Себастьен-Рок Никола де Шамфор (1741 – 1794)
Sébastien-Roch Nicolas de Chamfort

Век счастья

Век счастья! С Помпадур царил тогда Луи,
Иной в тот чудный век не знали мы заботы,
Чем танцы, музыка, романы, песни, ноты,
Свершения искусств и таинства любви!
Один у нас был труд: найти себе забаву;
Творили всякий час мы шалости свои,
И мучились лишь тем, какой досуг – по нраву.
Проснемся в полдень мы едва,
А уж кружится голова:
Какой любимец муз, наперсник Мельпомены
Иль Талии слуга, украсит наши сцены?
Какую живопись нам выставит Салон?
Какую статую ваяет Бушардон?
Что за питомица Венеры
Собою озарит внезапно небосклон
И средь светил любви достигнет высшей сферы?
Мы мчались к Дюмениль, мы хлопали Клерон,
Уроки мудрости мы брали у Вольтера,
Природы чудеса нам описал Бюффон.
Дерзание Дидро нашло умам занятье –
Энциклопедии большое предприятье;
Открыл нам Монтескьё в законах скрытый дух,
Ученые мужи измерили планеты,
Назвали срок, когда являются кометы,
И суеверный страх пред звездами потух.
Бывали славою воители согреты;
Героев Лауфельда мы звали на банкеты,
И к подвигам бойцов никто там не был глух.
Державный наш корабль вез пассажиров дружных,
И весело они вкушали свой покой,
Не мучая себя, не зная бед ненужных,
Совета не держа ни с ветром, ни с волной,
На флот не посягая силой,
Матросам поручив привычный труд ручной,
А кормчему – отдав кормило.

Луи – король Людовик XV (правил в 1715 – 1774).
Эдме Бушардон (1698 – 1762) – придворный скульптор Людовика XV, предшественник эстетики классицизма в скульптуре.
Мадемуазель Дюмениль (1713 – 1803) и мадемуазель Клерон (1723 – 1803) – популярнейшие в XVIII веке театральные актрисы.
Жорж-Луи Леклерк де Бюффон (1707 – 1788) – великий французский естествоиспытатель, автор «Естественной истории животных», популяризировавшей новейшие идеи естествознания.
Героев Лауфельда… – в сражении при Лауфельде (2 июля 1747 г.) французская армия разбила войска англо-голландско-австрийской коалиции.

L’heureux temps

Temps heureux où régnaient Louis et Pompadour!
Temps heureux où chacun ne s’occupait en France
Que de vers, de romans, de musique, de danse,
Des prestiges des arts, des douceurs, de l’amour!
Le seul soin qu on connût était celui de plaire;
On dormait deux la nuit, on riait tout le jour;
Varier ses plaisirs était l’unique affaire.
A midi dès qu’on s’éveillait
Pour nouvelle on se demandait
Quel enfant de Thalie ou bien de Melpomene
D’un chef d’œuvre nouveau devait orner la scène;
Quel tableau paraîtrait cette année au Salon;
Quel marbre s’animait sous l’art de Bouchardon;
Ou quelle fille de Cythère
Astre encore inconnu levé sur l’horizon,
Commençait du plaisir l attrayante carrière.
On courait applaudir Dumesnil ou Clairon,
Profiter des leçons que nous donnait Voltaire,
Voir peindre la nature à grands trails par Buffon.
Du profond Diderot l’éloquence hardie
Traçait le vaste plan de l’Encyclopédie;
Montesquieu nous donnait l’esprit de chaque loi;
Nos savans, mesurant la terre et les planètes,
Eclairant ,calculant le retour des comètes,
Des peuples ignorans calmaient le vain effroi.
La renommée alors annonçait nos conquêtes;
Les dames couronnaient au milieu de nos fêtes,
Les vainqueurs de Lawfeld et ceux de Fontenoy.
Sur le vaisseau public les passagers tranquilles
Coulaient leurs jours gaiment dans un heureux repos,
Et sans se tourmenter de soucis inutiles,
Sans interroger l’air et les vents et les flots,
Sans vouloir diriger la flotte,
Ils laissaient la manœuvre aux mains des matelots,
Et le gouvernail au pilote.

Эрнест д’Эрвильи (1838 – 1911)
Ernest d’Hervilly

The park

Его сиятельство на континенте. — Буки,
В тени которых встарь скрывался Робин Гуд,
Средь парка без листвы стенают и ревут.
Заброшен Blackwood-Castle на попеченье скуки.

Лощеная вода сползает тяжело
Вдоль выскобленного садовником газона —
Ей жажду утолял тогда, во время óно,
С охоты возвратясь, отважный Outlaw.

