Вечер пятницы провёл в разговорах и переписках с несколькими своими друзьями, работающими на реальных производствах — директор завода, кадровик, корпоративный юрист, мастер цеха. Сейчас будет несколько тезисов о промышленной политике в новых условиях.

Настало время начать демонтаж _колониальной_инфраструктуры_ организации российской промышленности, которая заточена целиком под неактуальную с 24.02 модель целеполагания. Первое, что на повестке — хотя бы частично разобрать "тендерную" модель системы госзакупок: 44-фз и 233-фз — симулятор "открытого рынка" в тех сферах, где его быть и не должно, да и не может (как показала жизнь). В нынешних условиях эта процедура — не такая роскошь, которую мы можем себе позволить. В ситуации, когда одномоментно оборвались множество цепочек поставок, вопрос своевременности заключения и исполнения "замещающих" контрактов — это вопрос жизни и смерти производственных циклов, где риск — масштабная остановка действующих производств. Дать заводам возможность срочных прямых закупок сырья и комплектующих в т.ч. в случае необходимости у кого угодно — китайцев-через-казахов, индусов-через-узбеков и т.п. — это сэкономить от полутора до двух месяцев с момента принятия решения до момента начала отгрузки. Коррупционные риски, вроде как ради купирования которых когда-то громоздилась вся эта процедурная машинерия, сейчас лучше контролировать в реальном времени в ручном режиме — благо у мишустинского ФНС огромный опыт.

Необходимо развернуть вспять политику холдингизации промышленности в той её части, которая приводила к фактическому обнулению хозяйственной самостоятельности предприятий. Путин сейчас резко увеличил полномочия губернаторов для принятия оперативных решений на местах — аналогичную модель надо применить в вертикали "руководство холдинга — руководитель производства". Директор должен стать хозяином завода — не в смысле "собственности", а в смысле полномочий по принятию решений. Сейчас бессмысленной стала распространённая модель с "исполнительным директором", который реализует спущенную ему сверху "стратегию развития до ХХХ года". Ситуация скорее такая: техдир приходит к финдиру — поставки сорваны, комплектующие на складах заканчиваются, если не найдём замену — цеха надо останавливать. Финдир: у меня на это деньги будут в октябре. Оба идут к исполнительному, он: ничего не решаю, надо звонить в главный офис. В главном трубки не берут — там все либо в переговорах с банками, либо на совещаниях в Минпромторге, либо спасают остатки арестованных за рубежом активов.

Как только на Украине и в народных республиках будет мир, мы (внезапно) осознаем, что имеем дело с лежащим в руинах гигантским _промышленным_ регионом. И тут ключевой вопрос — насколько эффективно и ГИБКО (имея в виду наши законы, которые априори делают из директоров преступников) мы будем восстанавливать промышленность, интегрируя в наши цепочки. Для понимания цены вопроса — один Моторсич восстанавливает единство всего нашего авиапрома, по крайней мере в отношении поддержки работоспособности действующего авиапарка. К примеру, Авиастар взял на работу после 2014 несколько сотен спецов из Антонова и того же МоторСич, и во многом только благодаря этому мы всё ещё имеем шанс создавать собственные гражданские самолёты. Но тут речь даже не про хайтек и высокие переделы — а о первом-втором: уголь, сталь, цветмет. Но на данный момент почти невозможно представить, как всё это стыкуется с существующей в стране логикой промполитики.

Смотрю в постоянном режиме киевские пропагандистские видео, и мой личный фаворит — даже не Зеленский или Гордон, а Алексей Арестович. Характерное био. Поступил на биофак, бросил после первого курса, стал актёром в киевском театре, потом инфоцыганом с «психологическими тренингами», потом топ-блогером с несколькими сотнями тысяч подписчиков, а потом и советником Офиса Президента (на наши деньги — это как советник главы АП). Вчерашний его ролик про Мариуполь — в режиме «психологической консультации»: «да, там всё плохо, мы его теряем, но это надо принять, волевой конфликт, если вы будете кормить чёрного волка, то… а если белого, то…» и т.п. в формате психотренинга. И вспомнил тут, что а ведь Кашпировский-то тоже из Винницы. А для советских телезрителей — «киевский доктор». Сегодняшним двадцатилетним уже надо специально объяснять кто это, а в Перестройку был всесоюзный феномен. «Даю установку…» и вот это всё. И очень сильно мне напомнил его ролик те сеансы Кашпировского, которые смотрел весь СССР по перестроечному телевизору.

