Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н., LL.M., к делу – Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Налоги и залоги. 2/2

Поясню здесь кратко, почему я называю формулировки п. 5 ст. 334 ГК «небрежными».

1) «Если иное не вытекает из существа отношений залога…»
По-моему, здесь эта фраза в принципе неуместна. Она могла бы применяться, если бы у сторон изначально были отношения залога, и норма устанавливала какие-то правила, которые могли бы противоречить или не противоречить этим отношениям. Здесь же законодатель пытается ввести некий «квазизалог» из ареста и задаётся вопросом, не противоречит ли это существу отношений залога. Я бы сказал, что противоречит, ведь арест это одно, а залог – это нечто другое. :) Но что имели в виду авторы, непонятно.

2) «… запрет на распоряжение имуществом (статья 174.1) … »
Ссылка на с. 174.1 неуместна, поскольку там не содержится определения понятия «запрет на распоряжение имуществом», как может показаться по построению фразы, а лишь описываются последствия нарушения такого запрета, не имеющие прямого отношения к понятию залога. Вопрос об определении понятия не праздный. Закон использует близкие, но не тождественные термины «запрет на распоряжение имуществом», «запрет на отчуждение имущества», «арест имущества», «арест денежных средств» и др. в весьма разнообразных контекстах (АПК, ГПК, УПК, исполнительное производство, НК). Спрашивается, данная норма относится ко всем этим терминам и ко всем этим контекстам или только к некоторым? Ответ неясен.

3) «… с момента вступления в силу решения суда … »
Следует ли это рассматривать как указание на то, что речь идёт только об запрете на распоряжение, введённом судом в качестве обеспечительной меры? Кажется, никто всерьёз так не считает. Судя по всему, авторы просто забыли второпях об аресте имущества актами приставов и налоговых органов. Но тогда, спрашивается, с какого момента вступает в силу соответствующий «квазизалог»? Ответа нет.

4) «… обладает правами и обязанностями залогодержателя в отношении … »
Стандартная формулировка для установления залога в силу закона выглядит так: при выполнении таких-то условий «имущество находится в залоге», или «считается находящимся в залоге», или «признаётся находящимся в залоге». Здесь же авторы выражаются уклончиво: кредитор «обладает правами и обязанностями залогодержателя» (а возникает ли залог, мы-де и сами не знаем). Создаётся впечатление, что авторы не прочь прибегнуть к «черрипикингу» – применять к отношениям сторон какие-то нормы о залоге, а какие-то другие не применять, как покажется выгоднее. Но тогда не стоит удивляться, что ВС решил не применять к этим отношениям нормы о залоге в банкротстве.

По-моему, в плане юридической техники формулировки никуда не годные.

Если же говорить о политико-правовых аргументах, я лично не вижу ни одной разумной причины, почему «арестный залог» должен распространяться и на банкротство тоже.

В законе ясно сказано, что с момента открытия конкурса все аресты «снимаются». Политико-правовые резоны очевидны: обеспечение равенства кредиторов. Не очень понимаю, зачем нужно протаскивать устранённое было неравенство через какой-то сомнительный чёрный ход.

Надеюсь, что и в данном деле ВС не отступит от своей линии по непризнанию «арестного залога» в банкротсве, несмотря на могущественного оппонента в лице ФНС. Государственные интересы государственными интересами, но уж если государство готово поставить интересы казны выше интересов всех прочих кредиторов, пусть по крайней мере сделает это честно, записав в банкротном законе отдельную льготную очередь для налоговых требований.

А разного рода туманные намёки следует толковать в пользу сохранения принципа равенства кредиторов!


#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н., LL.M., к делу – Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Приложение. Гиперссылки

Определение о передаче ("Инзенский деревообрабатывающий завод"):
https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/42b91d48-e7a2-4410-bc09-367a242f9213/82414e3c-5799-4e66-9c79-e35c7e7c1c60/A72-19547-2022_20250606_Opredelenie.pdf?isAddStamp=True

Определение от 2017 года («ЭНБИМА Групп»):
https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/896e7ef2-0708-45fa-8873-37652991f8eb/5e4f4bd8-6d76-4eb5-9b1f-56fcb7d22923/A11-9381-2015_20170227_Opredelenie.pdf?isAddStamp=True

Обзор от 2017 года (см. п. 18):
https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_216093/05d22399404c8de2e0ff41cbcc74aadf9b7e83d8/

Обзор от 2022 года (см. п. 4):
https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_434927/a20938a3950adf5d9b726f9f5128e4887c563593/

Определение от 2024 года (Сметанин):
https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/9e7de5cb-500a-4160-af76-3c38977f5b9f/0669a6bb-5789-4f37-8e53-06a3a1211a50/A33-18794-2021_20241024_Opredelenie.pdf?isAddStamp=True

Моя статья об арестном залоге (2021):
https://zakon.ru/blog/2021/06/01/torzhestva_i_aresty_arestnyj_zalog_v_megaproekte_o_bankrotstve

А.Г. Карапетов (2017):
https://zakon.ru/blog/2017/1/29/zalog_v_silu_aresta_v_bankrotstve_osnovnye_argumenty_za_i_protiv_v_kontekste_ozhidaemogo_opredeleniy

Р.С. Бевзенко (2017):
https://m-lawbooks.ru/wp-content/uploads/2017/10/Kommentariy-k-state-174.1-GK-R.-Bevzenko.pdf

А.В. Егоров (2022):
https://news.1rj.ru/str/lawegorov/2967

Комментарий Романа Бевзенко к определению ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2) (о приоритете арестного залога в банкротстве) – Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»»)


Залог бывает двух видов: добровольный и принудительный. Добровольный залог возникает из договора или завещания, принудительный - из нормы закона или из ареста.

Арестный залог - это классический институт частного права, который присутствует в любом более-менее развитом правопорядке. Он позволяет решить массу правовых проблем, связанных с защитой необеспеченного кредитора. Арестный залог служит не только интересам лица, добившегося ареста, но и других необеспеченных кредиторов (хотя бы потому что арест парализует все распоряжения должника и его сохранившееся имущество будет использования для удовлетворения требований не только кредитора, добиавшегося ареста, и других кредиторов).

Опасения, что арестный залог будет наделять кредитора несправедливым преимуществом, не оправданы: ведь к нему в полной мере можно применять правила закона о банкростве об оспаривании сделок в предпочтением, совершенных в преддверии банкротства.

К большому сожалению, эк.коллегия ВС (докладчик - судья И.В. Разумов) в деле Энбима Групп допустила серьезную ошибку, сочтя, что арестный залог не пользуется приоритетом в банкротстве. Почему это ошибка? Если у залога нет банкротного приоритета, то это не залог, это предельно просто. Эк.коллегия просто проигнорировала норму закона.

