Это ничего. Если вдруг потребуется поднять индекс Мосбиржи, Путин назначит послом на Маврикий Лаврова, всего и делов. ;)

Банк России сообщает:

"Согласно предварительной оценке, на 1 сентября 2024 года рублевая денежная масса (М2) составила 106,6 трлн рублей, увеличившись за август на 2,1%. Годовой темп прироста денежного агрегата M2 в августе остался вблизи значения прошлого месяца и составил 18,3%".

Денежный навес продолжает расти, несмотря на увеличение ключевой ставки.
Некоторые делают из этого ошибочный вывод: ставка не влияет на инфляцию, она не помогает сдерживать рост денежной массы. Или даже говорят, что увеличение ключевой ставки только разгоняет инфляцию.

Это не так. Просто, если бы ЦБ не задрал ставку до существующих величин, в РФ уже была бы галопирующая инфляция, если не гипер. Сейчас ЦБ высокой ставкой вынуждает банки увеличивать проценты по депозитам. Это временно связывает избыточную денежную массу: она пока ещё не так сильно давит на потребительский рынок.

Конечно, эта политика ведёт в тупик. ЦБ не в состоянии снизить инфляцию согласно установленному им таргету 4-4.5.%. Мешает "чёрная дыра" т.н. "СВО", в которую сливаются все усилия ЦБ. Это даже хуже, чем "турецкий сценарий".

Так что, в какой-то момент ситуацию всё равно "прорвёт". И этот момент, по ощущениям, уже очень близок. Если "СВО" не прекратится, то скорее всего, будем иметь гиперинфляцию на уровне 90 годов и очередную серию скачкообразных девальваций рубля.

Немного о светлом будущем человечества.
Всё замечательно, но пара вопросов осталась без ответа:
1. Кто эти "соответствующие лица", которым ИИ будет докладывать о случаях неправильного поведения?
2. Кому ИИ будет докладывать о случаях неправильного поведения "соответствующих лиц"? Неужели "несоответствующим лицам"?

Кум докушал огурец
И закончил с мукою:
"Оказался наш отец
Не отцом, а сукою..."

В связи с известными событиями вспомнился анекдот 90 годов из серии про "новых русских":

"Читал пейджер. Много думал".

А великие "оналитеги" компании "Бройлер Корабел Сервис" всё пытались уверить народ, что ЦБ это просто пугает своими разговорами. Так, на всякий случай. На деле же он оставит ставку на прежнем уровне, и потом снижать начнёт.
Видно, ребята по уши застряли в длинных ОФЗ вместе с банками. Ну, и клиентам пытаются это тоже впаривать. Я с парой таких оптимистов сцепился на их форуме, но их ничем не проймёшь. Трясут своими регалиями и опытом работы с начала 2000 годов, авторитетом пытаются давить. И не врубаются, что этот опыт как раз хреновый у них. В то время российский "рынок" пёр безостановочно вверх на безудержной кредитной экспансии. Вот ребята и перепутали дико растущий тренд с собственной гениальностью.
Ставка 20% - это ещё фигня, должен вам доложить. В 90 годы как раз с 20% произошёл резкий скачок учётной ставки примерно в 10 раз, где-то до 200%. Потом пробовали снижать, ушли к 50%. Но не вышло: при "киндер-сюрпризе" комсомольце тов. Кириенко ставка опять ушла по весне 1998 года на 150. Ну, правда, хватило этой "жёсткой денежно-кредитной политики" всего на 3 месяца. В августе случились дефолт по тогдашним "ОФЗ" под названием "ГКО" и девальвация рубля примерно втрое.
Проблема высокой ставки рефинансирования в том, что за ней следует не только удорожание кредитов для бизнеса, но и рост доходов по депозитам для "трудящихся". Ну, и гособлигации становятся всё более "привлекательными". И потому чем ставка выше, тем опаснее её снижать. Как только ЦБ начинает резкие телодвижения по снижению ставки - банки тут же (и даже с упреждением) резко снижают проценты по депозитам. Вот потому "трудящиеся" и начинают устраивать "набеги на банки", забирают свои кровные и начинают их конвертировать в богопротивные доллары.
Именно по такому сценарию и случаются банковские кризисы и девальвации. Иногда они сопровождаются ещё и государственным дефолтом (как было в 1998 году).
А какие есть позитивные предпосылки для того, чтобы всех этих напастей избежать теперь? Духоподъём сколеноповстанцев, окрылённых невиданными успехами по демилитаризации и денацификации? Возвращение к исконно-посконным скрепным ценностям? Возрождение пятилетних планов в 2 недели? Утверждение тов. Мишустиным списка стран, навязывающих деструктивные неолиберальные установки?
Что-то из перечисленного или похожего на него непременно должно спасти Россиюшку, не иначе. Другого же ничего нет.

