотр протокола идти отказывался.
С лета по вопросам торгового режима в Северной Ирландии шли тяжелые и почти бесплодные переговоры. С британской стороны их возглавлял министр по вопросам брексита Дэвид Фрост – крайне жесткий переговорщик, идеологически зацикленный на полном возвращении национального суверенитета. В частности, он решительно добивался выведения североирландского протокола из-под юрисдикции Суда ЕС. В Брюсселе же настаивали, что раз Северная Ирландия по протоколу остается в едином рынке ЕС и там действует торговое право ЕС, значит высшим арбитром по возможным спорам должен оставаться Суд ЕС. Наталкиваясь на сопротивление Брюсселя, Фрост не раз угрожал тем, что Британия прибегнет к ст. 16 протокола, которая позволяет в одностороннем порядке отказываться от выполнения определенных его частей. В ЕС предупреждали, что это приведет к масштабной торговой войне.
И вот вечером 18 декабря Фрост внезапно заявил о своем немедленном уходе в отставку. Она была связана не с переговорами по Северной Ирландии, а с недовольством Фроста решением кабинета ввести обязательные ковид-пропуска и предстоящим повышением налогов. Уход архитектора жесткого брексита стал новым ударом по авторитету Джонсона. 19 декабря было объявлено, что новым куратором протокола по Ольстеру и отношений с ЕС в целом станет министр иностранных дел Лиз Трасс. С точки зрения административной логики это вполне закономерно. После завершения особого периода, связанного с осуществлением брексита, отсутствие в сфере полномочий МИДа отношений с Европой выглядело странно.
Но тут многое завязано на нынешний политический статус Лиз Трасс. Она – опытный политик, работала в трех правительствах: Дэвида Кэмерона, Терезы Мэй и Бориса Джонсона. В 2019 г. в ходе борьбы Джонсона за пост лидера она сразу поддержала его и в итоге заняла важный пост министра международной торговли. В сентябре этого года получила повышение – место главы МИД. Трасс принадлежит к правому крылу партии и пользуется поддержкой его многочисленных представителей в парламенте. Но главное – среди рядовых тори она самый популярный министр. И в ситуации резко снизившегося рейтинга Джонсона Трасс рассматривается как наиболее опасный его соперник в возможной будущей борьбе за пост лидера и премьера.
Есть две версии этого назначения. По одной, Трасс, используя свою силу и ослабление Джонсона, сама добилась расширения полномочий. Более распространена другая версия, согласно которой премьер преподнес ей «отравленную чашу». Заключение с ЕС финальной сделки, преодолевающей тупик по Северной Ирландии, станет для Трасс крайне сложной задачей. Достижение компромисса с Брюсселем автоматически вызовет недовольство ее сторонников из жесткого лагеря. Бесконечное затягивание переговоров поставит вопрос о ее компетентности. В любом случае шансы Трасс на получение поста лидера снизятся. Судя по первым заявлениям Трасс, прозвучавшим во вторник после ее разговора с вице-президентом Еврокомиссии Шефчовичем, она не готова рисковать своей популярностью в партии. Глава МИД подчеркнула, что позиция Лондона на переговорах по североирландскому протоколу остается неизменной. Она повторила прежние тезисы Лондона о неприемлемости юрисдикции Суда ЕС и о возможности прибегнуть к ст. 16. Таким образом, в Брюсселе рано порадовались уходу несговорчивого Фроста.
Александр Ивахник
С лета по вопросам торгового режима в Северной Ирландии шли тяжелые и почти бесплодные переговоры. С британской стороны их возглавлял министр по вопросам брексита Дэвид Фрост – крайне жесткий переговорщик, идеологически зацикленный на полном возвращении национального суверенитета. В частности, он решительно добивался выведения североирландского протокола из-под юрисдикции Суда ЕС. В Брюсселе же настаивали, что раз Северная Ирландия по протоколу остается в едином рынке ЕС и там действует торговое право ЕС, значит высшим арбитром по возможным спорам должен оставаться Суд ЕС. Наталкиваясь на сопротивление Брюсселя, Фрост не раз угрожал тем, что Британия прибегнет к ст. 16 протокола, которая позволяет в одностороннем порядке отказываться от выполнения определенных его частей. В ЕС предупреждали, что это приведет к масштабной торговой войне.
И вот вечером 18 декабря Фрост внезапно заявил о своем немедленном уходе в отставку. Она была связана не с переговорами по Северной Ирландии, а с недовольством Фроста решением кабинета ввести обязательные ковид-пропуска и предстоящим повышением налогов. Уход архитектора жесткого брексита стал новым ударом по авторитету Джонсона. 19 декабря было объявлено, что новым куратором протокола по Ольстеру и отношений с ЕС в целом станет министр иностранных дел Лиз Трасс. С точки зрения административной логики это вполне закономерно. После завершения особого периода, связанного с осуществлением брексита, отсутствие в сфере полномочий МИДа отношений с Европой выглядело странно.
Но тут многое завязано на нынешний политический статус Лиз Трасс. Она – опытный политик, работала в трех правительствах: Дэвида Кэмерона, Терезы Мэй и Бориса Джонсона. В 2019 г. в ходе борьбы Джонсона за пост лидера она сразу поддержала его и в итоге заняла важный пост министра международной торговли. В сентябре этого года получила повышение – место главы МИД. Трасс принадлежит к правому крылу партии и пользуется поддержкой его многочисленных представителей в парламенте. Но главное – среди рядовых тори она самый популярный министр. И в ситуации резко снизившегося рейтинга Джонсона Трасс рассматривается как наиболее опасный его соперник в возможной будущей борьбе за пост лидера и премьера.
Есть две версии этого назначения. По одной, Трасс, используя свою силу и ослабление Джонсона, сама добилась расширения полномочий. Более распространена другая версия, согласно которой премьер преподнес ей «отравленную чашу». Заключение с ЕС финальной сделки, преодолевающей тупик по Северной Ирландии, станет для Трасс крайне сложной задачей. Достижение компромисса с Брюсселем автоматически вызовет недовольство ее сторонников из жесткого лагеря. Бесконечное затягивание переговоров поставит вопрос о ее компетентности. В любом случае шансы Трасс на получение поста лидера снизятся. Судя по первым заявлениям Трасс, прозвучавшим во вторник после ее разговора с вице-президентом Еврокомиссии Шефчовичем, она не готова рисковать своей популярностью в партии. Глава МИД подчеркнула, что позиция Лондона на переговорах по североирландскому протоколу остается неизменной. Она повторила прежние тезисы Лондона о неприемлемости юрисдикции Суда ЕС и о возможности прибегнуть к ст. 16. Таким образом, в Брюсселе рано порадовались уходу несговорчивого Фроста.