Любопытно, что ФНС, понимая весь потенциал арестного залога для нее как для главного необеспеченного кредитора в деле о банкротстве, провела довольно тонкую работу по имплементации в НК положений об арестном залоге. Естественно, постаравшись написать текст нормы так, чтобы не было сомнений в том, что он дает приоритет в банкротстве. Суды отнеслись к этому вполне сочувственно.

Разумеется, это несправедливо - не может быть так, чтобы арест не давал приоритет частному лицу, но давал бы его государственному органу. Это неравенство, а следовательно, неправовое решение.

Поэтому отмену отказного определения и передачу вопроса о приоритете налогового ареста на рассмотрение эк.коллегии следует приветствовать.

Я не думаю, что эк.коллегия решится признать собственную ошибку и занять позицию, отличную от дела Энбима Групп. Но, кажется, что вопрос о приоритете арестного залога уже приобрел не просто характер частного вопроса, а фундаментальное значение.

Я убежден, что очень изящным решением был бы запрос в КС по поводу проверки конституционности нормы НК о аресте имущества налогоплательщика. Тот же КС вполне может поправить и прежнюю ошибку ВС в части приоритета арестного залога, наложенного в пользу частного лица, сказав, что любой арестный залог пользуется приоритетом в банкротстве.

#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Андрея Егорова, к.ю.н., главного редактора журнала "Цивилистика" к делу Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»» (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Дело представляет хорошую возможность для ВС РФ высказаться и унифицировать подходы в отношении арестов в пользу частных лиц и публичных интересов (налогов). Я давно ждал такую возможность. Жаль только, что это происходит по инициативе зам.председателя ВС РФ, а не судей экономколлегии, поскольку проблема остро стоит уже года три.

Я лично обращал внимание судей ВС РФ в ходе работы рабочей группы по подготовке Постановления Пленума ВС РФ по залогу (№ 23 2023 года). Из этого постановления данный вопрос изъяли (я считаю – ошибочно), и провели решение в Обзоре. Я критиковал этот подход ВС в своей статье, выложу её в своём ТГ канале.

Тем более, дело хорошо и тем, что в нём можно решить сразу три вопроса: а) арест даёт залоговый приоритет, в т.ч. при банкротстве; б) арест налоговый равен по правовому режиму аресту в частных интересах (п.5 ст.334 ГК); в) если арест приводит к преимущественному удовлетворению по ст.61.3 ЗоБ, его можно оспаривать.

Согласен с Романом Бевзенко в его оценках, при этом не считаю, что вопрос заслуживает конституционно-правовой проверки. Это дело законодателя, кому давать приоритет. Таким же образом можно проверить те очереди кредиторов, которые установил законодатель. Нет ли в них чего несправедливого. Или проверить обычный (договорный) залог на предмет того, не нарушает ли он интересы недобровольных кредиторов. Тогда уже в одну копилку их.

Что касается доводов против приоритета арестного залога при банкротстве, я их разбираю в статье и не вижу смысла их подробно повторять.

Если кратко – надо уважать волю законодателя. Я не из тех, как известно, кто ставит закон превыше всего. Система права и справедливость, конечно, выше его. Но здесь нет ни нарушения системы права (ибо в ней есть уже аналогичный приоритет для добровольного залога), ни справедливости (это вкусовой вопрос, но опять же – арестный залог в отношении остальных кредиторов не менее "несправедлив", чем добровольный залог).

Возьмите добровольный залог по чужим долгам и арестный залог в пользу кредитора, выдавшего заём, который должник не вернул. Какой из них более несправедлив — тут, как говорится, бабушка надвое сказала…

Согласен с Р.С. Бевзенко в том, что ВС РФ допустил ошибку ранее по конкретному делу, и её закрепили в Обзоре практики в 2022 году уже после того, как в НК РФ появился залог из налогового ареста, т.е. законодатель явно не согласился с подходом суда, отрицающего залоговый характер ареста.

Слышал позицию, что после выхода Обзора 2022 года решить по-другому коллегия ВС РФ уже не может, типа надо отменять Обзор. Считаю это ошибочной позицией. Конечно, коллегия ВС может решать иначе, ведь это именно ещё решение попало в Обзор, и значит, при иных обстоятельствах Коллегия может занять другую позицию. В конце концов никто не запрещает стать умнее.

Не надо относиться к Обзорам как к законам. Если идти по пути отмены обзоров ВС, у нас возникнет парадокс – отмена означает, что решения как бы не было? Но это же неправда, оно было! Плюс, что с решениями, которые ссылались на этот обзор, они станут ошибочными после того, как его отменят? Это совершенно лишний и тупиковый путь.

Таким образом, правильное решение данного дела:

А. Признать, что из налогового ареста возникает полноценный залог;

Б. Признать, что налоговый арест равен частно-правовому аресту по п.5 ст.334 ГК;

В. Направить дело на новое рассмотрение, допустив возможность оспаривания такого ареста, если оно приводит к преимущественному удовлетворению одного из кредиторов (т.е. подпадает в 6 мес. период подозрительности по ст.61.3 ЗоБ). Замечу попутно, что добросовестность кредитора тут не имеет значения (должен работать абз.3 п.1 ст.61.3: сделка привела или может привести к изменению очередности удовлетворения требований кредитора по обязательствам, возникшим до совершения оспариваемой сделки).

По доводам оппонентов пройду в следующем посте.


#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Андрея Егорова, к.ю.н., главного редактора журнала "Цивилистика" к делу Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»» (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))


П.С. А какой компромисс красивый возможен по уголовно-правовым арестам... Они снимаются и не препятствуют больше делу о банкротстве, но кредитор, защищённый таким арестом, имеет положение залогового кредитора. Но делится с массой и некоторыми иными кредиторами по п.1, 2, 6 статьи 138 ЗоБ...

Одно дело, и всё можно расставить по своим местам

ППС. В посте С.Л. Будылина нечего комментировать, чистый спор с законодателем, мол, зачем он это сделал. Моя логика простая – если залог из ареста возник (а он возник, как частно правовой, так и налоговый), то он никуда уже деться не может, т.к. закон о банкротстве не уничтожает никакие ЗАЛОГИ. Он отменяет только аресты. Так пусть отменяет, они уже сыграли свою роль, породили залоги, дальше могут уходить со сцены...

#банкротство
#арестныйзалог

В качестве короткой контрреплики: хочу заверить, что я вовсе не собирался спорить с законодателем.

Если бы в ГК написали «арестованное имущество признаётся находящимся в залоге» (ещё желательно указать, к каким именно видам ареста это относится), я бы и спорить не стал. Признаётся так признаётся, мало ли неудачных норм в законе.

Но норма написана так невнятно, что понимай как хочешь – чем все желающие, включая ВС, а также авторов данного канала, и занимаются. О невнятности я писал выше, не буду повторяться.

