Эсташ Дешан (ок. 1340 – 1404/05)
Eustache Deschamps

Баллада о великой перемене погоды, измельчании всякой твари и грядущем конце света

Жизнь, нравы, годы, времена,
Лесные звери и скоты,
Стихии, земли, племена,
Здоровых лиц и тел черты,
Святые, что душой чисты,
Плод, древо, рыбный водоем,
Колосья, погреба с вином
И днесь родившиеся дети –
Всё угасает с каждым днем,
Всё вырождается на свете.

Зима, и лето, и весна –
Теперь их не узнаешь ты;
Погода днесь искажена.
Грешат обманщики-плуты,
Деньга и должность – их мечты,
Гордыня с завистью кругом,
Разврат и пакость целиком
Поработили земли эти.
Мы светопреставленья ждем –
Всё вырождается на свете.

Христова вера презрена
У нравственной нечистоты,
Господь карает нас сполна –
Живут средь смут и клеветы
И двор, и церковь. Как кнуты,
Потоп, мороз, чума наш дом
Терзают в бешенстве своем,
Пусты амбары, риги, клети…
Свои мы души не блюдем,
Всё вырождается на свете.

Принц, если в толк мы не возьмем,
Что мы давно живем грехом,
Забыв о Божием завете,
И к Богу путь не повернем,
Свою погибель мы найдем –
Всё вырождается на свете.

Balade de la grant mutacion des temps et abreviacion de toute nature et approuchement de fin de monde

Les temps, les ans, les meurs, les gens,
Les bestes et tous animaulx,
Les terres, les quatre elemens,
Les complections corporaulx,
5 Toutes les vertus cardinaulx,
Les arbres, les fruis, les poissons,
Les prez, les blez, vins et moissons,
Et le genrre en toute nature
Diminuent et les saisons :
10 Toute chose se desnature.

Autonpne, yver, esté, printemps
Et tous les climats principaulx,
Du monde varie li temps ;
Trop sont les pechiéz generaulx
15 D'argent querir, estaz, joyaulx.
Envie, orgueil, detractions
Regnent et dissolucions,
Toute couvoitise et ordure.
La fin de ce monde approuchons :
20 Toute chose se desnature.

La foy, la loy sont vaxillens
Par noz pechiéz et pour noz maulx.
Met Dieux sur nous guerre et contemps,
En l'eglise, entre les royaulx,
25 Et envie, pour noz deffaulx ,

Froidures, inundacions,
Pestillences, divisions,
Mortalitéz, famine dure.
Mais pour ce ne nous amendons :
30 Toute chose se desnature.

L'envoy 454d

Princes, se bien considerons
Noz pechiéz, les pugnicions

Que Dieux envoie a creature,
Devers lui nous amenderons,
35 Ou autrement tuit perirons :
Toute chose se desnature.

Эсторг де Больё (ок. 1495 – 1552)
Eustorg de Beaulieu

Баллада о том, что ждет всякую тварь в конце дней

Что папа римский или кардинал,
Что есть прелат, в сутану облаченный,
Что принц иль герцог, гордый феодал,
Что есть король, увенчанный короной,
Что есть придворный, знатно урожденный,
Что есть наемник и его трофей,
Что женщина, глядящая влюбленно?
Что, если не питанье для червей?

Что есть легат, что славою блистал,
Что книжник, всякой мудрости ученый,
Что есть купец, что денег понабрал,
Что мещанин c повозкою трехконной,
Что есть кустарь, в ремеслах искушенный,
Что удалец, на свете всех храбрей,
Что селянин, работой изможденный?
Что, если не питанье для червей?

Что ловкий и нахальный приживал,
Что мот, самим собою разоренный,
Что игроки, познавшие запал,
Что есть скупец, расходом возмущенный,
Что есть бедняк, имущества лишенный,
Что настоятели монастырей,
Что аббатиса с образком Мадонны?
Что, если не питанье для червей?

Что нам судили Божии законы,
Что будет с нами на исходе дней,
Что Смерть нам обещает неуклонно?
Что, если не питанье для червей?

