Ещё о Сахарове - в предверии большой конференции 24-25 мая (регистрация тут https://100.sakharov-center.ru/, можно смотреть в ютьюбе и фб, текстовую трансляцию буду вести в телеграме @caxap:

На протяжении 1988-89 Сахаров постепенно сдвигался от поддержки Горбачева к оппонированию ему. И к концу 89 думал о широком движении, как в странах Вост Европы. Сахаров был готов к борьбе и умер максимально вовремя для своих противников. Из выступления в Мемориале 14 дек 1989:

Мне кажется, существует ещё возможность эволюционного развития ситуации. Народная инициатива подталкивает власти, руководство страны к тому, чтобы процесс перестройки не останавливался и развивался дальше. Это в какой-то мере защита перестройки от ее инициатора. Это, возможно, и поддержка инициатора перестройки - Горбачева, но все может выглядеть и иначе.

***
Ещё из выступлений Сахарова последнего дня - к теме, что политические реформы должны были предшествовать экономическим, а основу советского режима составляла не власть партии, а власть партии + КГБ. Вопрос о власти (см предыдущую запись) в 90-91 не решался. Из этого во многом вытекают последующие проблемы с «реформами». Вот как Сахаров понимал главную задачу в декабре 89:

Удаление 6-й статьи из Конституции СССР является центральным вопросом настоящего момента. Именно партократия, власть партийного аппарата, является главным препятствием для развития процесса реформ политических и базирующихся на них экономических [а не наоборот - БГ]. Но партократия - это не вся партия. Партаппарат, опирающийся на КГБ, который называет себя «вооружённой рукой партии», является фактическим хозяином страны, управляет всеми процессами. И вот эта сила сосредоточила в своих руках всю власть в стране, монопольное управление всеми процессами - экономическими, социальными, культурными, не говоря уже об идеологических. Эта власть привела нашу страну уже тому критическому состоянию, в котором она находится сейчас.

Сейчас именно кризис доверия к необратимости изменений, кризис доверия к руководству государства и, в особенности, к партии является главным тормозом, не дающим возможности двигаться вперёд. Если 70% крестьян не верит, что у нас не будет нового раскулачивания, то, естественно, не будет и арендного подряда, не будет частной собственности на землю.

Аналогично в промышленности - там с партократией тесно переплетен ведомственный механизм. Ведомства - гигантские монополии, превосходящие по своей власти любые монополии капиталистического мира. В результате сверхмонополии ведомств, разрушающей хозяйство и грабящей народ, наша страна стала страной экологического бедствия.

У нас страна беспредельной, самой большой в мире эксплуатации. Одна треть национального дохода идёт на оплату трудящихся, остальное идёт не на расширение производства, а из-за крайней нерациональности всей системы большая часть пропадает бесполезно.

Все это - результат деятельности командно-административной, сталинистской по сущности системы, все это держится в настоящее время на объединённом центре, на партократической власти [а мы же помним, что ее опора - КГБ - БГ]. Нам говорят, что именно партия является цементирующей силой в нашем обществе. Это не так, потому что если она и цементирует, то цементирует административно-командную систему, а не народ.

Консервативный лагерь, напуганный примером стран Восточной Европы, объединяется....

***
Из майского выступления на Съезде:
Функции КГБ ограничиваются задачами защиты международной безопасности СССР.

***
Основная мысль выступления на Съезде 9 июня: сосредоточение полномочий в руках председателя ВС СССР- очень сильная угроза автократии. На это у него был чуткий слух, боролся бы и дальше:

Постройка государственного дома началась с крыши, что явно не лучший способ действий. ... Такой Верховный совет будет, можно опасаться, просто ширмой для реальной власти председателя ВС и партийно-государственного аппарата.

В стране, в условиях надвигающейся экономической катастрофы и трагического обострения межнациональных отношений происходят мощные и опасные процессы, одним из проявления которых является всеобщий кризис доверия народа к руководству страны. Если мы будем плыть по течению, убаюкивая себя надеждой постепенных перемен к лучшему в далеком будущем, нарастающее напряжение может взорвать наше общество с самыми трагическими последствиями.

***
К вопросу, что Сахаров не принимал капитализм (теория конвергенции и тд). К 89 году его позиции сдвинулись. Из предвыборной программы, в экономическом разделе:

Ликвидация административно-командной системой и замена ее плюралистической с рыночными регуляторами и конкуренцией. Ликвидация всевластия министерств и ведомств. ... Свободный рынок рабочей силы, средств производства, сырья и полуфабрикатов. Развитие арендного, кооперативного, акционерного производства.

Воистину новая технология. Инновационная даже

https://mediazona.by/chronicle/protasevich

Позавчера, на посиделках в Сахаровском центре после «Фестиваля свободы», поэт Андрей Орлов (Орлуша) прочитал замечательное стихотворение по мотивам «Мы живем, под собою не чуя страны». Вы его наверняка слышали, а я почему-то нет, поэтому приведу тут. Написано в 2014, но стало только хуже. Сам Орлуша читает его тут (https://m.vk.com/video410029857_456241511 - другой хорошей записи не нашёл, а текст вот (https://a-orlusha.ru/?p=385#more-385):

Ни кола, ни двора, ни друзей, ни родни.
Мы с тобою в России остались одни.
Гнутся крыши от веса сосулечных льдин.
Мы остались с тобою один на один.
Занавешены окна давно, чтобы нас
Не увидели страшные люди без глаз.
Перерезанный шнур не погасит экран,
Посыпающий солью зияние ран.
В каждом слове – зловещий кровавый кисель,
Заводных соловьёв ядовитая трель.