29 сентября 1881 года родился Людвиг фон Мизес, выдающийся экономист, философ, историк, праксиолог, сторонник классического либерализма, внёсший огромный вклад в развитие австрийской школы экономики.
Вот что пишет о Мизесе в предисловии к своей замечательной книге "Последний рыцарь либерализма" Йорг Гвидо Хюльсманн:
"Летом 1940 г., когда войска Гитлера двинулись через Францию на окружение Швейцарии, Людвиг фон Мизес сидел рядом со своей женой Маргит в автобусе, заполненном бегущими из Европы евреями. Чтобы уклониться от встречи с нацистами, водитель автобуса ехал по проселочным дорогам сельской Франции, останавливаясь, чтобы спросить местных жителей, нет ли впереди немцев, и сворачивая на другую дорогу в случае положительного ответа.
Через два месяца Мизесу исполнялось 59 лет. Он числился в списках лиц, разыскиваемых захватчиками. За два года до этого они заморозили его банковские счета и произвели обыск в его венской квартире, конфисковав все записи. Тогда Мизес надеялся укрыться в Женеве. Теперь опасной казалась вся Европа. Мизес был не только видным интеллектуалом еврейского происхождения, но и широко известен как заклятый враг национал-социализма, как, впрочем, и всякой иной формы социализма. Некоторые называли его «последним рыцарем либерализма».
Он лично отвел от Австрии угрозу большевизма, уберег свою страну от катастрофической гиперинфляции, разрушившей межвоенную Германию, и убедил целое поколение молодых социалистов-интеллектуалов принять рынок. Теперь он стал политическим беженцем, направлявшимся на чужой континент.
Супруги прибыли в США почти без денег и без видов на какой-либо доход. Прежние студенты и ученики Мизеса получили престижные должности в британских и американских университетах (зачастую с его же помощью), но сам Мизес воспринимался как пережиток прошлого. В эпоху роста государственных расходов и централизованного планирования он выступал в защиту частной собственности и против всякого вмешательства государства в экономику. Возможно, хуже всего было то, что в начинающемся золотом веке позитивизма и математического моделирования он оставался сторонником простой логики и реализма. Ни один университет не принял его на работу. Его жена Маргит пошла учиться на курсы секретарей.
В следующее десятилетие супруги потихоньку обустроятся, а Мизес найдет новых союзников. Он также издаст свою самую важную книгу «Человеческая деятельность». Она принесет ему последователей, чьи восхищение и преданность будут несравнимы со всем, что он знал в Европе.
Мизес умер в октябре 1973 г., оставив после себя лишь немногочисленный кружок почитателей и последователей, однако эта группа стала ядром движения, которое с тех пор выросло экспоненциально. Сегодня его труды вдохновляют экономистов и либералов во всем мире, и их жадно читают специалисты в различных отраслях общественных наук, и с каждым годом ряды читателей ширятся. Существует целая школа экономистов-мизесианцев, наиболее многочисленная и процветающая в США, но представленная также в Испании, Франции, Чехии, Аргентине, Румынии и Италии. Это движение — доказательство сохраняющейся власти и влияния его идей".

Вот что происходит прямо сейчас с индексом российских гособлигаций RGBI. Он пробил вниз "психологический" уровень 100. Но "иксперды" компании "Бройлер Корабел Сервиз" не унывают и по прежнему тянут своих клиентов покупать это г... на преддефолтных уровнях доходности.