Для посетителей доступен парк поместья.
— Ах право же, милорд, такой не ждали чести!
— Здесь нету никого — на радость воронью —

Хотя изящен парк от листьев до щебенки;
И Bottom, лопоух, какой-нибудь девчонке
Здесь не ревет слова: «My dear, I love you!»

Outlaw – разбойник (англ.)
Bottom (Основа) – персонаж «Сна в летнюю ночь» В. Шекспира, ткач, заколдованный эльфом Пэком, превратившим его голову в ослиную.
My dear, I love you! – дорогая, я люблю тебя! (англ.)

THE PARK

Sa Seigneurie est sur le continent. — Les hêtres
Sous lesquels Robin-Hood jadis tendit son arc
Mugissent, défeuillés, au fond du noble Park.
Blackwood-Castle est désert ; closes sont les fenêtres.

Rivière de high-life, à travers un gazon
Ratissé sans relâche, eau flegmatique & noire,
Coule à présent la source où s’arrêtait pour boire
Le brave Outlaw chargé de fraîche venaison.

Le domaine est ouvert au public. — Véritable
Faveur, Mylord ! — Pourtant, bien qu’il soit confortable,
Élégant & correct — de la fleur au caillou, —

Les promeneurs jamais n’y troublent les corneilles ;
Nul Bottom de village, aux joyeuses oreilles,
N’y vient se faire dire : O my dear, I love you !

Этьен Павийон (1632 - 1705)
Étienne Pavillon

Чудеса духа человеческого

Порфиру для царей добыть из червецов,
Создать на полотне мир красочных созвучий,
Бег времени прервать и миг поймать летучий,
На хартиях писать звучанье голосов,

Недвижной бронзы плоть зажечь душой кипучей,
Из лютни звон извлечь движением перстов,
Чудовищ приручить, бродящих средь лесов,
Поджечь лучом зеркал чудесный град плавучий,

Из малых атомов вселенную сплести,
Всем звездам в небесах исправный счет вести,
Искусством химии пересоздать светила,

Обследовать весь мир, смирить стихию вод
И самый ад пленить магическою силой
Стремится человек, и к этому придет.

Prodiges de l'esprit humain

Tirer du ver l'éclat et l'ornement des rois,
Rendre par les couleurs une toile parlante,
Emprisonner le temps dans sa course volante,
Graver sur le papier l'image de la voix ;

Donner aux corps de bronze une âme foudroyante,
Sur les cordes d'un luth faire parler les doigts
Savoir apprivoiser jusqu'aux monstres des bois,
Brûler avec un verre une ville flottante ;

Fabriquer l'univers d'atomes assemblés,
Lire du firmament les chiffres étoilés,
Faire un nouveau soleil dans le monde chimique ;

Dompter l'orgueil des flots, et pénétrer partout,
Assujettir l'enfer dans un cercle magique,
C'est ce qu'entreprend l'homme, et dont il vient à bout.

Уильям Драммонд из Хоторндена (1585 – 1649)
William Drummond of Hawthornden

Зовется «Миром» этот книжный том;
Читай мы бережней его страницы,
Мы просветились бы, узнав о Том,
Кто к составленью приложил десницу.

Узнали б о Суде над гордецом,
О Силе, пред которой всяк склонится,
Узнали бы о Промысле святом,
Что в каждой фразе и строке таится.

Но разум наш нелеп, как у детей;
На бархат ли глядим, златые нити ль,
Поверхностно скользя по книге сей,
Что написал верховный Сочинитель.

И что же прикует наш ум и взор?
Лишь на полях затейливый узор.

OF this fair volume which we World do name,
If we the sheets and leaves could turn with care,
Of Him who it corrects, and did it frame,
We clear might read the art and wisdom rare:

Find out His power which wildest powers doth tame,
His providence extending everywhere,
His justice which proud rebels doth not spare
In every page, no period of the same.

But silly we, like foolish children, rest
Well pleased with colour'd vellum, leaves of gold,
Fair dangling ribbands, leaving what is best,
On the great Writer's sense ne'er taking hold;

Or if by chance we stay our minds on aught,
It is some picture on the margin wrought.

Жан-Батист Шассинье (ок. 1571 – 1635)
Jean-Baptiste Chassignet

Для рыб чешуйчатых нет края лучше вод,
И любит дикий зверь густой чащобы тени,
Оврагам и лесам отдаст он предпочтенье,
А птицам радостно парить среди высот;

Болтливого сверчка трава к себе влечет
И веселит его весеннее цветенье;
Тьму влажную пещер, развалин запустенье
Любезной родиной зовет змеиный род;

Так вся земная тварь любимою считает
Страну, где родилась, где ныне обитает,
И с радостью живет в отечестве своем.

