моника витти умерла 02.02.2022, и где-то тогда же я начал сочинять этот текст, имеющий в виду и ее, и еще одного человека, удивительно как по мне рифмовавшегося с ее героинями из великой трилогии антониони. в силу разных обстоятельств довести его до конца у меня долго не получалось, и вот вроде бы все наконец собралось.

памяти моники витти

подумаешь, как ты со мной жила:
как выученно долго я стоял
на черно-белом маленьком асфальте
твоим ночным учеником, и сам же
подсказывал тебе: смотри смелей,
бери их деньги, не считай их бывших
и не напоминай, следи за тем,
над чем они сбиваются и медлят.
и дальше, путаный свидетель всех
твоих беспомощных свиданий, летних
разъездов по холмам и фестивалям,
я сдерживался и не представлял,
как далеко ты заходила с ними
и не боялся никого из них,
ни итальянских их автомобилей:
куда б они тебя не завезли,
я мог быть как ни в чем другом уверен,
что ты вернёшься и войдешь обратно
в бессонный класс, где я всегда один.

в траве, готовой к смерти и любви,
но подставляющейся со смиреньем
растерянным бескровным пикникам,
мы отдохнём. сто тысяч солнц пройдут
над нами дальше, перезатопляя
пустоты в именах, словах и складках.
недавние и белые дома,
где будут жить невидимые семьи,
отсюда проступают непонятней
растений, прижимающихся к нам
в каком-то робком ужасе. мы тоже
когда-то были здесь, и где теперь.
куда тянулась тонкая рука
и для кого расстёгивалось платье.
спи, милая, я посмотрю за всем.

чёт не понял а где игорь стрелков в бюллетене, мне его самому что ли вписывать?..

в кабинку уже стучат а я все не могу решиться(

а блин это не та кабинка лол

в кои-то веки начал что-то читать - "жизнь клима самгина", сразу же натыкаюсь на узнаваемые прецедентики (тут описывается ситуация после разгрома "народной воли"), и в целом оно несколько легчает сам не знаешь почему:

"Когда герои были уничтожены, они - как это всегда бывает - оказались виновными в том, что, возбудив надежды, не могли осуществить их. Люди, которые издали благосклонно следили за неравной борьбой, были угнетены поражением более тяжко, чем друзья борцов, оставшиеся в живых. Многие немедля и благоразумно закрыли двери домов своих пред осколками группы героев, которые еще вчера вызывали восхищение, но сегодня могли только скомпрометировать.

[...]

Дом Самгиных был одним из тех уже редких в те годы домов, где хозяева не торопились погасить все огни. Дом посещали, хотя и не часто, какие-то невеселые, неуживчивые люди; они садились в углах комнат, в тень, говорили мало, неприятно усмехаясь. Разного роста, различно одетые, они все были странно похожи друг на друга, как солдаты одной и той же роты".

господи, еще и Уткин, тут скоро вообще ничего живого не останется действительно

аминь

got some horror

после пиздеца приезжали в гости товарищи юности (договорились ещё до), и вот сегодня утром домывая посуду понял, что мы отвыкли от старого-доброго "берегите себя" на прощание после таких разговоров на фоне катастрофы - то ли потому, что больше не верим ни в какие усилия по этому самому сбережению себя, то ли потому, что наоборот стали предельно уверены в том, что нам вообще ничего не грозит, раз до сих пор с нами по большому счету ничего не случилось.

владимир путин как же я нахуй блядь благодарен тебе решительно за все

бесконечное хуйло

Юлия Кокошко

Вот курица бегущая. Она
из снежных мух заплетена.
К ней тянут жор свой жирные жрецы.
На ней мерещатся пунцовые чепцы.
Несчастная бежит во все концы,
и там защипнутыми в клюв устами
взывает связкой звукосочетаний.
Она искрится, серебрится
и скачет с толком балерины
по недействительной канве
то вспять, то вверх,
хотя ее немного душит пелерина,
а крылья бьются по бокам, как ставни
в жилье, что арендует ветр.

Бегущая бежит к подножью летних стран
где, наконец, растает в тайну,
а может, и в небесный зрак.

А это мамки мамбы из песка,
они хотят одеть себя в шелка,
угнать баркас –
и выйти в море на большой закат,
чтоб округлить его и ошипеть.
Когда их кто-то в ярости затопчет
за то, что
не выползли в респект,
их запросто возможно воскресить:
закинуть на перерожденье в печь –
и жаловать шалавый крой лисиц,
и оживить их взоры влагой «сидр».

А вот захомутавшее меня
отчаянье: обломки, перья, камни
и сельская ругня
кружащего вертепа черных птиц –
о карлы, карлы! –
над тропами, где шел горючий брат мой,
их служба – переливы, перекаты,
и потому, куда я ни отправлюсь,
все катятся и тащатся за мной,
как голод за старухой бороной,
как убиенный за своей войной…

до того как всё пришло само, чё мы ждали на земле другого:
арво пярта вместо игоря крутого, или что том йорк пришлёт письмо?
даже ты и не была готова

скажешь не вот эти города, все равно свои или чужие,
чёрные распялив невода, бесконечно снились нам тогда
а порой в таких же точно жили

как боялись что взорвут филфак, и к эрлангеру заклясть таскали
проездные на метро, а стали самыми бесстрашными как так

покажи нам новые места, господин тревоги и отбоя,
столь преображенные тобою, чтоб считать заставила до ста
эта конченая красота

откопал такую чудесную фотографию сделанную две или три жизни назад

как-то уже очень давно федор бусов написал в фб что ему не стать поэтом уровня гаричева или бородина и это вроде как печально (на самом деле вовсе нет: оба достаточно посредственные поэты, если быть совсем честным); сам же гаричев тоскует что не станет андреем машниным и не придумает фразу про "дожить до смерти" которой он травит своих недостаточно сознательных знакомых (но всегда в кавычках, чтобы не устраивать аппроприации) https://www.youtube.com/watch?v=BHlx7XsvX0U

утром над нашими десятью сотками так низко летели утки, что можно было бы попытаться уловить одну сачком; ну теперь завтра.

этот потрясающий кусок из рассуждения олега юрьева о бенедикте лившице я выучил в свое время практически наизусть; почему? потому что мне казалось и кажется по-прежнему, что речь тут про меня lol; но забавнее всего то, что в первую очередь он про самого олега юрьева (интересно, чувствовал ли он сам этот подвох)

собака с головой пса

мне всегда очень хотелось, чтобы во мне жили (и проявлялись на людях) некоторые черты и привычки моих товарищей (особенно тех, которых здесь больше нет), но ближе к своим блядь сорока годам я со все более удручающей частотой вижу, что во всех своих мало-мальски значимых словах и поступках это все один и тот же унылый я.