21-22 ноября "Страна и мир" проводит очередную ежегодную конференцию "Российские реалии". В восьмой раз - и в четвертый раз в Берлине. Вот здесь программа, в которой ко всем сессиям привязы ютьюб-линки, где будет идти трансляция (а затем запись). Регистрация нужна только тем, кто планирует посетить конференцию офлайн.

Всего в конференции 9 сессий, в каждой сессии по 2-3 доклада. На каждый доклад будет 20 мин, и 25 его обсуждение. Коротко о программе.

В первых день начинаем с обсуждения того, как эволюционировал политический режим. Выступления Кирилла Рогова и Екатерины Шульман.

Следующая сессия посвящена международной политике, российской угрозе и ответу Европы - здесь будут сообщения Александра Баунова и Роланда Фройденштайна.

Вторая половина дня начинается большой сессией "Война forever: почему провалилась мирная инициатива Трампа, и собирается ли Путин воевать вечно". Здесь будут выступать Александр Морозов (три сценария окончания войны), Андреас Умланд (о проблемах с гарантиями безопасности Украине) и Василий Жарков (об отношениях Трампа и Путина в 2025).

Заканчивается первый день сессией, в которой будут доклады Ксении Лученко об альянсе церкви и националистов, Дины Хапаевой о нормализации террора как метода правления и Сергея Давидиса о политических репрессиях в 2025 году.

Второй день начнется с разговора о том, как российское общество адаптируется к войне и диктатуре. Здесь будут сообщения Всеволода Бедерсона по данным проекта "Хроники" (и не только) о принятии и отрицании войны и Андрея Колесникова: механизмы спасения от реальности.

Продолжится разговор темой идентичности и международных отношений во время войны - здесь будет доклад Льва Гудкова о друзьях и врагах России, коллективной идентичности россиян, и Андреаса Хейнеманна-Грюдера о фундаменталистском историческом нарративе в российской политике.

Вторая половина дня: экономическая сессия с докладами Александры Прокопенко ("Россиская экономика: конвенциональных инструментов балансировки не осталось. Что дальше?") и Андрея Яковлева ("Война на истощение, экономическая стагнация и мобилизационная трансформация российских элит").

Следующая сессия обсуждает элитные репрессии, передел собственности и сфер влияния. Здесь будет доклад Николая Петрова об отличии путинских репрессий от сталинских и Оксаны Антоненко о выигравших и проигравших от демодернизации России.

В последней сессии мы услышим несколько коротких выступлений специально приглашенных дискуссантов всей конференции (Инна Березкина, Андрей Перцев, Дмитрий Стратиевский, Кирилл Шамиев, Сергей Шелин) и подведение итогов.

Отсутствие выбора при вынужденном соучастии — хорошее описание погружающегося в искусственный анабиоз общества. Соучастие не абсолютно, потому и общество пока не до конца тоталитарное, но государство делает все, чтобы оно превратилось в таковое.

Сдача и гибель постсоветского человека

Усталое общество устало от полувоенного состояния, но оно и устало сопротивляться, считает колумнист NT Андрей Колесников*

Вот как можно операционализировать российское понятие террорист с учетом включения в эту общность любимых авторов и спикеров - Сергея Гуриева, Екатерины Шульман, Кирилла Мартынова... Террорист с точки зрения государства РФ - это тот, кто понял, что государство РФ является террористом, и громко об этом говорит.

Это мой главный текст в 2025 году. Чуть позже расскажу, почему

Книжная премия Политпросвет. Читательское голосование

Чтение как сопротивление

С 2022 в России многократно вырос интерес к книгам о том, как "обычные немцы" переживали период нацизма, и как Германия пережила период после 1945. А с середины 2010-х переведено, издано и прочитано громадное количество книг о Холокосте - кажется, интерес к этой Катастрофе ждал, пока в России начнется своя собственная.