Что касается так называемой «воли законодателя», я лично практически уверен, что авторы текста нормы, не говоря уже о депутатах, в 2013 году ни на секунду не задумались о том, применяется ли правило в банкротстве, а если да, то как. Все мысли были на тему «а что будет, если собственник продаст арестованный актив?» (что прорывается наружу в текстуально бессмысленной ссылке на статью 174.1). Мысли о банкротстве пришли уже после принятия нормы (и разным людям – разные мысли).

Если бы гипотетический «законодатель» всерьёз захотел конвертировать в банкротстве арест в залог, он бы изменил норму банкротного закона, где говорится, что все аресты «снимаются» (без каких-либо оговорок о сохранении пресловутых «прав и обязанностей залогодержателя», происходящих из этих арестов). Раз он этого не сделал, вероятно, он ничего такого и не хотел. :)

Если так, имеет смысл просто истолковать норму максимально разумным (или хотя бы неабсурдным) образом – каковым по изложенным в моём посте причинам я считаю непризнание арестного залога в банкротстве. У других людей может быть иное мнение и иные аргументы, но ссылка на волю законодателя мне кажется ведущей в пустоту.

О жизнеспособности корпоративного банкротства без независимых кредиторов (дело о банкротстве ООО «ЛайкВуд»)

Определение Верховного суда РФ от 19.05.2025 № 305-ЭС22-25636(6)

ООО «Банищанская дача» vs. ООО «ЛайкВуд»

В деле о банкротстве ООО «ЛайкВуд» (далее – общество «ЛайкВуд», должник) Архипов Андрей Васильевич обратился с заявлением о намерении удовлетворить требования, включенные в реестр требований кредиторов. Определением суда первой инстанции от 16.02.2024 заявление удовлетворено.

Определением суда от 04.04.2024, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной и кассационной инстанций, требования кредиторов признаны погашенными, производство по делу о банкротстве прекращено. Руководствуясь абз. 7 п. 1 ст. 57 Закона о банкротстве и п. 11 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», суды исходили из достаточности удовлетворения требований кредиторов, включенных в реестр.

Доводы о наличии неудовлетворенных субординированных требований (в том числе требования ООО «Банищанская Дача» в размере 21 077 806 руб. 41 коп.) отклонены со ссылкой на отсутствие препятствий для прекращения производства по делу.

Выражая несогласие с обжалуемыми судебными актами, ООО «Банищанская Дача» (далее – субординированный кредитор) обращает внимание на преждевременность прекращения производства по делу о банкротстве без оценки стоимости активов должника, его возможности восстановить платежеспособность и рассчитаться с оставшимися долгами. В то же время мероприятия по пополнению конкурсной массы исчерпаны не были (приняты и не рассмотрены по существу заявления об оспаривании сделок). Впоследствии возбуждено новое дело о банкротстве должника.

Дата рассмотрения: 16 июня 2025 г. в 11:00.

#субординированныетребования
#банкротств

Комментарий Рауля Сайфуллина, к.ю.н., управляющего партнёра BASIC CONSULTING к делу о банкротстве ООО «ЛайкВуд» (Определение ВС РФ № 305-ЭС22-25636(6))

Часть 1

Действующая модель субординации строится на антагонизме внешних и внутренних кредиторских сообществ. Ее основы заложены в Обзоре судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц (утв. Президиумом ВС РФ 29.01.2020, далее – Обзор). В настоящее время исключительный фокус Обзора на конкуренции вышеуказанных групп кредиторов обозначил вакуум в регулировании тех ситуаций, где их противостояние отсутствует.

В целом ряде рассмотренных высшей инстанцией дел ставились вопросы о доступе к отдельным инструментам банкротства лишь в интересах независимых кредиторов, в том числе к конкурсному оспариванию (определение ВС РФ от 03.08.2020 № 306-ЭС20-2155), к привлечению к субсидиарной ответственности (определение ВС РФ от 28.09.2020 № 310-ЭС20-7837), а также вопрос об отсутствии целесообразности в понижении внутренних кредиторов на фоне изначального отсутствия конкурирующей группы кредиторов (определение ВС РФ от 17.03.2020 № 3307-ЭС119-10177(4).

В комментируемом примере ставится вопрос о жизнеспособности подобных дел, то есть об их прекращении или продолжении. Собственно говоря, такой же вопрос решался экономколлегией в определении ВС РФ от 15.03.2024 № 305-ЭС23-21489 (дело о банкротстве ООО «Росичъ»). Правда, там соответствующая дилемма возникла на этапе возбуждения нового дела о банкротстве, а не в ходе конкурсного производства.

Тем не менее в подобных делах есть ряд заслуживающих внимания нюансов.

1. Источники удовлетворения независимых кредиторов. Действующее законодательство о банкротстве предусматривает два способа удовлетворения требований кредиторов:

▪️ (1) за счет внутренних источников (по общему правилу реализация конкурсной массы);
▪️ (2) за счет внешних источников (в том числе в результате исполнения обязательств должника третьими лицами в порядке статей 113, 125 Закона о банкротстве).

В чем значимость данной классификации применительно к анализируемому делу? В судебной практике споры относительно жизнеспособности банкротства без независимых кредиторов возникают лишь при предоставлении внешнего финансирования (в том числе в комментируемом деле, а также в деле «Росичъ»). При этом очевидно, что удовлетворение кредиторов третьей очереди может оказаться результатом распределения выручки от продажи конкурсной массы.

Должен ли арбитражный управляющий при достижении соответствующего «порога» приостановить расчеты с последующими очередями (в том числе с субординированными кредиторами) и поставить перед судом вопрос о прекращении производства по делу в порядке абз. 7 ч. 1 ст. 57 Закона о банкротстве?

Из анализа правоприменительной практики видно, что подобные сомнения даже не возникают. После реализации конкурсной массы и соразмерного удовлетворения требований кредиторов дело подлежит завершению (ст. 149 Закона о банкротстве), а не прекращению. Иначе каждый раз при достижении «порога» (в том числе за счет внутренних источников) арбитражный управляющий будет спотыкаться о необходимость ставить перед судом вопрос о прекращении производства по делу о банкротстве.

#субординированныетребования
#банкротство

Комментарий Рауля Сайфуллина, к.ю.н., управляющего партнёра BASIC CONSULTING к делу о банкротстве ООО «ЛайкВуд» (Определение ВС РФ № 305-ЭС22-25636(6))

Часть 2

Мотивы предоставления финансирования.

Настоящий кейс ставит перед выбором: необходим ли механизм адресного удовлетворения внешних кредиторов за счет третьих лиц? По моему мнению, такой инструментарий востребован. В отдельных случаях это позволит значительно повысить эффективность расчетов с независимыми кредиторами (по аналогии с погашением задолженности по обязательным платежам в статьях 71.1, 85.1, 112.1, 129.1 Закона о банкротстве). На фоне обременительности полного удовлетворения дополнительный источник может быть утрачен.