Но человек, с иным творением несхожий,
Растенье, что взросло на небе волей Божьей, –
Изгнанье полюбил, забыв про отчий дом.

Les poissons escaillez aiment les moites eaus,
Les fleuves et les lacs : les animaus sauvages
Aiment les bois touffus, les creus et les boccages.
Et l'air dous et serain est aimé des oiseaus :

Les grillons babillars aiment l'email des preaus
S'esgayant au Printems parmi le verd herbage,
Les lesars et serpens envenimez de rage
Aiment des murs rompus les humides caveaus.

Bref naturellement chacun aime et desire
Le lieu originel d'où sa naissance il tire
Auquel mesmes il doit resider longuement :

L'homme seul derivant comme plante divine
Du ciel spirituel sa feconde origine,
Prefère à sa patrie un long bannissement.

Франсуа Вийон (1431 – после 1463)
François Villon

Баллада-спор с вольным Гонтье

На ложе лег каноник здоровенный,
Удобно развалясь у камелька
С Сидонией, девицей несравненной,
Что вся собой нежна, мила, гладка;
И, гипокраса перебрав слегка,
Шутя, целуясь, ручками снуя,
Они резвились, телеса суя.
Я, в скважину посозерцав немного,
Изведал, сколь печальна жизнь моя, –
Блажен живущий на широку ногу.

Коль вольному Гонтье с его Еленой
Та жизнь досталась бы на полденька,
Он больше бы, клянусь Творцом вселенной,
Ни лука не вкушал, ни чеснока,
Ему похлебка стала бы мерзка;
Не бросил бы роскошного жилья,
Не спал бы на природе средь репья
Иль на соломе в хижине убогой.
Быть бедным лучше? Нет ли здесь вранья?
Блажен живущий на широку ногу.

Пусть хлеб жуют овсяный и ячменный,
Пьют воду круглый год из ручейка,
Пусть птицы от Евфрата и до Сены
Хоть обпоются – я же свысока
Смотрю на жизнь, что стоит дурака.
И пусть Гонтье с Еленой нет житья
Без цвета роз и трелей соловья,
Коль нравится – живите, ради Бога!
Пусть трудятся селяне средь жнивья –
Блажен живущий на широку ногу.

Принц, разрешите спор наш, как судья,
А я себе одну избрал дорогу,
Ведь от младых ногтей наслышан я:
«Блажен живущий на широку ногу».

Вольный Гонтье - персонаж широко известного в средневековой Франции стихотворения Филиппа де Витри (1291 – 1361), воспевающего бесхитростную сельскую жизнь на лоне природы; Елена - его возлюбленная.

Les contredits de Franc Gontier

Sur mol duvet assis, un gras chanoine,
Lez un brasier, en chambre bien nattée,
A son côté gisant dame Sidoine
Blanche, tendre, polie et attintée,
Boire hypocras, à jour et à nuitée,
Rire, jouer, mignonner et baiser,
Et nu à nu, pour mieux des corps s'aiser,
Les vis tous deux, par un trou de mortaise :
Lors je connus que, pour deuil apaiser,
Il n'est trésor que de vivre à son aise.

Se Franc Gontier et sa compagne Hélène
Eussent cette douce vie hantée,
D'oignons, civots, qui causent forte haleine
N'acontassent une bise tostée.
Tout leur maton, ne toute leur potée,
Ne prise un ail, je le dis sans noiser.
S'ils se vantent coucher sous le rosier,
Lequel vaut mieux ? Lit côtoyé de chaise ?
Qu'en dites-vous ? Faut-il à ce muser ?
Il n'est trésor que de vivre à son aise.

De gros pain bis vivent d'orge et d'avoine,
Et boivent eaue tout au long de l'année.
Tous les oiseaux d'ici en Babyloine
A tel école une seule journée
Ne me tendroient, non une matinée.
Or s'ébatte, de par Dieu, Franc Gontier,
Hélène o lui, sous le bel églantier :
Se bien leur est, cause n'ai qu'il me pèse ;
Mais quoi qu'il soit du laboureux métier,
Il n'est trésor que de vivre à son aise.

Prince, juge, pour tôt nous accorder.
Quant est de moi, mais qu'à nul ne déplaise,
Petit enfant, j'ai oï recorder :
Il n'est trésor que de vivre à son aise.