Сегодня будут вручаться награды Премии Просветитель. И вот текст о любимом - о книжках. Он рассказывает о том, что

- чтение литературы о преступлениях диктатур в условиях цензуры стало для россиян способом найти систему координат для оценки того, что творят соотечественники,

- вопреки скепсису профессиональных историков, в исторических аналогиях куда больше пользы, чем вреда, ведь аналогия - это указание не только на сходства, но и на различия. Поэтому сопоставление путинской России и нацистской Германии (понятное дело, криминализованное в РФ) вполне осмысленно. А вообще аналогия - это основная человеческая когнитивная эвристика: без сопоставления с известным невозможно познание неизвестного,

- еще более важной становится эта эвристика в условиях цензуры. Отсюда "эзопов язык", очень помогавший и в советское время, и сейчас,

- за последние годы российские читатели стали читать значительно больше книг о войнах и преступлениях диктатур. А власти закончили 30-летний период невнимания к книжному рынку - ввели цензуру, инициировали против издателей уголовные дела, стали изымать книги из продажи и из библиотек. Книги самых популярных россиских писателей последних лет больше нельзя купить в России.

- что именно читают россияне о нацистской Германии - большой перечень книжек, некоторые с краткими аннотациями. Но на первых местах, традиционно - не нонфикшн, а Ремарк и Оруэлл.

- читая Оруэлла в Москве, читая "Лолиту" в Тегеране. Чтение как сопротивление - не россиское изобретение. Бестселлер Азар Нафиси (тоже недавно переведен на русский) рассказывает, как после революции 1979 года университетская преподавательница и студентки делают запретное. Читают в домашнем клубе, в частности, "Лолиту" и "Приглашение на казнь" Набокова. У Лолиты Гумберт конфискует ее жизнь, Цинциннат Ц. осужден за мыслепреступление.

Такова же судьба иранок: суровые аятоллы конфискуют их личность, заставляя их соответствовать своим представлениям о роли женщины; судят и наказывают их за непрозрачность. Иранский и российский тоталитаризмы отнимают у человека его судьбу, узурпируют его жизнь. Но в конечном счете стремление к свободе и желание жить своей жизнью побеждает стремление навязать свою волю другим.

Я всегда с удовольствием изучаю в книгах раздел благодарностей, а у заметок в медиа благодарностей не бывает. Но это заметка о книгах, поэтому в ней должно быть несколько благодарностей:

- моей семье и друзьям, которые помогли перевезти 4-5 тонн книжек через моря-океаны;
- Саше Гаврилову и всей прекрасной команде Просветителя и Политпросвета;
- любимым издателям и книгопродавцам, берлинскому и тель-авивскому Бабелям (российских издателей и магазины не буду называть, чтобы не скомпрометировать),
- Инне Березкиной, которая познакомила меня с книгой Азар Нафиси,
- Илье Шуманову и Денису Дженджере, организатору книжных клубов Кафки-Оруэлла, где мы в последние годы обсуждали и Стругацких, и Азар Нафиси.

Под «присутствующими» у ЕШ имеется в виду я. Очень приятный Просветитель в этом году. И в целом - от путинской РПЦ до милых выхухолей и кабанов - и тем ещё, что увеличил количество книжек, которые я редактировал, и которые добрались до верхних этажей Просветителя. В последние годы их стало прибавляться меньше, поскольку НЛО и Альпина не эмигрировали. И все же, прмятно вспомнить, каждая отредактированная книга - как прожитая жизнь:

Неудобное прошлое Николая Эппле

ХХ век: проработка прошлого Евгении Лезиной

Авторитарная Россия Владимира Гельмана

Корпорация самозванцев Олега Хлевнюка

И вот в 2025 - Анатомия распада. Это очень сильная книга - про пытки/насилие, как для правоохранительной системы они из эксцесса стали нормой. Я провел с этой книгой месяца 2-3, и вам желаю с ней побыть. Это история последних российских десятилетий сквозь призму насилия и пыток, через которые пришлось пройти лучшим из нас. Огромное спасибо автору.

Скоро начинается 2-дневная конференция «Страна и мир: российские реалии 2025».

Программа здесь, в ней есть линки на ютбюб-трансляцию каждой сессии.

Конференция организована проектом «Страна и мир» (Sakharov Review).

Сегодня и завтра здесь будет текстовая трансляция, а в видео-трансляцию см. в канале «Страна и мир».

Кирилл Рогов, политолог, директор проекта Re:Russia
на конференции «Страна и мир: российские реалии 2025».

Программа здесь, видео-трансляцию см. в канале «Страна и мир».

