NEW BOT Телеграм, страница

Партисипация в аду?

Завтра начинается очень насыщенная трёхдневная секция «Партисипаторная Россия: опыты осмысления практик соучастия» в рамках шанинских «Векторов». Это одно из самых масштабных за несколько лет мероприятие на эту тему в России. Удивительно, что конференция планируется и проходит именно сейчас, в разгар войны в Украине.

Как точно сказал Олег Паченков (автор сильного отрезвляющего текста об урбанистике во время войны), прикладные урбанисты невольно принимали участие в становлении и легитимации в России авторитарного (но с элементами демократических инструментов) урбанизма. Они оправдывали себя тем, что работают на формирование публичной сферы. Профессионально сотрудничая с режимом, считали, что вносят вклад в его постепенное ослабление.

Соучастие было одним из наиболее важных инструментов. Но с началом войны не может быть сомнений, что эта ставка была наивной. Никаких намеков на публичную сферу в России больше нет и в ближайшем будущем не предвидится.

«Абсурдно проектировать методами соучастия общественные пространства, которые как минимум в ближайшие годы не станут общественными — там нельзя вести гражданскую, общественно-политическую деятельность, высказывать гражданский протест. И в таком контексте соучастие не имеет смысла, -- говорит Олег. -- Консенсус, который мы так лелеяли в проектах прикладного урбанизма и соучастного проектирования, 一 это способ сохранения нынешнего статус-кво в отдельно взятом дворе, районе, городе и обществе в целом. Это средство создавать у горожан ощущение удовлетворения от происходящего в их жизни, в их городе и стране. Если же мы хотим что-то изменить, то консенсус скорее вреден, нужен диссенсус. Непременное достижение консенсуса как цель наших мероприятий по соучастию и вообще работы урбанистов ведет к поддержанию ощущения, что «все у нас хорошо»».

С самого начала соучастие в России было направлено исключительно на благоустройство. Создавалось ложное представление, что люди становятся субъектами, принимают решения. Но в большинстве случаев это было не так, а повестка благоустройства не дополнилась более острыми проблемами, на которые ориентирована партисипация в других странах. Наиболее ранние попытки соучастия, которые, например, предпринимал Глазычев, тоже почти не получили развития. Демократические инструменты, пересаженные в авторитарный политический режим, не работают.

Спустя много лет соучастие так и осталось на уровне «украшения» и «комфортной среды», маштабированном на всю страну. Это один из способов прикрытия и нормализации перманентного сужения и нарушения гражданских прав, а не возможность их получить/отстоять. Множество попыток применить партисипацию не меняли режим, а большинство их авторов считали неизбежным и допустимым идти на компромиссы с ним, чтобы иметь возможность реализовать свои идеи (Высоковский, Глазычев).

Теория малых дел в очередной раз не сработала – да в ней и не была заложена идея смены режима. Невозможно сотрудничать с режимом и параллельно менять его основные принципы. Изменения затрагивают лишь верхушку айсберга, становясь его очередным украшением.

Сейчас в российских городах создаются мемориалы, героизирующие солдат, отправившихся в чужую страну, чтобы убивать, умирать, превращать в руины чужие города. Для этого даже никакой партисипации не надо – можно просто копировать мемориальные комплексы, сделанные после WWII. А некоторые занимаются в оккупированном и до основания разрушенном Мариуполе «проектами благоустройства общественных пространств с вовлечением жителей». Накопленный за последние несколько лет опыт «соучастия» может оказаться востребованным и на других оккупированных территориях: любые демократические инструменты, имплантированные в авторитарный режим, мутируют вместе с ним.

Можно ли в этих условиях продолжать как ни в чем не бывало говорить о российских партисипаторных проектах? Пойдет ли об этом речь на конференции?

Фото: Мариуполь, Новости ООН

👍17❤4

2.33K views14:14