Я вот не сказал бы, что Китай «остался в стороне». Очень даже они включились. Строят глобальный юань в пику глобальному доллару, топят за раскрытие инфы по биолабораториям, и в целом с американцами рубятся не хуже Захаровой.

…«для хлопка нужны две ладони» или «кто привязал колокольчик к тигру, тот и должен его снять»

18 марта состоялся важный видеозвонок, потенциал которого сложно переоценить – двухчасовой разговор Джо Байдена и Си Цзиньпина. Цели сторон известны, мотивы понятны, но интерес наблюдателей к разговору был колоссальный. Сможет ли Вашингтон найти подходящий «пряник» или, по-старинке, ограничится «кнутом»?

Анализ первых официальных данных по результатам переговоров показывает – США решили угрожать. По крайней мере публично ни о каких конструктивных предложениях заявлено не было. А вот излюбленные Западом «санкции» явно присутствовали. Кто-то скажет, что это не лучшая стратегия ведения переговоров с одной из сильнейших стран мира, особенно когда тебе от неё что-то нужно. Но, как говорится, «если ваш единственный инструмент – молоток, то каждая проблема становится похожей на гвоздь».

Опубликованное китайской стороной коммюнике подтверждает – попытки Вашингтона склонить Пекин «на правильную сторону истории» не увенчались успехом. Понятно, что Китай никогда публично не поддержит историю с «самоопределением народов». Нельзя здесь забывать про Тайвань. Но последовательный отказ китайского руководства от присоединения к риторике коллективного Запада и к экономической блокаде России не могут не раздражать Вашингтон. Там понимают последствия усиления российско-китайского партнёрства. В том числе в стратегически важном для США Азиатско-Тихоокеанском регионе.

При этом важно отметить, что масштабные западные санкции способны нанести значительный урон китайской экономике. Этого пытаются избежать в Пекине, внешняя политика которого на протяжении длительного времени остаётся направленной на невмешательство в чужие разборки. Вопрос лишь в том – как скоро чужие разборки не позволят больше Китаю оставаться в стороне?

https://edition.cnn.com/2022/03/18/politics/joe-biden-xi-jinping-call/index.html

Мой давний любимец Арестович, который, как известно, до совсем недавних дней был не только советником Офиса президента Украины, но ещё и, по анекдоту, «немножко шил», то есть подрабатывал в качестве инфоцыгана, аккурат 22 февраля, в день признания Россией ЛДНР, анонсировал свой новый онлайн-семинар «Картина мира», где всего за 1300 гривень брался реконструировать оную у любого участника семинара по своей авторской уникальной методе. https://youtu.be/lkapaEV0OD0 , можно считать рекламой. И вот тут я читаю как раз попытку реконструкции той картины мира, которую Путин предложил своим выступлением в Лужниках. Даже интересно было бы попробовать поразбирать её по уникальной методе Арестовича. Впрочем, похоже, сейчас его собственную, скажем так, несколько калибруют. И в целом это, как мне кажется, довольно важный и напрасно упускаемый из виду аспект конфликта — рассмотрение его именно как столкновение картин мира, где каждая проходит свою проверку на прочность.

Новой реальности новая картина мира

Последние лет десять все каналы связи с рядовыми жителями нашей страны наполнены новой идеологической базой слов и форматов мысли. Вчерашние выступления в Лужниках (в том числе главного «транслятора и архитектора смыслов» жизни нашего государства Президента РФ)-в каком-то роде пиковая точка утверждения новой реальности.

Какие понятия-смысловые ценности присутствуют в речах журналистов, политиков и государственных деятелей, дающие осознание полного поворота и нового (и старого одновременно) идеологического базиса так называемого «Русского мира» на примере исторического выступления 18 марта:

1. Вера («здесь, вы знаете, мне приходят в голову слова из Священного Писания: нет больше любви, как если бы кто-то отдал душу свою за друзей своих»)
2. Державность («Мы, многонациональный народ Российской Федерации, объединённые общей судьбой на своей земле»)
3. Глобальная справедливость («Именно избавить людей от этих страданий, от этого геноцида, – это является основной, главной причиной, побудительным мотивом и целью военной операции, которую мы начали на Донбассе и на Украине, именно в этом цель»)

В это же время жаргонные установки «Наши»-«чужие» стали конструкцией, которая как нить связывает все текущие ценностные ориентиры, помогает культивировать общность страны и объединять ее более быстро, эффективно при любом «гнёте со стороны». Почти как кровь для работы организма.