Марен Леруа де Гомбервилль (1600 – 1674)
Marin Le Roy de Gomberville

Сонет от лица Генриха Великого

В счастливых сих полях, где, лилии взлелеяв,
Хранило небо их от бедствия и зла,
Я погасил мятеж, грозивший сжечь дотла,
Тиранов обратив в новейших Салмонеев.

Я Альпы одолел, твердыни их развеяв;
Смирили Тибра ток военные дела;
Перуном я сразил враждебного Орла
И Льва я приковал к подножью Пиренеев.

Немилости моей страшился целый мир,
В державе я внедрил стихи, искусства, мир,
Изведала она венец благополучий.

Но все же на судьбу пожалуюсь и впредь:
Жизнь славную прожить не выпал бы мне случай,
Когда б не должен был я славно умереть.

Салмоней – персонаж древнегреческой мифологии. Объявив себя Зевсом, он имитировал гром грохотом котлов, а молнии – с помощью факелов, и требовал оказывать себе божеские почести. В наказание за тщеславие и богохульство Зевс поразил его молнией.
Орел – Австрия.
Лев – Испания.

SONNET POUR HENRI LE GRAND
C’est lui qui parle

DANS ces champs bienheureux où depuis tant d’années
Les lys tombés du ciel conservent leur beauté,
J’ai calmé les fureurs d’un peuple révolté,
Et fait de cent tyrans cent nouveaux Salmonées.

J’ai forcé les remparts des Alpes étonnées;
J’ai suspendu le cours du Tybre épouvanté
L’aigle craignit ma foudre, & mon bras indompté
Enchaîna le lion aux pieds des Pyrénées.

Enfin, comblé de gloire & craint de toutes parts,
J’ai rappelé la paix, les lettres & les arts,
Et porté mon empire au dessus de l’envie.

Cependant j’ai sujet de me plaindre du sort;
Je ne méritais pas une si belle vie
Où je devais avoir une plus belle mort.

Шарль де Сент-Эвремон (1613 – 1703)
Charles de Saint-Évremond

К природе

Природа, разъясни – душа свершить исход
Из тела по чьему произволенью может?
И как она в телах свои деянья множит?
Как бодрствует, как спит, и как навек уснет?

Счастливей всех людей души лишенный скот:
Безвинно он живет, тоска его не гложет,
Житейские дела его не потревожат,
И страха смерти нет среди его забот.

Материя и дух в причудливом смешенье
Иль много нам дают, иль мало просвещенья,
И блага своего нельзя увидеть нам.

Природа, пусть наш род не будет впредь безместным:
Людей ты вознеси ввысь, к ангелам небесным,
Иль низведи нас прочь к несмысленным скотам!

Nature, enseigne-moi par quel bizarre effort
Notre ame, hors de nous, est quelquefois ravie?
Dis nous comme à nos corps elle même asservie,
S’agite, s’assoupit, se reveille, s’endort?

Les moindres animaux plus heureux dans leur sort
Vivent innocemment sans crainte & sans envie;
Exemts de mille soins qui traversent la vie :
Et de mille frayeurs que nous donne la mort.

Un mélange incertain d’esprit & de matière,
Nous fait vivre avec trop, ou trop peu de lumiére,
Pour savoir justement & nos biens & nos maux.

Change l’état douteux dans lequel tu nous ranges,
Nature, élevé nous à la clarté des Anges,
Qu nous abaisse au sens des simples animaux.

Габриэль-Шарль де Латтеньян (1697-1779)
Gabriel-Charles de Lattaignant

КАБИНЕТ ФИЛОСОФА

Люблю свой тихий кабинет;
Ища спасенья от сует,
Я в нем полжизни обитаю,
Но только думать не моги,
Что я пишу в нем иль читаю;
Нет, не отшибло мне мозги.

Там не Декарт и не Ньютон,
Вергилий или Цицерон,
Там нет Сократа иль Сенеки,
Платона не заведено;
Состав моей библиотеки –
Ликер и доброе вино.

Темира! Твой закон блюду,
С тобой штудировать пойду.
Натуры строги повеленья,
Мы их бессильны превозмочь:
Природы книга – наше чтенье
И день и ночь, и день и ночь.

Полемика, ученый спор,
Дискуссии – все хлам и сор,
Нас не влекут философемы,
Нам в суемудрие не впасть.
У нас простейшая система:
«Всему была началом страсть».

Мы в этой храмине наук
Творим, не покладая рук.
Движенья принцип нашей школой
К телесной сводится борьбе –
Законы физики веселой
Мы испытали на себе.

Le Cabinet du philosophe

J'aime beaucoup mon cabinet;
Je passe en ce réduit secret
Plus de la moitié de ma vie;
Mais ne crois pas, pauvre idiot.
Que là je lise et j'étudie;
Non, non, je ne suis pas si sot.

