🏳️‍🌈 Протестующие.

Несмотря на то, что такие фестивали часто называют парадами гордости, многие его участники из-за существующего в корейском обществе презрительного отношения к квир культуре, стараются скрывать свое участие в них, надевая маски, солнцезащитные очки, либо делая очень яркий макияж. Сами организаторы просят участников делать фотографии только с разрешения фотографируемого, сцену также просят не снимать, и, в случае загрузки фотографий в сеть, просят замазывать лица.

🏳️‍🌈 Типичный влог с фестиваля, не видно ничего кроме автора влога.

Самый крупный квир фестиваль в Корее (Сеул) традиционно проходит в июне уже на протяжении 20 лет, без каких-либо происшествий. Единственный случай, когда появилась информация, что его, возможно, придется отменить, связан с распространением в стране вируса Covid – 19 (пока он просто перенесен на сентябрь, но если ситуация с вирусом не изменится, будет полностью отменен).
В ответ на перенос фестиваля сайт Dotface запустил сервис онлайн парада, через который любой желающий мог создать индивидуальный аватар и разместить его в свой инстаграм с хэштегами #온라인퀴퍼, #우리는없던길도만들지. По подсчетам самого сайта, в таком дистанционном параде поучаствовало около 80 тыс. человек.

🏳️‍🌈 Примеры таких аватаров.

Несмотря на то, что в Республике Корея не существует законов, преследующих представителей ЛГБТ, как в некоторых странах Африки, и даже закона, запрещающего «пропаганду нетрадиционных ценностей», как в России, существующее общественное давление не дает многим ЛГБТ корейцам «выходить из шкафа» и быть открытыми геями, лесбиянками и т. п. Но сам факт существования и растущей популярности таких фестивалей говорит о том, что все больше квиров страны готовы выходить на улицы, отстаивать свои права и доказывать консервативной части общества, что иметь нетрадиционную сексуальную ориентацию – это норма.

Самый популярный африканец в Корее (то ещё звание) Сэм Очири, один из тех, кто регулярно обращает внимание на проявления расизма внутри страны. В первую очередь, по отношению к темнокожим в самом широком понимании этого слова. Под удар попали школьники из городка Ыйчжонбу под Сеулом, отметившие свой выпуск запоздалым косплеем на топ-ковидный мемас с танцующими похоронами. Вопиющий случай блэкфейса в 2020 году возмутил Сэма, однако добрые корейцы напихали ему целую охапку ответных обвинений в том, что в прошлом сам Сэм Очири не стеснялся изображать стереотипичного азиата растягивая потехи ради уголки глаз и выпячивая передние зубы.

Сэм, какой же это блэкфейс, это ж культурная апроприация.

Сэм Очири

(Памятник вианбу у стен посольства Японии в Сеуле)

В минувшую пятницу (14 августа) в Республике Корея вспоминали так называемых «женщин для утешения» или вианбу (위안부, 慰安婦). Вианбу (慰安- утешать; 婦 – женщина) – это эвфемизм, которым в годы Второй мировой войны называли женщин, принуждённых работать на так называемых «станциях утешения» (위안소, 慰安所) японской императорской армии. Фактически вианбу были сексуальными рабынями, обслуживающими японских солдат и офицеров в оккупированных Японией странах и территориях. Оценки того, сколько именно женщин прошли через «станции», колеблются от 20 до 400 тыс. Национальный состав вианбу был чрезвычайно пёстрым. Фактически, среди вианбу были представительницы всех стран и территорий, находящихся под контролем Японии, в том числе японки и женщины европейского происхождения.

Сейчас о вианбу, принужденных «утешать» японских солдат, известно достаточно широко, что является результатом работы многих гражданских активистов, правозащитников и исследователей, а также благодаря самим бывшим работницам «станций», которые нашли в себе силы публично выступить с обвинениями в адрес Японии. 14 августа 1991 года одна из них – Ким Хаксун – первой поведала свою историю пребывания в сексуальном рабстве на «станции утешения» в Харбине. Поэтому именно 14 августа в Республике Корея в 2018 году было решено сделать официальным днём памяти вианбу.

Однако далеко не все знают, что вианбу не исчезли после завершения Второй мировой войны. Практика их использования была продолжена в Японии и Корее (южнее 38 параллели), но теперь клиентами военных борделей стали американские GI. В этой связи их принято называть мигун вианбу (미군 위안부, 美軍 慰安婦), то есть «женщины для утешения при американских войсках».

Несмотря на то, что в Корее проституция официально запрещена, для американских военных было сделано исключение – в так называемых «деревеньках [при] базах» (기지촌) под управлением государства и присмотром американской военной полиции кореянкам позволили «утешать» американских солдат.

(1965 г. "деревушка [при] базе" на севере Сеула)

Более того, доподлинно известно, что режим Пак Чонхи использовал «женщин для утешения» для зарабатывания иностранной валюты. Бывшие вианбу заявляют, что в то время их называли «патриотами, зарабатывающими доллары для страны», а само государство выступало в роли сутенёра, продавая их за деньги и расположение американским военным.

Однако наибольшую критику сейчас вызывает практика принудительной госпитализации «женщин для утешения», к которой в РК стали прибегать после того, как в 1971 году американское командование выразило недовольство в связи со слишком высоким числом заболевших венерическими заболеваниями GI (568 заболевших из 1000 солдат в Корее против 111 заболевших на 1000 солдат в среднем по миру). Места принудительного лечения в народе прозвали «monkey house», скорее всего, из-за характерной сгорбленной походки ослабших от «заботы» врачей пациенток, а также решёток на окнах. Лечили несчастных огромными дозами антибиотиков. Иногда ослабленный организм девушек не выдерживал такой терапии.

Стать «женщиной для утешения» в «деревеньке [при] базе» можно было различными путями. Чаще всего проститутками кореянки становились не от хорошей жизни. Известно и о случаях превращения в вианбу северокорейских санитарок, захваченных в плен, и несовершеннолетних. Многих в «деревеньки [при] базах» заманивали обманным путём, обещая лёгкий заработок, после чего принуждали отрабатывать внезапно возникший долг. Стоит ли говорить, что таким же образом многие молодые кореянки за несколько десятилетий до этого оказывались и в японских «станциях для утешения».

(Взятые в плен северокорейские медсестры)

Несмотря на схожее именование и, в целом, похожую судьбу, отношение к «женщинам для утешения», пострадавшим от японских и американских военных, заметно отличается. Если первые являются символом преступлений Японии против Кореи и других стран региона, то вторые – неудобное и, возможно, неизбежное следствие присутствия американских войск в РК. Есть даже те, кто выступают против именования их вианбу, хотя именно так они назывались в официальных документах вплоть до начала 1990х годов.