«Рядовой Горюнов И.В. проходил службу в должности стрелка штурмовой роты», – уточняется в публикации.

«Меня так бесит, что половина интернета мне доступна только через дорогущий ВПН. Люди себя ведут так, как будто начался апокалипсис.

[Живу] перебежками от кафешки до кафешки с вай-фаем. А если далеко надо — то у меня есть скаченный плейлист и несколько книг как раз на случай наступления армагеддона», – поделилась в комментариях журналистка Наталья Баранова.

«Указанные деяния Чемоданова причинили потерпевшему физическую боль и моральные страдания, а также телесное повреждение в виде: «закрытой черепно-мозговой травмы с сотрясением головного мозга, кровоподтека в области правого глаза», которое причинило легкий вред здоровью, по признаку кратковременного расстройства здоровья на срок в пределах трех недель», – отмечается в приговоре.

«У тюрьмы, где я оказался, плохая репутация: оттуда в основном только депортируют. Всего там содержалось около 1 500 человек. В нашей камере стояло 50 двухъярусных кроватей, нас было 100 человек – в основном, молодые люди из Латинской Америки: Колумбия, Никарагуа, Гондурас, Гватемала, Мексика. У меня был друг из Венесуэлы, он начал с моей помощью учить русский язык. А он помогал мне учить испанский.

Сотрудники и заключенные иногда спрашивали меня про Россию: есть ли там снег, какая еда, как выглядит Москва. Россиян в камере было человек пять, говорили о себе немного. Я про себя вкратце рассказывал: что участвовал в митингах, что есть решение Европейского суда.

Распорядок дня был такой. Завтрак в 5:30. Обед в 11:00. Ужин в 18:00. Отбой в 22:30. В пятницу и субботу – отбой в час ночи. Бывало, соседи галдели и до трех ночи, а в пять утра уже вставать на завтрак. Офицеры, в основном, были веселые и постоянно шутили. Отношения с ними складывались нормально.

Спать нам разрешали в любое время, но постоянный шум напрягал. Я просил соседей быть потише, некоторые слушались. Офицерам на дисциплину было наплевать, они ничего не делали — такая у них система. Часто случались драки, людей быстро разнимали и, как правило, переселяли в другую камеру.

Из-за шума у меня начались проблемы со сном. Один человек, например, громко кукарекал ночью.

В итоге его переселили на кровать подальше от меня. А я записался к психологу и попросил дать какое-нибудь снотворное. Психолог дала мне беруши, стало лучше. А моему сокамернику почему-то в берушах отказала.

Кормили там ужасно, я всегда был голодный. В каждом приеме пищи были бобы. Брокколи, вареная морковь, листья, салат. Три раза в месяц давали курицу. Рыбу — ни разу. Картошка — нечищенная, даже пюре было с кожурой. Можно было заказать всякую вредную еду через планшет, за деньги: печенья, чипсы. Пачка печенья стоила 1 доллар 45 центов.

Прогулки [по территории тюрьмы] были примерно раз в 7-10 дней. Выводили, если наберется хотя бы человек десять. Бывало, офицер позовет на прогулку в 7 утра, а все спят. Много прогулок срывалось. В жару и дождь не выводили.

Чтобы выходить из камеры, последние полгода я работал развозчиком еды. Кто-то мыл полы в коридорах, кто-то — готовил на кухне. Можно было парикмахером еще работать. Каждый день с четырех до семи вечера я развозил еду по бункерам — так мы называли наши камеры. Мне платили три доллара за вечер и еще подкармливали на кухне.

Мы много играли в шахматы, шашки, карты. В камере висели телевизоры — как правило, мы смотрели фильмы, иногда новости.

Ощущение изоляции все равно было сильное: интернетом и мобильными телефонами мы не могли пользоваться. В библиотеке был компьютер, но без интернета. Новости я узнавал, когда звонил друзьям: в камере висели 10 телефонов, нам было разрешено 12 бесплатных звонков по 10 минут каждый месяц. Через полгода звонки сделали платные, позвонить в Россию стоило 5 долларов за 10 минут — а у меня зарплата в день была три доллара», – говорит Машинин.

«Основу обвинения по делу составляют факты, доказывающие причастность обвиняемого к организации деятельности «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». В уголовном деле «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» называется террористической организацией – в таком качестве она запрещена Верховным Судом РФ 14 февраля 2003 года.

