Обсуждение в следующий вторник, 13 апреля. Кроме объявленных в анонсе, будут Владимир Магун и Максим Руднев.

В большом интервью https://www.kommersant.ru/doc/4702608 Ъ Пётр Авен наконец-то эксплицитно признал одну из главных ошибок гайдаровского правительства: в начале 90-х не стали возвращать/компенсировать вклады населения в Сбербанке ссср (через приватизацию это легко можно было сделать). Но тогда восторжествовал подход «не мы тратили - не нам и отдавать». Это наложило печать лихой несправедливости на все реформы 90-х: у людей изъяли сбережения, а потом обьявили приватизацию. Понятно, что в этих условиях ею могла воспользоваться только номенклатура, привилегированные группы. Из интервью:

—- Действительно, государство, пусть это даже государство СССР, осталось должно своим гражданам большие суммы денег. Тезис, который был взят на вооружение: «Не мы тратили — отдавать ничего не будем». Это, мне кажется, была ошибка. Мы же признали долги перед Западом и как-то их там реструктурировали, но отдавали. Поэтому я думаю, что надо было признать долги Советского Союза перед собственным населением и платить их. Хоть 50 лет выплачивать. Кстати, это потом было сделано на Украине, если вы знаете.

Можно было долги перед населением погашать имуществом, земельными наделами. Не просто ваучеры раздавать, а раздавать какие-то имущественные права в зависимости от того, сколько у вас денег на сберкнижке. Это, наверное, было бы значительно справедливее. Потому что люди копили всю жизнь, потом — бам! — и все сбережения сразу исчезли. Сначала из-за реформы Павлова, потом из-за инфляции уже при Гайдаре, хотя я повторяю, там уже немного оставалось. Конечно, ответственность за эти деньги надо было взять. Это была ошибка, на мой взгляд.

Сахаровский центр, иностранный агент, открыл новенький, очень красивый сайт Sakharov.space к скорому столетию. Библиотека там тоже будет. Между тем я как-то раньше особо не пользовался сайтом СЦ, а там много прекрасного - и архив воспоминаний о Гулаге https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/, и Сахаровский архив (https://www.sakharov-archive.ru/)..

Торжественно открываем Виртуальный музей Андрея Сахарова на нашем новом сайте, над которым мы очень долго работали. Это первый онлайн-проект такого масштаба, посвященный жизни, научной и правозащитной деятельности Сахарова.

Мы хотели погрузить в жизнь и дело Сахарова каждого: кого-то за несколько минут на главной странице, кого-то более детально на анимированных страницах его жизни. А кого-то и максимально глубоко — через подборку самых главных текстов Сахарова и текстов о нём.

Делитесь, рассказывайте друзьям и заходите на сайт, — он будет наполняться новыми материалами до самого столетия.

Ещё раз о советских вкладах и приватизации

Отрывок из интервью Петра Авена, которым я тут делился вчера, вызвал бурные споры - у меня в фб и много отдельных записей. Очень ценный комментарий Константина Сонина (https://www.facebook.com/100000496329486/posts/4664746080218557/ ); комментарий Кирилла Рогова (https://www.facebook.com/100000228894912/posts/5712953878722185/), с которым я не согласен, и замечание Алексея Титкова (https://www.facebook.com/528503904/posts/10159040130913905/) о том, что вкладчики советского Сбербанка демонстрировали зачатки капиталистического поведения. Поэтому, кстати, реформаторам весьма резонно было их поддержать, а не валить все на Горбачева-Рыжкова-Павлова, благодаря экономической невинности которых эти сбережения обнулились (конечно, это произошло до Гайдара).

Конечно, Сбербанк СССР и сам СССР были банкротами. С другой стороны, Россия признала внешние долги Союза, почему было не признать и внутренние? Ведь Сбербанк- это было вполне государство. Аргумент, что эти долги были «бумажными», отвергается: 1) в любом банке деньги не лежат, а инвестируются, 2) долги Сбера, по совести, с лихвой обеспечивались госимуществом, благо почти все было государственным.