С целью выработки оптимального регулятивного решения необходимо осмыслить мотивы предоставления финансирования со стороны третьих лиц.

2.1. Противодействие конкурсным способам защиты. Как отмечалось выше, в процедурах банкротства без независимых кредиторов недопустимо использование инструментов банкротства. Может ли ответчик по искам о конкурсном оспаривании или привлечении к субсидиарной ответственности с целью защиты выйти с намерением об удовлетворении независимых кредиторов? По моему мнению, да. Так, в рамках другого обособленного спора по комментируемому делу о банкротстве намерение Архипова А.В. было связано с инициированием споров о привлечении к субсидиарной ответственности и оспаривании сделок должника (постановление суд апелляционной инстанции от 06.03.2025; абз. 5 с. 4).

Таким образом, адресное удовлетворение внешних кредиторов было направлено на нейтрализацию такой угрозы. Однако даже если обсуждаемый механизм необходим, то нет необходимости в прекращении дела о банкротстве по его результату; вполне достаточно отказа в удовлетворении соответствующего иска.

2.2. Уклонение от обращения взыскания на имущество должника. В каждом случае предоставления внешнего финансирования следует оценивать наличие у должника активов. Если их достаточно для удовлетворения независимых кредиторов, то смысл в дополнительном источнике отсутствует. Чаще всего, в подобных случаях стремление прекратить банкротство объясняется интересом в восстановлении корпоративного контроля над имуществом должника в обход расчетов с субординированными кредиторами.

Как известно, принудительное исполнение судебных актов, касающихся денежных обязательств, осуществляется двумя способами: если должник платежеспособен, то в порядке исполнительного производства; если несостоятелен, то в рамках процедур, регулируемых Законом о банкротстве (определение ВС РФ от 24.10.2024 № 302-ЭС23-10298(2)).

В этой связи следует напомнить, что в анализируемой ситуации:

(а) имеются судебные акты (определения о включении в очередь, предшествующую распределению ликвидационной квоты), подлежащие принудительному исполнению;

(б) у должника имеется нереализованное имущество;

(в) дефицит имущественной массы должника не преодолен.

При введении в отношении должника процедур банкротства принудительное исполнение судебных актов переходит от судебного пристава-исполнителя к арбитражному управляющему (ст. 96 Закона об исполнительном производстве). При этом обеспечивается непрерывный юрисдикционный контроль над имуществом должника.

Почему же на фоне неисполненных судебных актов перед пониженными кредиторами указанная логика не действует? Ведь при прекращении банкротства контроль переходит не к органам принудительного исполнения, а к должнику. Это ставит под сомнение эффективность судебной защиты, которая характеризуется своевременностью исполнения судебных актов.

#субординированныетребования
#банкротство

Комментарий Рауля Сайфуллина, к.ю.н., управляющего партнёра BASIC CONSULTING к делу о банкротстве ООО «ЛайкВуд» (Определение ВС РФ № 305-ЭС22-25636(6))

Часть 3

Природа корпоративного банкротства без независимых кредиторов.

Как отмечалось выше, конкурсный инструментарий направлен исключительно на обслуживание интересов внешних кредиторов. Судебной практикой сюда отнесено, в частности, конкурсное оспаривание и привлечение к субсидиарной ответственности.

Развивая указанную логику, следует признать, что тем же интересам служат отказ от сделок должника (ст. 102, абз. 4 п. 3 ст. 129 Закона о банкротстве), экстраординарное обжалование судебных актов (п. 12 ст. 16 Закона о банкротстве), уголовное преследование криминальных банкротств (ст. 195 УК РФ «Неправомерные действия при банкротстве», ст. 196 УК РФ «Преднамеренное банкротство», ст. 197 УК РФ «Фиктивное банкротство»), применение восстановительных процедур и т.д.

Если лишить внешних кредиторов указанных возможностей, то оставшаяся конструкция практически не сохраняет ничего общего с традиционным банкротством.

Возникает вопрос: можно ли ее продолжать в таком неполноценном виде? Следует признать, что природа процедуры действительно видоизменяется. Тем не менее, происходящая трансформация свидетельствует о необходимости сохранения непрерывного судебного и кредиторского контроля над имуществом и деятельностью должника. Это возможно через применение к нему правил о следующих процедурах:

3.1. Процедура принудительного исполнения судебных актов. Утрата конкурсных атрибутов не должна умалять эффективность процедуры банкротства, как способа принудительного исполнения судебных актов. Очевидно, что оснований для освобождения имеющегося у должника имущества от обращения взыскания не имеется.

3.2. Процедура принудительной ликвидации юридического лица. Лишая процедуру банкротства конкурсного арсенала, судебная практика повсеместно констатирует наличие сопутствующего корпоративного конфликта. В этой связи следует напомнить, что закон в качестве крайней меры иногда допускает назначение судом арбитражного управляющего (абз. 2 п. 2 ст. 57, п. 5 ст. 61, п. 5 ст. 62 ГК РФ). Так, в п. 11 Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах (утв. Президиумом ВС РФ 25.12.2019) отмечается, что «…суд правомерно назначил арбитражного управляющего в качестве ликвидатора, принимая во внимание длительный внутрикорпоративный конфликт между акционерами».

Выходит, закон и судебная практика в ряде случаев используют фигуру арбитражного управляющего для преодоления корпоративного кризиса (в том числе «дедлока»). Почему бы такую же логику не распространить на анализируемую процедуру? В этом ракурсе оптимальным будет не прекращение производства по делу о банкротстве, а его продолжение по правилам о принудительной ликвидации юридического лица.

Такой подход позволяет не дистанцироваться от презюмируемого корпоративного конфликта, а своевременно принимать меры по его разрешению (причем с непрерывным сохранением как кредиторского, так и судебного контроля над имуществом должника и его деятельностью).

#субординированныетребования
#банкротство

В контексте даннного спора выкладываю свои мысли по поводу вопроса о арестном залоге в принципе и налогово-арестном залоге в частности. В принципе, многое из написаннного я уже публиковал в 2017 на Закон.ру, но текст значительно расширен

Комментарий Рауля Сайфуллина, к.ю.н., управляющего партнёра BASIC CONSULTING к делу – Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Внедоговорный залог: о недопустимости его приоритета в банкротстве

Часть 1

Вокруг залоговых прав из ареста в течение длительного времени не утихают жаркие дебаты. Львиная доля моих тезисов уже была изложена в статье «Внедоговорный залог: оптимальная модель регулирования». Тем не менее, с момента ее выхода появился ряд свежих постановлений КС РФ, а также законодательных изменений, позволяющих усилить доводы против приоритета внедоговорного залога в банкротстве.