Никому не пиши, никому не звони,
Мы остались с тобою в России одни.
В дверь услышав звонок, открывать не спеши:
За тобою пришёл человек без души,
У него вместо мозга – густой холодец,
Как у всех сердобольных людей без сердец,
Изо рта – краснозвёздных идей перегар,
На холодном лице – черноморский загар,
Он готов на последний, решительный бой,
Сверлит двери глазок его глаз голубой.

Мы с тобою остались в России одни,
Не кукушка, а ворон считает нам дни,
Он добычею скорой считает твой глаз,
Как и всё, что останется скоро от нас.
К сожаленью, удел у страны – бестолков:
Быть лишь словом на форме плохих игроков,
А берёзам судьба – превратиться в муляж,
Лечь зелёными пятнами на камуфляж,
Чтобы мы, обитатели нашей страны,
Были миру на фоне страны не видны.

Я болею душой, я по праздникам пьян,
Как любой из живущих вокруг «россиян»,
Но довольно давно уже в дней пустоте
Стали гости не те, да и тосты не те.
Иногда даже некому руку пожать,
А ведь мне с ними рядом в могиле лежать,
Среди тех, кто поёт под шуршанье знамён
Есть хозяева милых мне с детства имён,
Но в последние дни изменились они.
Мы с тобою в России остались одни…

Совершенно, похоже, лишились ума
Лжевладимир, лжесуздаль и лжебугульма,
Через сотни наполненных скрепами клизм
В нас качают лжеверу и патриотизм
Между рёбрами ноет, инфарктом грозя,
И остаться невмочь, и уехать нельзя.
И уехать нельзя, и остаться невмочь.
Прочь отсюда? Но где эта самая «прочь»?
Мы останемся здесь, но сехрет сохрани:
Мы с тобою в России остались одни.

А вот этот разговор https://m.youtube.com/watch?v=Bg-jifltLQA&t=1s - из серии «сбычи мечт». Говорить с Юлием Кимом для меня, мальчика 70-х, это примерно как перенестись на 40-50 лет назад (но так, чтобы я уже знал все, что знаю сейчас), и там вволю пообщаться с Высоцким и Галичем. А Лев Рубинштейн, человек с безупречным слухом и точностью взгляда - это просто один из любимейших людей на этой планете.

Ким рассказывает известное, но приятно вспомнить. Например, что чижик в клетке в песенке про Машу и перестройку (http://www.bards.ru/archives/part.php?id=6193) - это, конечно, Сахаров. И упоминание в песенке 68 года, о диссидентском деле Гинзбурга и Галанскова (http://www.bards.ru/archives/part.php?id=6178), «академиков и член-корреспондентов» появилось, рассказывает Ким, потому что в феврале 68 он ещё не знал об эволюции Сахарова (а вскоре узнал):

И вот стоят лицо в лицо,
И суть не в поколеньях:
Не сыновья против отцов,
А сила против правды!
Видать, опять пора решать,
Стоять ли на коленях
И в Соловки нам поспешать
Иль в опер-лейтенанты.

Кроме прочего, в этом разговоре очень ценен для меня фрагмент о тяжелой ситуации начала 80-х (Окуджава: «я чувствовал, что я умираю»): настолько пространство было высушенным, безвоздушным. Очень многих посадили - злобные андроповские времена. Атмосфера, убившая Высоцкого. Диссидентское движение было разгромлено, вплотную занялись писателями и художниками, вспоминает Л.С.: «Все волновало нежный ум». Сейчас мы к этому идём...

И отличный фрагмент про настроения 89 года («Горбачёва в отставку, Язова в тюрьму»). Граница между «можно» и «нельзя» сдвигалась каждый день: это главное, что надо понимать, когда анализируешь 1985-91.

В Сатаровском центре началась 2-дневная конференция «Тревога и надежда. XXI век». Здесь будет текстовая трансляция.

Первую сессию ведет Анна Немзер, журналист и писатель, и Вячеслав Бахмин, правозащитник, председатель правления Сахаровского центра.

Бахмин: Сахаров одним из первых заявил, что судьба человечества едина, что мир, прогресс (наука) и права человека взаимосвязаны. Сахаров одним из первых ощутил хрупкость существования человечества.

Сахаров понимал, что любое государство склонно нарушать права человека: для государства важнее суверенитет. Но систематически и массово нарушающее права своих граждан государство становится опасно для других, в первую очередь соседей. Поэтому права человека - не внутренняя, а международная проблема. Права человека подлежат международной защите и регулированию. Сейчас это более чем актуально: в России права человека снова под угрозой.

Сахаров верил, что в человеке много доброты, и надо не столько подавлять в человеке зло, сколько стимулировать хорошее. Мир становится гуманнее, хотя далёк от сахаровских идеалов. Он придерживался максимы «Делай, что должно, и будь что будет», - она позволяет сохранять возможность действия в самых сложных обстоятельствах.

Сергей Ковалёв, советский диссидент, первый Уполномоченный по правам человека в РФ:

Как думал бы Сахаров о том, что происходит в России сейчас? Невозможно представить себе, чтобы Сахаров спокойно отнёсся к разгрому в современной России независимых медиа, к действиям России в Крыму, Грузии, на востоке Украины и тд.

А что думает о Сахарове современная Россия? Да ничего. Спокойно смотрит, как громят его детища.