Константин пишет, что любой способ признания этих долгов постсоветским правительством был бы перераспределением будущих доходов (генерируемых госимуществом). Но мне кажется, был ещё способ компенсировать эти вклады, не создавая при этом инфляционного перегрева.

Вклады в Сбере замораживаются на определённую дату (допустим, дату распада СССР). Далее государство делает эти счета целевыми - приватизационными, соглашаясь принимать с них деньги только в счёт реализации госимущества. И начинает малую приватизацию. Допустим, на среднем счете лежит по 1000 руб (эквивалент 5 среднемесячных зарплат до ускорения инфляции, в 1985), но есть и немало счетов по 5-20 тыс руб (при наличии московской прописки кооперативную квартиру можно было купить за 3-8 тыс руб; 15 тыс - цена «элитного» жилья.

Так вот. В малой и средней приватизации, которая вовсю шла года с 1989, основная цена имущества - недвижимость (вся тогдашняя сфера услуг и торговля). Ничто не мешало продавать ее за рубли с этого аналога инвестсчетов, организовав при этом их вторичный рынок купли-продажи.

Допустим, у тебя на таком счете зависли 10 тыс. А ты хочешь купить парикмахерскую или маленький магазинчик за 20 тыс. Значит, надо купить столько же «инвестиционных рублей» или купить этот магазинчик вдвоём с другим таким же сберегателем.

Поскольку массы госимущества к продаже предназначались гигантские, у тех, кто не хотел участвовать в приватизации, была бы возможность выгодно «выйти» из инвеструблей. Сама приватизация стала бы более конкурентной - у людей были бы деньги для покупки госимущества. В экспериментальном порядке можно было бы даже в течение 1992 или 92-93 продавать госимущество только за средства с таких «инвестсчетов», пока этот навес не рассосался бы.

И главное, приватизация перестала бы быть номенклатурной - мы получили бы большой класс собственников на конкурентных началах. Если масса вкладов не была бы поглощена малой приватизацией и дожила бы до 94-96 - тем лучше. В отличие от приватизационных ваучеров с неопределённой и почти нулевой стоимостью и инфлирующих российских рублей замороженные советские инвеструбли воспринимались бы как «реальные деньги». У государства в то время не было цели «заработать на приватизации», а функцию справедливого и конкурентного разгосударствление имущества, вполне в духе де Сото, решить таким образом было можно.

Плюс к тому, если бы Россия приняла подобную схему, то что-то подобное были бы вынуждены придумать и советские республики. А из советских протокапиталистов родилась бы (на китайский манер) мелкая постсоветская буржуазия, обширный класс буржуа и лавочников. Как якобы и мечтали Ельцин, Гайдар, Чубайс и др.

Через минуту начинаем!

​​Демонтаж коммунизма: 30 лет спустя. 13 апреля

Тридцать лет назад в Восточной Европе рухнули коммунистические режимы. Бывшие соцстраны начали безальтернативный, как тогда казалось, транзит к капиталистической экономике и либеральной демократии. Многие были уверены, что, видя успешный опыт стран «зрелой демократии», посткоммунистические общества без проблем смогут перенести на свою почву созданные в них нормы, институты и практики.

Что из этого получилось — рассказывает выпущенная только что в издательстве НЛО книга «Демонтаж коммунизма. 30 лет спустя». Она стала итогом двух больших международных конференций, организованных Экспертной группой «Европейский диалог». В сборник под редакцией Кирилла Рогова вошли, в частности, статьи Владимира Гельмана, Сэмюэла Грина, Евгения Гонтмахера, Льва Гудкова, Ивана Крастева, Владимира Магуна и Максима Руднева, Андрея Мельвиля, Кирилла Рогова, Георгия Сатарова, Дмитрия Травина, Дэниэла Трейсмана, Генри Хейла и др.

Были ли оправданы большие надежды по поводу реформирования посткоммунистических стран в начале 1990-х? И обоснован ли пессимизм относительно его итогов? Почему многие из посткоммунистических стран вместо либеральной демократии построили авторитарные режимы, и насколько устойчивыми они будут? Эти вопросы будут обсуждаться в ходе дискуссии, посвящённой выходу книги «Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя».