1. Договорный и внедоговорный залог.

Осмысление феномена залоговых прав из ареста следует начать с дифференциации договорного и внедоговорного залога. Эту классификацию не надо смешивать с делением на залог «в силу договора» и «в силу закона». Залог «в силу закона» в большинстве случаев является договорным залогом: просто он возникает не из отдельного договора залога, а входит в состав иных договорных конструкций (например, договор купли-продажи товаров в кредит (ст. 488 ГК), договор участия в долевом строительстве (ст. 13 Закона № 214-ФЗ) и т.д.).

Почему это важно в анализируемом контексте? При договорном залоге (даже в силу закона) стороны изначально осознают, что требование будет обеспечено.

К случаям внедоговорного залога, по моему мнению, относятся «случайное удержание» и залоговые права из ареста. Следует оговорить, что удержание может иметь как договорную, так и внедоговорную природу.

Например, у подрядчика изначально есть право на удержание результата работ, оборудования и материалов в силу конструкции договора подряда (ст. 712 ГК). Иная ситуация, когда арендодатель удерживает имущество, оставшееся в арендованном помещении после его освобождения арендатором. Если в первом случае стороны осознают предмет обеспечения в момент заключения договора (договорное удержание), то во втором – нет (внедоговорное удержание). Для последнего варианта удержания характерна «случайность». Ведь изначально ни одна из сторон не осознает будет ли требование обеспеченным или нет.

Однако наиболее радикальным примером «случайности» являются залоговые права из ареста, поскольку они возникают с колоссальным отставанием – лишь на этапе реализации права на юрисдикционную защиту.

В чем ценность приведенной классификации? Ее осмысление позволяет разглядеть отличия функций залога и ареста.

2. Функции залога.

Большинство сторонников сохранения залоговых прав из ареста видят главнейшую цель залога в предоставлении приоритета при банкротстве. Это в буквальном смысле односторонний взгляд на проблему, поскольку незаслуженно акцентируется внимание лишь на интересах кредитора. Между тем в настоящее время залог представляет ценность и для кредитора, и для должника.

Функции залога:

1) для кредитора: (а) приоритет и (б) контроль;
2) для должника: (а) доступность кредита (availability of secured credit) и (б) стоимость кредита (use of secured credit/cost of secured credit).

Если с кредиторским функционалом всегда всё было более-менее понятно, то рассуждения применительно к интересам должника оставались за периметром. Между тем столь важная правовая позиция получила прямое закрепление в постановлениях КС РФ, посвященных гармонизации залога и банкротства: «Доступность и стоимость кредита, а значит и цена конечной продукции во многом определяются именно эффективностью существующих гарантий исполнения обязательств, и прежде всего – залога» (Постановление КС РФ от 21.07.2022 № 34-П; от 09.04.2024 № 16-П, от 04.06.2024 № 28-П).

Судебный залог не является для банка стимулом выдать кредит (доступность кредита) или снизить ставку за пользование им (стоимость кредита). Такой функцией обладает лишь договорный залог, а не производные права из случайного ареста. Соответственно, их отождествление недопустимо. На фоне полного отсутствия выгод для должника встречное поражение кредитора в привилегии из приоритета выглядит закономерным результатом.

#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Рауля Сайфуллина, к.ю.н., управляющего партнёра BASIC CONSULTING к делу – Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Внедоговорный залог: о недопустимости его приоритета в банкротстве

Часть 2

3. Поощрение активности кредиторов.

Предоставление приоритета в банкротстве в качестве поощрения за активность выглядит непоследовательной политикой в силу следующего:

3.1. Противоречие политике снижения нагрузки на судебную систему.

Законодатель не должен посылать участникам оборота взаимоисключающие сигналы: с одной стороны, поощрение активности, а с другой – ее уменьшение путем продвижения примирительных процедур и колоссального роста госпошлин. Если законодатель заинтересован в снижении нагрузки на судебную систему, то обсуждаемый стимул явно неуместен. На этом фоне абсолютно циничным выглядит необходимость дублирования расходов на взыскание долга – как в общегражданском, так и в банкротном деле (тем более, при очевидных сомнениях относительно перспектив реального удовлетворения притязаний к несостоятельному должнику).

3.2. Противоречие политике равенства кредиторов в банкротстве.

Стимулирование активности далеко не всегда позволяет даже заинтересованным кредиторам получить доступ к аресту активов ввиду различия по следующим параметрам:

1) информационная асимметрия (различные группы кредиторов имеют различный уровень доступа к информации об активах должника);
2) зрелость обязательства (специального механизма акселерации долга для наложения ареста действующим законом не предусмотрено);
3) размер обязательства (в ч. 3 ст. 140 ГПК и ч. 2 ст. 91 АПК законодательно закреплено требование о соразмерности присуждаемого ареста);
4) механизм наложения ограничения или ареста (если большинству кредиторов необходимо обращаться в суд, то в силу ст. 77 НК налоговый орган накладывает арест самостоятельно с санкции прокурора).

3.3. Внутреннее противоречие в политике поощрения активности кредиторов.

Традиционно в банкротстве усилия отдельного кредитора всегда давали ему косвенную, а не прямую выгоду. Почему же в отношении ареста эффект должен измениться? Такой подход ставит в неравное положение уже самих активных кредиторов. Если уж руководствоваться принципом «ius civile vigilantibus noscriptum est», то нужно это делать в отношении всех его проявлений. Тогда при возврате актива в конкурсную массу по результатам оспаривания, инициированного кредитором, он должен иметь приоритет на удовлетворение требований за счет этого имущества.

Сюда же можно отнести результаты усилий отдельных кредиторов по взысканию корпоративных убытков, убытков с арбитражных управляющих и т.д. Конкурсную массу можно будет фактически растащить по кусочкам. По моему мнению, к такому повороту наш правопорядок не готов.

#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Рауля Сайфуллина, к.ю.н., управляющего партнёра BASIC CONSULTING к делу – Банкротство ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Внедоговорный залог: о недопустимости его приоритета в банкротстве

Часть 3

4. Предназначение залоговых прав из ареста.

Сторонники приоритета пытаются полностью обесценить обсуждаемую конструкцию без привилегий в банкротстве. Это не так, поскольку ее ценность в совершенствовании функции контроля. Внедрение залоговых прав в идеале должно вести к передаче контроля над арестованным имуществом из публичных в частные руки. Ведь дальнейшее администрирование отношений должно осуществляться кредитором, а не должностными лицами (или по крайней мере ими совместно). Само собой, это снижает вмешательство государства в частные дела. Приведенный подход должен полностью исключить риск произвольной отмены ограничений, наложенных на имущество должника (в том числе в силу коррупционных мотивов).