Враги героев СВО: неслышная дискуссия о будущем в российском обществе

Я буду говорить о встрече режима и нас с социальной реальностью. Меня вдохновила полемика Кирилла Мартынова и Юлии Галяминой. Мне кажется важным уйти из пространства соцсетей, где происходит амплификация страстей. Дискуссия была о том, как относиться к участникам войны с российской стороны. У нее есть две важные грани – отношения уехавших и оставшихся, и отношения в этом суперчувствительном вопросе между оставшимися.
 
И я, и Мартынов считаем себя частью российского общества – без нас его невозможно представить. Но я вспоминаю работу Хиршмана Exit, Voice and Loyalty. Выйдя из ситуации, ты утрачиваешь возможность влиять. Пока ты внутри, твое влияние больше. Это привилегия оставшихся.
 
Зачем мы уехали? Мы этим помогли режиму или помешали? В начале войны была неустойчивая ситуация, может быть, в 2022 мы могли сильнее помешать власти? Правильно ли мы поступили?
 
В ходе этих дебатов Юлия говорит о разговоре в купе поезда с участником военных действий, который сначала высказывал прорежимную аргументацию, а потом выяснилось, что на передовой он никогда не был, да и вообще войну поддерживает 1-2%, и он в них не входит. У нас с Мартыновым нет такой проблемы – мы не можем в купе поезда столкнуться с участником СВО с российской стороны. Это сильно меняет наш опыт.
 
В либеральной российской среде популярна тема работы с травматическим опытом после коллективного преступления. Но мы забываем о роли Аденауэра, который остановил политическим решением денацификацию, отступил на шаг назад: «Если мы хотим восстанавливать экономику Германии, надо перестать вынюхивать везде нацистов». Это помогло. Была сознательная приостановка денацификации. Вдобавок он не хотел возвращения в страну пленных немцев из СССР.
 
Сначала союзники были этим очень недовольны, у них были конфликты с Аденауэром. Мы с Еленой Коневой структурировали отношение к войне от турбо-сторонников до открытых противников. В 2023 группа турбо-сторонников сжалась, а центр, группа «уклонистов», которые не обозначают своего отношения к войне, выросла.
 
С 2024 режим начал вторую фазу идеологической борьбы за войну внутри российского общества. У него есть важный политический месседж: герои войны – это новая элита, они должны определять ход вещей. Ровно эта идея пугает «уклонистов», «болото», не выражавшее своего отношения к войне. Они до сих пор жили, надеясь, что «все вернется обратно».
 
Теперь выясняется, что этим героям войны надо кланяться до конца жизни. В результате внутри режима назревает социальный конфликт. Люди боятся и не любят участников войны, никакой элиты они в них не видят. Носители этого взгляда – как раз те «уклонисты», «болото», которых мы раньше ругали за отсутствие антивоенной позиции.
 
Как следует из опроса «Хроник», то будущее, о котором мечтают люди, достаточно далеко отстоит от того, что делает Путин, которого они вроде бы поддерживают. Желаемое будущее все дальше расходится от ожидаемого. Это большой потенциал для изменений внутри России, который присутствует в неразвернутом виде. Когда ветеран войны чувствует, что общество их любит – он одевает фуражку. Когда понимает, что общество их не любит – он говорит, что на передовой не был. Это большой потенциал для изменений.
 
Молчащее большинство, которое затаилось и не пошло на конфронтацию с Путиным, не заинтересовано в том, чтобы теперь «всегда было так». Они хотели бы маргинализировать войну, и по этому поводу вступают в конфликт с Путиным. Все больше людей категорически отказываются от своего или родственников участия в войне. Это стало социальной нормой.

Екатерина Шульман, политолог, nonresident scholar в Carnegie Russia Eurasia Center Berlin

на конференции «Страна и мир: российские реалии 2025».
 
Эрозия рутины: пределы адаптивности и административная дисфункция на четвертом году войны
 
Дисфункция еще не наступила, но мы постепенно в эту сторону. Начало масштабной кинетической войны было для аппарата такой же неожиданностью, как и для нас с вами. В 2022 не армия и спецслужбы, не пропагандистская машина оказались наиболее работоспособными частями госорганизма, а гражданская бюрократия, включая региональную часть, и финансово-экономический блок. А также бизнес.
 