В дискуссии участвуют:

— Владимир Гельман, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге и университета Хельсинки, автор книг «Недостойное правление» и «Из огня да в полымя: российская политика после СССР»;
— Евгений Гонтмахер, научный руководитель Экспертной группы «Европейский диалог»;
— Андрей Мельвиль, профессор НИУ ВШЭ, научный руководитель и декан факультета социальных наук;
— Кирилл Рогов, политолог, вице-президент фонда «Либеральная миссия», программный директор проекта «30 лет постсоветской Европы», редактор книги «Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя».

Модератор — Борис Грозовский, обозреватель, автор Телеграм-канала @EventsAndTexts.

Пожалуйста, зарегистрируйтесь, и мы пришлем вам ссылку на конференцию в зуме за час до ее начала.

Материалы к разговору:
— Отрывок из вошедшей в книгу статьи Евгения Гонтмахера в «Снобе».
— Царь горы. Недемократический транзит власти на постсоветском пространстве.
— Кирилл Рогов. Политические циклы постсоветского транзита.
— Владимир Гельман. Возвращение акторов: динамика политических режимов и их интерпретаций (глава из книги).
— Андрей Мельвиль. О траекториях посткоммунистических трансформаций.
— Андрей Мельвиль. Выйти из гетто: о вкладе постсоветских исследований в современную политическую науку.
— Владимир Магун, Максим Руднев, Питер Шмидт. Европейская ценностная типология и базовые ценности россиян.

Важные истории, Doxa - каждый день обыски у друзей. Это, наверное, игра «Как бы ты вёл себя в 37-м», только все ещё лайт? Реставраторы, кажется, получили полный карт-бланш. Тьма сгущается. И (удивительное совпадение) у власти ровно та же организация, что и тогда. Только теперь ей не надо проводить коллективизацию и бороться с партийными уклонами. Только с оппозицией и агентами иностранных разведок. И не сомневайтесь: за вами тоже придут. Ну только если не вести совсем уж растительный образ жизни.

Кирилл Рогов в замечательной серии «Либеральная миссия – экспертиза» выпустил доклад «Застой-2: последствия, риски и альтернативы для российской экономики» (телеграм фонда вот - @liberalmission). Доклад описывает наш застой – начиная с 2009 года средние темпы роста российской экономики не превышают 1%, при этом все усилия власти направлены не на развитие, а на «удержание стабильности», продиктованное конфронтацией с внешним миром.

Угрозой для этой модели выступают постепенное сокращение доходов от экспорта и демографический антидивиденд (да и в целом такая политика наиболее невыгодна для молодых), и накапливающиеся изменения в энергобалансе, снижающие роль в нем углеводородов. При этом «обществу трудно смириться, что стратегии и структура экономики, обеспечивавшие рост в прошлом, перестали работать, и мощные коалиции прикладывают максимум усилий для сохранения статус-кво». Рост на китайский манер нам не грозит, а другие модели предполагают открытость экономики и соответствующие внутреннюю и внешнюю политики.

Застой-2 – не метафора, а вполне статистическая констатация. Бенефициары этой модели – компании, имеющие доступ к сконцентрированным в руках государства ресурсам. Именно они влияют на принимаемые государством решения и выбор модели экономического развития. Ни малейшего желания уклониться от этой модели развития российские власти не демонстрируют. Расплатой за это будет кризис 2030-40-х годов – одновременное снижение доходов от нефти и газа, сжатие платежного баланса, социальный кризис. Нефтяная рента уже не будет компенсировать неэффективность экономики.

Доклад стал результатом нескольких обсуждений. Я написал к нему раздел про прогнозы мирового и российского роста на ближайшие годы и, главным образом, про сценарии декарбонизации. Себестоимость добычи нефти быстро снижается, а в целом углеводороды в обозримом будущем продолжат вытесняться из энергобаланса возобновляемыми источниками энергии. Точный сценарий декарбонизации сейчас не угадать, но он будет тем более быстрым, чем больше человечество озаботится глобальным потеплением. Сценарий сдерживания глобального потепления на уровне 1.5°С сулит России мощную потерю доходов. «Мир без нефти» - не зеленая пропаганда, а довольно скорая реальность. Удар от перехода к низкоуглеводородной экономике по России будет сильнее, чем снижение нефти в середине 1980-х, которое способствовало краху СССР.