Если арест представляет собой бескомпромиссный запрет на совершение всех сделок с обремененной вещью, то залог имеет более гибкий механизм их контроля. Во-первых, допускается совершение отдельных сделок, не создающих угрозу интересам залогодержателя, без его согласия. В частности, залогодатель может пользоваться и распоряжаться имуществом (в том числе предоставлять его во владение и пользование) в соответствии с правилами ст. 346 ГК (подп. 2 п. 1 ст. 343 ГК). Также по общему правилу разрешен последующий залог (абз. 1 п. 2 ст. 342 ГК). Во-вторых, могут совершаться сделки с заложенным имуществом с согласия залогодержателя (п. 2 ст. 346 ГК). О чем это говорит? Залог не парализует актив. Должник сохраняет ограниченную возможность извлекать полезные свойства имущества во благо должника и кредиторов.

Равным образом полезный эффект может дать распространение на арестованное имущество концепции эластичности (применительно к залогу п. 2 ст. 334 ГК).

Таким образом, следует фокусироваться на повышении эффективности контрольной функций ареста (в том числе за счет использования передового опыта, накопленного институтом залога).

5. Заключение.

В завершении хотелось бы привести ряд цитат из учебника по конкурсному процессу Г.Ф. Шершеневича:

1) «Преимущество их (прим. автора – залоговых кредиторов) в удовлетворении из предмета залога или задержания оправдывается тем обстоятельством, что они оказали кредит только под этим условием, так что устранить это право значило бы уничтожить реальный кредит, играющий столь важную роль в современных экономических отношениях» (Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. IV: Торговый процесс. Конкурсный процесс. М., 2003. с. 449).

2) «Устранение случайных преимуществ одних кредиторов составляет главное превосходство конкурсного процесса перед общим исполнительным порядком» (Шершеневич Г.Ф. Указ. соч., с. 270).

3) «все действия, начатые отдельными кредиторами, обращаются на пользу всех» (Шершеневич Г.Ф. Указ. соч., с. 271).

Мое восприятие вещного обеспечения в банкротстве всегда базировалось на озвученных классических канонах, которые не допускают случайных привилегий. Исходя из этого, внедоговорный залог не должен порождать обсуждаемого приоритета: ни в интересах налогового органа, ни в интересах любого иного кредитора.

P.S. На мой взгляд термин «внедоговорный залог» в большей степени, чем «арестный залог»:
(а) раскрывает природу залоговых прав из ареста (как и иного случайного вещного обеспечения);
(б) употребим не только в научной полемике, но и в тексте официальных документов.

#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Рустема Мифтахутдинова, к.ю.н., доцента кафедры административного и финансового права, руководителя магистерской программы «Банкротное право» (Юридический факультет СПбГУ) к делу о банкротстве ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Об арестном залоге при банкротстве

Часть 1

На фоне передачи в СКЭС ВС РФ очередного спора об арестном залоге возобновилась дискуссия, бушевавшая в 2017 году после принятия определения СКЭС ВС РФ № 301-ЭС16-16279 (забавно, что инициатором той правовой позиции стала ФНС, арестный залог которой сегодня висит на волоске, и на ум, конечно, приходит пословица про колодец и будущую необходимость испить воды).

Тогда коллегия сформировала позицию о прекращении действия арестного залога (статья 174.1 ГК) в случае признания должника, чьё имущество арестовано, банкротом, поскольку специальными нормами Закона о банкротстве такой вид залога не предусмотрен.

На сегодняшний день высказано множество аргументов как за арестный залог при банкротстве, так и против. Эмпирический анализ точек зрения показывает, что авторитетные учёные, специализирующиеся на банкротном праве, в большинстве поддерживают арестный залог при банкротстве, а «небанкротные» учёные-юристы и практики — в большинстве против.

Компаративистский анализ основных юрисдикций показывает, что в основных крупных экономиках арестный залог существует и, естественно, даёт залог при банкротстве. В тех странах, где арест не даёт залоговых прав в силу ГК, вопрос о действии залога при банкротстве, разумеется, не возникает.

Отсюда первый и единственный аргумент de lege lata, назовём его позитивистским — арестный залог в российском праве должен работать при банкротстве, поскольку он прямо предусмотрен нормами ГК и НК.

Ни в одной зарубежной юрисдикции, где существует арестный залог, не предусмотрено его исключение в случае банкротства. Закон о банкротстве не содержит специальной нормы, исключающей действие статьи 174.1 ГК при банкротстве. Такими нормами не могут быть положения абзаца 4 пункта 1 статьи 63 и абзаца 9 пункта 1 статьи 126 Закона о банкротстве, поскольку (1) эти нормы принимались законодателем до принятия нормы 174.1 ГК (lex posterior derogat priori), (2) эти нормы содержат правило о снятии арестов, но не прекращении залога, (3) цель этих норм состояла в том, чтобы не допустить удовлетворения требований вне рамок дела о банкротстве и снять ограничения на продажу имущества, а не решать вопрос действия арестного залога при банкротстве.

Все, кто не согласен с нормами ГК и НК об арестном залоге, должны либо передавать этот вопрос на рассмотрение КС РФ (если считают нормы неконституционными), либо добиваться их отмены или изменения.

#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Рустема Мифтахутдинова, к.ю.н., к делу о банкротстве ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Об арестном залоге при банкротстве

Часть 2

Аргументы в пользу арестного залога при банкротстве de lege ferenda и сохранения действия норм ГК и НК, дающих залоговый приоритет аресту в банкротстве.

Аргумент первый – «польза».

Критики арестного залога сравнивают его с договорным залогом и «прощают» договорному залогу его существование в банкротстве тем, что договорный залог является спутником кредита должника. А раз от кредита должнику (конкурсной массе) хорошо, то хорошо и всем другим кредиторам, поэтому хоть договорный залог и несправедлив, но какая-то польза от него есть, поэтому пусть живёт. По мнению критиков, арестный залог никакой пользы должнику (конкурсной массе) не приносит, от него одна несправедливость, поэтому давайте его снесём при банкротстве.

Это первое и фундаментальное заблуждение. Кредитор, требующий арестного залога, также даёт кредит должнику (конкурсной массе). Причём, в отличие от договорного кредита, даёт его недобровольно.

Обязательства должны исполняться надлежащим образом. С момента нарушения сроков исполнения обязательства должник начинает «кредитоваться» у своего кредитора – он экономически пользуется денежными средствами или вещью, которой у него уже не должно быть. Платит он за этот кредит неустойкой (хорошо, если рыночной договорной, а не законной). Причём своего кредитора о таком кредите он не спрашивает и не предлагает ему разные способы обеспечения. Как правило, судебный процесс по взысканию долга кредитор начинает не сразу, этому предшествуют долгие переговоры и претензионная работа.