Александр Ивахник
Подведение итогов внешнеполитического года обычно происходит в самые последние дни декабря. Но это можно сделать уже сейчас, когда прошла пресс-конференция Владимира Путина, а партнеры/соперники/противники/враги России (ненужное зачеркнуть в зависимости от конкретной ситуации – сейчас нечто среднее между противниками и врагами) отправились праздновать Рождество.
Итак, своим «ультиматумом» (а, точнее, комплексной, предельно жесткой публичной запросной позицией) Россия добилась комплексных же переговоров, которые должны начаться в январе. Готовить их будет Юрий Ушаков и Джейк Салливан – и, видимо, Рождество (и «западное», и «восточное») у них будет весьма напряженным. То есть со стороны России сменился переговорщик – раньше эту функцию выполнял Николай Патрушев. Похоже, что функцией Патрушева как известного сторонника жесткой линии было обеспечение общих интересов России, тогда как американист Ушаков, почти десять лет проработавший послом в Вашингтоне, может в рамках этих же интересов (их понимание в Москве не изменилось) вести переговоры о конкретных формулировках. С Путиным Ушаков работает еще с 2008 года, когда Путин перешел на пост премьера, а его помощник по внешней политике Сергей Приходько остался в Кремле с Дмитрием Медведевым.
Проблема в понимании компромиссов. Российская сторона исходит из того, что она (в виде и СССР, и России) уже совершила множество уступок, начиная с роспуска Варшавского договора и заканчивая отказом от проекта Новороссии в 2014 году. И теперь должен уступать Запад – в формате некоей «финляндизации» Украины (а заодно и Грузии). Понятно, что при такой вводной договориться существенно сложнее. В любом случае, это не новая Ялта (такой вариант уже проехали из-за его изначальной нереалистичности), а стремление обеспечить гарантии неприкосновенности «Утеса», которым сейчас считает себя Россия, причем в мире, где у нее нет союзников.
У Китая союзников нет по определению, а батька хотя сейчас и лишен свободы маневра, но все равно воспринимается в Москве как ненадежный партнер из-за многолетней сложной истории отношений. Армения участвовала в байденовском Саммите за демократию, Киргизия покупает «Байрактары», а Казахстан отстаивает свою многовекторность и трепетно реагирует на любые намеки на актуализацию в России территориального вопроса на любом уровне (вспомним, как год назад в Астане реагировали на высказывания Вячеслава Никонова о том, что территория Казахстана – это большой подарок со стороны России и Советского Союза).
Если договориться не получится, то может быть игра на обострение – как размещение российских ракет в чувствительных для США и НАТО зонах, так и вариант, при котором «судьбу Донбасса будет решать народ Донбасса» (то есть по абхазско-югоосетинскому сценарию с официальным признанием). Проблемы этих вариантов – в том, что напряженность и нестабильность в этом случае не только сохранятся, но и усилятся.
Алексей Макаркин
Итак, своим «ультиматумом» (а, точнее, комплексной, предельно жесткой публичной запросной позицией) Россия добилась комплексных же переговоров, которые должны начаться в январе. Готовить их будет Юрий Ушаков и Джейк Салливан – и, видимо, Рождество (и «западное», и «восточное») у них будет весьма напряженным. То есть со стороны России сменился переговорщик – раньше эту функцию выполнял Николай Патрушев. Похоже, что функцией Патрушева как известного сторонника жесткой линии было обеспечение общих интересов России, тогда как американист Ушаков, почти десять лет проработавший послом в Вашингтоне, может в рамках этих же интересов (их понимание в Москве не изменилось) вести переговоры о конкретных формулировках. С Путиным Ушаков работает еще с 2008 года, когда Путин перешел на пост премьера, а его помощник по внешней политике Сергей Приходько остался в Кремле с Дмитрием Медведевым.
Проблема в понимании компромиссов. Российская сторона исходит из того, что она (в виде и СССР, и России) уже совершила множество уступок, начиная с роспуска Варшавского договора и заканчивая отказом от проекта Новороссии в 2014 году. И теперь должен уступать Запад – в формате некоей «финляндизации» Украины (а заодно и Грузии). Понятно, что при такой вводной договориться существенно сложнее. В любом случае, это не новая Ялта (такой вариант уже проехали из-за его изначальной нереалистичности), а стремление обеспечить гарантии неприкосновенности «Утеса», которым сейчас считает себя Россия, причем в мире, где у нее нет союзников.
У Китая союзников нет по определению, а батька хотя сейчас и лишен свободы маневра, но все равно воспринимается в Москве как ненадежный партнер из-за многолетней сложной истории отношений. Армения участвовала в байденовском Саммите за демократию, Киргизия покупает «Байрактары», а Казахстан отстаивает свою многовекторность и трепетно реагирует на любые намеки на актуализацию в России территориального вопроса на любом уровне (вспомним, как год назад в Астане реагировали на высказывания Вячеслава Никонова о том, что территория Казахстана – это большой подарок со стороны России и Советского Союза).
Если договориться не получится, то может быть игра на обострение – как размещение российских ракет в чувствительных для США и НАТО зонах, так и вариант, при котором «судьбу Донбасса будет решать народ Донбасса» (то есть по абхазско-югоосетинскому сценарию с официальным признанием). Проблемы этих вариантов – в том, что напряженность и нестабильность в этом случае не только сохранятся, но и усилятся.
Алексей Макаркин
Как обычно перед Рождеством возобновляются споры по поводу того, когда его праздновать. Тем более, что 25 декабря Рождество празднуют не только католики и протестанты, но и большинство православных церквей. Они используют новоюлианский календарь, который до 2800 года совпадает с григорианским. В ХХ веке верность юлианскому календарю сохранили Иерусалимская, Русская, Грузинская и Сербская церкви. Календарный вопрос не носит догматического характера – это сфера традиции. Более либеральные православные обычно выступают за перемены (или не исключают их), консерваторы, напротив, считают календарную реформу недопустимой. Но сама по себе реформа не является основанием для разрыва молитвенного общения между церквями.
Так что заявление главы Православной церкви Украины (признана четырьмя православными церквями) митрополита Епифания о возможности перехода украинских православных на новоюлианский календарь вызвало предсказуемо разноречивую реакцию. Но тут же стало известно, что Епифаний высказался сугубо гипотетически, имея в виду возможный перенос празднования Рождества (как и других праздников), когда это поддержат большинство верующих. А с этим проблемы, даже если отвлечься от украинской религиозной ситуации, когда большинство практикующих верующих, регулярно (а не только по большим праздникам) ходящих в храмы, сохраняют верность Украинской православной церкви – самоуправляемой части Московского патриархата.
