USMC перед выходом на маршрут. 4 июля 2014 год, Афганистан.

Если в Хмеймиме 4 Т-50, то это большая часть прототипов способных летать. Грандиозная показуха на радость кретинам. Потому что практического смысла загонять в песок такое количество прототипов нет.

https://news.1rj.ru/str/warjournal/941

Очень сильно меня сейчас беспокоит другое: я получил уже несколько писем, в которых вроде бы вполне здоровые амигосы говорят, что не понимают, зачем это им надо заканчивать жизнь самоубийством, да еще и каким-то диким методом. Ну, дорогие друзья, вы меня разочаровываете.

В Тунисе задержали корабль с оружием из России.

Власти Туниса задержали корабль с военной техникой и аммуницией, вышедший из порта Новороссийска. Об этом сообщают Maritime Bulletin и агентство Agenzia Nova.

По данным агентства, судно Ural под флагом Панамы направлялось в Камерун. Оператор корабля — турецкая компания.

В тунисский порт Сфакс корабль прибыл на ремонт. При осмотре таможня обнаружила 24 контейнера с БМП, бульдозерами, военной униформой, рациями и оборудованием спутниковой связи, пишет Agenzia Nova.

Агентство утверждает, что власти проверяют экипаж судна на причастность к терроризму.

Maritime Bulletin называет маршрут Ural странным: оно пересекло Ионическое море, чего не требуется, если идти в Камерун, затем подошло к побережью Ливии, после чего отправилось в Сфакс. Agenzia Nova также пишет, что такой маршрут вызвал подозрение в Тунисе.

Turkish Army - T-129 Attack Helicopter in ACTION

Мимо проехал белый седан, люди из всех окон пялились на наш вооруженный «Хаммер». Мы с Мишем остановились у водительского окна. Мы еще и рта не успели открыть, как мужчина на заднем сиденье начал что-то быстро и громко говорить. Я ждал, пока Миш переведет.
— Он говорит, что вы первые американцы, которых он видит в этих краях. Люди из Баас ждут вас на перекрестке впереди. Он говорит, милях в пяти отсюда, в том месте, где дорога пересекает автостраду.
— Что-то они все говорят одно и то же.
— Он говорит, что засада совсем рядом с Баакубой. На дамбе полно солдат, и они стреляют химическим оружием.
— А они не врут? Он сказал «химические бомбы»? Ты думаешь, он сможет показать место на карте?
— Они не могут читать карты.
Пока я сообщал полученную информацию нашему батальону, Миш продолжал болтать с пассажирами машины. Они смотрели то на него, то на меня. Потом один из них порылся и протянул нам три пачки сигарет.
— Миш, какого черта? Это мы должны дать им сигарет в качестве благодарности за информацию.
— Да это все я. Я сказал, что ты убьешь их, если они не дадут нам сигарет.
— Миш, так делать нельзя, а то все местное население на нас ополчится, — сказал я, стараясь не выходить из себя.
Мы соединились с батальоном в том месте, где, как нам сказали, нас ждала засада. В этот раз не солгали. Над районом уже парил самолет, нещадно паля во все видимые сверху объекты. В высокой траве потрескивал небольшой пожар, он горел не просто так — из языков огня показался минометный окоп и скрученный пулемет. Дорога была усеяна пусковыми установками реактивных мин и незапущенными снарядами. Потом мы увидели поврежденную машину, а вернее, взорванную, уничтоженную прямым попаданием авиационной бомбы. Водитель убежал, но недалеко. Мы обнаружили его лежащим на земле, с вытянутыми вперед руками. Его тело полностью зажарилось и имело темно-миндальный цвет, кроме одной ладони. Она совсем не была обожжена. Была разжата, и от ветра слегка качалась, как будто махала нам.
Морские пехотинцы не проявили к мертвому иракцу никакого сочувствия.
— Эй, посмотрите, из мужика получился отличный кусок вяленой говядины.
— Надо иметь в машине солнцезащитный козырек, ублюдок.
И это только самое приличное, что было сказано морпехами перед тем, как они двинулись дальше.
На перекрестке мы увидели знак остановки — огромный, больше трех футов по диагонали. Это был обычный красный восьмигранник, но слово «СТОП» было написано на арабском. Я подумал, что он очень хорошо подойдет для наших заграждений на дорогах; возможно, пострадает меньше людей.
— Кристенсон, срежь этот знак и положи в «Хаммер».
Он посмотрел на меня, думая, что я шучу. Офицер еще никогда не приказывал ему совершить акт вандализма.
Капитан подозвал меня к себе:
— Нат, я хочу, чтобы твой взвод спешился и обследовал вон то здание, — сказал он, показав на строение, расположенное за полем.
Я долго смотрел на него, осознавая то, что он меня просит сделать.
— Сэр, вы спятили? Вы хотите, чтобы я оставил свои огневые средства, пересек поле размером в три футбольных и шел пешком до, возможно, укрепленной позиции врага вместо того, чтобы сесть в машину и доехать туда со всем оружием, имеющимся у нас в наличии?
— Для споров времени нет, — ответил он.
Я видел, что он колеблется. Его приказы каждый раз были экспериментами: пройдет или не пройдет.
— Сэр, это ваша мысль или приказ батальона?
Я окончательно потерял веру в своего командира и уже не мог безмолвно подчиняться ему. Вот если бы приказ был получен от майора Уитмера или полковника Феррандо, я бы выполнил его без всяких колебаний.
— Я вижу, что нужно сделать. Не беспокойся, пустим прямо за вами ряд легких «БМ», при необходимости они прикроют вас пулеметным огнем.
Я начал закипать от гнева.
Находясь прямо за нами, легкие «БМ» не смогут открыть огонь — они же в нас попадут. Нам говорили об этом еще в первую неделю обучения на пехотных курсах. Капитан, командующий легкими «БМ», сочувствующе посмотрел на меня и закатил глаза.
Эффективное командование основывается на доверии. У моего старшего по званию в запасе была одна фраза: нет времени для споров.