К моменту начала процесса взыскания период кредитования может оказаться весьма продолжительным. К этому добавляются сроки рассмотрения дела и практика затягивания процесса, позволяющая должнику экономически избежать банкротства. Некоторые организации, например в сфере ЖКХ, платят только по исполнительным листам. В результате периоды судебного взыскания отдельных долгов могут достигать нескольких лет.

Если оценивать такого кредитора в сравнении с другим, ещё несозревшим кредитором, то первый уже принёс «пользу» должнику вынужденным кредитом, второй — ещё нет, — должны ли они быть равны в банкротстве de lege ferenda?

Пример 1: сравним стратегию двух кредиторов, которым должник не платит.

Первый сразу после трёхмесячной просрочки пугает банкротством и заставляет должника заплатить. Второй (возможно, долгосрочный партнёр по бизнесу) долго ждёт, идёт в суд (всё это время кредитует), получает обеспечительные меры в виде ареста и с ними залоговый статус и успокаивается – он теперь не просто дал кредит должнику, не получив вовремя оплату, а получил за него обеспечение, и его кредит становится обеспеченным (например, в схожей ситуации, если налогоплательщик хочет получить рассрочку по налогам, то он тоже должен предоставить дополнительное обеспечение). Действия первого привели потом должника к банкротству, потому что он нуждался в таком кредите, действия второго спасли.

Приведённый пример показывает логику статьи 174.1 ГК и её справедливость – должник кредитуется, не исполняя обязательство, – даёт за это кредитору обеспечение и спокойствие, не торопящее его к активным действиям. То есть такая логика защищает на макроуровне интересы экономики, в условиях, например, экономического кризиса она более чем оправдана.

Польза от активности. Активная позиция кредитора по инициированию судебного процесса и получению обеспечения позволяет на более раннем этапе раскрыть финансовые трудности должника и сохранить его активы. Кредиторы, которые также хотят арестного залога, могут использовать акт об аресте как акт мягкой преюдиции – то, что удалось доказать одному, легче доказать другим, они могут войти в сводное исполнительное производство и стать созалогодержателями.

#банкротство
#арестныйзалог

Комментарий Рустема Мифтахутдинова, к.ю.н., к делу о банкротстве ООО «ПФ «Инзенский деревоперерабатывающий завод»») (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2))

Об арестном залоге при банкротстве

Часть 3

Пример 2. Кредитор с требованием в 100 млн добился ареста имущества стоимостью 500 млн, доказав, что должник собирается совершить действия по выводу актива – польза для других кредиторов не только макроэкономическая, а реальна.

Из краткого компаративистского анализа А.Г. Карапетова следует, что в некоторых правопорядках обеспечение зависит именно от такой реальной пользы. Однако макроэкономический эффект, по моему убеждению, не менее важен – не просто математический подход, а наличие норм, стимулирующих разумное поведение должника: не платят – получи договорный залог и успокойся или иди в суд, получи арестный залог и успокойся. Должны ли такие кредиторы различаться в банкротстве? Ответ – нет.

Пример 3. Первый кредитор с просроченным обязательством пришёл к должнику и получил залог имущества, чтобы избежать судебной процедуры взыскания долга, и согласился подождать полгода. Второй, придя к должнику с таким же предложением, получил от несговорчивого должника отказ, продолжил его вынужденно кредитовать, обратился в суд за взысканием, получил арест и также залог (срок вынужденного кредита также составил полгода до ареста). Почему в банкротстве должника первый будет иметь приоритет, а второй – нет?

Резюме про «полезность» в сравнении с договорным кредитом и залогом.

1. Кредитор с просроченным обязательством также кредитует должника и приносит пользу конкурсной массе.
2. «Полезность» бывает четырёх видов – (1) сам недобровольный кредит на время судебных процедур, (2) полезность сохранения актива в случае риска его утраты, (3) полезность «успокоения» кредитора с арестным залогом, (4) макроэкономическая «полезность» от квази-рассрочки/отсрочки при судебном взыскании и арестном залоге.

Аргумент второй – «случайность».

Критики арестного залога, говоря о несправедливости арестного залога, приводят ещё один, как им кажется, важный аргумент – аргумент случайности: «один судья принял обеспечительные меры, второй – нет. Всё случайно – значит несправедливо». Однако этот же аргумент релевантен и для договорного залога: один смог убедить дать ему залог за кредит, второй – нет. Почему поведение самого должника при договорном залоге не рассматривается как случай?

Пример № 3, приведённый выше, также показывает фактор случайности – один получил договорный залог, а второму не дали – ему пришлось идти за арестом. Оба фактора в достаточной мере случайны. Но если их сравнивать, то один залог получался кулуарно – непублично, а публичным стал лишь результат, то второй, арестный залог, был публичным ещё с момента его испрошения. Все могли так сделать, все могли присоседиться.

Здесь, в завершение, приведу аргумент от одного из банкротных судей кассационной инстанции, сторонника арестного залога при банкротстве: если друг должника смог получить договорный залог по дружбе, почему он должен быть приоритетнее того, кто получил честный публичный залог в силу закона, в честной борьбе?


#банкротство
#арестныйзалог

Продолжение об арестном залоге и принципе равенства.

Наталья Аникина, восторгаясь эссе А.Г.Карапетова, обращает внимание, «как изящно и основательно Артем Георгиевич описывает аргумент о том, что отступление от принципа равенства кредиторов (именно принципа) должно иметь солидные обоснования (justification). Особо отмечая, что речь идет не о справедливости правила – а принципе, это очень важно (здесь различие правила и принципа)».
Однако на каждый, даже банкротный принцип, есть принцип постарше и поглавнее, с резьбой. И самым старшим (сквозным) принципом является принцип добросовестности (пункт 3 статьи 1 ГК) (уж о нём ли не знать А.Г.Карапетову). Каждую лекцию своим студентам я начинаю с того, что принцип равенства кредиторов не является самым главным и суперспециальным в деле о банкротстве. Если бы было так, то не нужно было кредиторское оспаривание сделок, всё приводилось бы к общему знаменателю – взять и поделить. Однако, если кто-то из кредиторов получил преимущественное удовлетворение требований, он не возвращает всё автоматически в конкурсную массу – для этого нужно доказать, что на момент получения удовлетворения требований он знал о неплатёжеспособности контрагента. Сделки с преимущественным удовлетворением, совершённые за шесть месяцев до процедуры банкротства в принципе не могут быть оспорены по основаниям статьи 61.3 Закона о банкротстве, а для того, чтобы это сделать по основаниям пункта 2 статьи 61.2 надо очень сильно постараться. Принцип добросовестности настолько силён, что не позволяет забрать чужую вещь у добросовестного приобретателя, естественно с соблюдением соответствующих условий, не позволяет распространить залоговые права на лиц, которое не знали о залоге.
Поэтому, когда добросовестный кредитор, добивается обеспечительных мер, ареста в уголовном процессе или налогового ареста, и при этом о будущем банкротстве должника никто не предполагает, что не может нарушаться принцип равенства в принципе. Принцип равенства может быть только между равными, между теми, кто уже бок о бок в реестре. Кредитор, добившийся ареста не равен кредитору, даже не предъявившему иск в суд, также как кредитор, получающий оплату своего товара за три месяца до процедуры банкротства и не знающий о неплатёжеспособности должника не равен кредитору, который почему-то эту оплату не получил. Если же знание о неплатежеспособности было, то мы сначала применяем принцип добросовестности, разрушаем недобросовестное – а потом уравниваем.
Таким образом, лицо, получившее вещное обеспечение в виде залога в отсутствие знания о банкротстве имеет приоритет перед обязательственным требованием, потому что вещное сильнее обязательственного. Также как не подпадает под действие принципа равенства собственник с иском о признании права собственности, виндикации или реституции по ничтожной сделки (абзац 7 пункта 1 статьи 126 Закона о банкротстве).