Дело в том, что переход на новоюлианский календарь – это признак адаптации к интересам государства или к ситуации в обществе. Когда, например, православные греки и сирийцы в многоконфессиональной Америке отмечают Рождество вместе с представителями других общин, протестантами и католиками. То же, например, относится к миссионерской деятельности в Африке. Вошедший в состав РПЦ в 2018 году Западноевропейская архиепископия также придерживается этого календаря.
Но, наряду с адаптацией, есть и понятие идентичности, стремления защитить свою «самость» - и в ряде случаев оно оказывается более значимым. Например, для польских православных, которые официально приняли новоюлианский календарь вместе с автокефалией, полученной ими от Константинополя в 1924 году – и сделали это под давлением польского государства, стремившегося максимально отгородиться от любой русской традиции. Однако большинство верующих Польской православной церкви – это этнические белорусы, украинцы, лемки, которые не хотят «растворяться» в польском католическом окружении и на практике всегда придерживались юлианского календаря. В 2014 году Польская церковь официально вернулась к старому стилю, сохранив в то же время за желающими того приходами права придерживаться новоюлианского календаря.
Интересно, что Епифаний, комментируя свою идею, отметил, что наибольшее неприятие она вызывает на западе Украины – то есть там, где ПЦУ наиболее влиятельна. Там для православных (не только УПЦ, но и ПЦУ) верующих остро стоит вопрос о том, чтобы сохранить свою идентичность и не слиться с греко-католиками. Так что православие полифонично, а идеального соотношения между адаптивностью и идентичностью добиться вряд ли удастся. А слом традиций может привести к негативным последствиям, которые не удастся преодолеть в течение веков – как русский Раскол.
Алексей Макаркин
Так что заявление главы Православной церкви Украины (признана четырьмя православными церквями) митрополита Епифания о возможности перехода украинских православных на новоюлианский календарь вызвало предсказуемо разноречивую реакцию. Но тут же стало известно, что Епифаний высказался сугубо гипотетически, имея в виду возможный перенос празднования Рождества (как и других праздников), когда это поддержат большинство верующих. А с этим проблемы, даже если отвлечься от украинской религиозной ситуации, когда большинство практикующих верующих, регулярно (а не только по большим праздникам) ходящих в храмы, сохраняют верность Украинской православной церкви – самоуправляемой части Московского патриархата.
Дело в том, что переход на новоюлианский календарь – это признак адаптации к интересам государства или к ситуации в обществе. Когда, например, православные греки и сирийцы в многоконфессиональной Америке отмечают Рождество вместе с представителями других общин, протестантами и католиками. То же, например, относится к миссионерской деятельности в Африке. Вошедший в состав РПЦ в 2018 году Западноевропейская архиепископия также придерживается этого календаря.
Но, наряду с адаптацией, есть и понятие идентичности, стремления защитить свою «самость» - и в ряде случаев оно оказывается более значимым. Например, для польских православных, которые официально приняли новоюлианский календарь вместе с автокефалией, полученной ими от Константинополя в 1924 году – и сделали это под давлением польского государства, стремившегося максимально отгородиться от любой русской традиции. Однако большинство верующих Польской православной церкви – это этнические белорусы, украинцы, лемки, которые не хотят «растворяться» в польском католическом окружении и на практике всегда придерживались юлианского календаря. В 2014 году Польская церковь официально вернулась к старому стилю, сохранив в то же время за желающими того приходами права придерживаться новоюлианского календаря.
Интересно, что Епифаний, комментируя свою идею, отметил, что наибольшее неприятие она вызывает на западе Украины – то есть там, где ПЦУ наиболее влиятельна. Там для православных (не только УПЦ, но и ПЦУ) верующих остро стоит вопрос о том, чтобы сохранить свою идентичность и не слиться с греко-католиками. Так что православие полифонично, а идеального соотношения между адаптивностью и идентичностью добиться вряд ли удастся. А слом традиций может привести к негативным последствиям, которые не удастся преодолеть в течение веков – как русский Раскол.
Алексей Макаркин
Еще в хрущевское время, вскоре после начала реабилитации жертв сталинского режима, стал формироваться образ правильного зэка. Который, несмотря на несправедливость, совершенную в его отношении нарушителями соцзаконности, остался верен советским идеалам. Несмотря на исключение из партии, считал себя коммунистом – и при случае мог участвовать в тайном партсобрании где-нибудь под елочкой, в перерыве между не столь уж обременительными работами. И был готов в любую минуту противостоять врагам советской власти, твердо зная, что она когда-нибудь отринет кучку авантюристов во главе с Берией и восстановит справедливость. Лучше, конечно, прижизненно, но даже если посмертно, то большой беды в этом нет. Беда – это разувериться в стране, народе, партии.
Уже практически в наши дни, когда только создавался позднее признанный иноагентом, а ныне ликвидируемый (потому что решение еще можно оспорить, но надежд на чудо почти нет) «Мемориал» (признан иноагентом в РФ), на смену этому образу стал продвигаться новый, более рафинированный. Самый яркий пример – книга «Отец Арсений» про вымышленного священника-зэка, получившая немалое распространение среди верующих. Ленинской партии и советских идеалов там уже нет – но их заменяют благостные истории про то, как суровые внешне (но добрые внутри) лагерные охранники приходят к Богу под влиянием проповеди и личного примера добра и милосердия, который демонстрировал им находившийся в узах иерей.
Этим образам противостояла страшная лагерная правда Солженицына и еще более страшная - Шаламова – при всем различии между этими писателями и их восприятия особенностей «века-волкодава». Правда без благостного всепрощения, без попыток создать очередную политкорректную версию трагедии. Именно эту бескомпромиссную правду отстаивает «Мемориал», считающий, что убийства не могут быть ничем оправданы. Формулировки типа «был культ – но была и личность», «Сталин многих расстрелял – но и патриаршество восстановил» для такого подхода полностью неприемлемы. Для «Мемориала» немыслимы никакие «да, но…», «с одной стороны так, а с другой этак» - и поэтому он вошел в непримиримое противоречие с «силовой» версией не только репрессий, но и советской истории в целом.