Несколько цитат из доклада, показывающих, как уже отметил Константин Сонин, полное единодушие экономистов)

Константин Сонин: «В 2021 году экономическая проблема в России – это не проблема выбора на развилках, а в том, что нет никакого движения по дороге, на которой развилки могли бы встретиться. Нет такой экономической модели роста, на которую Россия сейчас бы ориентировалась. Во всяком случае, такой модели нет среди уже существующих. Можно сказать, упрощая, что российская экономика в 2010-е не просто стагнирует — она ориентируется, в качестве цели и идеала, на модель без роста и развития... Самым прямым источником нынешней стагнации является не недемократичность сама по себе, а всё увеличивающаяся закрытость и автаркичность экономики».

Сергей Гуриев: «В работе 2010 года мы с Екатериной Журавской показали, что уровень и динамика российского ВВП на душу населения были похожи на корейские — с отставанием на 11 лет. Впрочем, уже в 2010 году мы говорили о том, что для повторения корейского инновационного чуда России нужны были корейские же радикальные реформы — конкуренция вместо олигархов, равные условия для иностранных инвестиций и борьба с коррупцией. Корее повезло — кризис 1997–1998 гг. сформировал в обществе консенсус относительно необходимости таких реформ. Без него сговор между лидерами чеболей и политической элитой привел бы к продолжению стагнации производительности и, следовательно, неизбежному замедлению роста доходов. К сожалению, именно это и произошло в России… Объяснение этого застоя — это типичная логика ловушки средних доходов. Политическая и деловая элиты стремятся защитить источники извлечения ренты. Они знают, какие именно реформы необходимо провести для ускорения роста, но понимают, что эти реформы снизят вероятность сохранения ими контроля над политикой и экономикой. Само по себе желание элит удержаться у власти ценой стагнации экономики неудивительно. Интересно то, насколько успешно им удается это делать. Российский режим — это одна из самых выдающихся информационных автократий43. При помощи дорогой и глубоко продуманной пропагандистской кампании Кремль пока что справляется с задачей убеждения большинства населения в том, что стагнация — это лучшее, на что россияне могут рассчитывать. Представители несогласного меньшинства были либо кооптированы, либо репрессированы. К сожалению, это политическое равновесие несовместимо с экономическим ростом».

Рубен Ениколопов: «В итоге сочетание высокой концентрации рынка и закрытости экономики становится наиболее губительным с точки зрения развития экономики всей страны, но при этом может поддерживаться экономическими элитами, тесно связанными с крупным бизнесом, которые оказываются бенефициарами возникающих монополий. С точки зрения увеличения общей эффективности надо решать обе проблемы — увеличить открытость экономики и увеличить конкуренцию со стороны более мелких фирм, которые могли бы отвоевать существенную часть рынка у крупных компаний. Но с политической точки зрения решение обеих проблем сразу не представляется реалистичным»

Владимир Гимпельсон: «Задача ускорения роста экономики сейчас просто не стоит. Если главная цель — сохранить власть, то такая цель как рост отходит на второй, а
может и на третий план… Новые экологические стандарты и новые технологии, порождаемые во многом климатической повесткой, к которым сегодня активно поворачивается весь развитый мир, означают глубокие отраслевые сдвиги в производстве и потреблении — тектоническое смещение в сторону возобновляемой энергетики и кажущейся отсюда неизбежной в этом случае диверсификации экономики. В такой экономике роль традиционных энергопроизводящих гигантов сокращается и, соответственно, падает их политическое и лоббистское влияние. Конечно, они легко не сдадутся и будут до последнего сопротивляться. Это сопротивление уже началось и его эхо часто отдается в публикациях о том, что климатическая повестка — чуть ли не «антироссийский заговор», о том, как вредны новые экологические технологии, и о том, что спрос на углеводороды почти вечен. В этом нет ничего удивительного — бенефициары традиционных технологий всегда до последнего сопротивляются приходу новых.»
Он же про демографический сдвиг: «…На выходе мы получаем менее динамичное общество, не готовое к быстрому освоению достижений технического прогресса. Как эффективно решать проблемы, связанные со старением населения, до сих пор нет никто толком не знает, эта ситуация является новой в том числе и для развитых стран. Что будет в подобных условиях с экономическим ростом, пока неясно.»