Комментарий Александра Латыева, к. ю. н., доцента УрГЮУ им. В.Ф. Яковлева, партнера юридической фирмы INTELLECT к Делу о залоговом приоритете налогового ареста имущества в банкротстве (Определение ВС РФ № 306-ЭС24-23083 (2) ). Процессуальный момент.
 
Обсуждение этого дела стало, пожалуй, самым горячим на страницах AMICUS CURIAE, однако не могу не заметить, что все баталии ведутся вокруг одного-единственного, хотя и действительно важного с точки зрения развития права вопроса — вопроса о том, должен ли арест имущества сохранять залоговый приоритет для кредитора, в интересах которого был наложен арест, в ходе банкротства его должника.
 
Но этот-то вопрос как раз уже был разрешен той же СКЭС ВС РФ еще 8 лет назад и затем закреплен — дважды — на уровне обзора практики. Нравится оно кому-то или нет, но решение уже принято и решение это отрицательное.
 
Все вновь приводимые сейчас аргументы как за, так и против сохранения приоритета, как догматические, так и правно-политические приводились и тогда — при обсуждении самой передачи дела на рассмотрение в 2017 году или по свежим следам того определения. Из новых аргументов — разве что появившийся с 1 апреля 2020 года новый п.2.1 ст.73 НК РФ о конвертации налогового ареста в налоговый залог, явно направленный на то, чтобы вывести такой арест из-под режима, установленного Определением ВС от 2017 года, и придать ему статус обычного залога за счет использования более четких выражений, чем те, которые содержатся в п.5 ст.334 ГК.
 
Как можно видеть из обсуждаемого определения, суды ординарных инстанций это законодательное нововведение убедило в том, что налоговый арест сильнее, например, судебного, и он, в отличие от судебного, дает приоритет в банкротстве. Однако сейчас — в ходе вновь развернувшейся дискуссии — кажется, что этот сугубо формальный догматический аргумент не особо важен — обсуждается в основном вообще, следует давать лицу, в чьем интересе установлен арест, приоритет в банкротстве, или нет. Такое обобщенное обсуждение, наверное, правильно, ибо довольно странно, что арест, накладываемый административным органом, да еще и в ситуации явного нарушения правила nemo judex in sua causa, в нормальной ситуации встает в общую очередь залогов, в том числе и арестных, а в случае банкротства вдруг оказывается более эффективным, чем те, что были установлены на основании судебных актов.
 
Тем не менее, нельзя видеть в этом деле возможность вновь переиграть уже сыгранную 8 лет назад партию. Может ли коллегия судей сейчас преодолеть позицию, высказанную ею же в 2017 году и утвержденную в обзоре практики Президиумом ВС? В отсутствие в нашем праве сколько-нибудь внятных правил об overruling’е сложно дать ответ на этот вопрос (такие правила существовали только для КС РФ до 2011 года). Коллегии ВС уже занимались делами, в которых они сталкивались с тем, что ранее высказанные неудачные позиции приводили к несправедливым решениям — как правило при этом судьи избегают прямого опровержения старых позиций, но формулируют какие-то обходные правила, вводят новые обстоятельства, которые отличают рассматриваемое ими дело от ранее рассмотренного.
 
Если кто и может преодолеть старую позицию, так это только Президиум ВС. Но чтобы дело попало в Президиум, оно прежде должно пройти судебную коллегию ВС. А дальше — каким бы ни было ее определение — совсем не предрешено решение того судьи, который будет рассматривать вопрос о передаче дела в Президиум. Или, уж если заместитель Председателя Суда передал дело на рассмотрение коллегии, то следует ожидать, что, если коллегия с ним не согласится, то уж на рассмотрение Президиума-то он дело точно передаст? И вот именно в Президиуме откроется возможность для обсуждения правно-политической обоснованности предоставлению добившемуся ареста (ну или в случае с налоговой — установившему самому для себя) кредитору залогового приоритета в банкротстве должника.
 
Если оценивать процессуальные возможности коллегии, то в условиях рассматриваемого ею сейчас дела она и не может вовсе высказаться вновь о наличии или отсутствии залогового приоритета у ареста вообще — по п.5 ст.

334 ГК. Максимум, что она может сделать — это либо (1) приравнять налоговый арест, переросший в залог, к «арестному залогу» по п.5 ст.334 ГК и тем самым — согласно ранее сформулированной правовой позиции — лишить его силы в банкротстве, либо (2) признать, что налоговый арест превращается в настоящий, а не в арестный залог, и дает приоритет в банкротстве. В этом втором случае возможен подвариант, в котором коллегия обратится-таки к исходному основанию заявления арбитражного управляющего об оспаривании такого залога и даст ориентиры по его оспариванию в порядке ст.61.3 Закона о банкротстве.
 
Однако, как представляется, второй вариант — с признанием особой силы залогового ареста, более эффективного, чем арест по общим правилам — это худшее из всех возможных решений. В этом случае налоговая, самостоятельно устанавливающая аресты в административном порядке, по сути получит возможность всегда создавать для себя повышение в очереди кредиторов. Тем самым будет сделан возврат даже не 23 года назад — к закону 1998 года, предусматривавшему привилегированную четвертую очередь для налоговых требований, а куда-то еще дальше, ведь тогда требования общегражданских залогодержателей удовлетворялись в третью очередь.
 
Пробьются ли тогда заявители в Президиум — неизвестно. Впрочем, в этом случае, как представляется, у заявителей кассационной жалобы появятся все основания для обращения уже в Конституционный Суд РФ ввиду противоречия ныне имеющейся практики ст.19 Конституции РФ, а также ввиду того, что административный акт оказывается более действенным, чем судебный.