Алексей Макаркин
Уже практически в наши дни, когда только создавался позднее признанный иноагентом, а ныне ликвидируемый (потому что решение еще можно оспорить, но надежд на чудо почти нет) «Мемориал» (признан иноагентом в РФ), на смену этому образу стал продвигаться новый, более рафинированный. Самый яркий пример – книга «Отец Арсений» про вымышленного священника-зэка, получившая немалое распространение среди верующих. Ленинской партии и советских идеалов там уже нет – но их заменяют благостные истории про то, как суровые внешне (но добрые внутри) лагерные охранники приходят к Богу под влиянием проповеди и личного примера добра и милосердия, который демонстрировал им находившийся в узах иерей.
Этим образам противостояла страшная лагерная правда Солженицына и еще более страшная - Шаламова – при всем различии между этими писателями и их восприятия особенностей «века-волкодава». Правда без благостного всепрощения, без попыток создать очередную политкорректную версию трагедии. Именно эту бескомпромиссную правду отстаивает «Мемориал», считающий, что убийства не могут быть ничем оправданы. Формулировки типа «был культ – но была и личность», «Сталин многих расстрелял – но и патриаршество восстановил» для такого подхода полностью неприемлемы. Для «Мемориала» немыслимы никакие «да, но…», «с одной стороны так, а с другой этак» - и поэтому он вошел в непримиримое противоречие с «силовой» версией не только репрессий, но и советской истории в целом.
Алексей Макаркин
Из новой книги Валерия Зорькина сейчас цитируют фрагмент о смертной казни, в котором председатель Конституционного суда не только не исключил ее восстановления, но привел мнения авторитетов, которые высказывались за смертную казнь. Но более интересным представляется другой его тезис, связанный с предыдущим. О том, что «права меньшинств могут быть защищены в той мере, в какой большинство с этим согласно», поскольку «именно позиция большинства выражает народную ментальность со всей ее социокультурной спецификой в подходах к решению этических вопросов, связанных с различением добра и зла».
Такой подход вписывается в общий тренд на архаизацию, так как апелляция к «народной ментальности» может легко обосновывать самые разнообразные формы дискриминации. Но с ментальностью дело обстоит непросто. Например, запрет голосования женщин тоже в свое время объясняли мнением народа (но самих женщин при этом не спрашивали, а под народом понимались патриархальные главы семей). Николай II был искренне убежден, что дискриминация евреев соответствует мнению тогдашнего глубинного народа. Даже сейчас, когда регулярно проводятся опросы общественного мнения, выводы о «народной ментальности» стоит делать осторожно, так как многое зависит от формулировки вопроса, от эмоционального состояния общества, от степени его информированности и от многих других обстоятельств.
Есть еще один важный фактор, если вернуться к теме смертной казни. Позиция большинства в странах, где она существует, обычно в пользу ее сохранения – и эмоциональные факторы (от страха стать жертвой преступления до сочувствия жертвам и их родственникам) являются более сильными, чем научные аргументы. Поэтому политик, выступающий за смертную казнь, настаивает на референдуме – как Лукашенко в Беларуси (в 1996 году 80% населения предсказуемо проголосовали против отмены). А правительства, отменяющие смертную казнь, берут на себя политическую ответственность, принимая решения, противоречащие существующей на тот момент позиции большинства по этому вопросу. При этом они опираются на легитимность, полученную во время выборов – а у избирателей остается возможность наказать их на следующих выборах. Или не наказать – Франсуа Миттеран, отменивший смертную казнь во Франции в 1981 году вопреки тогдашнему мнению большинства, был переизбран на второй срок в 1988-м.
А дальше выясняется, что взаимосвязь гуманизации нравов и отмены смертной казни носит более сложный характер – не только гуманизация способствует отмене, но и наоборот. Люди на опыте убеждаются, что отмена смертной казни не ведет к росту преступности. Для новых поколений отсутствие такого наказания в уголовном кодексе становится привычным явлением – и, напротив, призывы к ее восстановлению выглядят стремлением вернуть уже ушедшее прошлое. В общем, с точки зрения российских консерваторов, «окно Овертона» в действии. А, по мнению либералов, происходит дальнейшая гуманизация нравов – и отмена смертной казни ей способствует.
Алексей Макаркин
Такой подход вписывается в общий тренд на архаизацию, так как апелляция к «народной ментальности» может легко обосновывать самые разнообразные формы дискриминации. Но с ментальностью дело обстоит непросто. Например, запрет голосования женщин тоже в свое время объясняли мнением народа (но самих женщин при этом не спрашивали, а под народом понимались патриархальные главы семей). Николай II был искренне убежден, что дискриминация евреев соответствует мнению тогдашнего глубинного народа. Даже сейчас, когда регулярно проводятся опросы общественного мнения, выводы о «народной ментальности» стоит делать осторожно, так как многое зависит от формулировки вопроса, от эмоционального состояния общества, от степени его информированности и от многих других обстоятельств.
Есть еще один важный фактор, если вернуться к теме смертной казни. Позиция большинства в странах, где она существует, обычно в пользу ее сохранения – и эмоциональные факторы (от страха стать жертвой преступления до сочувствия жертвам и их родственникам) являются более сильными, чем научные аргументы. Поэтому политик, выступающий за смертную казнь, настаивает на референдуме – как Лукашенко в Беларуси (в 1996 году 80% населения предсказуемо проголосовали против отмены). А правительства, отменяющие смертную казнь, берут на себя политическую ответственность, принимая решения, противоречащие существующей на тот момент позиции большинства по этому вопросу. При этом они опираются на легитимность, полученную во время выборов – а у избирателей остается возможность наказать их на следующих выборах. Или не наказать – Франсуа Миттеран, отменивший смертную казнь во Франции в 1981 году вопреки тогдашнему мнению большинства, был переизбран на второй срок в 1988-м.
А дальше выясняется, что взаимосвязь гуманизации нравов и отмены смертной казни носит более сложный характер – не только гуманизация способствует отмене, но и наоборот. Люди на опыте убеждаются, что отмена смертной казни не ведет к росту преступности. Для новых поколений отсутствие такого наказания в уголовном кодексе становится привычным явлением – и, напротив, призывы к ее восстановлению выглядят стремлением вернуть уже ушедшее прошлое. В общем, с точки зрения российских консерваторов, «окно Овертона» в действии. А, по мнению либералов, происходит дальнейшая гуманизация нравов – и отмена смертной казни ей способствует.
Алексей Макаркин
Политический год в Польше закончился необычно. В понедельник президент Анджей Дуда наложил вето на принятый Сеймом закон о СМИ, хотя этот закон был проведен правящей партией «Право и справедливость», а глава государства и ПиС принадлежат к одному национал-консервативному лагерю. Поддерживаемый правительством законопроект о СМИ был одобрен Сеймом еще в августе, однако в сентябре Сенат, где оппозиция располагает большинством, отклонил его. Но 17 декабря, в последний день работы парламента, правые популисты из ПиС неожиданно вновь поставили законопроект на голосование и, опираясь на поддержку малых националистических партий, смогли преодолеть вето Сената 229 голосами против 212.