Сергей Алексашенко: ««Красные линии» президента Путина по странному стечению обстоятельств совпадают с теми ограничениями для роста российской экономики, преодоление которых (одного или нескольких) могло бы привести к выходу из состояния вялости (средний рост на уровне 2 %). К ним относятся:
1) политическая конфронтация с Западом, экономическая и технологическая
автаркия;
2) огосударствление «командных высот» в экономике (их становится все больше и
больше);
3) отсутствие верховенства права и, как следствие, незащищенность прав
собственности;
4) отсутствие политических институтов для защиты интересов различных слоев
частного бизнеса.
Поскольку эти «красные линии» начерчены лично Владимиром Путиным, то на их
«порозовение» или смещение надеяться вряд ли имеет смысл.»

Олег Буклемишев: «Из позднесоветской истории был извлечен именно такой урок: структурная «перестройка», неизбежно ведущая к непредсказуемым политико-экономическим последствиям, считается недопустимой; реформы — вредными и опасными… Процессы смены технологий достаточно инерционны, тем не менее базовый вопрос — что Россия сможет предложить остальному миру по окончании нефтяной эры, чтобы зарабатывать сопоставимые с сегодняшними объемы выручки? — так и остается без ответа».

Евсей Гурвич: «Вместо роста приоритетом служит стабильность, уход от любых экономических рисков, которые могут иметь негативные социальные последствия, причем высший приоритет имеет минимизация макроэкономических рисков как потенциального источника общей дестабилизации. Такая политика выглядит рациональной с точки зрения и власти, и крупного бизнеса, и части населения (в первую очередь старшего поколения). Однако, на мой взгляд, выбор стабильности в качестве приоритета основан на ограниченности горизонта планирования».

Олег Вьюгин: «Почему не происходит разворот к казалось бы выгодной для общества модели роста, основанной на модели открытости? Модель экономической автаркии оказывается выгодной прежде всего для тех стейкхолдеров, которые являются ее бенефициарами, которые и обеспечивают ее формирование и сохранение. Для «генералов автаркии» открываются новые ниши для расширения деятельности за счет привилегированного доступа к государственным ресурсам и власти в целом. Движение к автаркии расширяет их материальный базис, их численность и политический вес в принятии ключевых решений. Кроме того, эта модель выгодна для неконкурентоспобного бизнеса, который для реализации концепции импортозамещения получает преференции от государства и от соответствующей политики властей. Модель экономической автаркии ограничивает возможности развития для наиболее творчески и предпринимательски активной части общества — молодежи, квалифицированных специалистов, образованного класса, талантливых деятелей науки, культуры. Однако именно эти группы в настоящих общественно-политических условиях менее всего могут влиять на выбор модели экономического развития».

А еще там есть выступления Олега Ицхоки и Натальи Орловой.

Атака на Доксу, а до этого изгнание свобод из университетов – это все не зря. Это научно обосновано:

This paper analyzes the relationship between academic freedom and democracy, more precisely the impact of past experience of politically active scholars on subsequent quality of elections and the accountability of the executive. The empirical analysis covers Africa in the period 1980-2018. As a politically heterogeneous and changing continent, Africa provides adequate variety to investigate the role of scholars in democratic consolidation after democratic transitions in the early 1990s. Using the Varieties of Democracy (V-Dem) database and the Generalized method of moments (GMM system) technique to estimate a dynamic panel model, our study finds a positive impact of academic freedom on democracy for a sample of 52 countries. We look in more detail at deviant cases with a counterintuitive relationship. The key finding is that this result is robust when we check the reversal causality and country-specific effects such as the initial level of democracy or the dependence on oil exportation. The study highlights the significance of scholars as a channel through which high levels of education supports democratic consolidation.