Ballade de ce que toute créature devient à la fin de ses jours

Qu'est-ce de Pape et de ses Cardinaulx ?
Qu'est-ce de Gens chargez de prelature ?
Qu'est-ce Empereurs et Roys et leurs joyaulx ?
Qu'est-ce entre Prince ou Duc selon Nature ?
Qu'est-ce ung Seigneur de haulte geniture ?
Qu'est-ce ung Gendarme et ses habitz divers ?
Qu'est-ce une Dame ayant plaisant figure ?
Qu'est-ce à la fin de nous q'ung sac de Vers ?

Qu'est-ce (mon Dieu) de nous que pourriture ?
Qu'est-ce que Mort nous met toutz à l'envers ?
Qu'est-ce pour vray de toute Creature ?
Qu'est-ce à la fin de nous qu'ung Sac de vers ?

Qu'est-ce ung Legat qu'a les honneurs Royaulx ?
Qu'est-ce aultres gens plains de litterature ?
Qu'est-ce ung Bourgeois qui va à trois chevaulx ?
Qu'est-ce ung marchant qu'est riche oultre mesure ?
Qu'est-ce ung qui vivre en son mestier procure ?
Qu'est-ce d'ung Brave au bonnet de travers ?
Qu'est-ce ung Paisant qui maint labeur endure ?
Qu'est-ce à la fin de nous q'ung sac de Vers ?

Qu'est-ce de ceulx qui suyvent les Bourdeaulx ?
Qu'est-ce ung Prodigue, ou ung qui vit d'Usure ?
Qu'est-ce des gens qu'ayment toutz jeux nouveaulx ?
Qu'est-ce ung Chichart qui plainct sa nourriture ?
Qu'est-ce ung paovre homme à qui fault la pasture ?
Qu'est-ce d'un prestre, ou d'ung moine ou convers ?
Qu'est-ce une Abbaesse et Nonnain de closture ?
Qu'est-ce à la fin de nous q'ung sac de Vers ?

Qu'est-ce (mon Dieu) de nous que pourriture ?
Qu'est-ce que Mort nous met toutz à l'envers ?
Qu'est-ce pour vray de toute Creature ?
Qu'est-ce à la fin de nous qu'ung Sac de vers ?

Шарль-Луи Монтескье (1689 – 1755)
Charles-Louis de Montesquieu

Прощание с Генуей в год 1728

Прощай, прибежище Маммоны,
Прощай, бесславный, мерзкий град.
Коль будет небо благосклонно,
Я больше не вернусь назад.

Аристократы и мещане,
Прощайте! Нет у вас услад
Иных, чем золото в кармане;
Я больше не вернусь назад.

Прощайте, пышные чертоги,
Где от мрут от скуки господа.
От вас едва унес я ноги,
Чтоб не вернуться никогда.

Скандалит здесь градоначальник,
За каждой юбкой волочась,
А после плачется, печальник:
«Жаль, что не молод я сейчас».

Здесь у дворян особы вкусы:
Один был гол со всех сторон,
Ему за деньги паж безусый
Сдавал в аренду афедрон.

Я не слыхал правдивей слуха
(Хоть сразу истиной зови):
Мол, мучает его желтуха
От невоздержности в любви.

Но вот попутное теченье
Меня в другой уносит край.
Какое, право, облегченье.
Прощай же, Генуя, прощай!

Adieu, Gênes détestable,
Adieu, séjour de Plutus.
Si le Ciel m’est favorable,
Je ne vous reverrai plus.

Adieu, bourgeois, et noblesse,
Qui n’a pour toutes vertus
Qu’une inutile richesse :
Je ne vous reverrai plus.

Adieu, superbes palais,
Où l’ennui, par préférence,
A choisi sa résidence ;
Je vous quitte pour jamais.

Là le magistrat querelle
Et veut chasser les amants,
Et se plaint que sa chandelle
Brûle depuis trop longtemps.

Le vieux noble, quel délice !
Voit son page à demi nud,
Et jouit d’une avarice
Qui lui fait montrer le cul.

Vous entendez d’un jocrisse
Qui ne dort ni nuit ni jour,
Qu’il a gagné la jaunisse
Par l’excès de son amour.

Mais un vent plus favorable
A mes vœux vient se prêter.
Il n’est rien de comparable
Au plaisir de vous quitter.

Шарль Бодлер (1821 - 1867)
Charles Baudelaire

АЛЬБАТРОС

Матросами порой изловлен для забавы
Бывает альбатрос, крылатый великан,
Беспечным спутником парящий величаво
За судном, что плывет сквозь горький океан.