Закон о СМИ имеет для партии Ярослава Качиньского принципиальное значение. Он предусматривает, что лицензии на вещание в Польше могут предоставляться только тем теле- и радиокомпаниям, контрольный пакет в которых не принадлежит конечным бенефициарам, находящимся за пределами ЕС. Правительство обосновывало это заботой о защите польского информационного пространства от возможного вмешательства со стороны противников вроде России или Китая. Однако реальная цель закона – отлучение от вещания ведущей частной телекомпании TVN, которая принадлежит американской Discovery. В состав сети TVN входит новостной телеканал TVN24 с многомиллионной аудиторией, который регулярно и жестко критикует правящих национал-консерваторов по различным темам. Принятие закона должно было вынудить Discovery продать TVN, которая наверняка перешла бы к провластному бизнесу.
Польская оппозиция расценила закон о СМИ как очередную попытку правительства усилить контроль над СМИ и урезать свободу слова. В различных городах страны прошли массовые акции в поддержку TVN. Правда, уличный протест не особо влияет на политику польских властей, например, в вопросе о запрещении абортов или в конфликте с ЕС по судебной реформе. Но в данном случае ситуация для правящего лагеря сложнее. Ведь речь идет об атаке на телекомпанию, владельцем которой является крупная корпорация из США – страны, традиционно самой близкой для Польши в западном мире.
TVN выступила с заявлением, в котором назвала принятие закона «беспрецедентным покушением на свободные медиа». Телекомпания подчеркнула: «Эта акция направлена против самого важного польского союзника, поскольку США являются основой польской безопасности и значительной части польской экономики». Discovery призвала президента Дуду отклонить принятый закон и объявила, что в противном случае будет преследовать Польшу в международном арбитражном суде. Кстати, TVN – это крупнейшая американская инвестиция в Польше, ее стоимость сейчас оценивается в $3 млрд. Временный поверенный в делах посольства США в Варшаве Бикс Алиу заявил, что Вашингтон «в крайней степени разочарован» принятием закона, и тоже призвал Дуду его отклонить.
Политические и экономические риски, связанные с принятием закона о СМИ, были достаточно очевидны. Однако постепенно теряющая популярность партия Качиньского их игнорировала – отчасти из-за идеологической зацикленности, отчасти из-за стремления зачистить информационное поле перед новыми всеобщими выборами. Президент Дуда настроен более осторожно. После решения наложить вето на принятый закон он отметил, что был удивлен прошедшим голосованием. Имея в виду наличие серьезных конфликтов с ЕС, Дуда заявил: «Я разделяю мнение большинства моих соотечественников, что нам не нужна еще одна вызывающая беспокойство проблема, не нужны новые споры». Он подчеркнул, что арбитражное разбирательство по поводу прав на TVN может привести к тому, что Польша должна будет выплатить «миллиарды долларов». Тем не менее, объяснения президента, похоже, не произвели впечатления на правящую партию. Там отметили, что ПиС «была разочарована» решением Дуды. Не исключено, что уже имеющиеся трения внутри национал-консервативного лагеря будут возрастать.
Александр Ивахник
Закон о СМИ имеет для партии Ярослава Качиньского принципиальное значение. Он предусматривает, что лицензии на вещание в Польше могут предоставляться только тем теле- и радиокомпаниям, контрольный пакет в которых не принадлежит конечным бенефициарам, находящимся за пределами ЕС. Правительство обосновывало это заботой о защите польского информационного пространства от возможного вмешательства со стороны противников вроде России или Китая. Однако реальная цель закона – отлучение от вещания ведущей частной телекомпании TVN, которая принадлежит американской Discovery. В состав сети TVN входит новостной телеканал TVN24 с многомиллионной аудиторией, который регулярно и жестко критикует правящих национал-консерваторов по различным темам. Принятие закона должно было вынудить Discovery продать TVN, которая наверняка перешла бы к провластному бизнесу.
Польская оппозиция расценила закон о СМИ как очередную попытку правительства усилить контроль над СМИ и урезать свободу слова. В различных городах страны прошли массовые акции в поддержку TVN. Правда, уличный протест не особо влияет на политику польских властей, например, в вопросе о запрещении абортов или в конфликте с ЕС по судебной реформе. Но в данном случае ситуация для правящего лагеря сложнее. Ведь речь идет об атаке на телекомпанию, владельцем которой является крупная корпорация из США – страны, традиционно самой близкой для Польши в западном мире.
TVN выступила с заявлением, в котором назвала принятие закона «беспрецедентным покушением на свободные медиа». Телекомпания подчеркнула: «Эта акция направлена против самого важного польского союзника, поскольку США являются основой польской безопасности и значительной части польской экономики». Discovery призвала президента Дуду отклонить принятый закон и объявила, что в противном случае будет преследовать Польшу в международном арбитражном суде. Кстати, TVN – это крупнейшая американская инвестиция в Польше, ее стоимость сейчас оценивается в $3 млрд. Временный поверенный в делах посольства США в Варшаве Бикс Алиу заявил, что Вашингтон «в крайней степени разочарован» принятием закона, и тоже призвал Дуду его отклонить.
Политические и экономические риски, связанные с принятием закона о СМИ, были достаточно очевидны. Однако постепенно теряющая популярность партия Качиньского их игнорировала – отчасти из-за идеологической зацикленности, отчасти из-за стремления зачистить информационное поле перед новыми всеобщими выборами. Президент Дуда настроен более осторожно. После решения наложить вето на принятый закон он отметил, что был удивлен прошедшим голосованием. Имея в виду наличие серьезных конфликтов с ЕС, Дуда заявил: «Я разделяю мнение большинства моих соотечественников, что нам не нужна еще одна вызывающая беспокойство проблема, не нужны новые споры». Он подчеркнул, что арбитражное разбирательство по поводу прав на TVN может привести к тому, что Польша должна будет выплатить «миллиарды долларов». Тем не менее, объяснения президента, похоже, не произвели впечатления на правящую партию. Там отметили, что ПиС «была разочарована» решением Дуды. Не исключено, что уже имеющиеся трения внутри национал-консервативного лагеря будут возрастать.
Александр Ивахник
Алексей Макаркин для «Московского Комсомольца» об итогах работы правительства в уходящем году https://www.mk.ru/economics/2021/12/30/drayvery-rosta.html
www.mk.ru
Драйверы роста
Итоги работы российского правительства в уходящем году нагляднее всего демонстрируют два числа.