Линия картины мира дана. Она завершила фазу постройки и легально вошла в сознание (социологические опросы и фокус-группы подтверждают). Далее уже вопрос в естественном удерживании и прохождении краш-теста в режиме реального времени. Будем следить за корректировками в непосредственном смысловом движении.

#Государство #Мышление #Язык

Продолжаю осмыслять "спецоперационную" и "пост-спецоперационную" реальность для нашей страны. Вчера было несколько интересных разговоров — с людьми весьма высокопоставленными и информированными. Несколько заметок.

Парадокс, но в условиях сокращения импорта в связи с санкциями падает и значимость основных валют, которыми мы платили за этот импорт — доллара и евро. В этой связи несколько осведомлённых людей прогнозируют, что курс даже после сокращения нынешней заградительной активности ЦБ не будет радикально меняться, возможно даже будет уходить ближе к январским значениям. В то же время в новой реальности у нас в стране возникнет избыток того, что раньше шло на экспорт — включая, например, стальной прокат и стройматериалы. И это, вкупе с задачей поддержания внутреннего спроса, даёт шанс организовать по стране большую стройку — дорог, зданий, жилья. Так что сейчас самое время думать и проектировать, что и где можно будет построить и перестроить. Это, в целом, хорошая новость.

Что будет критически важным в новой ситуации — это как-то ограничить диктат контролёров, ревизоров, прокуроров и прочих проверяльщиков. По состоянию на сейчас власть низового уровня пребывает в полупараличе — из-за страха ошибки. Типологически: в селе школа, где течёт крыша; местная власть собирает откуда может деньги на её ремонт, и в этот момент приходит прокурорская проверка, которая обнаруживает, что в рамках нацпроекта не выполнен норматив по "безбарьерной среде": давайте срочно стройте в школе пандус для инвалидов. В школе не учится ни одного инвалида, но глава вынужден отдавать эти деньги на пандус, а крыша продолжает течь. Нужно найти такой способ контроля над расходами, который бы, с одной стороны, предотвращал коррупцию, но с другой — не превращал бы местных руководителей в преступников просто по факту принятия решений по ситуации — я это вижу через механизм местных референдумов.

И ещё надо делать что-то с социалкой. Она сейчас устроена вокруг механизмов детальной проверки того, кому, чего, сколько и почему "положено", и вдруг "не положено", а он, подлец, претендует. А сейчас скорее задача в том, чтобы людей обнять, успокоить и помочь, дать уверенность, что они тоже те самые "свои", которых мы, как известно, "не бросаем" — не только на Донбассе, но и в своей собственной стране. Не бухгалтеры там должны тон задавать, а люди типа Глинки… блин, как её вот именно сейчас не хватает.

О связи коррупции и глобализации

Новая санкционная реальность дала возможность посмотреть на нашу внутреннюю жизнь вот под каким углом. Как учил Кордонский в "Ресурсном государстве", собственность становится собственностью только при пересечении государственной границы РФ. Внутри границы всё — ресурс, который по определению ничей; и задача сводилась к тому, чтобы присвоить себе ресурс, вывезти его наружу и там объявить своей собственностью. Но так было до 24.02.

После 24.02 оказалось, что вывезенное тоже было весьма условно "собственностью" — теперь и там оно тоже ресурс, который тамошние благополучно дерибанят под флагом противостояния российской агрессии. И теперь у тебя по большому счёту нет выбора: своё надо держать только здесь. Но проблема в том, что здесь оно, мягко скажем, на виду.

Таким образом, масштаб коррупции, который был у нас в постсоветские годы — это прямое следствие устройства того интерфейса подключения к "глобальному Западу" (выдающему себя за глобальный мир), которым мы пользовались. Именно поэтому даже на пике популярности Навального все его призывы к Западу наказывать "не российских граждан страновыми санкциями, а привластных коррупционеров — персональными" пропадали втуне, их как будто бы не слышали. И мы теперь понимаем, почему: они шли вразрез с той колониальной моделью, которая предлагалась нам при любой в общем-то власти, в том числе — и особенно — если бы вдруг встала власть «болотная».