"Как сообщает ЦБ РФ, в сентябре российские компании продали экспортной выручки на сумму $8,3 млрд после $12 млрд в июле-августе, - пишут экономисты Наталья Орлова и Валерия Кобяк. - Сокращение продаж экспортной выручки в сентябре вместе со снижением поддержки валютного рынка со стороны ЦБ РФ (напомним, что в сентябре чистые продажи юаня со стороны регулятора практически обнулились) привело к ослаблению курса рубля. При этом рост предложения валюты на внутреннем рынке со стороны населения, которое впервые после июля 2023 года перешло к продаже валюты и продало ее на сумму 55 млрд рублей, и со стороны банков, предлагающих иностранную валюту за рубли для иностранных покупателей российской продукции, не был достаточным для поддержки валютного курса".

У меня есть подозрение, что это сокращение продаж экспортной выручки, о котором пишут аналитики "Альфа-Банка", носит системный характер. Оно связано с новым схематозом для обхода санкций, который придумали банки. ПСБ, например, недавно хвастался, что решил проблему трансграничных расчётов при помощи созданной им мутной компании "А7". Скорее всего, это какая-то "прокладка" для валютных расчётов "на месте", без пересечения границ - для обхода санкций. Наверняка что-то похожее используют и другие российские банки. На это намекала и Набиуллина на последней прессухе ЦБ РФ по ставке.
Что из этого следует? Почти остановившийся было импорт будет снова расти, а продаваемая внутри РФ валютная выручка значительно снизится. Это объективно способствует росту очередной волны девальвации рубля. И теперь уже не видно никаких способов эту девальвацию остановить. Даже декрет о 100% продаже валютной выручки не спасёт: он попросту не будет исполняться. Новая волна девальвации уже началась. ЦБ подписал рублю приговор, хотя пока это никак не афиширует.

Нобель за вредные советы, как не стать богатым.
Почему не работают рекомендации Робинсона, Джонсона и Аджемоглу

14 октября 2024г. Шведский центральный банк огласил имена трёх лауреатов награды имени Нобеля по экономике (Sveriges Riksbank Prize in Economic Sciences in Memory of Alfred Nobel). Ими стали Джеймс Робинсон, Дарон Аджемоглу и Саймон Джонсон. Все они представители модели Государства всеобщего интервенционизма, в данном случае неоинституциональной школы. Они разделили ~$1,1 млн. на троих за «исследования формирования институций и их влияния на благосостояние». Дж. Робинсон и Д. Аджемоглу прославились публикацией в 2012г. популярной книги «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты» (Why Nations Fail. The Original of Power, Prosperity, and Poverty).

Джеймс Робинсон - из университета Чикаго. До этого преподавал в университете Беркли (Калифорния) и в Гарварде. Он занимается экономической компаративистикой, изучает развитие политических процессов. Особое внимание уделяет Латинской Америке и Африке. Изучал роль элит в экономическом развитии, феномен демократии и диктатуры.

Дарон Аджемоглу – профессор престижного американского MIT. Выпускник британского университета в Йорке, магистр и PhD получил в Лондонской школе экономики. Сфера интересов – рынок труда, равенство, инклюзивное развитие в рамках Государства всеобщего интервенционизма, механизмы взаимодействия политической и экономической власти.

Саймон Джонсон – профессор Массачусетского технологического института (MIT), работает в Институте мировой экономики Петерсона (США). Выпускник Оксфорда (политика, экономика), магистр одного из самых левых в Британии Манчестерского университета. PhD получил в MIT. Буквально накануне глобального финансового кризиса работал главным экономистом МВФ (2007-2008).

Эти три профессора – это, несомненно, сегодняшняя западная академическая элита в сфере изучения economics. Они – теоретики, архитекторы и идеологи современного Государства всеобщего интервенционизма, которое они продолжают по инерции называть почему-то государством всеобщего благополучия. Они – жрецы высшей касты предмета economics, которую бережно опекают университеты плюща США и Британии. Они превратили науку «экономика» в уникальный набор религиозных догм и заповедей, математических моделей и уравнений, психологических этюдов и футуристических сюжетов, в которых исторические события произвольно вплетаются в сеть субъективного воображения и мотивации исследователей. Тем самым они убили настоящую науку «экономика», ту самую, которая во второй половине XIX века рождалась в боях с одной стороны, с утопией лженаучного марксизма, с другой стороны с созерцательной немецкой исторической школой с её детерминизмом, антииндивидуализмом и институциональным подходом.
В начале XX века, когда представители АЭШ на голову разбили теоретиков марксизма и футурологов социализма, те неохотно признали поражение, но не стали на сторону настоящей науки, а продолжили теоретическую, идейную борьбу под новым непонятным названием «институционализм». Этим словесным изобретением несуществующего в реальном мире субъекта с большим удовольствием воспользовались любители агрегатных величин, классовых обобществлений, очищения homo agens от лишних параметров и представления его в виде homo economicus. «Институты» принципиально, теоретически не противоречили ни кейнсианству, ни марксизму, ни даже фашизму и разным формам авторитаризма.