Ce n'est Descartes, ni Newton,
Ni Virgile, ni Cicéron;
Ce n'est Socrate, ni Sénèque,-.
Ni Platon surnommé divin.
Qui forment ma bibliothèque.
Mais force liqueur et bon vin.

Thémire, dont je suis la loi,
Vient philosopher avec moi;
Le spectacle de la nature,
Que tour à tour nous nous prêtons,
Y fait notre unique lecture;
Nuit et jour nous le feuilletons.

Entre nous deux jamais d’Ergo.
Ni de sophisme in baroco:
Nous laissons ces vaines sciences.
Et nous tirons tout simplement
Nos preuves et nos conséquences
Du fond même du sentiment.

C’est dans cet aimable réduit
Que nous travaillons jour et nuit;
Des Loix de la saine physique
Nous faisons notre amusement,
Et nous réduisons en pratique
Les principes du mouvement.

Исаак де Бенсерад (1612/13 – 1691)
Isaac de Benserade

Пожар Лондона в 1666 году

Сгорела некогда прославленная Троя,
Не оскорбляв богов, царям не делав зла;
Но Лондон поделом почтен такой судьбою,
И по заслугам он испепелен дотла.

Цареубийства грех, злодейские дела –
Не сможет их простить прощенье никакое;
Тот город благодать от гнева не спасла,
И будущим векам я истину открою:

Уж не могла земля нечестия сносить,
Устав от укоризн, решили огласить
Святые небеса за богохульство кару;

Свершилась эта казнь не сразу, по частям:
Чума, за ней война, а за войной – пожары
Очистили все то, чего не смыть морям.

L'EMBRASEMENT DE LA VILLE DE LONDRES (1666)

Ainsi brûla jadis cette fameuse Troie,
Qui n'avait offensé ni ses rois ni ses dieux.
Londres d'un bout à l'autre est aux flammes en proie,
Et souffre un même sort qu'elle mérite mieux.

Le crime qu'elle a fait est un crime odieux
A qui jamais d'en haut la grâce ne s'octroie;
Le soleil n'a rien vu de si prodigieux,
Et je ne pense pas que l'avenir le croie :

L'horreur ne s'en pouvait plus longtemps soutenir,
Et le ciel, accusé de lenteur à punir,
Aux yeux de l'univers enfin se justifie.

On voit le châtiment par degrés arrivé;
La guerre suit la peste, et le feu purifie
Ce que toute la mer n'aurait pas bien lavé.

ГРАФ СЕВЕРНЫЙ, 1781

C'est du Nord aujourd'hui que nous vient la lumière.

Voltaire

Отныне сходит с Севера заря,
Из ледяных пучин Гипербореи;
Кичливый галл признал, благоговея,
В лучах ее грядущего царя.

Европа, веселишься ты не зря:
На землю возвращается Астрея,
Граф Северный, своим сияньем грея,
Окрасил небо цветом янтаря.

Я Сфинкс? Я Гамлет? Может, Донкишот?
Куда меня Фортуна приведет?
Кем нарекусь я завтра? А сегодня?

Европа, край божественных чудес,
Чтоб солнца свет навеки не исчез,
Прими со мною знак креста Господня!

Эсташ Дешан (ок. 1340 – 1404/05)
Eustache Deschamps

Баллада о великой перемене погоды, измельчании всякой твари и грядущем конце света

Жизнь, нравы, годы, времена,
Лесные звери и скоты,
Стихии, земли, племена,
Здоровых лиц и тел черты,
Святые, что душой чисты,
Плод, древо, рыбный водоем,
Колосья, погреба с вином
И днесь родившиеся дети –
Всё угасает с каждым днем,
Всё вырождается на свете.

Зима, и лето, и весна –
Теперь их не узнаешь ты;
Погода днесь искажена.
Грешат обманщики-плуты,
Деньга и должность – их мечты,
Гордыня с завистью кругом,
Разврат и пакость целиком
Поработили земли эти.
Мы светопреставленья ждем –
Всё вырождается на свете.

Христова вера презрена
У нравственной нечистоты,
Господь карает нас сполна –
Живут средь смут и клеветы
И двор, и церковь. Как кнуты,
Потоп, мороз, чума наш дом
Терзают в бешенстве своем,
Пусты амбары, риги, клети…
Свои мы души не блюдем,
Всё вырождается на свете.

Принц, если в толк мы не возьмем,
Что мы давно живем грехом,
Забыв о Божием завете,
И к Богу путь не повернем,
Свою погибель мы найдем –
Всё вырождается на свете.