И за такую же модель для себя, кстати, сейчас сражается нынешняя Украина: за общество, где есть "лучшие люди", их активы, деньги, недвижимость и семьи — в Европе; остальная страна работает на них и на их благополучие, а они гарантируют, что политическое руководство — избираемое с их помощью и на их деньги, и регулярно сменяемое дабы не возомнило — соглашается делегировать часть странового суверенитета надгосударственным кураторам — включая ЕС, НАТО и т.д. И, более того, торжество этой модели было бы и у нас объявлено окончательной победой демократии и присоединением к цивилизованному миру.

Я уже говорил, что самые главные бонусы от происходящего для нас — не на западных границах, а внутри страны. Сейчас у нас появился исторический шанс создать куда менее коррумпированную систему, с существенно более плоской шкалой распределения доходов, без вот этой пропасти между бедными и сверхбогатыми. Внутри страны не будет ни офшоров, ни анонимных швейцарских счетов, ни курсирующих по Атлантике и Средиземноморью мегаяхт. А демонстративное потребление внутри страны, с показной роскошью и премиальными западными брендами, довольно быстро станет попросту неприличным, даже безотносительно к вопросам "откуда дровишки".

И грех будет таким шансом не воспользоваться.

Внимательно выслушал речь Зеленского перед израильским кнессетом. Конечно, иногда всё-таки не мог удержаться в позиции аналитика-наблюдателя. Например, когда он процитировал известную фразу Голды Меир — "мы хотим жить, они хотят чтобы мы умерли; такая ситуация оставляет мало пространства для компромисса". Мой внутренний голос, конечно, не мог не возразить: вообще-то всё, чего от вас хотели все эти годы и хотят сейчас — того самого, что лично Вы обещали своим избирателям во время президентских выборов и тут же забыли, когда их выиграли: "надо просто перестать стрелять".

Но тут же и поругал себя за эмоции. В конце концов, он как раз и работает именно на эмоциональный эффект, нельзя вестись. Сухо констатировал в итоге, что речь была вполне убедительной, проникновенной и по-своему точной: ни слова про известно каких "героев Украины", чьими именами сейчас называют улицы, цитирование Эйхмана в прямом эфире национального ТВ или обвешанных свастонами нацбатовцев — к чему оправдываться? Надо работать на образ damsel in distress — вот он и выкладывается. Роль диктует образ, слова подбираются под него.

Но всё это, тем не менее, возвращает меня к стержневой драматургии этого конфликта — тому, что американцы, в диалоге с китайцами (!), назвали "правильной стороной истории". Right side of history. И здесь остаётся только повторить формулу — не может быть правда на стороне тех, кто всё время врёт. И сколько ни называй враньё "информационной войной" или какими-то другими словами из манипулятивного тактического словаря, оно, в общем, от этого не меняется.

К вопросу о двух разных подходах в ведении «информационной войны»: «делать картинку» или рассказывать как есть

Конечно, с трудом представляю себе сейчас губернаторские выборные кампании. Но с другой стороны, их гипотетическая отмена — это ещё один барьер, отделяющий от «прошлой жизни». Не знаю, вот действительно, что правильнее в этой ситуации.

Прямые выборы губернаторов могут отменить

Несколько губернаторов попросили отменить сентябрьские выборы. Говорят, что в текущей экономической ситуации их будет сложно провести.

Теперь под вопросом выборы во Владимирской, Тамбовской, Ярославской, Калининградской, Кировской, Новгородской, Рязанской, Томской, Саратовской и Свердловской областях.

Есть выбор из нескольких вариантов:
1️⃣ губернаторов в сентябре выберет региональный парламент;
2️⃣ выборы вообще перенесут;
3️⃣ оставят всё как есть, и так слишком много перемен для людей.

Окончательного решения по сентябрьским выборам пока нет. Скорее всего, его примут в мае.

Рамзан, конечно, мирового класса тролль, и его сегодняшний стишок — войдёт в учебники, уверен. Но вообще у него именно со стихами особые отношения. Ещё когда он был подростком военных лет в Центорое, отец заставил его выучить наизусть всего «Мцыри» Лермонтова — и Рамзан говорил, что и спустя годы может эту поэму воспроизвести по памяти, а ещё рассказывал о прототипе — Петре Захарове, чеченском мальчике-сироте, воспитанном в семье Ермолова и ставшем потом известным художником. Вывешу сюда, пожалуй, по такому случаю эту уже довольно старую фотку — уж больно она удачная.

