Увидев в совместной декларации Путина и Си Цзиньпина несколько абзацев про демократию как общечеловеческую ценность, подлежащую всяческой защите, я, конечно, заинтересовался, как описывается «демократия» у китаеязычных. Ну, там как будто бы всё просто — два иероглифа: 民主, mínzhǔ — «народ» и «власть» (но, кстати, 主 это кроме всего прочего ещё и «бог», то есть «господь», во всех монотеистических религиях).

Но дальше я полез в китайскую википедию — смотреть, а что там-то написано в соответствующей статье. И буквально во втором абзаце натыкаюсь на следующий текст:

王道。《春秋》等儒家经典思想，君主应以王道统治人民，须由民意，即下方人民支持；与也许更重要之天意，即能反映民意之形而上之天之意志，来保证其正当。

Примерный русский перевод (мой, поэтому кривоватый) такой.

«Царский путь». Классическая летопись эпохи "Весны и осени" (автором которой считается Конфуций) пишет, что монарх […] должен быть поддержан общественным мнением, то есть людьми внизу; и — что, возможно, более важно — волей небес. То есть его роль в том, чтобы метафизически соединять волю народа с волей небес, и это делает его легитимным.

Над фразой 反映民意之形而上之天之意志 я завис конкретно, пришлось порыться в словарях, чтобы хоть как-то разобраться в нюансах этой формулировки про волю народа и волю небес. И всё равно думаю, что много людей более меня понимающих в языке Конфуция предложат лучший перевод.

Но мой немудрящий вывод из этого блиц-погружения такой: они там у себя в Китае всё-таки что-то совсем другое, чем мы, понимают под словом «демократия». То есть mínzhǔ, конечно.

По состоянию на 6 февраля механически фиксирую: инфосреда с начала года почти без передышек живёт только внешней повесткой. Единственный, кто хоть как-то сумел вклиниться в бесконечный дриблинг между Астаной, Киевом, Женевой и Пекином — это Рамзан Ахматович, да будет доволен им Аллах. Если б не он, мы за уже отмотанную долю 2022-го и не вспомнили б, что кроме борьбы за мир во всём мире, у одной седьмой части суши есть ещё какие-то свои внутренние темы и проблемы для обсуждений.

Кому интересно — свёл в единый лонгрид все публиковавшиеся здесь на канале и в других местах тексты про «рабочую модель» распада СССР. Теперь это гигантский черновик, лежащий на сайте. https://chadayev.ru/blog/2022/02/07/raspad-sssr-rabochaya-model-2/

Пишут, что Макрон в ночи, после шестичасовых переговоров с Путиным и невиданной ночной пресс-конф ещё и прогулялся по Красной Площади от Four Seasons до Василия Блаженного и обратно.

Я смотрел на кадры их встречи с Путиным в Кремле, на фоне стоящего в кабинете бронзового Александра II. Интересно, что камеры показали Александра, а Петр Великий, который стоит в углу напротив, в кадр не попал. Царь-Освободитель, конечно, не лучший фон именно для русско-французских переговоров — ведь именно при нём Горчаков «выращивал» Бисмарка и «второй рейх» как противовес империи Наполеона III, чтобы изменить расклад сил в Европе после крымского унижения. И вырастил, и изменил… на нашу голову. Это уже следующий, Александр III, когда стало ясно, что на континенте набирает мощь новый гегемон, вновь развернулся от прогерманской к профранцузской политике, заложив основы для будущей Антанты.

Макрон, как известно, начинал карьеру в качестве секретаря философа Рикёра. И я бы, честно говоря, на его месте не по Красной площади прогуливался, а, например… заявился бы в ВШЭ с публичной лекцией. О чём-нибудь гуманитарном и европейском. Соль тут в том, что кампус ВШЭ стоит на Покровском бульваре, и в состав его входит, в частности, тот самый особняк Дурасова, в котором квартировал Наполеон I в недолгий период своего пребывания в Москве в 1812 году: насколько я знаю, там даже сохранилась историческая лестница, с которой он выходил любоваться пожаром в покорённом городе.