Balade de la grant mutacion des temps et abreviacion de toute nature et approuchement de fin de monde

Les temps, les ans, les meurs, les gens,
Les bestes et tous animaulx,
Les terres, les quatre elemens,
Les complections corporaulx,
5 Toutes les vertus cardinaulx,
Les arbres, les fruis, les poissons,
Les prez, les blez, vins et moissons,
Et le genrre en toute nature
Diminuent et les saisons :
10 Toute chose se desnature.

Autonpne, yver, esté, printemps
Et tous les climats principaulx,
Du monde varie li temps ;
Trop sont les pechiéz generaulx
15 D'argent querir, estaz, joyaulx.
Envie, orgueil, detractions
Regnent et dissolucions,
Toute couvoitise et ordure.
La fin de ce monde approuchons :
20 Toute chose se desnature.

La foy, la loy sont vaxillens
Par noz pechiéz et pour noz maulx.
Met Dieux sur nous guerre et contemps,
En l'eglise, entre les royaulx,
25 Et envie, pour noz deffaulx ,

Froidures, inundacions,
Pestillences, divisions,
Mortalitéz, famine dure.
Mais pour ce ne nous amendons :
30 Toute chose se desnature.

L'envoy 454d

Princes, se bien considerons
Noz pechiéz, les pugnicions

Que Dieux envoie a creature,
Devers lui nous amenderons,
35 Ou autrement tuit perirons :
Toute chose se desnature.

Эсторг де Больё (ок. 1495 – 1552)
Eustorg de Beaulieu

Баллада о том, что ждет всякую тварь в конце дней

Что папа римский или кардинал,
Что есть прелат, в сутану облаченный,
Что принц иль герцог, гордый феодал,
Что есть король, увенчанный короной,
Что есть придворный, знатно урожденный,
Что есть наемник и его трофей,
Что женщина, глядящая влюбленно?
Что, если не питанье для червей?

Что есть легат, что славою блистал,
Что книжник, всякой мудрости ученый,
Что есть купец, что денег понабрал,
Что мещанин c повозкою трехконной,
Что есть кустарь, в ремеслах искушенный,
Что удалец, на свете всех храбрей,
Что селянин, работой изможденный?
Что, если не питанье для червей?

Что ловкий и нахальный приживал,
Что мот, самим собою разоренный,
Что игроки, познавшие запал,
Что есть скупец, расходом возмущенный,
Что есть бедняк, имущества лишенный,
Что настоятели монастырей,
Что аббатиса с образком Мадонны?
Что, если не питанье для червей?

Что нам судили Божии законы,
Что будет с нами на исходе дней,
Что Смерть нам обещает неуклонно?
Что, если не питанье для червей?

Ballade de ce que toute créature devient à la fin de ses jours

Qu'est-ce de Pape et de ses Cardinaulx ?
Qu'est-ce de Gens chargez de prelature ?
Qu'est-ce Empereurs et Roys et leurs joyaulx ?
Qu'est-ce entre Prince ou Duc selon Nature ?
Qu'est-ce ung Seigneur de haulte geniture ?
Qu'est-ce ung Gendarme et ses habitz divers ?
Qu'est-ce une Dame ayant plaisant figure ?
Qu'est-ce à la fin de nous q'ung sac de Vers ?

Qu'est-ce (mon Dieu) de nous que pourriture ?
Qu'est-ce que Mort nous met toutz à l'envers ?
Qu'est-ce pour vray de toute Creature ?
Qu'est-ce à la fin de nous qu'ung Sac de vers ?

Qu'est-ce ung Legat qu'a les honneurs Royaulx ?
Qu'est-ce aultres gens plains de litterature ?
Qu'est-ce ung Bourgeois qui va à trois chevaulx ?
Qu'est-ce ung marchant qu'est riche oultre mesure ?
Qu'est-ce ung qui vivre en son mestier procure ?
Qu'est-ce d'ung Brave au bonnet de travers ?
Qu'est-ce ung Paisant qui maint labeur endure ?
Qu'est-ce à la fin de nous q'ung sac de Vers ?

Qu'est-ce de ceulx qui suyvent les Bourdeaulx ?
Qu'est-ce ung Prodigue, ou ung qui vit d'Usure ?
Qu'est-ce des gens qu'ayment toutz jeux nouveaulx ?
Qu'est-ce ung Chichart qui plainct sa nourriture ?
Qu'est-ce ung paovre homme à qui fault la pasture ?
Qu'est-ce d'un prestre, ou d'ung moine ou convers ?
Qu'est-ce une Abbaesse et Nonnain de closture ?
Qu'est-ce à la fin de nous q'ung sac de Vers ?