Однако ни в решении Верховного Суда о запрете ХТ, ни в материалах уголовных дел, расследовавшихся в России и странах СНГ, нет конкретных фактов, свидетельствующих о террористической или какой-либо насильственной деятельности организации. Также нет данных о причастности партии к деятельности джихадистских групп в Европе или на Ближнем Востоке, более того, организация подвергается критике со стороны радикалов за «уклонение от джихада». По нашей информации, единственной страной помимо России, в которой ХТ запрещена как террористическая организация, является Узбекистан, но и там соответствующее решение суда датировано 2016 годом, то есть появилось после решения Верховного Суда России от 14 февраля 2003 года», – отмечают правозащитники.

«На основании приложения к названому Указу правом на получение единовременной денежной выплаты обладают граждане Российской Федерации, постоянно проживающие на территории Владимирской области, пребывавшие в запасе и заключившие краткосрочные контракты о прохождении военной службы в период проведения специальной военной операции.

Исходя из названного Указа Котин не имел права на получение единовременной денежной выплаты, поскольку не заключал новый контракт о прохождении военной службы, а уже имел уже действующий контракт с МО РФ, а также Котин не имел постоянной регистрации по месту жительства на территории Владимирской области», – уточняется в решении суда.

«В результате атаки БПЛА пострадавших нет, повреждены остекление и дверные проёмы трёх зданий в промзоне. Подразделением МЧС ликвидировано незначительное возгорание растительности», – заявил Авдеев.

«Издание "Довод" объяснилось: называя СМИ, работающие внутри России, подцензурными, они не хотят их оскорбить, цензура - это реальность, с ней приходится считаться, иначе тюрьма. А так в сущности неплохие же люди там работают.

Уже не в первый раз слышу/читаю, в тч от тех самых владимирских СМИ, которым "Довод" сочувствует: если бы не цензура. И поэтому о важных вещах, что происходят здесь и сейчас, ни слова. А то срок, посадят, тюрьма.

Тут никакой иронии быть не может, с тюрьмой не шутят. Но какая цензура помешала выехать на место недавних взрывов на складе боеприпасов в Киржачском районе и написать оттуда репортаж, как это сделал "Коммерсант"? Или, может, тюрьма светила бы за репортаж из центра помощи птицам в том же районе, принимавшем залитых мазутом пернатых после катастрофы у побережья Анапы? И это всего два примера текстов о регионе, что я прочитала в федеральных, а не местных СМИ. А их больше.

Что касается такой чувствительной темы, как спецоперация. В легальном поле работает психолог из Юрьев-Польского, рассказывает о пациентах с травмированной после боевых действий психикой. "Довод" не раз писал о ней, ссылаясь на ее посты в ВК, не подзамочные. Ноль публикаций в других СМИ.

Предположим, цензура, явная или внутри журналиста, не дает браться за такие темы. Но мало ли других - мирных, но опосредованно связанных с войной. Вот сейчас мы снова вынуждены ходить с кучей кэша, потому что терминалы на кассах и сфере обслуживания не работают без мобильного интернета, его отключают из-за атак беспилотников. Ноль журналистики из магазинов (где, как минимум, увеличивается время в очередях), парикмахерских, химчисток, зубных кабинетов, ресторанов. И сейчас уж точно никто не позавидует курьерам, зарплата которых больше, чем у айтишников.

Зато упереться шпагой в губернатора или владимирского мэра - любимое дело. Видимо, не так трудозатратно. Да что уж там: два года в этом канале пишется о провальном высшем образовании на примере кафедры журналистики ВлГУ. В тч и о том, что задача подготовить патриота, как это понимают в университете, важнее задачи подготовить хорошего специалиста. Отсюда провоенные спикеры и новые курсы, в частности, по отечественной истории. Знаю, канал читают и журналисты, верифицировать факты из него проще некуда, даже ехать в поля не надо. Ноль публикаций. Может, потому, что для некоторых изданий реклама от ВлГУ дороже принципов?

Однажды в чате "Чеснока" кто-то спросил по ходу очередной перепалки, почему издание не пишет про войну. Ответ главного редактора Ростовцева (не по букве, а по духу цитирую): - Это событие федеральное и даже мировое, а мы региональное издание.

Заслуживает, чтобы стать мемом на тему редполитики "подцензурных СМИ", где главные хиты - обрезка деревьев, кривая новогодняя елка, не тот и не там памятник», – рассказала Филиппова.

«Являясь должностным лицом, он нанес потерпевшему один удар правой рукой в левое ухо пластиковой бутылкой, наполовину заполненной жидкостью (объемом 0,5 л.), один удар правым кулаком в область солнечного сплетения, один удар правым кулаком в область ребер слева, а также один удар правой ногой, обутой в берец, в его левую ногу.

В продолжение единого умысла Попов нанес потерпевшему один удар правой ладонью в область левой щеки, один удар правым кулаком в область туловища и один удар правым кулаком в область его носа», – отмечается в приговоре суда.