Свобода мысли - основа всех свобод. Именно она даёт возможность противостоять страху. Без интеллектуальной свободы невозможна демократизация, нельзя решать проблемы глобального мира.

Правозащитная активность Сахарова была неотъемлема от его политических взглядов. Он не был ни чистым правозащитником, ни чистым политиком. Борьба за права человека была для него борьбой за будущее человечества. Борьбе за политические абстракции типа национальных интересов он предпочитал борьбу за права человека - очень конкретную, важную для всех и каждого.

Сахаров был паладином разума. Отсюда его демократические убеждения, ведь демократия - попытка построить общество на основах разума. Я сопоставил бы его с Вернадским, де Шарденом и другими создателями философии знания, где эволюция человека становится фактором космического развития. Думаю, ему бы понравилась такая аналогия.

Татьяна Янкелевич, дочь Елены Боннэр:

Нет недостатка в числе желающих объявить себя другом Сахарова. Нас много. Спасибо, что он был в нашей жизни, и продолжает жить в нашей памяти. Он любил свободу и ненавидел тех, кто проливает кровь других.

Сахарова беспокоил национализм, энергетическая зависимость от добывающих стран, недостаток альтруизма. Осуществить надежды Сахарова доведётся уже следующим поколениям. Дневники Сахарова для этого очень пригодятся. «Он не позволял себя унижать», - цитирует лотмановскую характеристику Пушкина. Вот поэтому Пушкин был настолько значим для Сахарова.

В конце выступления Татьяна прочитала стихотворение Владимира Корнилова:

ВЕЧЕРА НА КУХНЕ А.Д.
Вечера на кухне.
У Андрея Дмитрича на кухне вечера...
Хоть зима, свирепо леденея,
Вековое дело начала, Вечера на сахаровской кухне
Продолжались и среди зимы,
И надежды все еще не тухли,
И плечом к плечу сидели мы. Я был счастлив. Я следил глазами,
Полными восторга и любви,
Как молчал и нам внимал хозяин,
Взгляды не навязывал свои. Лишь на лбу - себя же скрыть стараясь, -
Проступали как бы невзначай
Детская застенчивая храбрость
И души высокая печаль. Я шалел, весь распрямясь, разгорбясь:
Наконец-то встретил, наконец -
Верной демократии прообраз,
Равенства и братства образец! А ему - я это ясно видел -
Первенствовать вовсе невдомек,
И не вождь, не идол он, не лидер
И не огнедышащий пророк. ... Но зато, как Дельвиги и Кюхли
К пушкинской причислены поре,
Все, кто был на сахаровской кухне,
Некогда, хотя бы на заре, Все, кто в лагеря еще не заперт,
Все, кто в ссылке, в полузаперти,
Все, кто учит мир с нью-йоркских кафедр
Или слепнет в БУРе у Перми, Как слова в одно стихотворенье,
Все бесповоротно включены
В сахаровским названное время,
Лучшее в истории страны.

Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ, председатель Общественного совета при Министерстве экономического развития РФ:

Мы не очень хорошо прошли квест, предложенный нам для решения в последние 30 лет, а на экране уже появился следующий. Три вызова:

1. Права человека: ковид-кризис актуализировал проблему персональных данных. Как в сказке Андерсена «Тень», наши данные уходят в здание напротив, а мы не знаем, как вернуть нашу тень. В Китае личные данные национализированы правительством, это источник роста. Тоталитаризм в 20 веке был неустойчив: следить за подданными очень дорого. А теперь это очень дёшево. Скрининг очень дешев, это основа тоталитаризма 21 века.

США надеются противостоять этому за счёт суда и конкуренции. Думаю, этого недостаточно. ЕС усиленно защищает личные данные, но это замедляет экономическое развитие. Ещё 1 подход - защита данных пользователей внутри цифровых экосистем, как в телеграме, где у администрации нет доступа к личным данным.

В разных странах ситуация будет развиваться по-разному. В России люди готовы защищать свою тень, это хорошо. Решения есть, но они не гарантированы.

2. Прогресс. Эта идея основана на том, что из развития науки и технологий мы можем сделать больше хорошего, чем плохого. Искусственный интеллект многое умеет. Цифровые платформы имеют массу преимуществ. Но ИИ вытесняет средний класс - аналитические профессии. Всех, кого образование научило действовать по алгоритму: финансисты, юристы...

ИИ будет работать, а человечеству - базовый доход? Не согласен: 1) денег не хватит. Только 2-3 десятка стран могут обеспечить населению значимый базовый доход, 2) естественный интеллект в конкуренции с искусственным списывается в пассив.

Лисы намного умнее зайцев, но за много тысячелетий не истребили их: лиса не знает, куда побежит заяц. Потому что заяц сам этого не знает. В этом же преимущество естественного интеллекта перед искусственным: эмоции и тд. А значит, нужен не базовый доход, а развитие креативных индустрий. Это уже 6-12% ВВП в разных странах. И тут цифровые технологии - союзник.

3. Международная безопасность. Сейчас мы ближе к мировой войне, чем при Сахарове на наших могилах будет написано: «Они заблуждались искренне». В конце 20 века казалось, что мир идёт к конвергенции систем, прекращению конкуренции, к мировому правительству. Это оказалось ошибкой. Конкуренция никуда не делась.

Глобализация оказалась нелинейным процессом, сейчас отлив. В этих условиях мировая война вполне вероятна. Главная задача - ее избежать. Соберётся ли мир примерно таким, каким он был до отлива? И останется ли в нем место правам человека?