2021 год стал годом неопределенности.
Пандемия развивается по своим правилам, ставя специалистов перед все новыми проблемами. Привычная схема – изготовили и распределили вакцину и решили проблему – сохраняет актуальность, но временные рамки и конкретные условия выхода из пандемии оказались куда менее определенными. Периодичность вакцинирования, справедливость распределения вакцин, новые штаммы вируса, феномен антиваксерства - все эти проблемы повышают неопределенность, а 2021 год не стал последним для пандемии (хотя из-за вакцинации ушли и панические настроения, свойственные 2020-му).
Россия реализует стратегию «утеса», защищаясь от внешних влияний (отсюда рост числа иноагентов и появление «электоральных лишенцев») и, одновременно, форсируя согласование «красных линий» с Западом, чтобы прийти к определенности, позволяющей остановить время (не допустить дальнейшего расширения влияния США и НАТО на постсоветском пространстве). И при этом избежать новых этапов гонки вооружений, которую в свое время не выдержала советская экономика. Но само форсирование с жесткой публичной запросной позицией, напоминающей ультиматум, в свою очередь усиливает неопределенность – по крайней мере, на ближайшее время.
США уходят из Афганистана – и тут же разваливается режим, который они конструировали и поддерживали почти два десятилетия. И никто не понимает, что делать с талибами ("Талибан" - организация признана террористической и запрещена на территории РФ), которые запрещены в России, но российские дипломаты ведут с ними переговоры — и одно время даже относились к ним с некоторым энтузиазмом. Контактируют с талибами практически все мировые игроки, но никто до конца не понимает механизмов принятия решений и степени договороспособности новой афганской власти, которая совершенно не собирается идти навстречу международному сообществу в вопросах прав женщин или инклюзивного правительства.
Ситуация в мировом православии еще в середине 2018 года казалась понятной и предсказуемой, сейчас лишилась всякой определенности. Четыре церкви признают новую украинскую автокефалию, учрежденную Константинополем, остальные не признают, но – кроме, разумеется, Москвы – не рвут и с патриархом Варфоломеем. В свою очередь патриарх Кирилл берет под свой омофор ряд африканских приходов, ранее входивших в Александрийский патриархат (союзника Константинополя). А две составные части Московского патриархата – консервативная зарубежная церковь и либеральная парижская архиепископия – вступают в конфликт друг с другом из-за того, что несколько английских священников уходят без разрешения от «зарубежников» к «парижанам».
Неопределенный мир менее предсказуем и понятен, а последствия неопределенности могут ощущаться и в долгосрочной перспективе. Неопределенность при этом создает и новые возможности, которые могут быть использованы игроками, которые быстрее адаптируются к новым вызовам – до того, как правила игры снова определятся.
Алексей Макаркин
Пандемия развивается по своим правилам, ставя специалистов перед все новыми проблемами. Привычная схема – изготовили и распределили вакцину и решили проблему – сохраняет актуальность, но временные рамки и конкретные условия выхода из пандемии оказались куда менее определенными. Периодичность вакцинирования, справедливость распределения вакцин, новые штаммы вируса, феномен антиваксерства - все эти проблемы повышают неопределенность, а 2021 год не стал последним для пандемии (хотя из-за вакцинации ушли и панические настроения, свойственные 2020-му).
Россия реализует стратегию «утеса», защищаясь от внешних влияний (отсюда рост числа иноагентов и появление «электоральных лишенцев») и, одновременно, форсируя согласование «красных линий» с Западом, чтобы прийти к определенности, позволяющей остановить время (не допустить дальнейшего расширения влияния США и НАТО на постсоветском пространстве). И при этом избежать новых этапов гонки вооружений, которую в свое время не выдержала советская экономика. Но само форсирование с жесткой публичной запросной позицией, напоминающей ультиматум, в свою очередь усиливает неопределенность – по крайней мере, на ближайшее время.
США уходят из Афганистана – и тут же разваливается режим, который они конструировали и поддерживали почти два десятилетия. И никто не понимает, что делать с талибами ("Талибан" - организация признана террористической и запрещена на территории РФ), которые запрещены в России, но российские дипломаты ведут с ними переговоры — и одно время даже относились к ним с некоторым энтузиазмом. Контактируют с талибами практически все мировые игроки, но никто до конца не понимает механизмов принятия решений и степени договороспособности новой афганской власти, которая совершенно не собирается идти навстречу международному сообществу в вопросах прав женщин или инклюзивного правительства.
Ситуация в мировом православии еще в середине 2018 года казалась понятной и предсказуемой, сейчас лишилась всякой определенности. Четыре церкви признают новую украинскую автокефалию, учрежденную Константинополем, остальные не признают, но – кроме, разумеется, Москвы – не рвут и с патриархом Варфоломеем. В свою очередь патриарх Кирилл берет под свой омофор ряд африканских приходов, ранее входивших в Александрийский патриархат (союзника Константинополя). А две составные части Московского патриархата – консервативная зарубежная церковь и либеральная парижская архиепископия – вступают в конфликт друг с другом из-за того, что несколько английских священников уходят без разрешения от «зарубежников» к «парижанам».
Неопределенный мир менее предсказуем и понятен, а последствия неопределенности могут ощущаться и в долгосрочной перспективе. Неопределенность при этом создает и новые возможности, которые могут быть использованы игроками, которые быстрее адаптируются к новым вызовам – до того, как правила игры снова определятся.
Алексей Макаркин
Новогодняя история с (будто бы) желанием Финляндии вступить в НАТО уже вызвала массу комментариев. На самом деле есть существенная тонкость. Лидеры Финляндии не заявляли о желании включить свою страну в НАТО – они только заявили, что у них есть такое право. А воспользуются ли они им, зависит только от Финляндии и НАТО, а никак не от России.
На самом деле в Финляндии не только нет национального консенсуса по поводу атлантической интеграции, но и большинство населения выступает против вступления в НАТО. Проведенный в этом году компанией Taloustutkimus Oy по заказу Консультативного совета по информации оборонного назначения при Минобороны Финляндии опрос показал, что против высказались 51%, за – 24%. Правда, количество противников быстро сокращается – еще в 2019 году таких было 64%, но число сторонников увеличивается слабее (в 2019 году – 20%). Таким образом бывшие противники в основном уходят к сомневающимся.