Уместно напомнить, что 50 лет назад, 9 октября 1974г. Нобелевскую премию получил представитель Австрийской экономической школы Фридрих фон Хайек за «новаторскую работу в теории денег и экономических циклов и за… глубокий анализ взаимозависимости экономических, социальных и институциональных явлений». Тогда, 50 лет назад, Шведский центральный банк не мог не признать очевидное: кризис модели welfare state, тотальной государственной монополии на деньги, превращение этого важнейшего общественного добровольно возникшего института в источник регулярных кризисов. К сожалению, мир не последовал советам Ф.

Хайека и его интеллектуального наставника Л. фон Мизеса. Недолгим и непоследовательным период либерализации и дерегулирования развитых стран Запада. Развал советской тоталитарной системы после её продолжительного гниения отвлёк внимание мировой экономической элиты от очевидного кризиса модели welfare state. Она отличалась от модели Совок/Госплан степенью и охватом экономики и всей жизни Государством.

Ф. фон Хайек и Л. фон Мизес в течение XX века регулярно, убедительно предупреждали об опасности «третьего пути», компромиссов между капитализмом и социализмом, между свободой и несвободой. На примере немецкого нацизма, советского тоталитаризма они предупреждали мир об опасности сценария «сказку/утопию» марксизма/социализма сделать былью». Великие учёные АЭШ призывали вернуть экономику в лоно настоящей науки, со строгой терминологией, адекватными методами, без политики и идеологии. К сожалению, economics руками жрецов Левиафана повернул русло экономики в сторону т. н. классовых интересов, стейкхолдеров Большого государства, которое от моно-функции, мономандата производителя услуг в сфере безопасности и защиты прав собственности перешло в широкий мультифункционал. В нём Государство – это не только собственник, кредитор, менеджер, регулятор, инспектор, судья и прокурор, но также дизайнер институтов развития, архитектор структуры капитала, предприниматель вне рыночного механизма «прибыль-убытки».

Государство в теоретической модели welfare state – это как всезнающий, всевидящий, всемогущий субъект, который знает смысл и точные параметры таких явлений, как «общественное благо», «устойчивое развитие», «общее равновесие», «баланс интересов», «глобальная справедливость», «разумная конкуренция» и «перспективные технологии». Оно чувствует «провалы рынка» на национальном и глобальном уровне. Оно определяет предельно допустимые нормы отклонения от состояния «идеальное равенство» и «совершенная конкуренция». Оно решает, от кого сколько забрать и кому сколько дать. Оно считает, что деньги, пенсии, здоровье, образование слишком опасно поручать частному рынку, чтобы, не дай бог, климат не пострадал или солидарность в обществе не исчезла.

Самое парадоксальное в этой теоретической модели то, что субъекта «государство» в реальной жизни не существует. Это не конкретный живой homo agens, человек действующий. С именем и фамилией, уникальным набором анатомических, физиологических параметров, ценностей, предпочтений, желаний и эпистемологических особенностей получения и обработки информации. Это концепция, словесная метафора, группа людей, которая рассредоточена в разных организационных единицах со своими бюджетами, интересами и мотивами. «Государство» - это не единое целое, не один организм или даже субъект. Представьте себе осьминога, но не с одной головой, от которого идут все щупальца, а с десятками, сотнями голов, каждая из которых имеет свои щупальца, иглы и шипы. В зависимости от точки зрения, места сидения, силы скольжения совести, жажды обогащения, нарциссического самолюбования люди, которые называют себя экономистами, изучают и описывают этот самый объект «государство». Каждый по-своему. Каждый рисует в воображении свои картинки благополучия и богатства. Потом он плоды своих умозаключений излагает на бумаге языком математических символов с использованием политэкономических терминов, исторических событий, идеологических клише, психологических зарисовок и стилистических приёмов. Всё это упаковывается в обёртку с всеохватывающим, полисемантическим смыслом «институты».