Если кто-то хотел, но не успел податься на замечательную школу Инлиберти про государство (ее придумывают Элла Панеях и Илья Венявкин, среди лекторов Михаил Кром и Вадим Новиков), с интереснейшими интеллектуальными играми и дебатами, то, согласно слухам и утечкам, сегодня и завтра это ещё можно сделать. А послезавтра - уже нельзя.

https://www.inliberty.ru/schools-govt/

Модератор последней на сегодня секции, посвящённой правам человека, - Таня Локшина, замдиректора по Европе и Центральной Азии, Human Rights Watch. Можно ли вернуть правам человека, основному пункту сахаровской триады, прежнее значение, и как это сделать, спрашивает она.

Дуня Миятович, комиссар Совета Европы по правам человека: Верховенство права, демократия и права человека - эти вопросы волновали Сахарова и волнуют нас. Это делает его наследие живым. Даже Европе далеко не всегда удаётся придерживаться принципов прав человека - применительно, например, к беженцам.

Мы видим, как множество людей испытывают страдание, нарушаются их базовые права. Должны ли мы в этой ситуации быть «реалистами», смотреть на все спокойно, или придерживаться идеальных принципов? Например, в ситуации, когда требования безопасности, антитеррористические меры, приводят к ограничениям прав человека? Представляется, что принцип верховенства права должен быть ключевым, когда на одной чаше весов стоит безопасность, а на другой свобода. То же касается и проблем с правами человека, которые возникли из-за пандемии.

Локшина говорит о множестве нарушений прав человека в мире в последнее время, проблемы нарастают. Как же мы можем заставить работать сахаровскую триаду? Ощущение, что мир движется в правильном направлении, потеряно.

Юрий Джибладзе, член Координационного комитета Международной платформы «Гражданская солидарность»:

Когда в авторитарной стране происходит очередной виток репрессий, люди обращаются к международному сообществу. В ответ мы слышим что-то вроде «Мы выражаем озабоченность». Или серьёзную озабоченность. Это воспринимается уже как издевательство. Действия очень редки. Как вернуть права человека в мировую политику?

Этому помогает как раз сахаровское наследие. Политика, основанная на ценностях, а не интересах, считается идеалистической. Ради ценностей можно пожертвовать экономическим благополучием, это всегда трудно. Для политиков страдания тех, кто не является их избирателями, всегда абстрактны. Почему они должны чем-то жертвовать ради нас?

Безопасность демократических государств зиждется на соблюдении всеми странами прав человека. Это позволяет приладит «идеалистической» политике прагматическое измерение. Диктаторские режимы опасны не только для собственных граждан - они обязательно прибегают к внешней агрессии. Поэтому борьба за соблюдение прав человека в других странах - это забота о своей стране.

От демократических стран нужны системные меры, которые повысят экономическую цену нарушения прав человека. Плюс международное уголовное правосудие, механизмы универсальной юрисдикции. Сахаров говорил: моя страна нуждается во внешнем давлении. Сейчас мы находимся в такой же ситуации. Это станет возможным при условии давления демократов на политиков в развитых странах. Их голос станет более слышным и соединится с нашими голосами.

Начался второй день конференции «Тревога и надежда. XXI век. Ее ведёт Сергей Медведев, историк, писатель, профессор Свободного университета. Видеотрансляция тут (https://m.youtube.com/watch?v=Acu-4_aCZSA), текстовая - в канале @caxap.

Во вступительном слове Сергей сказал о том, насколько выросло в последние годы значение научного знания, и о том, как сильно в то же время ощущается его недостаточность. И о том, что вести разговор об этом сейчас в России особенно важно на фоне репрессий, которым подвергаются учёные.

Леонид Марголис, профессор МГУ, руководитель отдела Национального института здоровья США:

Если вы жулик в науке, вас быстро разоблачат. У политиков все не так, они могут продолжать жульничать долго. Поэтому Сахаров подчёркивал, что он не политик. Между честными учёными и политиками всегда неразрешимое противоречие.

Во время Сахарова основной угрозой была ядерная война. Сейчас - эпидемии. И сейчас в Китае учёный, пытавшийся первым сказать правду о ковиде, был подвергнут репрессиям. Трамп тоже не прислушивался к ученым, как и руководство Бразилии, Индии и др. Страны, не прислушивавшиеся к учёным во время нынешней эпидемии, заплатили за это большим числом смертей.

Говорить правду ученым сложно - даже в демократических странах, не говоря об авторитарных режимах. С этим в США столкнулся доктор Фауччи [главный эпидемиолог]. Это всегда встречает неприятие. Вчера я спросил у Фауччи, знает ли он Сахарове. Оказалось, что знает и читал.

Сахарову было сложнее донести правду до нас в эпоху, когда соцсетей не было. Зато теперь те же соцсети выливают на учёных, говорящих правду, тонны негатива.

Однако мир меняют не учёные, а политики. Поэтому Сахаров пытался говорить с политиками, заставляя их сверять свои действия с моральными часами.

Йенс Райх, профессор, активист гражданского движения в ГДР, член Германского совета по этике при Правительстве ФРГ:

Сахаров сильно повлиял на целое поколение учёных. И не только научными работами, но и личным примером, своей искренностью и целостностью - и в качестве учёного, и как публичный интеллектуал.

Сергей напоминает, что у нас, ссылаясь на модель гумбольдтианского университета, часто говорят, что университеты должны быть вне политики. Что думает про это Йенс?