Но мне кажется, что при всей своей амбициозности Макрон всё-таки до такой работы с цитатами не дотягивает. Иначе не стал бы, едва прилетев в Киев, рассказывать про то, что именно он и именно вчера уговорил Путина не нападать на Украину. Я, конечно, понимаю, выборы, то-другое. Но когда ты глава именно Франции, грех не вспомнить, как именно Бонапарт публично обосновывал вторжение в том же 1812 году — необходимостью решить польский вопрос. Там была тогда риторика, в чём-то до смешного похожая на нынешнюю: прогрессивная Европа, объединившая усилия против варварской имперской России, должна принудить её к тому, чтобы она перестала угнетать польский народ, который уже сделал свой европейский выбор…

Единственное «маленькое» отличие — англосаксы тогда были по другую сторону. Но стравливать одних континентальных вождей с другими — как тогда, как всегда, как и сейчас — было и остаётся их самым любимым развлечением.

Вообще, раз уж пошла такая пьянка, хорошо бы Путин на какой-нибудь встрече с очередным следующим Макроном пробросил идею про единую Евразию от Парижа до Пекина. Без всяких там мореплавающих.

«Во время работы над фильмом «Последний жулик» Высоцкий находился в Риге и писал к фильму стихи для песен. Тогда же в этом городе объявился маньяк, заманивавший маленьких девочек, декламируя им стихи. И некоторые из стихотворений принадлежали Высоцкому.

Поэта приказали задержать. Он, узнав об этом, поехал не домой, а к другу. Там и отсиживался, пока шло следствие. Правда, Высоцкого смогли все-таки задержать у трапа самолета, так как он хотел улететь в Одессу. С помощью высокопоставленных покровителей дело удалось замять.

Коллеги артиста подтвердили, что он находился на съемочной площадке, хотя и не попал в кадры, в то время, когда орудовал маньяк. Потом все же слухи об этих «изнасилованиях» проникли в народ, и ему еще долго приходилось «отмывать доброе имя»».

Вот же блин. А я-то был уверен, что Сорокин свою «охоту на Высоцкого» из головы придумал. Оказывается, это откуда-то из жизни история.

Про Олимпиаду и допинг-скандалы, но чуть в сторону. Я принадлежу к числу тех — пока что немногих — кто считает, что «спорт больших достижений» это в целом крайне разрушительная для любого общества институция. Лучше всех об этом написал ещё Ефремов в «Часе быка». Узкая когорта «звёзд», больше шоуменов, чем спортсменов, подготовка которых начинается чуть ли не с колыбели, наверх прорывается один из десятков тысяч, и даже этот один — заложник пузомерок «международных соревнований», где всё решает бюрократия с помощью правил и ограничений, особенно так называемых «допинговых». Ну и миллионы, которые смотрят с диванов эти соревнования, вместо того, чтобы самим взять лыжи или коньки и побегать на них около дома.

Да, я люблю дворовый футбол и не люблю чемпионатов — хоть национальных, хоть мировых. Я люблю кататься на сноуборде и никогда в жизни не смотрел никаких горнолыжных или сноубордических соревнований. Я когда-то в школьные годы занимался в секции фигурного катания — научился кататься и сразу же перестал ходить, и в мыслях не имея становиться «профессиональным спортсменом». То же было и с секцией плавания, и с секцией бокса, и с секцией велоспорта. Великов у меня, кстати, даже и сейчас аж четыре разных, но гоночного среди них нет.

Общество, где спорт это удел профессионалов-«звёзд» — это общество неравенства и эксплуатации. Напомню, спорт придумали в своё время англичане именно как занятие для аристократии. В эпоху «восстания масс» он, наоборот, превратился в социальный лифт для детей из низов, но с тем самым жестоким отбором «один из десятков тысяч»; и для низов это стало чем-то типа лотереи — кто-то купил билетик и выиграл миллион, а кто-то отдал ребёнка в секцию и из него вырос чемпион; и в обоих случаях он такой один из тысяч и тысяч, а остальным не повезло.

