Люблю эти по осени пестрые виноградники,
Известковые гроты,
Войлочные плоды айвы.
Край Руси - и край византийской туники,
Если вы здесь бывали - его здесь видели вы.

Он мелькнет белым парусом -
в бухте туманно-зеленой -
- у беды зелёные, как у тебя, глаза -
- у Победы - тоже - она происходит в мае
Когда на склонах
Дает побеги
Лоза.

Донецк. Последние осенние розы

Как в рыцарском романе

Приехала в Крым и поставила себе задачу ходить по горам.
Восстанавливать душевные резервы. Автобус, минут сорок по серпантину. Вышла в селе. По карте посмотрела дорогу к ближайшей вершинке, не слишком крутой, лесистой. Поднималась километр или полтора, в колеях грунтовки стояли лужи прошедшего ночью дождя. Лес был звонок и прозрачен, пах спелыми желудями. Говорят, в этих горах полно кабанов.
На склоне лес расступился, засияла зеленая трава; из нее торчали белые гладкие камни - кости горы, тут и там по пейзажу раскиданы были упругие комки темно-зеленого можжевельника.
Я услышала легкий цокот, щелчки. Они раздавались в воздухе. Повела взгляд на звук и увидела олениху, что летела над травой и камнями к зарослям в каких-то ста метрах от меня. Она промчалась стремительно и беззвучно - так, что я дёрнулась достать телефон для снимка лишь тогда, когда в зарослях прощально мелькнул ее изящный белесый зад.
Поднявшись на гору, я сняла сумку и положила ее на камень. Тут я намеревалась отужинать пирогом с брынзой и парой глотков вина. Но перед этим отошла по нужде в заросли вроде тех, где скрылась олениха. Вокруг не было ни души, а зеленый холм обильно покрыт пометом оленей и косуль, но человек на то и человек - первородный грех заставляет его таиться в любой естественности.
Когда я возвращалась к месту привала, в прозрачности зимнего леса звонко разнесся лай, потом - те же щелчки... И на расстоянии полета камня, пущенного неумелой рукой, то есть метрах в тридцати, не больше!.. проскакал огромный олень - крупный самец с закинутыми к спине ветвистыми рогами. Щелчки - то были удары его копытцев о камни. Телефон был у меня под рукой, но волшебство зрелища захватило настолько, что на этот раз мне даже не пришла в голову дерзость запечатлеть его.
Оленя преследовали две собаки -  серебристо-белая в черном крапе и чепрачного окраса.
Я, ей-богу, ждала, что за псами из леса выскочит конная охота...
Собачий лай отдалялся, вечерело. Подняла телефон и написала другу на фронте: "Кажется, я оказалась в рыцарском романе".
По дороге обратно все ждала, что олень снова выскочит из зарослей - и на его изящной голове будет зеленеть можжевеловое деревце...
Он так и не появился снова. Внизу, у трассы, паслось стадо коз. Решила сфотографировать хотя бы коз.
Старик с палкой вырос за моим плечом. "Как вы думаете, не против ли они, что вы фотографируете?" - "Кажется, еще нет такого закона, чтобы спрашивать разрешения у козлов", - ответила я.
Старик рассмеялся, оценив остроту. Это были его козы.
"Я видела наверху оленей, но не успела их сфотографировать. Ваши козы - своего рода компенсация".
"Надеюсь, оленя не задрали собаки. Я слышал лай".
"Да, они гнали его. Но олень был крупный, взрослый. Он, думаю, уводил их от подруги. Полагаю, собаки не догнали его".
"Хорошо, если так. У меня собаки задрали козу-роженицу, с козленком. Прямо на пастбище. Пришел - только голова от нее и осталась".
Мы распрощались со стариком, скоро был автобус на Севастополь.

Вечером мне позвонил товарищ. Сказал, что нужна помощь - вытащить раненого бойца из медсанчасти, где его не лечат толком, а нога уже начала гнить. Часа три мы созванивались с разными неравнодушными людьми, я уже и думать забыла про волшебную гору, оленя и собак, что промелькнули, будто чудесное видение из рыцарского романа. Где красота жеста - закон, а честь - не пустое слово.

А вот сейчас вспомнила и рассказала вам об этом.