Небольшая книжка (а местами даже путеводитель) «Ленинград. Районы новостроек» Лисовского вызывают во мне меланхоличные чувства. Вроде бы ничего примечательного, книга издана в 1983 году и в ней описываются достижения социалистического строительства за последние 20 лет.

Вроде читаешь, все ок, но как только речь заходит о том, что строится сейчас (в 83м) или планируется в ближайшем будущем, сразу ощущаешь грусть. Особенно это чувствуется в последних двух главах, посвященных застройке Севера и Васильевского. А все дело в том, как это написано:

В «ткань» жилых кварталов у проспекта Просвещения со временем войдет крупный научно-исследо-вательский и учебный комплекс Ленинградского государственного института усовершенствования врачей имени С. М. Кирова (ГИДУВ). …. Согласно замыслу проектировщиков девятиэтажные жилые корпуса будут окружать просторный озелененный двор с блоком спортивно-оздоровительного центра

Но мы знаем, что ничего в «ткань» жилых кварталов так и не войдет. Стройку заморозят в 1993 году, а в 2006 недострой снесут.

А вот это про Васильевский:

Эспланада задумана в проекте планировки района как широкая озелененная магистраль, которая идет вдоль спрямленного участка Смоленки из глубины застройки к набережной Финского залива.

Вся эспланада проектируется как грандиозный архитектурный ансамбль.

И вроде ничего такого, что мы мало книг и проектов читали, про которые так написано и которые не реализовали. Но «магия» этой книги в том, что она точно зафиксировала момент, в котором это строительство остановилось. Те, проекты, которые в книге построены - они стоят (или долго стояли), а те, про которые написано вот-вот построят - так и останутся на страницах книг.

Конструктивизм, Деконструктивизм и Деконструкция.

Деконструктивисты вместе с деконструктивизмом появились после выставки в МоМА в 1988 году под кураторством Марка Уигли и Филиппа Джонсона. Архитекторы, представленные на выставке, не объединяли себя в какую-то общую группу или стиль, тем более никто из них не называл себя “деконструктивистом”. Да и архитекторами их на тот момент было назвать сложно, так как у большинства из этой 7ки (Фрэнк Гери, Заха Хадид, Питер Айзенман, Даниэль Либескинд, Бернар Чуми, Рем Колхас и Coop Himmelb(l)au) проекты были преимущественно только на бумаге. Как говорил сам Филипп Джонсон:

Хотя мне было бы интересно провести параллели с 1932 годом и снова объявить о новом стиле, это не так в сегодняшней ситуации. Деконструктивистская архитектура не является новым стилем. Мы не присваиваем ей никакого месссианского вдохновения современного движения. Деконструктивистская архитектура не представляет собой никакого движения; это не кредо. У неё нет "трёх правил" соблюдения. Это даже не "семь архитекторов".

Целью выставки была провокация и критика постмодернисткой архитектуры, которая в тот момент захватила весь рынок. Своего рода восклицание: “Посмотрите! в архитектуре есть что-то еще! Здесь есть экспериментаторы, которые не застряли в отсылках на прошлое”. И тут кому-то может показаться, что кураторы своей экспозицией, наоборот, показывают отсылки у деконструктивистов (все-таки уже устоявшийся термин, так что будем называть их так) на русский конструктивизм, но это не так. Они подчеркивают удивительную связь между идеями этих художников и архитекторов, которые творили в разное время, в разных местах. Опять же Джонсон из каталога к выставке в МоМА:

Меня завораживают эти формальные сходства между нашими архитекторами, с одной стороны, и русским движением — с другой. Некоторые из этих сходств неизвестны даже самим молодым архитекторам, не говоря уже о том, чтобы они были преднамеренными.

Так же отмечу какие работы русских художников были взяты для выставки. Несмотря на использование термина “конструктивизм”, который у нас ассоциируется с четкими, ясными формами в архитектуре и с определенным кругом авторов, в экспозиции 1988 года были использованы работы, как бы мы их охарактеризовали, русских авангардных художников. И архитектурных проектов там было не так много, преимущественно экспонатами были эскизы проектов, театральные декорации или картины. Именно они являются той самой раной, по выражению Марка Уигли, через которую впервые стали видны определённые тревожные архитектурные возможности. В то время как законченные архитектурные формы, переходя из “опасной фантазии в безопасную реальность” обретают стабильность, и, соответственно, теряют эту тревожность.

Так что же общего кураторы выставки нашли между конструктивизмом (русским авангардом) и семью художниками, представленными на выставке? То, что и те и другие создают свои работы через разрушение принципов модернизма. Таким образом современные автора продолжают тенденции начатые конструктивистами, но при этом они также трансформируют его. Эта трансоформация — это "де" в "деконструктивизме".