Говоря жёстко. Ну да, слепой не видит, как русским мстят за десятилетия регулярных унижений на «олимпийском» фронте Холодной войны, выкидывая с этой ярмарки национальных тщеславий; равно как верно и то, что _весь_ мировой спорт сегодня это куда больше шоубиз, фармакология и юриспруденция, чем тот самый давно умерший олимпийский состязательный дух. Но если бы у нас действительно была своя философия и свой нравственный стержень, мы бы ни за что не согласились участвовать в этом балагане под флагом «команды ROC» и терпеть эти махинации с пробирками. Мы бы ушли со всех олимпиад и чемпионатов, и провозгласили альтернативную спортивную философию на уровне страны — спорт для всех. И деньги, которые тратятся на профессиональных спортсменов, перераспределили бы на детский и массовый спорт и физкультуру — в каждом дворе, в каждом городе и посёлке. Я мечтаю, что когда-нибудь так и случится.

Анекдот «гусары, молчать!» слышали?

Вообще, после сегодняшнего шоу Трасс-Лавров, где британская министерша отказалась признавать суверенитет России над Ростовом и Воронежем, я, пожалуй, снимаю все свои высказанные недавно претензии к Лаврову и его ведомству. Просто, увы, проблема в том, что общаться всё чаще ему приходится с идиотами.

У меня была одно время помощница, которая после вуза начинала карьеру санитаркой в дурдоме (а потом, уже спустя много лет после работы у меня, доросла до позиции аж целого министра в Мособласти — впрочем, сейчас не знаю где работает). И она очень интересно рассказывала про то, как надо общаться с «пограничниками» — короткими рублеными фразами, не более шести-семи слов во фразе, с чётким порядком слов и максимально простым смыслом, который должен дойти даже до совсем «сумеречного» сознания. И когда так приходится формулировать регулярно, из года в год, поневоле случается профдеформация.

Отдельный интересный вопрос — откуда на всех этих ответственных постах в странах-лидерах развитого капиталистического мира так много — и с каждым годом всё больше — таких вот «пограничников»?

Касательно Жириновского. Все понимают, как он нужен стране, в каком-то смысле незаменим — хотя бы в качестве кандидата на выборах-2024. Да и в качестве лидера партии — как говорил президент, «есть Жириновский — есть ЛДПР, нет Жириновского…» Но болезнь, увы, почти точно основательно подорвёт его силы, и будет морально неправильным тащить силком пожилого и слабого человека под эти софиты — а то ведь, не дай Бог, получится как с Градским.

Я думаю, это тот самый правильный случай, когда можно смело поэкспериментировать и воспользоваться мощью современных цифровых технологий. Взять нейросетку, натренировать её на грандиозном корпусе речей, книг, выступлений и комментариев Владимира Вольфовича, потом положить это всё в 3D-модель, которую заставить озвучивать это всё его фирменным голосом. Сделать даже его полноценную NFT-копию. И объявить этот получившийся ИИ-постхуманус лидером партии ЛДПР, буквально избрать на съезде — тем самым застолбив за партией образ самой современной, продвинутой инновационной из всех российских политических сил. И дальше в этом качестве выдвигать в президенты. С аргументами, что ИИ всегда будет говорить правду, не подвержен коррупции, не страдает никакими пороками и в то же время полностью воспроизводит полюбившиеся миллионам сограждан образ и риторику нашего выдающегося политика.

А если проканает, то… ну, вы поняли.

Ну и, завершая день… есть кое-что общее в двух громких сюжетах актуалки: демонстрация бездонной эрудиции британской министершей Трасс и осознание значительной частью нашего политкласса незаменимости захворавшего Жириновского.

Те люди, которые у нас любят ностальгировать по святым 90-м, когда была демократия, а сейчас её нет — они ведь должны понимать, что Жириновский все эти годы и был и остаётся — и по сути, и в сознании большинства — живым воплощением этой самой демократии; самым-самым ярким и характерным. И в каком-то смысле последовавшее на рубеже веков молчаливое согласие этого самого большинства на то, чтобы «всё решали» настоящие полковники, а не «эти клоуны из телевизора» — если угодно, «свободный антидемократический выбор народа» — во многом был выбором «от противного»; буквально во всех смыслах этого слова. Говорил и повторю: в декабре 93-го мемом стала фраза «Россия, одумайся, ты одурела» — так вот: с 99-го и далее она, в этой логике, в каком-то смысле действительно одумалась и поумнела.