В ГДР университеты были очень политизирована. Сейчас, в демократической Германии в университетах могут обсуждаться любые социальные и политические проблемы. [В автократиях университеты политизируются правящей элитой, монополизирующей право на политику, а в демократиях политика есть везде, в т.ч. в университетах].

Мартин Рис, космолог и астрофизик, заслуженный профессор Кембриджского университета, президент Лондонского королевского общества (2005–2010):

Угроза мировой войны с времён Сахарова никуда не ушла. Угроз стало больше, часть из них производится самой наукой и развитием технологий (напр., использование искусственно созданных вирусов злоумышленниками). В глобальной деревне всегда найдутся глобальные безумцы.

Так что надо защищать мир, и тут очень велика роль учёных. Активность учёных побуждает и политиков включиться в эту борьбу. У академиков есть привилегия и честь влиять на следующие поколения - через студентов. Мы пытаемся это делать. Мы, технооптимисты, верим в пользу развития технологий. Но нужно ещё очень многое сделать, чтобы эти плоды были более равномерно распределены между людьми, и чтобы наш мир не был истощён и уничтожен.

Виктор Васильев, академик Российской академии наук, президент Московского математического общества:

Я буду говорить о научной свободе и открытом обществе - в т.я. связи с последними российскими законами, ограничивающими просвещение и научную работу, свободу учёных. Роль науки в мире определяется не только ее практическими результатами, но и - в большей степени - ее способом отвечать на вопросы о мире.

Этот способ - достигать консенсуса посредством честного исследования и дискуссии, основанной на экспериментах, верифицируемых фактах и рациональных рассуждений. Это более подходящий для исследования мира способ, чем голосование, авторитарные приказы или агрессивные медиа-кампании, которыми легко манипулировать. Но для свободной научной дискуссии необходимо открытое общество.

Необходимо настаивать на принципах открытой дискуссии, свободном распространении научного знания и просвещения (исключая случаи секретности). Нужно отметать попытки утверждать или отрицать научные факты при помощи административных или законодательных мер (из этого получится борьба с генетикой или казнь Галилея). Исторические факты не могут и не должны устанавливаться на основе идеологических максим. Но именно это у нас и делается...

Требуя открытости от других, учёные и сами не должны скрывать от обществ неприятную правду, в т.ч. в связи с экологическими и энергетическими проблемами. Учёные легко диагностируют и опровергают антинаучные притязания и теории, но увы, эти опровержения часто остаются доступны лишь внутри научного сообщества, не достигая широкой публики и политиков. Это ещё один аргумент за свободу просвещения, которое учит людей доверять корректным аргументам, а не персоналиям.

Мы живем в проблемное время, неясно даже, что произойдёт в политике в ближайшие месяцы. Во время существования «железного занавеса» свободный переток информации был очень значим для нас, это была связующая нить с человечеством, позволявшая не забывать о его единстве. Конструктивная часть российского научного сообщества сейчас пытается поддерживать эту связь, чтобы наши учёные оставались органической частью мировой науки и цивилизации.

Однако, к несчастью, наша жизнь и работа все больше зависит от действий власти, которая всеми способами усложняет научную коммуникацию. Эти действия, по-видимому, вдохновлены той частью российского общества, которая чувствует свою неспособность, свою неконкурентоспособность, не может кооперироваться и конкурировать в глобальном мире и поэтому заинтересована в изоляции. Кроме ограничения просвещения, все это выражается в ограничении свободы мнения и собраний, в деле против Мифтахова и т.д.

Запреты и ограничения гражданских и научных свобод становятся всемирным трендом. Но я надеюсь, что научное сообщество сумеет эти тренды преодолеть и остаться объединённым.

В ходе общей дискуссии обсуждался, в частности, вопрос о том, как вести себя ученым в авторитарных государствах.

Леонид Марголис: Проблема в том, что наука не может существовать без государства. Приходится сотрудничать с государством - вопрос в том, до какой степени. В любом случае, не надо поддерживать авторитарные устремления государств. Авторитарные государства всегда враждебны науке.

В ответ на вопрос об ответственности учёных Марголис отметил:
В заповедях говорится «не воруй», «не убий», но везде воруют и убивают. Сейчас научное сообщество осуждает учёных, занимающихся редактированием генома, но теперь это можно делать в совсем небольших лабораториях. Проконтролировать это вряд ли можно, вся надежда на то, что учёные будут придерживаться заповеди «не редактируй геном» добровольно.

К вопросу об изоляции российских учёных от мировой науки:

Марголис: Коррупция проникает и в науку. Научные фонды распределяются по принципу «берём все себе, а остальное друзьям». А иностранные фонды изгнаны. Науке сложно развиваться в таких условиях.

Наука не может быть аполитичной, отметил в заключение Сергей Медведев. Сахаров это доказал своей жизнью. И наука не может не быть неэтичной - особенно когда наука подходит к границам человеческого знания, как, например, биологические науки.