Qu'est-ce (mon Dieu) de nous que pourriture ?
Qu'est-ce que Mort nous met toutz à l'envers ?
Qu'est-ce pour vray de toute Creature ?
Qu'est-ce à la fin de nous qu'ung Sac de vers ?

Шарль-Луи Монтескье (1689 – 1755)
Charles-Louis de Montesquieu

Прощание с Генуей в год 1728

Прощай, прибежище Маммоны,
Прощай, бесславный, мерзкий град.
Коль будет небо благосклонно,
Я больше не вернусь назад.

Аристократы и мещане,
Прощайте! Нет у вас услад
Иных, чем золото в кармане;
Я больше не вернусь назад.

Прощайте, пышные чертоги,
Где от мрут от скуки господа.
От вас едва унес я ноги,
Чтоб не вернуться никогда.

Скандалит здесь градоначальник,
За каждой юбкой волочась,
А после плачется, печальник:
«Жаль, что не молод я сейчас».

Здесь у дворян особы вкусы:
Один был гол со всех сторон,
Ему за деньги паж безусый
Сдавал в аренду афедрон.

Я не слыхал правдивей слуха
(Хоть сразу истиной зови):
Мол, мучает его желтуха
От невоздержности в любви.

Но вот попутное теченье
Меня в другой уносит край.
Какое, право, облегченье.
Прощай же, Генуя, прощай!

Adieu, Gênes détestable,
Adieu, séjour de Plutus.
Si le Ciel m’est favorable,
Je ne vous reverrai plus.

Adieu, bourgeois, et noblesse,
Qui n’a pour toutes vertus
Qu’une inutile richesse :
Je ne vous reverrai plus.

Adieu, superbes palais,
Où l’ennui, par préférence,
A choisi sa résidence ;
Je vous quitte pour jamais.

Là le magistrat querelle
Et veut chasser les amants,
Et se plaint que sa chandelle
Brûle depuis trop longtemps.

Le vieux noble, quel délice !
Voit son page à demi nud,
Et jouit d’une avarice
Qui lui fait montrer le cul.

Vous entendez d’un jocrisse
Qui ne dort ni nuit ni jour,
Qu’il a gagné la jaunisse
Par l’excès de son amour.

Mais un vent plus favorable
A mes vœux vient se prêter.
Il n’est rien de comparable
Au plaisir de vous quitter.

Шарль Бодлер (1821 - 1867)
Charles Baudelaire

АЛЬБАТРОС

Матросами порой изловлен для забавы
Бывает альбатрос, крылатый великан,
Беспечным спутником парящий величаво
За судном, что плывет сквозь горький океан.

И тот, кого моряк на доски грубо сбросил,
Прекрасный некогда, становится смешон:
Комично пару крыл влача подобьем вёсел,
По палубе едва переступает он.

Крылатый царь теперь – нелепый и невзрачный,
Его отныне ждет позор и шутовство!
Вот кто-то в клюв ему пускает дым табачный;
Другой, заковыляв, передразнил его!

Таков же и поэт: в полете пересилив
Злость океанских бурь и высмеяв стрелков,
На землю изгнанный, под грузом гордых крыльев
Он еле ползает средь криков и плевков.

L’Albatros

Souvent, pour s’amuser, les hommes d’équipage
Prennent des albatros, vastes oiseaux des mers,
Qui suivent, indolents compagnons de voyage,
Le navire glissant sur les gouffres amers.

À peine les ont-ils déposés sur les planches,
Que ces rois de l’azur, maladroits et honteux,
Laissent piteusement leurs grandes ailes blanches
Comme des avirons traîner à côté d’eux.

Ce voyageur ailé, comme il est gauche et veule!
Lui, naguère si beau, qu’il est comique et laid!
L’un agace son bec avec un brûle-gueule,
L’autre mime, en boitant, l’infirme qui volait!

Le Poète est semblable au prince des nuées
Qui hante la tempête et se rit de l’archer;
Exilé sur le sol au milieu des huées,
Ses ailes de géant l’empêchent de marcher.

Здесь можно прочитать несколько моих переводов из британских поэтов Великой войны

http://magazines.russ.ru/prosodia/2017/7/anglijskie-poety-pervoj-mirovoj-vojny.html#_ftn1

Онора Ложье де Поршер (1572 – 1653)
Honorat Laugier de Porchères

Стихи на балет принцев, облаченных в перья, зеркала, белый и черный цвета и восхваляющих непостоянство

У этих ветреных Влюбленных,
Отвагой дерзкой окрыленных, –
Покрытый перьями наряд;
А хрупкость их сродни стеклянной:
Любовь земная – постоянна,
Их страсти – пó ветру парят.