К нему у меня доверие исчезло напрочь. Он принимал неверные решения еще до начала войны, вон еще когда были под корень вырублены все зачатки доверия. Может, он и был трудягой, но в делах тактики оказался абсолютно некомпетентным.
— Сэр, план реально гробовой, я не могу пойти на такое. Я волнуюсь даже не по поводу потерь в рядах своих солдат, — если бы там были федаины, они бы так и так давно открыли по нам огонь. Меня беспокоит беспочвенность вашего решения. Сделав по-вашему, мы застопорим движение всего батальона. Посмотрите туда. — Я показал на деревья вдалеке, там были «Хаммеры» рот «Альфа» и «Чарли», они атаковали в северном направлении. — Они движутся. Мы тоже уже должны двигаться.
Он кинул на меня взгляд, ничего не сказав. Я пошел к своей машине. Нервничал. Некоторые из моих морских пехотинцев находились в зоне слышимости. Было непрофессионально ругаться с капитаном на их глазах, но обстоятельства не оставляли мне выбора.
Разведывать пешком здание не пошли. Завели моторы и поехали вперед. Всей ротой. Злополучное здание преодолели без приключений.
Морпехи

И ещё раз о русском патриотизме. Видите ли больно и обидно русской душе на чужбине, когда английские комментаторы взрываются диким и животным восторгом при русских "неудачах". Проходит несколько десятков минут и комментаторы уже русских каналов взрываются ором "дали пасасать", "взъебали", "сила и справедливость за нами", "можем повторить" и т.д. И в этот момент становится омерзительно за всех этих соотечественничков и обидно, что из-за грёбаных обстоятельств нет возможности устранить из своей жизни весь этот дикий, животный гадюшник.

Пройдёт пара дней. "Победное торжество справедливости" забудется и размажется об очередные будни великой богоизбранной родины, очередным феерическим фейлом. "Красная машина" разъедется по своим постоянным местам работы в США и Канаде. Упоротые "патриоты" живущие на две родины, за одну из которых страдают и которую потихоньку пилят, а в другой комфортней тратить напиленное, вернутся допиливать остатки. И тем у кого осталось хоть чуть-чуть мозгов снова станет ясно, что это был всего лишь сраный хоккей. А вокруг будет вставать с колен во всём своём диком, утробном, животном восторге страна в которой так и не научились просто жить и уважать самих себя.

https://news.1rj.ru/str/karaulny/47305

Привет, ребята. Хочу предложить вашему вниманию один занятный канал, который сам читаю почти с самого начала. Там очень жёсткие парни, которые не стесняются заходить за грань. Пишут хлёстко и метко. Мне понравились.

Правый взгляд @rightsight – независимый канал сторонников золотой середины, которым надоела навязываемый из каждого утюга леволиберальный поток сознания и прокремлёвский необольшевизм. Освещение актуальных политических событий в России и мире через призму здравого национализма, инфографика, интересные видео, исторические очерки и воспоминания. А ещё канал стоит читать из-за их непримиримого и жёсткого стиля подачи информации, возможно, что не всем такая позиция придётся по вкусу, но в курсе быть точно стоит.

https://news.1rj.ru/str/rightsight !

В конце 1941 года, после японской атаки на Перл–Харбор, президент Рузвельт заявил, что в 1942 и 1943 годах Америка построит 185 000 военных самолетов. Эта фотография была опубликована в номере LIFE от 17 декабря 1942 года и наглядно показывала, как выглядит лишь малая часть этой армады. 4500 моделей самолетов с размахом крыльев от 30 сантиметров до метра были подвешены на высоте двадцати метров под крышей вокзала Юнион Стейшн в Чикаго.

После отличных историй про то как Ф-22 были в клочья порваны Су-57 в Сирии, похоже у кого-то окончательно сорвало крышу от патриотического подъёма. Некий начальник НИИ ВВС РФ выдал всё что можно подсмотреть в компьютерных играх. Всё и сразу.

"В настоящее время еще ведутся разработки беспилотного комплекса большой дальности, который будет выполнять автоматический маловысотный полет сверхзвуковой, и поражать как стационарные так и мобильные цели в оперативной стратегической глубине."