В понедельник в 18.00 - презентация доклада, о котором я писал выше. Будут Константин Сонин, Сергей Гуриев, Рубен Ениколопов, Владимир Гимпельсон, Кирилл Рогов...

19 апреля состоится презентация доклада Либеральной миссии «Застой – 2: последствия, риски и альтернативы для российской экономики».
Доклад посвящен анализу текущего состояния и перспектив российской экономики. В нем рассматриваются механизмы, обеспечивающие стабильность сложившегося в последние годы «равновесия стагнации», а также ее последствия в рамках трех перспективных сценариев: «застой-2», «разбалансировка 2020-х» и «кризис 2030-х».
В докладе рассмотрены альтернативные стратегии и политики, направленные на возвращение экономики на траекторию динамичного роста, преодоления «ловушки средних доходов» и предотвращения полномасштабного экономического кризиса, связанного со структурными изменениями цен на энергоресурсы.
Среди авторов – Сергей Гуриев, Константин Сонин, Наталия Орлова, Евсей Гурвич, Владимир Гимпельсон, Борис Грозовский, Сергей Алексашенко, Олег Буклемишев, Олег Ицхоки, Рубен Ениколопов и Олег Вьюгин.
В обсуждении примут участие Владимир Гимпельсон, Борис Грозовский, Сергей Гуриев, Рубен Ениколопов, Кирилл Рогов, Константин Сонин.
Зарегистрируйтесь, и в день презентации мы пришлем вам ссылку на Zoom: https://liberal.timepad.ru/event/1619208/

И еще о рациональности репрессий (и в СССР, и сейчас):
How does the strength of a state’s coercive apparatus under autocracy affect the likelihood of democratic transition? While a broad range of literature posits a negative link between repression and democracy, empirical models of the determinants of democratization rarely include measures that capture this relationship. We generate a panel dataset with global scope from 1950-2002 to explicitly empirically assess whether coercive capacity is negatively associated with democracy. We find that increased coercive capacity under autocracy has a strong negative impact on both a country’s level of democracy as well as the likelihood of democratization if the country is autocratic, and that these results are robust to model specification, potential endogeneity, and alternative explanations. The analysis suggests that empirical studies of democratization should include measures of repression to explicitly account for the widely assumed link between coercive capacity and autocracy.

Инлиберти анонсировал новый сезон нашего курса «Сложный текст» как читать и писать умные статьи (https://www.inliberty.ru/training/complextext-2/). Это марафон, который будет идти по субботам в мае-октябре (с перерывами примерно в месяц). В курсе три модуля, в каждом по 5 занятий. Можно покупать целиком, по модулям или отдельными занятиями.

В этот раз мы с Александром Вилейкисом привлекли к этому курсу множество наших друзей. 6 занятий будут гостевыми - их проведут редактор Colta Михаил Ратгауз, антрополог Дарья Димке, социологи Ольга Зевелева и Павел Степанцов, философ Полина Ханова, писатель Николай В. Кононов. Это курс для тех, кто хочет работать с интеллектуальными жанрами как читатель и автор - и получать от этого удовольствие. Приходите!!

А вот и разрешённые просветители на подходе. Это взамен тех, которых запретят согласно закону о просветительской деятельности. Ещё одна отрасль, в которой государственные деньги заменят частные и иностранные, а государевы люди - учёных и исследователей.

Есть решения краткосрочные, а есть - роющие глубокую яму.

«Путин возмущается школьными учебниками по истории, в которых слишком много говорится о роли Союзников во Второй мировой войне. Предлагает перезапустить работу общества «Знание».

Владимир Путин:
До сих открываю некоторые учебники по истории и с удивлением смотрю, что там написано. Как будто не про нас. Все что угодно написано. Удивительно, кто их выпускает.

Отсутствие интеллектуальной публичной сферы, длительные выжигающие репрессии против мысли и слова от Ленина до Горбачёва включительно - это одна из главных причин, почему в 1986-2021 у России не получился выход из тоталитаризма. Теперь режим реставрирован, и начинает заботиться уже не о настоящем, а о будущем. Недостаток Сталинградской битвы в учебниках и сертифицированные просветители из общества Знание - из этой оперы.