Но достаточно посмотреть на Трюдо, Джонсона, Трампа — собственно, они ведь все из того же самого фрик-шоу, что и наш дорогой Владимир Вольфович. В этом смысле — да, конечно, Путину при всех «но» намного удобнее иметь дело с Байденом — он хотя бы не клоун. Но Байдены, как мамонты — вымирающий вид. И то, как его протаскивали — консолидированной волей элит, ломавшей через коленку трамповский популизм — это, конечно, было тоже антидемократическим выбором народа.

То есть я хочу сказать нечто в духе товарища Валлерстайна. С многопартийной демократией обнаружилась вот какая проблема: оказалось, что для своей корректной работы она жизненно нуждается в том, чтобы была холодная война и был «другой полюс», на котором есть Страшный Враг, настоящий и убедительный. А если враг оказывается недостаточно страшным или недостаточно врагом, выборная демократия беззащитна перед скатыванием в адский трэшовый карнавал по Бахтину, с «майским королём», садящимся в своей картонной короне на трон короля настоящего, но только теперь уже навсегда. Иначе говоря, фрики-популисты выносят «ненародных» политиков в одни ворота.

И ровно то же самое было бы у нас, если бы карнавал-демократии не «прикрутили фитилёк». Не было бы никакого «красно-коричневого реванша», которым нас (а на самом деле себя) пугали ельцинисты в 96-м в газете «Не дай Бог!». А был бы — даже в случае победы Зюганова тогда — бесконечный балаган сменяющих друг друга Немцовых, Анпиловых, Лебедей, Марычевых и т.д., неотличимых не только на экране, но и в жизни от своих двойников из программы «Куклы». И вместо нынешних безликих «технократов» во власти везде сидели бы лучезарные интеллектуалы наподобие министерши Трасс.

У нас всё проще: примаковский «разворот над Атлантикой» был ещё и разворотом-возвратом к ситуации, когда в роли Страшного Врага вновь выступает Запад; в этом смысле именно он был поворотным пунктом движения от фриков к полковникам. То есть джинна популизма удалось, хоть и с потерями, загнать обратно в бутылку.

А вот «у них» с врагом по-прежнему большая проблема: на эту роль уже несколько поколений тамошних стратегов опять-таки пытаются назначить путинскую Россию (по крайней мере с тех пор, как стало ясно, что бушевская «ось зла» не зашла), но и путинская Россия ну никак не встаёт на положенное ей место Главного Зла. Прямо вот недотягивает по куче параметров. Самая сильная идея из новых была назначить на эту роль Китай, один или опять-таки за компанию с Россией, но и это по разным причинам не срастается.

И вот «элитам» приходится снова и снова смотреть на то, как отупевший от потоков информационного дерьма из сетей массовый избиратель вновь и вновь голосует за клоунов, а дальше потом выстраивать с этими клоунами сложные схемы отношений — мол, вы тут делайте вид, что вы главные, но ради бога ни во что не лезьте. Но клоуны — они тоже ребята непростые: за нас, типа, люди голосовали, куда, мол, вы от нас денетесь и где других найдёте. И, о ужас — элитам приходится-таки считаться с тем, что клоуны — это теперь в определённых границах и над ними власть тоже.

На неделе был в гостях у старых друзей, с которыми когда-то работал вместе, а сейчас они уже много лет рулят большим инвестфондом и, конечно, варятся в своём мире цифр и показателей.

Обсуждали, среди прочего, одну из моих любимых тем: разницу между селебами и политиками. Я объяснял им одну вещь, для любого из политической сферы понятную, а для внешнего человека далеко не самоочевидную. Что селеб заинтересован генерить на себя внимание почти любой ценой; он может быть сколь угодно скандальным, но нельзя допускать, чтобы о нём забывали. Внимание — его главная валюта и главная точка монетизации. Политик тоже нуж­дается во внимании, но далеко не во всяком и, более того, не всегда. Он может тоже провоцировать скандалы, которые, конечно, растят ему антирейтинг; но если вместе с этим у него не приросла хоть на чуть-чуть база его поддержки — скандал был впустую.