В то же время две трети опрошенных положительно относятся к военному сотрудничеству с НАТО, а 51% полагают, что Россия оказывает негативное влияние на безопасность Финляндии (видимо, это является одним из стимулов для сокращения числа противников вступления в НАТО). Но в ответе на вопрос о влиянии НАТО на безопасность Финляндии довольно сильное расхождение – 30% считают его позитивным, 20% - негативным. Люди в основном сомневаются.
В заявлениях финляндских политиков главное – неприятие «финляндизации», о которой сейчас снова заговорили в России, правда, применительно к Украине. Для немалой части российского экспертного сообщества «финляндизация» - это неплохой прецедент. Страна сохранила независимость, политическую демократию и рыночную экономику, да и еще и выстроила выгодные экономические отношения с СССР. И все это в обмен на некоторые формальные и неформальные ограничения суверенитета, которые к тому же со временем уменьшались. В Финляндии эта тема воспринимается иначе – там помнят, как при Сталине страна была вынуждена отказаться от плана Маршалла, при Хрущеве СССР влиял на состав правительства страны, а при Брежневе Финляндия не могла вступить в Европейское экономическое сообщество. И поэтому когда современная Россия дает понять, что она может влиять на вопрос о вступлении в НАТО других стран, то следует предсказуемо негативная реакция. Ведь Финляндия — тоже сосед России, как и Украина, и Грузия — и она не хотела бы даже частичной реставрации советских практик в отношении своей внешней политики.
Алексей Макаркин
На самом деле в Финляндии не только нет национального консенсуса по поводу атлантической интеграции, но и большинство населения выступает против вступления в НАТО. Проведенный в этом году компанией Taloustutkimus Oy по заказу Консультативного совета по информации оборонного назначения при Минобороны Финляндии опрос показал, что против высказались 51%, за – 24%. Правда, количество противников быстро сокращается – еще в 2019 году таких было 64%, но число сторонников увеличивается слабее (в 2019 году – 20%). Таким образом бывшие противники в основном уходят к сомневающимся.
В то же время две трети опрошенных положительно относятся к военному сотрудничеству с НАТО, а 51% полагают, что Россия оказывает негативное влияние на безопасность Финляндии (видимо, это является одним из стимулов для сокращения числа противников вступления в НАТО). Но в ответе на вопрос о влиянии НАТО на безопасность Финляндии довольно сильное расхождение – 30% считают его позитивным, 20% - негативным. Люди в основном сомневаются.
В заявлениях финляндских политиков главное – неприятие «финляндизации», о которой сейчас снова заговорили в России, правда, применительно к Украине. Для немалой части российского экспертного сообщества «финляндизация» - это неплохой прецедент. Страна сохранила независимость, политическую демократию и рыночную экономику, да и еще и выстроила выгодные экономические отношения с СССР. И все это в обмен на некоторые формальные и неформальные ограничения суверенитета, которые к тому же со временем уменьшались. В Финляндии эта тема воспринимается иначе – там помнят, как при Сталине страна была вынуждена отказаться от плана Маршалла, при Хрущеве СССР влиял на состав правительства страны, а при Брежневе Финляндия не могла вступить в Европейское экономическое сообщество. И поэтому когда современная Россия дает понять, что она может влиять на вопрос о вступлении в НАТО других стран, то следует предсказуемо негативная реакция. Ведь Финляндия — тоже сосед России, как и Украина, и Грузия — и она не хотела бы даже частичной реставрации советских практик в отношении своей внешней политики.
Алексей Макаркин
Новый год только начался, а в ЕС уже публично проявились серьезные разногласия, которые касаются такого принципиального вопроса, как виды энергии, соответствующие задачам «зеленого перехода», нацеленного на достижение углеродной нейтральности к 2050 году. 31 декабря Еврокомиссия разослала странам-членам, а 1 января опубликовала долго ожидавшийся проект документа, который презентует классификацию секторов энергетики, заслуживающих «зеленой» маркировки, что означает прямую рекомендацию финансовым рынкам инвестировать в эти сектора. Главной примечательной чертой предлагаемой классификации стало то, что в нее помимо возобновляемых источников энергии включены ядерная энергетика и выработка электрической и тепловой энергии на газовом топливе. В документе ЕК недвусмысленно заявляется: «Необходимо признать, что сектора природного газа и ядерной энергии могут внести вклад в декарбонизацию экономики ЕС».
Правда, в предложениях Брюсселя есть некоторые оговорки. Так, инвестиции в АЭС могут считаться «экологически устойчивыми», если при их эксплуатации обеспечивается надежное захоронение радиоактивных отходов, а их строительство было одобрено до 2045 года. Электростанции, работающие на природном газе, получат «зеленую» маркировку, если их строительство было разрешено до 2030 года, предусматривает использование самых современных технологий, причем их выбросы углекислого газа не превышают 270 г на киловатт мощности. Однако эти оговорки не отменяют главного посыла – реабилитации атома и временного одобрения газа как источника энергии, менее вредного, чем уголь или мазут, и необходимого до завершения «зеленого перехода». И понятно, что такой посыл не устроил европейских защитников экологии.
Первая негативная реакция пришла из Германии, где Зеленые входят в новое правительство. Министр экономики и защиты климата, вице-канцлер Роберт Хабек уже 1 января заявил, что предложенная Еврокомиссией маркировка ядерной энергетики как экологически устойчивой является «неверной» и игнорирующей долговременные проблемы с ядерными отходами. Он добавил, что Германия не сможет одобрить эти предложения. Столь же однозначно высказалась министр охраны окружающей среды и ядерной безопасности Штеффи Лемке. По ее словам, «источник энергии, который в случае аварии на реакторе может привести к разрушительным экологическим катастрофам и оставляет после себя огромное количество опасных радиоактивных отходов, не может быть экологичным». Кстати, 31 декабря в Германии были закрыты три АЭС из шести остававшихся. По плану, принятому правительством Ангелы Меркель после аварии на японской АЭС «Фукусима-1» в 2011 году, три последние АЭС будут выведены из эксплуатации через год. К принципиальным противникам ядерной энергетики в Европе помимо Германии относятся Австрия, Дания, Португалия и Люксембург.
Однако у классификации экологически устойчивых видов энергии, предложенных Еврокомиссией, есть и активные сторонники. Это, в первую очередь, Франция, на 70% зависящая от атомной энергетики, а также Польша, Венгрия, Чехия и ряд других восточноевропейских стран. К середине января страны союза должны изучить проект документа ЕК и внести свои комментарии и предложения. Ясно, что предстоят серьезные дебаты. Но предложения Брюсселя могут быть заблокированы, только если против них выскажется большинство стран ЕС или Европарламент. Вероятность этого невелика.