Круг чтения и ивенты

В пятницу вечером в Шанинке неожиданно обсуждаем книгу о замечательном питерском социологе Борисе Фирсове - с Олегом Хархординым, Виктором Вахштайном, Михаилом Соколовым и Андреем Колесниковым (приходите!) Фирсов - это очень важная фигура для понимания 1980-90-х (не только для истории социологии, но и для понимания «духа времени»): https://msses.timepad.ru/event/1654939/

Как работает полиция в непризнанной Абхазии:

https://zona.media/article/2021/05/24/abkhasia

СК заподозрил новосибирского краеведа в оправдании нацизма:

https://itsmycity.ru/2021-05-21/skzapodozril-novosibirskogo-kraeveda-vopravdanii-nacizma-izza-stati-o9may

Ещё одно «историческое» дело: Агнесса Хайкара, изучавшая сталинские репрессии против финно-угров в Карелии:

1 - https://www.opentown.org/news/297943/

2 - https://www.google.ru/amp/s/novayagazeta.ru/amp/articles/2020/12/23/88496-chekisty-uvleklis-chteniem

Иван Крастев о новых границах между демократиями не-демократиями:

https://sapere.online/ivan-krastev-mnogie-iz-segodnyashnih-nedemokraticheskih-stran-eto-byvshie-demokratii/

Александр Даниэль об Андрее Сахарове:

https://sapere.online/aleksandr-daniel-saharov/

Замечательный разговор Оли Проскурниной и Наташи Ростовой об истории (не)свободы медиа в России: история страны через призму истории медиа:

https://republic.ru/posts/100129

Доклад о земстве - Григорий Юдин, Элла Панеях, Кирилл Рогов, Юлия Галямина, Роман Бевзенко и другие герои нашего времени:

https://drive.google.com/file/d/1dtVTmoWPjdWS2Sbd3W7UFD_fxrY1c5Yh/view

Московские новости (ещё существуют, оказывается) о видеоиграх 90-х:

https://www.mn.ru/long/yakubovich-arthaus-i-shariki

Максим Трудолюбов о негражданском обществе:

https://meduza.io/feature/2021/05/10/negrazhdanskoe-obschestvo-glavnaya-opora-rossiyskoy-vlasti

И о том, что список агентов будет велик:

https://meduza.io/feature/2021/05/18/na-meduze-i-vtimes-kreml-ne-ostanovitsya

Шура Буртин о настроениях в Беларуси, тяжелое чтение:

https://meduza.io/feature/2021/05/19/my-tak-mnogo-sdelali-i-ne-smogli-pobedit

В ФОМе - обсуждение по мотивам книге о ковиде - https://covid19.fom.ru/post/sekciya-k-besed

Начинается последняя, расширенная сессия. Модерирует Михаил Фишман, журналист и телеведущий, отметил, что современный мир, в котором столько популизма, антиинтеллектуализма, цензура, подавления свободы мысли, демагогии и тираний, был бы Сахарову отвратителен. Сессия о нынешней России.

Кирилл Рогов, вице-президент фонда «Либеральная Миссия»:

Экономическое преимущество Запада к моменту распада СССР выглядело неоспоримым. Толерантность, демократия, права человека были и на его, и на наших знаменах. Но ключевую роль играла победа Запада в гонке благосостояния. Эта двойственность сыграла роль и дальше: спор идёт между либеральным и нелиберальным капитализмом (во главе с Китаем).

Путь к богатству представители второго лагеря видят не в заимствовании либеральных институтов. Они считают, что взяли все институты, какие им нужны , и жертвуют правами человека и демократией ради суверенитета и экономического развития.

Россия, в отличие от этих стран, находится в стагнации и выступает в противостоянии, в отличие от Китая, с непривычной и неожиданной агрессивностью во внешней политике. В этом Россия сравнима разве что с Ираном и Сев Кореей.

Эта агрессия не ведет к укреплению ни экономики, ни международных позиций. Ровно наоборот. Потенциальные союзники России уходят от неё. Поведение России не вписывается в ряд нелиберального девелопментализма (как Китай).

Эта агрессия - всецело ответ на внутренние вызовы, решение внутренних проблем через внешние действия. Она даёт власти основание для маргинализации и давления на группы, придерживающиеся прозападной ориентации.

Два типа политического и институционального уклада разделяет проблема прав человека. Она возвращается как проблема номер один, которую надо переосмыслить и либеральным политрежимам.

Иван Крастев, председатель Центра либеральных стратегий (София), ведущий научный сотрудник Института наук о человеке:

Россия сильно отличается от СССР. Во времена Сахарова обе стороны противостояния притязали на универсальность, а другую сторону считали не имеющей права быть. А теперь не так: сегодня Путину никто не напишет такое письмо, как Сахаров советским вождям. Считается, что Путин отвечает за Россию, и это ок - мир более расколот на страны-суверены.

Правительство России не допускает никакой политической конкуренции, сажает людей в тюрьмы, но так происходит и в других местах. Считается, что это обусловлено российским прошлым. Но я думаю, что это скорее предвестник нашего общего будущего. Несколько доводов в поддержку этой мысли:

1) И в других странах демократические выборы позволяют менять партии у власти, но не позволяют менять систему. Это опасная ситуация.

2) Слабость среднего класса - характерна и для России, и для развитых стран. Городской средний класс не может добиться изменений, которые считает необходимым. Но это общая проблема.

3) Россия больше не эксплуатирует людей, она эксплуатирует ресурсы. Но и в других странах элиты эмансипировались, не чувствуют никакой ответственности за сограждан, снижается сплоченность. Это характерно для России - но и Европы, и США. Разрыв между элитой и народом виден везде, и он опасен.

4) национализм - Россию сплачивает в основном нелюбовь к Другому, а не позитивные идеалы.

Внешняя политика России мотивирована педагогической целью - научить США, как на самом деле устроен мир. На знамени идея суверенитета («не трогай меня»). Это явно недостаточная идея. Разрыв между «мягкой» и «жёсткой» силой на мировой арене очень чувствуется.