В 2023 выяснилось, что война не привела к немедленной катастрофе. Обнаружилось, что и элите, и населению война может быть выгодна, что это хорошая штука, новые экономические, социальные, кадровые возможности. Новые вакансии, новые рынки, выдающиеся перспективы.
 
В 2024 этот эффект военного кейнсианства стал затухать, но он привел к росту доходов россиян. Обществу показалось, что война – это не так плохо, как померещилось в 2022. В 2024 эйфория стала затухать, война рутинизировалась. Ее эффекты оказались не так уж универсально хороши. Оказалось, что война – это надолго. Сообщения о потерях стали проникать в российскую социальную ткань.
 
Стала накапливаться усталость, выросла инфляция, стали осознаваться человеческие потери. Бюрократия приспосабливалась, рутинизируя ранее запрещенные практики типа вербовки заключенных и их освобождения от наказания.
 
2025 стал годом эрозии этой рутины. Не случилось повтора массовой мобилизации. Система изобретает и применяет новые способы пополнения военных человеческих запасов, повторение опыта мобилизации кажется чересчур рискованным. Выплата контрактникам отчасти переложена на регионы, но у них заканчиваются деньги.
 
В 2025 вроде бы заработал электронный реестр военнообязанных и реестр повесток. Это позволяет мобилизовывать людей, не пугая при этом общество.
 
Второе неслучившееся событие – договоренность с США. Ожидания, что администрация поможет, были чрезвычайно высоки. Чаемая нормальность не за горами, думали многие. Элиты хотят вернуться к мирному времени, и чтобы им ничего за это не было. Начальству война нравится, оно продолжает находиться в той военной эйфории, из которой общество уже вышло – эта мысль ввергает элиты в очень пессимистические настроения.
 
Перезапустились и вышли на новый уровень репрессии против номенклатуры. Они стали более многочисленными и регулярными, и сопровождаются конфискациями. Они затрагивают и фигурантов антикоррупционных исков, и все их семьи-клиентеллы. У них тоже изымается имущество.
 
Почему эти признаки могут вести к концу адаптивности? Ведомства занимаются хаотичной активностью по поиску денег. Это межведомственное соревнование. Произведено повышение НДС и резкое снижение порога для упрощенки. Видно, что всем ведомствам поручено искать деньги. Нормативная часть государства теряет контроль за аккумуляцией ресурсов. Машина разбалансируется.
 
Возможно, мы наблюдаем достижение пределов адаптивности системы, которая не захотела меняться. Роль президента как верховного арбитра тоже проседает. Задним числом глядя на пригожинский бунт, его можно охарактеризовать как лоялистский – поехали на танке, чтобы обратить на себя внимание президента. Это была аппеляция к арбитру.
 
В 2024-25 годах такой аппеляций уже не слышно – и в конфликте вокруг Wildberries, и в более мелких конфликтах с участием чеченских акторов. Арбитров становится больше. Посадки региональных баронов и бюрократов и конфискации – часть кампании или просто силовиков спустили с цепи, и они теперь едят всех, до кого могут дотянуться?
 
Система, возможно, доходит до пределов того, чего она может достичь в чрезвычайной ситуации, при этом оставаясь собой. Нынешние попытки остановить войну могут отражать осознание системой опасностей, которым она себя подвергает. Ткань прочности системы начинает протираться.

Александр Баунов
Senior fellow, editor-in-chief at the Carnegie Russia Eurasia Center

на конференции «Страна и мир: российские реалии 2025».

Программа здесь, видео-трансляцию см. в канале «Страна и мир».
 
Даже в самые агрессивные периоды российская внешняя политика пытается добиваться своих целей не только военными средствами, но средствами внешней дипломатии. На переговорах Россия хочет легитимизировать завоеванное на поле боя. Так было и в ХХ веке – нелегитимное советское государство пыталось дипломатией в 1920-30-х добиться признания от «враждебных» сил. Рожденное в перевороте советское государство было нелегитимным, но пустило огромные силы на то, чтобы добиться легитимации.
 