В качестве примера селеба, который пыта­ется в политику, не чувствуя этой разницы, я привёл Собчак: узнаваемость по стране 90%, антирейтинг 89%. То есть проблема не в том, что она провоцирует скандалы и растит антирейтинг, а в том, что не растит при этом рейтинга, устойчивой базы сторонников. А в качестве контрпримера — Жириновского, который часто ведёт себя как типичный селеб, но при этом наряду с хейтом каждое его действие всегда приращивало и
какие-то группы поддержки. Наиболее чистый в этом смысле пример — выступление Ленина с Апрельскими тезисами: в, казалось бы, охваченной патриотическим и милитаристским настроем среде столь жёстко антивоенное и "пораженческое" выступление, конечно, и поставило его в центр внимания, и добавило ему хейтеров, но вместе с этим начала устойчиво расти и группа сторонников, которая к осени уже была достаточной, чтобы взять и удержать власть.

Они меня спросили про Навального: а как с ним? Я сказал, что Навальный, конечно, ближе к политику, чем к селебу, но проблема в том, что у него нет ника­кого предложения, взламывающего ту нишу, в которой он уже очень давно укрепился и забрал там всё, что мог: нишу антикоррупции. Она хороша, в ней всегда будет много народу, но она не может быть той архимедовой точкой опоры, с помощью которой можно рассчитывать перевернуть государство. Коррупция воспринимается как хоть и неприятная, но по большому счёту неустранимая часть реальности. Массовый зритель, глядя на дворцы из его фильмов и бурно негодуя, в то же время в глубине души ведёт сам с собой такой диалог: "а как бы я вёл себя на их месте? — да так же! Тоже бы дачу строил, настолько здоровенную, насколько деньги позволяют". В этом смысле антикоррупция — это скорее дополнительный движок к другому большому процессу, например как к десоветизации в Перестройку, но она не может быть сама по себе центральной "большой идеей" для смены режима. Если только, конечно, не развернуть её в более широкую программу изменения всего общественного строя, но под такое нужна идеология, сопоставимая по мощи с марксизмом. Даже жёсткое запад­ническое пораженчество — сдать ядерный чемоданчик, отдать Крым с Донбассом и "вернуться в семью цивилизованных народов" — на такую не тянет. Поэтому, возвращаясь к Навальному: поддержка — есть, антирейтинг — тоже есть, а хода, чтобы сдвинуть недоста­точный пока баланс первого и второго — нет.

Точнее, он был; и Навальный его в какой-то момент почти нащупал, придя на "русский марш"— но вот тут ему почти сразу дали по рукам — сразу и наши на­чальники, и западные кураторы.

Вот примерно так вижу

Когда я написал текст про китайскую трактовку слова «демократия», мне в комментах прислали ссылку на большой талмуд, изданный китайцами в декабре по итогам специализированного форума, который они проводили тогда по теме. На английском, между прочим. Дочитал.

Понял в процессе, что это была именно китайская инициатива — включить такой большой раздел про демократию в совместную декларацию Путина и Си. У нас как-то не принято этими «теоретическими» вопросами заморачиваться, да и некому. А вот китайцы решили всерьёз ввязаться в спор с «лидерами свободного мира» по вопросу.

Я постараюсь писать так, как будто нет вот этого спорного контекста — что «как у них» это демократия, а любое «не как у них» это авторитаризм и диктатура. Меня волнует сама проблема по существу. В первую очередь, известный набор догматов, что демократия — это разделение властей, свобода СМИ, конкурентные выборы, многопартийность, сменяемость и т.д.

Это, конечно, тема не для короткой заметки, а для довольно объёмного лонгрида. Но если совсем вкратце, для меня сама идея «народа как верховного суверена», который посредством разных конкурентных механизмов избирает себе власть, представляется далеко не самоочевидной. Даже, скорее, проблемной в сегодняшних реалиях. Весь арсенал «политтехнологий», по сути, сводится к тому, как половчее обмануть заведомо некомпетентного избирателя, и в общем-то нет принципиальной разницы между мухлежом в ходе пропагандистской войны или мухлежом на подсчёте голосов. Там же, где «технологии» почему-нибудь сбоят, к власти прорываются так называемые «популисты» — побеждающие вопреки сопротивлению истеблишмента, собирающие голоса, но почти всегда неспособные управлять. И половина уже не китайских, а вполне себе западных дискуссий о демократии сейчас — это дискуссии о «проблеме популизма». То есть, по сути, о наборе фильтров, которые необходимо выставить для любого, кто попытается реализовать своё пассивное избирательное право.