Цвет белый, ясные зерцала
Рекут: им обожать пристало
Все, что причастно красоте;
А черный цвет обозначает:
Их постоянство отличает
Лишь в беспокойной маете.

Для них терзанья нет жесточе,
Чем видеть, дамы, ваши очи –
Зерцала, где пылает страсть;
Но все же замышляют снова
Зерцала хлада ледяного
К зерцалам пламенным припасть.

В их стеклах – ваши отраженья;
Они желают исторженья
Любви из каменных сердец.
Уловкой действуют одною:
Губить вас вашей же красою,
Как сгублен был Нарцисс-гордец.

Коль подошедший слишком близко
Умрет от взгляда Василиска,
Его не смею упрекнуть –
Наряд Любовника зеркальный
Перенаправит взгляд фатальный,
В себя заставит вас взглянуть.

Оригинал : http://tinyurl.com/hzsz8km

Жоашен дю Белле (1522 – 1560)
Joachim du Bellay

***
«Я философию исследую толково,
Затем освою то, что нужно знать врачу,
В юриспруденции все знанья получу,
Чтоб овладеть затем наукой богослова;

Играть и танцевать желаю образцово,
И кистью, и мечом я овладеть хочу…»
Так думал я – мол, все искусства изучу –
Когда в чужой предел стремился из родного…

Желанья, вы смешны! Свершил я сей поход,
Прибавилось мне в нем лишь горя и забот,
Дни юности моей в исканьях оскудели.

И так же мореход, что ищет ценный клад,
Измучась в плаваньях, уже тому и рад,
Что наловить сумел селедки еле-еле.

Je me ferai savant en la philosophie,
En la mathématique et médecine aussi :
Je me ferai légiste, et d'un plus haut souci
Apprendrai les secrets de la théologie :

Du luth et du pinceau j'ébatterai ma vie,
De l'escrime et du bal. Je discourais ainsi,
Et me vantais en moi d'apprendre tout ceci,
Quand je changeai la France au séjour d'Italie.

O beaux discours humains ! Je suis venu si loin,
Pour m'enrichir d'ennui, de vieillesse et de soin,
Et perdre en voyageant le meilleur de mon âge.

Ainsi le marinier souvent pour tout trésor
Rapporte des harengs en lieu de lingots d'or,
Ayant fait, comme moi, un malheureux voyage.

Жоашен дю Белле (1522 – 1560)
Joachim du Bellay

***
Делячеством своим противен мне тосканец,
В сиенце нетерпим отчаянный порыв,
А в генуэзце то, что редко он правдив;
Змеиной подлостью мерзит венецианец.

В феррарце мне претит какой-то там изъянец,
Ломбардец бесит тем, что ветрен и блудлив,
Всяк римлянин, по мне, изнежен и труслив,
Тщеславен и надут всяк неаполитанец.

На буйных англичан с шотландцами я злюсь;
Бургундец – ренегат, бессовестен француз,
Мерзка в испанце спесь, а в немце – к пьянству склонность;

Итак, у всех племен пороки я нашел,
Я сам не без греха, и на себя я зол,
Но что ж гнусней всего? Педантская ученость.

Je hais du Florentin l'usurière avarice,
Je hais du fol Siennois le sens mal arrêté,
Je hais du Genevois la rare vérité,
Et du Vénitien la trop caute malice :

Je hais le Ferrarais pour je ne sais quel vice,
Je hais tous les Lombards pour l'infidélité,
Le fier Napolitain pour sa grand' vanité,
Et le poltron romain pour son peu d'exercice :

Je hais l'Anglais mutin et le brave Écossais,
Le traître Bourguignon et l'indiscret Français,
Le superbe Espagnol et l'ivrogne Tudesque :

Bref, je hais quelque vice en chaque nation,
Je hais moi-même encor mon imperfection,
Mais je hais par sur tout un savoir pédantesque.

АНТОНИЙ РИМЛЯНИН, 1106

Стал основаньем храмовой твердыни
Кифа иль Петр, иначе же – Скала;
На ней воздвиглись лжеученья ныне,
Творят свой столп греховные дела.

От гнета заблуждений тяжела,
Лишенная опоры в благостыне,
Она упала в глубь морской пустыни –
Меня же за собою увлекла.

Несом я бурной пенною волною,
Но нет, не вóды злобы предо мною –
Лишь океан Божественной любви.

Спаситель, что приял венец терновый,
Путь укажи мне водный в Город Новый
И церковь на скале возобнови!