Это был обмен экспансии на признание: отказ от глобальной экспансии позволял добиться большего признания со стороны врагов. Те же проблемы были у Сталина и после Второй мировой войны. Тогда Сталин, как Путин сейчас, был готов уступать незахваченное (Токио, Тегеран, турецкие проливы), но не уходил с захваченных территорий. Свои права в освобожденной части Европы СССР представлял совсем не так, как это виделось западным союзникам. В Европе Сталин не отказывался от планов по установлению коммунистических режимов. Сталин искал легитимации своих завоеваний, но Запад полностью не пошли навстречу, и Сталин решил, что лучше утвердить притязания силой.
 
Поколебавшись между получением ограниченного мандата на часть завоеванного, система все-таки брала все возможное силой. Руководство страны со столицей в Москве всегда был огромный дефицит внутренней легитимности, и оно избегало делать ставку на легитимность. В результате – большой дипломатический успех (Запад согласен легитимизировать часть российских завоеваний, как в 1920-30-х и как после Второй мировой войны), но Москва все равно делает ставку на силу.
 
Ощущение хрупкости любого договорного результата, недоверие к нему, основанное на дефиците собственной легитимности внутри страны, толкает Москву к силовым действиям. Внутренняя хрупкость создает ощущение, что любые договоренности будут сломаны без силового подкрепления. И Ялта, и Хельсинки – попытки достичь дипломатического согласия, уже через несколько лет сменялись новыми военными конфликтами. Силовое крыло в Москве сильнее дипломатико-юридического, и силовики довольно быстро диктуют дипломатам, что делать.
 
Вероятным кажется финский сценарий завершения войны – Европа смогла достаточно далеко отодвинуть эту войну от себя, чтобы не стать ее участником. Не так грубо, как Трамп, но все же отодвинула. Война не стала общеевропейской. Война локализована (у Финляндии тоже были союзники и сочувствующие). Желающих вступать в прямое столкновение с Россией не видно.
 
Новая архитектура мира не будет прочной потому, что для Украины это будет вынужденный мир, и потому, что Россия рассчитывает на дальнейшую экспансию и включение Украины в орбиту своего влияния. Как будет реагировать коллективный Запад на гибридные инструменты агрессии, которые Россия, без сомнения, будет применять? Очень много непрочности в архитектуре мира. Не знаю, что нужно дать России, как ее насытить, чтобы она почувствовала себя полностью удовлетворенной. Прощение аннексии Крыма не сработало, почему должно сработать следующее прощение?

Роланд Фройденштайн, основатель Brussels Freedom Hub, старший научный сотрудник GLOBSEC

Переворачивая стол: от устойчивости и сдерживания к поддержке свободы в России и других странах

на конференции «Страна и мир: российские реалии 2025»

Программа здесь, видео-трансляцию см. в канале «Страна и мир».
 
Я не считаю, что все россияне виновны в войне. И не думаю, что ответственность за нее несет только Путин. Риск полномасштабной войны России с Европой существует. Россия может захотеть не только проверить НАТО, но и разрушить его. Этот риск теперь осознается. Почему так медленно? Мы слышали, как звонит будильник, но выключили его.
 
У каждого европейского правительства есть свои причины любить Россию. Это и русская культура, и обаяние больших империй, которые решают судьбы мира. Теперь добавился фактор страха: мы понимаем, что Россия – угроза, но ведь можно «купить» еще несколько лет мира. А там, может быть, угроза рассосется.
 
Как бы то ни было, сейчас угроза осознана. Германия начала реформировать армию, это большая перемена в германской ментальности. Очень важно, что Европа пытается сохранить вовлеченность США в защиту Европы. Приведет ли это к успеху? Мы не знаем. В худшем сценарии полного самоустранения США мы понимаем, что Европе примерно за 5 лет нужно добиться стратегической автономии. Британии и Франции нужно модернизировать ядерное оружие, которое играет ключевую роль в защите Европы.
 
Европа не находится в состоянии войны с Россией – но это уже и не мир. Это требует не только модернизации армии, но и развития гражданского общества, борьбы с пропагандой и т.д. В европейских странах есть довольно большая аудитория, которая симпатизирует Путину, ее нельзя не замечать.
 
Демократический щит, сопротивляемость демократии – это не менее важно, чем вооружения. ЕС должен заменить США в функции поддержке демократии по всему миру. Ты не можешь защитить себя, если не ставишь под сомнение власть автократа там, где он правит. Сейчас мы переживаем ослабление демократии по всему миру, но это не последнее слово, история на этом не заканчивается.