Начиная даже не с 24, а с 22.02 всё больше фиксирую проблему запаздывания. То, как мышление, и в особенности мышление ЛПР, не успевает за стремительно ускорившимся временем, продолжает инерцию вчерашней картины мира. У этой инерции есть и чисто антропологический аспект — «ну хорошо же сидели». Но одно дело, когда так «застревает» частный человек, и совсем другое — когда тот, от кого зависят судьбы многих и многих.

Только ленивый не повторил как попугай, что «мир изменился». Да, мать вашу, он изменился. «Сыграйте, Авдотья Петровна, вальс, сыграйте нам вальс «Невозвратное время». Когда я начал писать о проблемах производств, о необходимости срочной коррекции законов и моратории на контрольные функции, тут же посыпались комментарии в паблике и в привате — ты говоришь так, как будто спецоперация уже кончилась, а она ещё далеко не кончилась. Родные мои. То, как синхронно и быстро ввели санкции, указывает на одно: они там готовились все эти месяцы, пока были переговоры в женевах и посиделки за длинным столом: любой понимает, что ограничения такого масштаба невозможно разработать и реализовать одномоментно; а мои знакомые директора заводов рассказывают, что отгрузки по факту прекратились уже с 24 февраля, за несколько дней до формального объявления санкционных пакетов. Их система может и загнивает, но по части темпа, обусловленного качеством планирования, она значительно превосходит нашу.

А что мы? А как всегда — в стиле джаз, в режиме судорожной импровизации. Пополам с растерянностью, хлопанием глазами и моральными терзаниями — как же жить, раз мы теперь агрессоры. Ядрёна вошь, мы уже восемь лет как агрессоры, и самое идиотское было думать, что оно как-нибудь утрясётся и устаканится, и втройне идиотизм думать так сейчас. Мы бросили вызов тем, кто с 1991 года почитал себя безраздельными хозяевами этого глобуса, и не сейчас бросили, а ещё тогда, в 14-м. И все эти годы они целенаправленно работали на то, чтобы в какой-то момент помножить нас на ноль. А мы, «дети долгого лета», почему-то рассчитывали отсидеться.

Я не сомневаюсь в тех, кто на фронте. Но очень хотел бы, чтобы у такого фронта появился по возможности в более сжатые сроки соответствующий ему и по стойкости, и по адекватности новым реалиям тыл.

Управление мировой политикой через управление медиакартинкой — сег на России1

Зафиксировал рубеж

Заметки к философии войны.

Писал об этом раньше, но отрывочно и кусками. Установка второй половины ХХ века, после 1945 — мир без войн, война это однозначно что-то плохое, а любой кто её начал — злодей. Этот взгляд, ставший общим местом, я здесь не собираюсь подвергать разбору, но крайне важно увидеть долгосрочные следствия из доминирования такой установки.

Самое важное — это нарастание тенденции решать те задачи, которые решались ранее посредством войн, иными, невоенными средствами. Как будто бы более конвенциональными, чем «сила оружия». И это тоже морально одобряется — «зато не стреляют», «гуманность». Но.

Типовой внутренний «движок» любой войны — это конфликт идентичностей. Например, конфликт между двумя народами за то, чья земля. Тут важно заметить, что особенность нынешнего российско-украинского конфликта в этом отношении в том, что предпочитаемая идентичность не является «врождённой» или вообще как-то обусловленной обстоятельствами происхождения — родился ты во Львове или в Томске, является твоим родным языком русский или украинский (чеченский, крымскотатарский, венгерский и т.д.) — ты очень даже запросто можешь выбрать любую из сторон, и такой выбор всеми будет признан и не вызовет вопросов; и это будет только твой выбор, никак не обусловленный обстоятельствами рождения и происхождения. Ещё вопрос, кого сейчас больше на какой стороне — украинцев (в т.ч. «этнических») на стороне России, или великороссов (как родившихся в границах бывшей УССР, так и на территории бывшей РСФСР) на стороне Украины.