Российская политика во многом мотивируется жаждой признания, уважения. Но если вы смотрите только в прошлое, вы не сможете сформулировать видение для будущего.

Татьяна Ворожейкина, политолог, эксперт по проблемам развития и демократизации в странах Латинской Америки и России, преподаватель Свободного университета:

Множество стран сдвинулись в сторону популизма, изоляционизма, агрессивной лжи. Бывшие эталоны демократии грешат тем же. Популисты, националисты получают мощную поддержку в развитых демократиях. Похоже, это не случайное временное отклонение. Партии, выступающие против системы демократических и либеральных институтов, получают мощную поддержку.

При Путине осуществлялось последовательное выхолащивание всех правовых и политических институтов- демонтаж государства как системы публичных институтов. На ее месте возникла система частной власти, не ограниченная практически ничем. Мы в тупике, выход из которого этот политрежим самостоятельно не найдёт. В развитых демократиях (спорит с Крастевым) ничего похожего не происходит.

Вместе с тем российское общество за последнее время стало намного более солидарным, тогда как власть стремится всех стерилизовать и исключить возможность независимого действия как таковую. Рост репрессивности режима, рост способности к самоорганизации и недовольство экономической стагнацией должны дать рано или поздно дать эффект.

Невозможность институциональной канализации недовольства связана с исключительной ролью спецслужб в управлении страной. Они управляют, владеют - и охраняют они же. Все это ведет к институциональному кризису.

В то же время Запад столкнулся с кризисом либеральной демократии. Новые технологии, нарастание неравенства нарушили баланс между различными группами общества - многие почувствовали себя обделёнными. Партийные системы развитых стран переживают кризис и перестраиваются - много людей ощущают себя лишёнными представительства. Но есть надежда, что эта перестройка произойдёт в рамках демократии.

Окажутся ли существующие политические институты в Бразилии (как в США) достаточно сильными, чтобы маргинализовать потенциального лидера, придерживающегося националистических и антидемократических позиций, оправдывающего репрессии? Эта проблема в ближайшие годы может встать перед многими странами.

Фрэнсис Фукуяма, философ, политолог, старший научный сотрудник Центра по вопросам демократии, развития и верховенства права Стэнфордского Университета:

Спасибо людям в России, берущим на себя личные риски ради борьбы за демократию. Сегодня у России, в отличие от СССР, нет универсалистской идеологии. Путин то говорит, что Россия должна быть частью либерального порядка, то суверенной демократией (я, разговаривая с Сурковым в 2006, и подумал тогда, что это предлог для установления авторитаризма).

Потом подъем популизма сделал Путина главным консерватором мира. Но в России не стоит вопрос об отмене права на аборты и тд. Россия не предъявляет ни «мягкой силы», ни экономической мощи.

Ее внешняя политика преследует сугубо конъюнктурные цели. Гибридность российских войн - вынужденное явление, Россия не может сейчас позволить себе вести настоящих войн. Но российские войска оказались во множестве стран мира, она берет на себя очень высокие риски. Ресурсы истощаются в многочисленных авантюрах.

Российская мощь относительна и видна на фоне нынешней слабости ее оппонентов - США (из-за поляризации и разочарования в демократических институтах) и Европы (не смогла преодолеть изъяны в своих процедурах принятия решений).

В то же время модернизация российского общества даёт надежду, рано или поздно это даст толчок к социальным реформам. Правда, геополитические напряжения, в т.ч. с Китаем, могут этому помешать. Климатические проблемы заставят сократить потребление нефти, это угрожает позициям России.

Надежду дают и демографические изменения. Молодые люди придерживаются более либеральных ценностей, а популистские партии вынуждены в поисках своей базы вынуждены мигрировать из городов в сельскую местность. Поколенческие сдвиги дают надежду, что демократия удержит свои позиции.

Не думаю, что в ближайшем будущем есть сильная угроза большой войны. Скорее, локальные конфликты - например, Китай и Россия одновременно присоединяют Донбасс и Тайвань; США и Европе может оказаться нечего на это ответить - такой кошмарный сценарий пришёл мне в голову несколько лет назад.

У России сейчас нет идеи, которую она могла бы предложить миру. Это оппортунистическая политика: увидел слабость, и ею пользуешься. А вот у Китая есть альтернативная полукапиталистическаямодель, основанная на его истории. Эта модель очень привлекательна для развивающихся стран. Поэтому я думаю, что Китай более опасен в качестве оппонента демократических стран.

А больше всего меня в последнее время беспокоит постоянное нарушение норм и правил, как в случае с посадкой самолета Ryanair в Минске. Авторитарные режимы демонстрируют, что могут до вас везде дотянуться

Преимущество России - энергоресурсы, слабость - недостаток солидарности. Этот разрыв между элитой и народом чреват взрывом. Китай справился с повышением благосостояния населения, России это не удалось. Это делает неизбежными социально-политические изменения в будущем.

Переход России к либеральной демократии будет очень трудным: институты разрушены, даже вопрос с преемственностью власти не подчинён нормам и правилам. В России целина - в отличие от Латинской Америки в конце 1980-х, в России нет базовой инфраструктуры для построения демократии.