Я набросал своего рода исследовательскую программу, чтобы поочерёдно разобрать это сооружение по кирпичикам. Начать решил с самого близкого и понятного по роду деятельности — с многопартийности. Которая в кризисе везде, в том числе и у нас; хотя нам как всегда кажется, что мы тут такие одни.

Но говоря в общем — пока исхожу из того, что Дьюи был прав, и ключевым институтом демократии являются не выборы, не партии и не парламенты, а школа. Условно, обладание даже активным избирательным правом не может быть автоматическим — иначе оно, а вместе и вся демократия, превращаются в профанацию всегда и везде. Есть некий минимум гражданской зрелости, которого человек должен достичь, чтобы получить право участвовать в решении вопроса о власти, иначе вся модель в целом оказывается легко фальсифицируемой.

Но в целом — китайские товарищи, считаю, в правильную сторону копают.

Вот программа семинара, который буду организовывать на площадке ИРП в ближайшее время

* Российская многопартийность находится в кризисе уже не первый десяток лет. После того, как «партия власти» в 2003 году (уже 19 лет назад!) получила большинство в федеральном парламенте, конфигурация партий фактически застыла в неизменном и постепенно деградирующем состоянии.

— Попытка создать «вторую партию власти» в виде СР во время Четвёртой Думы не удалась — СР заняла свою нишу, но не смогла стать «второй партией»
— Лидеры основных думских партий не менялись с середины «нулевых» (а КПРФ и ЛДПР — с начала 90-х)
— Попытка перейти к чисто пропорциональной Думе в 2011-м привела к политическому кризису — события на Болотной
— Либерализация партийного законодательства в 2012-2013 породила всплеск на ниве партстроительства, но ни одна из созданных тогда партий так и не смогла «выстрелить», оставшись в маргинальной нише
— «Крымский консенсус» в 2016-м закрепил режим доминирования ЕР
— Из «новой волны» партстроительства в период Седьмой Думы «выжила» и сумела получить парламентскую фракцию только партия «Новые Люди»
— Выборы в Восьмую Думу вновь закрепили доминирование ЕР, с единственным исключением — фракций в Думе теперь не четыре, а пять.

* Консенсуса в российском обществе по поводу сохранения и развития многопартийной модели так и не возникло. Значительная часть граждан не понимает, зачем нужна многопартийность. В то же время, с другой стороны, даже среди сторонников ЕР каждый четвёртый (!) хотел бы, чтобы она однажды потеряла большинство и стала оппозиционной — данные исследований.

* На региональном уровне продолжается тренд по минимизации роли партий. Закон Крашенинникова-Клишаса позволяет регионам вообще отменить выборы в рег.парламенты по партийным спискам — на практике это означает риск формирования однопартийных парламентов

* Новые нормы Конституции по участию Парламента и партий в формировании правительства пока не заработали.

* Выборы в Восьмую Думу в 2021 году показали огромный запрос на обновление всего партийного спектра — в той или иной мере на нём пытались играть все участники выборов
—————

В связи с этим перед российским обществом, перед политологами, социологами, управленцами и политиками встаёт несколько вопросов.

— Каковы плюсы и минусы доминирования «партии власти» в парламенте и политсистеме? Есть ли шанс, что эта ситуация в обозримом будущем изменится?
— Есть ли шанс у партий, не попадающих в парламент, как-либо влиять на происходящее и участвовать в жизни общества? Есть ли вообще у них будущее?
— Что нужно сделать для того, чтобы существующие парламентские партии могли на равных конкурировать с «партией власти» на выборах?
— Традиционно оппозиция обвиняет власть в использовании «админресурса», а власть оппозицию — в «популизме». Что нужно сделать для того, чтобы партия власти вела политические, а не административные кампании? Что нужно сделать для того, чтобы кампании оппозиционных партий не были «популистскими», и тем не менее позволяли им набирать голоса?
— За прошедшие годы накопился опыт прецедентов, когда регионами руководили губернаторы из оппозиционных партий — как «согласованные», так и побеждавшие «вопреки». Помогло ли это развитию этих регионов? Насколько успешна модель региональной власти с губернатором-«оппозиционером»?
— Как должны строиться отношения между т.н. «системной» и «несистемной» частями политического спектра? В чём должна состоять стратегия «системных» партий — втянуть наиболее перспективные кадры в себя? Перехватить лозунги? Или, наоборот, жёстко дистанцироваться от любых проявлений «несистемной» политики?