Эти научные исследователи отстают уже на 20 лет как по созданию беспилотников, а тут сразу Звёздные войны.

Ну и снова авианосец начинаем строить. Вояк прорвало на словесный подъём русской оборонки. Репутационную дыру от разгрома вагнеровцев затыкают всем дерьмом подряд.

https://news.1rj.ru/str/rbc_ru/34543

Следующий раз мы вам пообещаем построить новый отечественный авианосец ко Дню ВМФ.
У наших флотоводцев сложилась такая добрая традиция, в дни профессиональных праздников обещать построить авианосец :)

Мы с Уинном обсуждали целесообразность входа в огромный парк в составе всего лишь двадцати двух человек, а в это время в нашу сторону пропыхтел красный побитый «Фольксваген». Поравнявшись с нами, он остановился. Моих солдат долго ждать не надо: на машину немедленно было направлено с десяток стволов. Я повернулся посмотреть и параллельно продолжал наш диалог.
— Это пустынный островок. Они могут запросто нас всех тут перестрелять. Нужен четкий план, — говорил Уинн. Он не был против похода в парк; он просто хотел убедиться, что мы заранее все продумали.
— Может, сначала отправим в башню команду снайперов? — спросил я. — Они смогут осмотреться и при необходимости сообщить батальону координаты объектов.
— Плохая мысль, сэр. Они там будут слабо защищены, да и к тому же нас останется всего пятнадцать человек. Лучше оставаться всем вместе.
— Сэр Уинн, пойдите взгляните, — подозвал нас к себе док Брайан.
На водительском сиденье сидела женщина средних лет, сложив руки, она как бы молила нас о помощи; позади нее сидел мужчина с невозмутимым выражением лица. Яподошел к машине и почувствовал больничный запах, исходивший от девушки-подростка, лет тринадцати. Она сидела спереди, откинувшись на спинку кресла. Одна нога ее была в гипсе. Девочка стоически, несколько застенчиво улыбнулась, но ее губы дрожали, а в глазах билась едва сдерживаемая боль. Миш сказал, что ее зовут Сухар. Ее ранило осколком бомбы больше недели назад. Иракские врачи наложили на ногу гипс, но никакой реабилитационной помощи она не получила. Ее родители, надеясь пройти сквозь американские КПП, хотели найти госпиталь, но, увидев нас на обочине дороги, решили остановиться.
Я посмотрел на часы. Еще четыре часа, и нам нужно будет возвращаться к батальону. «Док, у тебя пятнадцать минут», — отчеканил я.
Гипс сняли, рана была рваная, видны мышцы, кость раздроблена. От запаха я чуть не потерял сознание.
Я встал на колени рядом с ее матерью:
— Миш, пожалуйста, спроси, как ее зовут. Она посмотрела на меня и сказала:
— Марианна.
— Марианна, мы сделаем все, что сможем, чтобы помочь Сухар.
Родители, наблюдали за работой Дока. Я не могу передать словами их эмоционального напряжения. Их ребенок был тяжело ранен, возможно американцами, но ее жизнь сейчас зависела от сострадания американцев.
Хреново все складывается. Нашей задачей было провести разведку парка аттракционов. Моим командирам совсем не понравится то, что мы помогаем девочке, а не выполняем свою миссию.
Родители смотрели на Дока с большим почтением, а он тем временем промывал рану девочки и делал ей необходимые уколы. Когда он посмотрел на меня, я спросил его про состояние ребенка.
— Эта инфекция ее убьет. Но сердцебиение хорошее, септического шока нет. Сэр, мы должны доставить ее в больницу. — Док отвернулся от машины и тихо сказал: — Я понимаю, какой вам предстоит сделать выбор, но вы должны знать: без лечения у нее нет шансов.
Связавшись с батальоном, я попросил доктора. Обина. Брайан взял у меня рацию и передал информацию по ранению Сухар. Мы ждали. Обин искал подходящее медучреждение по всему Багдаду.
Я старался не палить сгоряча:
— По Багдаду? А как насчет наших, американских военных врачей?
Наконец Обин отрапортовал:
— Головорез-два, в Ираке нет станций «Скорой помощи» для местного населения. Нам известно местонахождение некоторых иракских госпиталей, но у них нет медикаментов. Постарайтесь оттянуть время распространения инфекции и пусть ее родители сами ищут соответствующий медпункт.
Я был зол, нет, скорее — в бешенстве. Обин был хорошим врачом и хорошим человеком. Я знал, эта ситуация бесит его так же, как она бесит меня. Он сделал все, что мог. Повернувшись к доку Брайану, спросил, какой у нас есть выход.
— Я промыл рану и накачал ее антибиотиками. Можем перевязать рану, дать ее родителям перевязочных средств, необходимые медикаменты и проинструктировать. Но без надлежащего ухода инфекция будет систематически вспыхивать опять. Она умрет.
— Сделай что можешь, дай все необходимые медикаменты, но ровно столько, чтобы не ставить под угрозу безопасность взвода. Скажи мне, когда закончишь.