Появляются разные учёные, теоретики, эксперты, мыслители, футурологи, экономические историки, исторические экономисты, юристы-экономисты, математики-экономисты, психологи-экономисты, физики-экономисты – чуть ли не любая специальность считает нужный и необходимой для себя заняться экономикой. Пока только нейрохирургов и проктологов экономистов не встречал, хотя, если креативно подойти к теории наджинга (nudge, т. е. подталкивания к определённому поведению), то и эти специалисты могут быть причастными к современным интерпретациям государства всеобщего интервенционизма.

Сегодня об институтах говорят все, кому не лень. При небольшой доле воображения словом «институт» можно назвать всё, что угодно. Деньги – институт. Банки – институт. Финансовая система – институт. Государство – набор институтов. Культура – институт. Налоги – институт. Лицензирование – институт. Пенсионная система – институт. Регулирование и правовая система – набор институтов. Слово «институт» стало чуть ли не универсальным пропуском в науку «экономика». При этом эти самые пропуски начали раздавать направо-налево те, кто задумал превратить экономику из скучного, «мрачной» науки о редкости и выборе средств для достижения цели в «науку обо всём», что важно для политической и экономической власти и контроле над ресурсами/активами. Современная mainstream economics, которая вобрала в себя институциональный фрейм – это не наука, а толстая методичка о том, как при помощи власти получить богатство. Власти политической и экономической. Власти на местном, национальном и глобальном уровнях. Власти над ресурсами Земли, активами и человеком. Власти над деньгами, инвестициями, сбережениями и потреблением. Власти над мозгами, идеями, ценностями и информацией. Власти над режимами обмена, производства, платежа и трансформации капитала. Применение понятия «институт» в экономической науке резко ускорило процесс превращения молодой, ещё не до конца ставшей на ноги в начале XX века науки в религию и идеологию власти. Свежеиспечённые нобелевские лауреаты - Дж. Робинсон, Дарон Аджемоглу и Саймон Джонсон – типичные представители этой религии, религии Левиафанства.

Естественно, немало положений, утверждений в работах этих учёных не может не радовать. Только свободное общество способно обеспечить долговременный рост и настоящие инновации. Вдохновляющий тезис. А как же Сингапур, Китай, Вьетнам в разные периоды своей истории? «Свободное общество» - это какие параметры? Например, один и самых ярких лидеров постсоветской трансформации Польша, которая последние 30+ росла со среднегодовыми темпами ~4% ВВП по Индексу экономической свободы даже в Топ-50 стран мира не входила. Авторы рецептов долгосрочного роста и развития почему-то упорно игнорируют имеющий уже более чем 30 летнюю историю индекс экономической свободы, индекс свободы человека.

Демократия лучше диктатуры – прекрасное открытие. Прям-таки на Нобелевскую премию тянет в 2024 году. Ценности влияют на формирование отношения к собственности и к Государству. Really? Тогда Нобеля в значительной большей степени заслужила Д. Макклоски (Deirdre Nansen McCloskey) за прекрасную трилогию, действительно, теоретических работ «The Bourgeois Virtues: Ethics for an Age of Commerce» (2006), «Bourgeois Dignity: Why Economics Can't Explain the Modern World» (2010), Bourgeois Equality: How Ideas, Not Capital or Institutions, Enriched the World (2016).

Нельзя не согласиться с Робинсоном, Аджемоглу и Джонсон о важности защиты прав частной собственности. Только они говорят «об инклюзивных экономических институтах защиты имущественных прав широких слоёв общества, а не только элиты». Зачем такие вербальные выкрутасы? Право частной собственности или есть или его нет. О правах собственности, как фундаменте свободы убедительно писали Бём-Баверк, Мизес, Хайек, Ротбард. Целую теорию прав собственности сделали Р. Коуз, А. Алчиан. Прекрасные работы в сфере прав собственности сделал Э. де Сото. Он же с коллегами ввёл международный индекс защиты прав собственности. Упаковать давно известные аксиомы в обёртки «институты», «инклюзивность» - и за это получить нобелевку?