Как к нему ни относись, у него, по крайней мере, есть чувство языка https://actualcomment.ru/tumannoe-budushchee-pokhabnogo-mira-2202150925.html?fbclid=IwAR3GwfMUnQrKgbfBIZvkpCHa9FDHalqM1PQzgOTvVPX0p7fP_CxtRMlbf7Q

Поработал сегодня политологом на канале РБК https://www.youtube.com/watch?v=jMhvWa4pxR4

Есть некоторая ирония в том, что публичный аргумент фракции «Новые люди», почему они голосуют против обращения о признании ЛДНР, почти дословно повторяет одиннадцатилетней давности тезис пресс-секретаря Медведева в мой адрес, в связи с конфликтом по поводу Ливии: «внешней политикой у нас занимается президент, а не партии». Мол, не нужна сейчас эта партийно-патриотическая инициатива, способная испортить сложную комбинацию, разыгрываемую на Великой Шашешной Доске.

Но, что интересно, на пресс-конференции с Шульцем Путин использовал думское голосование в совершенно противоположном риторическом залоге: что депутаты — они ведь выражают волю своих избирателей, то есть большинства российского общества. И знайте, дорогой герр канцлер и прочие дойче велле, это не я тут главный милитарист — это общество у нас требует от власти решительных действий; а российская власть лишь сдерживает как может его, общества, волю, в цивилизованных рамках.

Очень осторожно, потихоньку, осваиваем мы азы устройства западной «управляемой демократии». Вот в той же Германии не крошечная фракция НЛ, а целая огромная фракция AfD регулярно исполняет арию «баба яга против», но как это влияет на консолидированную позицию политического истеблишмента — и проистекающую из неё госполитику? Да никак. Они вне игры. Они только затем и нужны, чтобы те, кто против уже в самом обществе, чувствовали свою представленность — вот, от их имени тоже кто-то в бундестаге что-то сказал. А что это сказанное так и осталось в стенах бундестага — ну, мало голосов собрали, что ж, надо больше.

Вот и у нас потихоньку отгребают от традиции единогласных голосований. Главное же не чтобы единогласно, а чтобы убедительно. Ну, в этой бодрийяровской логике.

В лентах, в силу понятно какого набора френдов — много отчётов о недавнем съезде МГЕР, обновлении руководства и обещаний «перезапустить работу с молодёжью».

Давайте так. Единственный раз в постсоветской истории, когда действительно удалось как-то придать новый импульс провластной молодёжной политике — это запуск Сурковым кремлёвских молодёжек в начале 2005 года. «Наши», МГЕР, Румол, «Местные» и т.д. Скопировав во многом стилистику своих прямых противников — грузинской «Хмары» и украинской «Поры», кремлёвские молодёжки тогда захватили политическую «улицу» — к этому каждый относится в зависимости от своего отношения к «режиму» в целом, но фактически мы увидели «несоветский» стиль работы в этой сфере только тогда — и всего на несколько лет.

Молодёжки де-факто свернули в 2008, с приходом в Кремль Медведева, и с тех пор было постепенное скатывание в добрый-старый комсомольский формат — с чинными «форумами», обязательным «волонтёрством» и прочими уныло-чиновничьими радостями. МГЕР — тогдашний — в итоге и вправду стал «кузницей кадров»: Турчак, Бурматов, Аршинова, Туров, Руднев, Прокопенко — это ведь всё МГЕРовцы. С «Нашими» всё драматичнее — для постепенно бронзовеющей системы они были чересчур уж «несистемными», пусть даже сколько угодно «своими» — но всё равно и Потупчик, и Плещёва, и даже, на секундочку, губернатор Дегтярёв — это ведь «нашисты».

Более того. Последний раз, когда Кремль вообще использовал «улицу» — это были митинги на Поклонной, в драматичный момент пересменки во власти. С тех пор «улица» вообще оставлена оппозиции — ну и Росгвардии, конечно. Считай, уже 10 лет ведь прошло. Установка такая, что «свои в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят». А значит, и «молодёжки» можно сколько угодно запускать-перезапускать — будет то же, что и раньше.