То, что мы никак не можем сформулировать, включая и Путина в тезисе про «анти-Россию», это то, что территория Украины — это территория, где все последние годы происходила «перепрошивка идентичности», причём происходила в основном несиловыми, так сказать «гуманитарными» средствами — через систему образования, медиа, языковую политику, официальную версию истории, работу с памятниками и т.д. Конечно, был и силовой компонент — точечное (а иногда и не очень точечное) насилие в отношении к любым в той или иной степени «пророссийским» персоналиям, идеям, символам и т.д.; но в целом надо признать — это была успешная кампания по «смене кода» в масштабах целой огромной страны. Иными словами, задача, в «старом мире» решавшаяся посредством войны, была решена — и решена, как мы сейчас видим, достаточно эффективно — посредством в основном «гуманитарного» инструментария.

И сегодня мы видим, что на этой территории осталось крайне мало людей, способных воспринимать нынешний поход как освободительный, и очень много тех, кто воспринимает его как завоевательный и реагирует соответственно: есть «мы» и есть «они», «они» напали на «нас», «мы» защищаем «нашу землю», именно таков базовый сеттинг. Более того, что важно, и у нас немало таких, кто видит ситуацию в точности так же.

Этот пример показателен вот в каком отношении. Установка на абсолютную и безусловную ценность жизни предполагает в качестве следствия, что ради жизни человек должен быть готов пожертвовать любыми обстоятельствами идентичности: будь то язык, вера, ценности и т.д. Отсюда вытекает соответствующая этика: нет и не может быть ничего, за что имело бы смысл умирать и тем более — тем более! — убивать. Кто умирает за что-то такое — дурак; кто убивает — злодей. Всякий, кто исходит из того, что обстоятельства идентичности есть что-то такое, за что можно умирать или считает допустимым защищать их силой — первоочередная мишень, таких надо изолировать и ликвидировать первыми как угрозу общественному спокойствию.

Разумеется — крайне важное уточнение! — только если они выступают на «неправильной стороне истории». Если на правильной — таким, наоборот, надо прощать любые «шалости» вроде увлечения табуированными ещё вчера экзотическими теориями и практиками, выбор стороны важнее, чем вербально выражаемые мотивы оного.

На пальцах. Один комментатор-киевлянин у меня в канале пишет — моя дочь еврейка, но я отправил её в эвакуацию сейчас не из-за бойцов Билецкого («Азов»), которые никогда не угрожали и не будут ей угрожать, несмотря на всю свою любовь к свастикам и прочему творчеству австрийского художника, а из-за русских солдат, которые уж точно будут убивать, грабить и насиловать. Понятно, что тут сработал сеттинг, в координатной сетке которого эти вот свои, ну просто такие немножко экзотические, а то враги, от которых не жди ни пощады, ни милости: «вы» пришли «к нам», чтобы «творить геноцид». То есть этика выносится за пределы содержания убеждений и превращается в следствие из сделанного выбора стороны: моральны все те, кто на нашей, какими бы они ни были, а кто не на нашей — аморальны, опять же чем бы они ни руководствовались.

Итак, важная деталь в «гуманитарном» аспекте противостояния. Реальной ценностью, той, что дороже жизни, являются не идеи и мотивы выбора, а сам выбор как таковой. Умирать и убивать имеет смысл только за правильную сторону. За неправильную — не имеет, потому что её… нет — cancel culture, доведённая до почти античной простоты и глубины. И именно поскольку её нет, все, кто на ней стоит, тоже «по ту сторону» всего ценностного багажа цивилизации — будь то право на жизнь или иные «права человека» — от «свободы слова» до всякой там «частной собственности» или иных уже совсем малозначительных мелочей, вплоть до «спорт вне политики». Оказалось, что они все работают, действуют только при одном, базовом условии — при условии нахождения на правильной стороне истории. Поэтому не нужно удивляться тому, например, что гражданские жертвы обстрелов Донецка попросту игнорируются в качестве жертв — они в каком-то смысле сами выбрали свою судьбу, оказавшись не с той стороны. А учитывая, что переход, как я писал выше, прост и лёгок и его в любой момент можно было сделать, но они не сделали — значит, их нет.

В этой оптике примерно весь наш агитпроп совершенно напрасно транслирует в эфир бесконечные страдания по поводу двойных стандартов. Нет никаких двойных стандартов. Есть единый стандарт, просто он расположен на метауровне.