Александр Ивахник
Правда, в предложениях Брюсселя есть некоторые оговорки. Так, инвестиции в АЭС могут считаться «экологически устойчивыми», если при их эксплуатации обеспечивается надежное захоронение радиоактивных отходов, а их строительство было одобрено до 2045 года. Электростанции, работающие на природном газе, получат «зеленую» маркировку, если их строительство было разрешено до 2030 года, предусматривает использование самых современных технологий, причем их выбросы углекислого газа не превышают 270 г на киловатт мощности. Однако эти оговорки не отменяют главного посыла – реабилитации атома и временного одобрения газа как источника энергии, менее вредного, чем уголь или мазут, и необходимого до завершения «зеленого перехода». И понятно, что такой посыл не устроил европейских защитников экологии.
Первая негативная реакция пришла из Германии, где Зеленые входят в новое правительство. Министр экономики и защиты климата, вице-канцлер Роберт Хабек уже 1 января заявил, что предложенная Еврокомиссией маркировка ядерной энергетики как экологически устойчивой является «неверной» и игнорирующей долговременные проблемы с ядерными отходами. Он добавил, что Германия не сможет одобрить эти предложения. Столь же однозначно высказалась министр охраны окружающей среды и ядерной безопасности Штеффи Лемке. По ее словам, «источник энергии, который в случае аварии на реакторе может привести к разрушительным экологическим катастрофам и оставляет после себя огромное количество опасных радиоактивных отходов, не может быть экологичным». Кстати, 31 декабря в Германии были закрыты три АЭС из шести остававшихся. По плану, принятому правительством Ангелы Меркель после аварии на японской АЭС «Фукусима-1» в 2011 году, три последние АЭС будут выведены из эксплуатации через год. К принципиальным противникам ядерной энергетики в Европе помимо Германии относятся Австрия, Дания, Португалия и Люксембург.
Однако у классификации экологически устойчивых видов энергии, предложенных Еврокомиссией, есть и активные сторонники. Это, в первую очередь, Франция, на 70% зависящая от атомной энергетики, а также Польша, Венгрия, Чехия и ряд других восточноевропейских стран. К середине января страны союза должны изучить проект документа ЕК и внести свои комментарии и предложения. Ясно, что предстоят серьезные дебаты. Но предложения Брюсселя могут быть заблокированы, только если против них выскажется большинство стран ЕС или Европарламент. Вероятность этого невелика.
Александр Ивахник
Газовые протесты в Казахстане продемонстрировали уязвимое место местной модели властного транзита. Обычно уязвимость ищут во внутриэлитных отношениях, но за казахстанскими массовыми выступлениями пока не видно каких-либо влиятельных игроков. Триггером выступил стремительный рост цен на сжиженный газ, но основная причина – общее социальное расслоение, недовольство многих казахстанцев социально-экономической политикой, которую они считают несправедливой.
Характерно, что Нурсултан Назарбаев с момента своего ухода с поста президента в 2019 году демонстрирует, что его отставка – это не игра, и на свою должность он не вернется. К новому президенту Касым-Жомарту Токаеву постепенно переходят официальные полномочия, оставшиеся у Назарбаева после отставки. Так, весной Токаев сменил Назарбаева в качестве главы Ассамблеи народа Казахстана, консультативного органа, призванного заниматься выработкой национальной политики. В конце прошлого года Назарбаев объявил о передаче президенту должности главы доминантной партии «Нур Отан». Не подтвердилась и популярная в 2019-м версия о том, что Токаев – это переходный президент, который вскоре уступит власть председателю сената Дариге Назарбаевой. В реальности Дарига уже в мае 2020 года покинула пост спикера, а теперь является лишь депутатом мажилиса от «Нур Отан».
Но люди все равно считают, что страной реально продолжает править Назарбаев. Пост премьера по-прежнему занимает назначенный им Аскар Мамин - отставки его правительства требуют участники протестов. Административная элита также в основном ориентирована на первого президента – и передача Токаеву партийных полномочий здесь вряд ли что-то изменит. Парламент тоже лоялен Назарбаеву — только год назад он возглавлял партийный список на выборах. Через фонд «Самрук-Казына» Назарбаев продолжает контролировать «командные высоты» в экономике. Наконец, он сохраняет за собой свой главный официальный ресурс – руководство Советом безопасности, то есть силовиками.
Неформальное лидерство в данном случае оказывается сильнее формализованного, даже с учетом возраста и передачи части ресурсов. С точки зрения простого казахстанца Назарбаев – это и есть власть. Соответственно, и претензии высказываются в его адрес – причем если официально он носит титул елбасы («лидер нации»), то митингующие скандируют неуважительное «Шал, кет!» («Старик, уходи»).
Алексей Макаркин
Характерно, что Нурсултан Назарбаев с момента своего ухода с поста президента в 2019 году демонстрирует, что его отставка – это не игра, и на свою должность он не вернется. К новому президенту Касым-Жомарту Токаеву постепенно переходят официальные полномочия, оставшиеся у Назарбаева после отставки. Так, весной Токаев сменил Назарбаева в качестве главы Ассамблеи народа Казахстана, консультативного органа, призванного заниматься выработкой национальной политики. В конце прошлого года Назарбаев объявил о передаче президенту должности главы доминантной партии «Нур Отан». Не подтвердилась и популярная в 2019-м версия о том, что Токаев – это переходный президент, который вскоре уступит власть председателю сената Дариге Назарбаевой. В реальности Дарига уже в мае 2020 года покинула пост спикера, а теперь является лишь депутатом мажилиса от «Нур Отан».
Но люди все равно считают, что страной реально продолжает править Назарбаев. Пост премьера по-прежнему занимает назначенный им Аскар Мамин - отставки его правительства требуют участники протестов. Административная элита также в основном ориентирована на первого президента – и передача Токаеву партийных полномочий здесь вряд ли что-то изменит. Парламент тоже лоялен Назарбаеву — только год назад он возглавлял партийный список на выборах. Через фонд «Самрук-Казына» Назарбаев продолжает контролировать «командные высоты» в экономике. Наконец, он сохраняет за собой свой главный официальный ресурс – руководство Советом безопасности, то есть силовиками.
Неформальное лидерство в данном случае оказывается сильнее формализованного, даже с учетом возраста и передачи части ресурсов. С точки зрения простого казахстанца Назарбаев – это и есть власть. Соответственно, и претензии высказываются в его адрес – причем если официально он носит титул елбасы («лидер нации»), то митингующие скандируют неуважительное «Шал, кет!» («Старик, уходи»).
Алексей Макаркин