Порядок сертификации установит правительство, Минфину - обеспечить финансирование.

Решения, принимаемые сейчас, должны сделать так, чтобы к моменту, когда откроется «окно возможностей», наше общество было бы интеллектуально и морально столь же беспомощным, как в 30 лет назад. Один раз у нас уже не получилось, они хотят повторить.

Сегодня годовщина Чернобыля. А у нас разговор по замечательной книге Сергея Плохия о катастрофе 30 апреля, в 19

​​Чернобыль: как мирный атом послужил распаду СССР. 30 апреля

В СССР атомные реакторы чернобыльского типа считались настолько безопасными, что инженеры говорили: ставить такие реакторы можно даже на Красной площади. Вклад в Чернобыльскую катастрофу внесла горбачевская политика «ускорения»: погоня за ростом показателей в атомной энергетике вынуждала инженеров пренебрегать требованиями безопасности. А сама катастрофа сделала неизбежной эпоху гласности: попытки советского руководства закрыть информацию об аварии были восприняты как вопиющий акт пренебрежения, безразличия к благополучию и жизни и советских граждан, и жителей всего мира.

Чернобыль стал для СССР настоящей моральной катастрофой. После нее СССР с полным на то основанием стал восприниматься как токсичный, опасный и для его жителей, и для остальных обитателей Земли политический режим. Как это случилось, и что привело к одной из главных катастроф XX века, подробно рассказывает книга гарвардского историка Сергея Плохия «Чернобыль: история ядерной катастрофы». Ее русский перевод при поддержке Фонда Фридриха Науманна недавно выпустило «Новое издательство». Что привело к Чернобыльской трагедии, и извлечены ли все надлежащие уроки из неё?

Дискуссию проводят Сахаровский центр, Новое издательство и фонд Фридриха Науманна в Москве.

В разговоре участвуют:

— Сергей Плохий, профессор украинской истории в Гарвардском университете, автор книг «Последняя империя. Падение Советского Союза», «Человек, стрелявший ядом. История одного шпиона времён холодной войны», «Чернобыль. История ядерной катастрофы», «Врата Европы. История Украины» и др.;
— Василий Жарков, историк, декан факультета политических наук МВШСЭН (Шанинка);
— Андрей Колесников, политолог, журналист, руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского центра Карнеги;
— Сергей Наумчик, журналист и политик (Беларусь), член Белорусского ПЕН-центра, депутат Верховного совета Беларуси в 1990-1996 годах.
— Уте Кохловски-Каждая, руководитель московского филиала фонда Науманна.

Модератор — Борис Грозовский, обозреватель, автор Телеграм-канала @EventsAndTexts.

Зарегистрируйтесь, и мы пришлём вам ссылку на дискуссию в зум, за час до ее начала.

Материалы к разговору:
— Отрывок из книги Сергея Плохия в Arzamas;
— Отрывки из книги Сергея Плохия в МБХ Медиа;
— Сергей Плохий. Майдан помог мне открыть архивы о Чернобыле;
— Интервью с Сергеем Плохием;
— Чернобыльская библиотека на «Горьком»;
— Сергей Плохий о сериале «Чернобыль» НВО;
— Чернобыль и гласность: что писали советские газеты об аварии;
— Павел Аптекарь. Предельная доза Советского Союза;
— Чернобыльские документы в АНБ университета им Дж. Вашингтона.

Максим Трудолюбов поговорил с Сергеем Плохием. А наш разговор - вечером 30 апреля.

Как авария в Чернобыле предопределила независимость Украины. Рассказывает историк Сергей Плохий.

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА. 

Процесс принятия решений после аварии представлял собой взаимодействие «периферия — центр», а воспринимался в Украине как взаимодействие «колония — метрополия». Мобилизация под лозунгом «Дайте нам правду о Чернобыле» стала первым толчком к украинской независимости.

https://mdza.io/acekhfSjIrk