В экономической науке есть четыре основные модели экономического роста. Первая – модель предпринимательского роста Мизеса/Хайека/Шумпетера. В её основе динамичное право частной собственности, экономическая свобода, открытая конкуренция, малое государство, свободная торговля и универсальное действия механизма «прибыль- убытки». Все остальные модели экономического роста в большей или меньшей степени основаны на размере, роли и функционале Государства. Вторая модель роста – марксистско-сталинская. В ней всё должно быть государственное (общественное).

Госплан – всему голова. Частная собственность (владение) запрещена. Все цены – это приказы партии/правительства. Внешняя торговля – только с разрешения власти. Мы это проходили во время советской диктатуры.

Третья модель – модель экзогенного экономического роста Солоу-Свона. Суть её в упрощённом виде выглядит так: труд и капитал являются полностью взаимозаменяемыми, а недостаток технологий компенсируется за счёт их импорта. Вот Правительство решило, что в стране нужна, например, деревообработка, упаковка или производство роботов – и при помощи самых разных инструментов, включая займы, создало его в надежде, что оно будет прибыльным. Такая политика называется «выделением «точек роста». Для этих «стратегических, приоритетных» предприятий/секторов создаются особые финансовые, налоговые, торговые, регуляторные режимы в надежде на то, что эти «точки» станут локомотивами роста. В данной модели форма собственности, уровень экономической свободы, размер государства не имеет значения.

Опыт более 60 лет послевоенного развития бедных стран, которые использовали данную модель даже по исследованиям представителей Всемирного банка, показал свою полную несостоятельность. Её применение привело к углублению ловушки бедности для десятков стран, формированию олигархатов и омертвлению сотен миллиардов долларов собственного и заёмного капитала. Никакой критической оценки, научного аудита этой модели произведено не было, в том числе свежеиспечёнными нобелевскими лауреатами.

Четвёртая модель эндогенного экономического роста Ромера-Лукаса-Удзавы. Она делала ставку на знания, нематериальные активы, т.е. человеческий капитал, как дополнительный драйвер роста. Рекомендации сторонников этой модели – инвестиции в НИОКР, образования, инновации и человеческий капитал. Опять же такие параметры, как структура собственности», «качество госуправления», «структура капитала», «уровень экономической свободы» или «размер государства» остаются за кадром.

Дж. Робинсон, Дарон Аджемоглу и Саймон Джонсон не открыли ничего нового в моделях экономического роста. Они продолжают традиции немецкой исторической школы с вкраплениями модного институционализма, который предполагает наличие качественного, оптимизирующего всего и вся Государства. Особую пикантность нобелевской премии этого года придаёт тот факт, что её получил бывший главный экономист МВФ, который «проморгал» глобальный финансовый кризис. Складывается впечатление, что шведский центральный банк решил вконец опустить премию до попсового уровня. Вот есть книга «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты» - и того достаточно. Тогда почему было бы не дать Нобеля для Дэвида Лэндиса (David S. Landes), который в 1998г. опубликовал прекрасный труд «The Wealth and Poverty of Nations: Why Some Are So Rich and Some So Poor». Великолепна книга Н. Розенберга и Л. Бирцелла (Nathan Rosenberg, LE Birdzell Jr.) «How the West Grew Rich: The Economic Transformation оf The Industrial World» (1987). Если уж пошло на тему ревизии development economics, то почему бы не отметить книгу бывшего главного экономиста Всемирного банка Уильяма Истерли «The Elusive Quest for Growth: Economists' Adventures and Misadventures in the Tropics» (2002). Нет сомнений, что книга «Влияние налогов на становление цивилизации! Чарльза Адамса (Charles Adams) (For Good and Evil: The Impact of Taxes on the Course of Civilization 1993) была бы гораздо полезнее для бедных, развивающихся стран в плане формирования адекватного представления в функциях и размерах Государства, чем рассуждения Аджемоглу и Робинсона. Даже книга бывшего главы ФРС А. Гринспена и историка А. Вулдриджа «Капитализм в Америке. История («Capitalism in America: A History» (2018) точнее показывает становление и происхождение экономического успеха. Давать Нобеля за исторические опусы, которые подтверждают идеологию DEI - diversity, equity, and inclusion (разнообразие, равенство/справедливость, инклюзивность) – это не про поддержку науки «экономика», а про сохранение за ней мистического статуса «наука обо всём», а на самом деле – ни о чём.