Литература к первой части курса «Сложный текст» (идет на Инлиберти, еще можно присоединиться) – несколько текстов, после которых невозможно не влюбиться в анализ текстов. К этому еще можно добавить филологические штудии Гаспарова, Аверинцева, В.Н.Топорова, литературоведческие работы Набокова, У.Эко, М.Унамуно и др. Все книжки очень легко находятся в интернете в полнотекстовом варианте.
1. Философия
Жиль Делёз и Феликс Гваттари «Что такое философия?»
Книга Жиля Делёза и Феликса Гваттари поднимает банальный и при этом неочевидный вопрос – «что такое философия?». Кажется, что ответ на него тривиален, но авторы показывают, насколько на самом деле сложно его сформулировать. История о том, как мыслить, как понимать других авторов и как задавать правильные вопросы к чужим рассуждениям.

К.-О.Апель. Трансформация философии.
Осмысление на языке философии 2-й половины 20 века «герменевтического поворота» в философии – Хайдеггер, семиотика и философия языка, попытка философского синтеза этих направлений.

2. Герменевтика, теория интерпретации
Х.-Г.Гадамер. Истина и метод.
Он же. Актуальность прекрасного.
«Истина и метод» - это фундаментальная история и теория герменевтики. Через историю интерпретации произведений искусства Гадамер анализирует основные проблемы теории понимания (и наоборот). Феномен понимания, пронизывающий все связи человека с миром, становится у Гадамера центральным вопросом всех наук о духе. Начинать чтение лучше со второй (из переведенных на русский) книг Гадамера.

Поль Рикёр. Конфликт интерпретаций. Он же. Время и рассказ
Очерки феноменологической герменевтики (теории понимания). Несмотря на свою открытость миру, человеческий опыт непрозрачен: невозможно знать о человеке все. Но ключевая способность человека – символизация («означивание»); человек – это бытие, говорящее о мире и общающееся с другими субъектами. Текст не существует вне своего прочтения, становясь пространством пересечения автора и читателя.

Ролан Барт. Удовольствие от текста (в кн.: Избранные работы: Семиотика. Поэтика)
и другие работы
Анализ механизмов создания и восприятия культурных и идеологических смыслов.

Михаил Бахтин. Автор и герой в эстетической деятельности (и другие работы, особенно о Достоевском)
Как выстраиваются взаимоотношения автора, героя и читателя (зрителя) в эстетической деятельности – очень тонкий и своеобразный анализ отношений.

3. Анализ литературного текста
Х.-Л. Борхес. Новые расследования (++ филолого-исторические эссе Борхеса в других сборниках)
Борхес, долго работавший библиотекарем, – замечательный филолог (в то же время работающий с текстами как писатель, для которого грань между реальностью и вымыслом почти не существует). У Борхеса можно учиться искусству интерпретации.

Вальтер Беньямин «Рассказчик: Размышления о творчестве Николая Лескова»
Небольшая статья Вальтера Беньямина акцентирует внимание на том, как устроен нарратив классического рассказа, чем он отличается от других форм истории и за счет каких идей и приемов у Лескова получалось то, что не срабатывало в других случаях.

Тимоти Мортон «Лекции о романтизме»
https://www.youtube.com/watch?v=5LFG0aJLNe8
https://www.youtube.com/watch?v=U7s-5rV2_Iw
Достаточно подробный рассказ о литературе романтизма и её влиянии на общество эпохи просвещения и промышленной революции. Самым важным здесь для работы с текстами является демонстрация работы разных «лиц» внутри произведения: появление «третьего лица» в творчестве британских романтиков и его культурных причинах. Кроме того, речь идет о важных пересечениях социального и литературного. Обязательно стоит к прослушиванию.

Нора Галь «Слово живое и мертвое»
Хороший пример редакторской работы для авторов самых разных жанров. В каком-то смысле одно из лучших настольных пособий для тех, кто берется писать тексты. При этом не лишено разговора об образности письма, разных метафорах и сложных стилях, чем выгодно отличается от многих других текстов подобного жанра.

Г.Р. Яусс. История литературы как провокация (глава из книги в НЛО)

История литературы должна стать универсальной формой опосредования прошлого и настоящего. Текст открыт интерпретациям, ни одна из которых не является «конечной», поэтому историю искусства нельзя изучать в отрыве от истории рецепции. Яусс практически не переведен на русский язык, изложение его работ см. тут - http://journals.tsu.ru/philosophy/&journal_page=archive&id=1282&article_id=22255

В.Изер. Акты вымысла, или что фиктивно в фикциональном тексте. (перевод статьи в сборнике, стр 186 и далее)
Как продукт авторской деятельности, литературный текст – форма обращения к миру. Поскольку она не обнаруживается в том мире, на который ссылается автор, она должна быть в него внедрена, чтобы иметь смысл. Для этого автор осуществляет селекцию элементов из окружающего мира. Но селекция – это уже акт вымысла (воображения).

Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства; О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста; Структура поэтического текста
Выдающийся семиотик и структуралист, Лотман показывает, как анализ формы текста позволяет открывать в нем новые смыслы и одновременно видеть, как сделано произведение. Его беседы о русской культуре (и биография Пушкина) – взгляд на культурные нормы и поведенческие практики как на текст – к ним очень продуктивно прикладывать те же аналитические методы.

Среди старых журналов дома нашёл номер Вопросов социологии 3/1993, посвящённый Зиммелю. Но интересен он не только Зиммелем, а каким-то невнятным следом конфликта, каких тогда, на заре российского книгоиздания, было полно (см. фото). Номер интересный, переводы прекрасны, но что-то, видимо, пошло не так)