Первый же фильм конкурсной программы действительно стал событием и откровением

Маша Шилински представила мощный визуальный шедевр Sound of Falling («Звук падения»), которому могли бы позавидовать даже классики. Это автобиографическое эссе о памяти, исчезновении, идентичности и сущности бытия длится два с половиной часа и по своему культурному коду напомнило мне поиски В.Г. Зебальда и Марии Степановой — писателей, чьи размышления о времени и его утрате давно и глубоко меня волнуют. Фотографии, следы прошлой жизни, фантомные боли трагедий и войн — все это неотъемлемая часть их прозы, где странники постоянно ведут внутренние диалоги со смертью. И уже не так ясно, где реальность, а где – воображение.

В фильме Шилински — все о том же. И лейтмотив звучит отчётливо: мертвые — это бедные родственники живых. Во втором полнометражном фильме режиссерка предлагает трехмерный, женский взгляд на бытие — как закалялась женская душа в одном немецком местечке, на ферме в Альтмарке, регионе Саксония-Анхальт.

Снова семейные отношения — в центре повествования, такого же загадочного и поэтического. Визуально безупречное высказывание соблюдает единство места, но разрывает время на три эпохи: до Первой мировой, послевоенная Германия и современность (как я это понял). Это разные героини, живущие на одной и той же ферме, разделённые десятилетиями, но неразрывно связанные чем-то высшим и неуловимым — тем, что невозможно запечатлеть даже фотоаппаратом. Эхо войны, горя и преодоления здесь где-то на первом плане. Но при этом не обходится без любви и надежды в конце, надежды на незнакомца, с которым ты тоже найдешь и разделишь что-то общее: будь то ванильное мороженое или шлепки.

Нарратив местами сложно уловить, но именно в этом — сила: медитативный экстаз поиска смысла позволяет совершить головокружительное путешествие во времени.

Это амбициозная сага — или даже эпос — охватывающий целое столетие. Главное — поверить, прочувствовать, отдаться происходящему, как на спиритическом сеансе.А еще это удивительный манифест молодости, беспечности и лёгкости бытия. Фильм яркий, точно не оставляющий равнодушным. Честно скажу — понял не все, но думать о нем буду еще долго. Не удивлюсь, если жюри уже взяло его на карандаш. Посмотрим, что будет дальше. Но помяните мое слово: пальма может быть!

Романтикам тут не место

«Два прокурора» Сергея Лозницы получился клаустрофобическим триллером, который заставляет тебя стать непосредственным участником фильма. Это практически физический и эмоциональный аттракцион — попасть в тиски системы, даже не подозревая об этом. В чем-то даже — компьютерная игра, которая тебя подавляет.

Именно это происходит с молодым и идеалистичным прокурором Корневым, который приступает к обязанностям в 1937 году. Его очень точно играет актер Александр Кузнецов. Жизнь сразу же ставит его перед важным моральным выбором — попытаться спасти человека, которого уже посадили и пытают (герой Александра Филиппенко), либо промолчать и пойти дальше. Кузнецов показывает человека, который еще не знает или не понимает контекста, но глаза его еще горят. Поэтому его выбор склоняется к попытке помочь и спасти — он едет к генеральному прокурору Вышинскому, о котором мало что знает.

Анатолий Белый тоже предельно точно передает этого циничного и лживого чекиста: я вдавливался в кресло от его вежливого построения фраз, а себя ассоциировал с героем Кузнецова. Саша вообще в этом фильме сыграл как будто меня сегодняшнего — я как будто вместе с ним прохожу этот сталинский квест, как будто за него играю в этой RPG. Он ведь не знал, в какую инфернальную систему попал. В голове у него были только идеальные мысли: что прокуратура не карает, а проверяет, что справедливого правосудия можно добиться, а беззаконие должно пресекаться. Он был героем Шаламова и Солженицына — но он был живым человеком, еще не осознавшим всех последствий. Именно потому Кузнецов там такой совсем другой, близкий нам и по-европейски скроенный.

Лозница делает филигранный ход — погружает зрителя в состояние своего героя. Вместе с Кузнецовым мы, кадр за кадром, ощущаем все больше ужаса — нас все сильнее придавливают и зажимают. И в какой-то момент этот фильм становится страшнее, чем «Счастье моё» в своё время. Ты как будто попадаешь в ловушку. В собственную ловушку — как и главный герой.

Но это, конечно, фильм о современности. Это подтвердил и сам Лозница на пресс-конференции. Все так. Переживший ГУЛАГ Георгий Демидов писал как будто и о моральных вызовах нашего времени, а Лозница это очень точно передал. Как мы посмотрим на себя сегодняшних через некоторое время, возможно, не понимая, что происходит вокруг? Какой выбор мы делаем каждый день в сегодняшних реалиях? А что с нами может быть, если мы сделаем честный выбор? Главное — кто и как принимает это решение.

Единственное, что важно: Лозница не показывает своего прокурора наивным дураком. Романтиком? Да. Идеалистом? Точно. Героем? Нет. Он просто человек, который верит, что можно быть честным, просто ещё не знал, что в этом пространстве честность давно признана чуждой. Слишком жалко сегодняшних молодых людей, которые только вступают в жизнь в современных диктатурах. Ведь многие из них все ещё верят, что могут сделать что-то полезное. Полезное — там, где этому совсем не место.

С другой стороны, именно в этом и проявляется сдержанный оптимизм этого кино. Он передается через слишком стильные и светлые салатово-песочные оттенки сталинских застенков. Даже в самых суровых и адских пространствах оставалось место для свободы мысли и совести. Уверен, что это есть и сегодня. Такие люди точно есть — просто их там не ждут.

Выводы пусть каждый делает сам.

Кристен Стюарт представляет свой режиссерский дебют в Каннах