И тот, кого моряк на доски грубо сбросил,
Прекрасный некогда, становится смешон:
Комично пару крыл влача подобьем вёсел,
По палубе едва переступает он.

Крылатый царь теперь – нелепый и невзрачный,
Его отныне ждет позор и шутовство!
Вот кто-то в клюв ему пускает дым табачный;
Другой, заковыляв, передразнил его!

Таков же и поэт: в полете пересилив
Злость океанских бурь и высмеяв стрелков,
На землю изгнанный, под грузом гордых крыльев
Он еле ползает средь криков и плевков.

L’Albatros

Souvent, pour s’amuser, les hommes d’équipage
Prennent des albatros, vastes oiseaux des mers,
Qui suivent, indolents compagnons de voyage,
Le navire glissant sur les gouffres amers.

À peine les ont-ils déposés sur les planches,
Que ces rois de l’azur, maladroits et honteux,
Laissent piteusement leurs grandes ailes blanches
Comme des avirons traîner à côté d’eux.

Ce voyageur ailé, comme il est gauche et veule!
Lui, naguère si beau, qu’il est comique et laid!
L’un agace son bec avec un brûle-gueule,
L’autre mime, en boitant, l’infirme qui volait!

Le Poète est semblable au prince des nuées
Qui hante la tempête et se rit de l’archer;
Exilé sur le sol au milieu des huées,
Ses ailes de géant l’empêchent de marcher.

Здесь можно прочитать несколько моих переводов из британских поэтов Великой войны

http://magazines.russ.ru/prosodia/2017/7/anglijskie-poety-pervoj-mirovoj-vojny.html#_ftn1

Онора Ложье де Поршер (1572 – 1653)
Honorat Laugier de Porchères

Стихи на балет принцев, облаченных в перья, зеркала, белый и черный цвета и восхваляющих непостоянство

У этих ветреных Влюбленных,
Отвагой дерзкой окрыленных, –
Покрытый перьями наряд;
А хрупкость их сродни стеклянной:
Любовь земная – постоянна,
Их страсти – пó ветру парят.

Цвет белый, ясные зерцала
Рекут: им обожать пристало
Все, что причастно красоте;
А черный цвет обозначает:
Их постоянство отличает
Лишь в беспокойной маете.

Для них терзанья нет жесточе,
Чем видеть, дамы, ваши очи –
Зерцала, где пылает страсть;
Но все же замышляют снова
Зерцала хлада ледяного
К зерцалам пламенным припасть.

В их стеклах – ваши отраженья;
Они желают исторженья
Любви из каменных сердец.
Уловкой действуют одною:
Губить вас вашей же красою,
Как сгублен был Нарцисс-гордец.

Коль подошедший слишком близко
Умрет от взгляда Василиска,
Его не смею упрекнуть –
Наряд Любовника зеркальный
Перенаправит взгляд фатальный,
В себя заставит вас взглянуть.

Оригинал : http://tinyurl.com/hzsz8km

Жоашен дю Белле (1522 – 1560)
Joachim du Bellay

***
«Я философию исследую толково,
Затем освою то, что нужно знать врачу,
В юриспруденции все знанья получу,
Чтоб овладеть затем наукой богослова;

Играть и танцевать желаю образцово,
И кистью, и мечом я овладеть хочу…»
Так думал я – мол, все искусства изучу –
Когда в чужой предел стремился из родного…

Желанья, вы смешны! Свершил я сей поход,
Прибавилось мне в нем лишь горя и забот,
Дни юности моей в исканьях оскудели.

И так же мореход, что ищет ценный клад,
Измучась в плаваньях, уже тому и рад,
Что наловить сумел селедки еле-еле.

Je me ferai savant en la philosophie,
En la mathématique et médecine aussi :
Je me ferai légiste, et d'un plus haut souci
Apprendrai les secrets de la théologie :

Du luth et du pinceau j'ébatterai ma vie,
De l'escrime et du bal. Je discourais ainsi,
Et me vantais en moi d'apprendre tout ceci,
Quand je changeai la France au séjour d'Italie.

O beaux discours humains ! Je suis venu si loin,
Pour m'enrichir d'ennui, de vieillesse et de soin,
Et perdre en voyageant le meilleur de mon âge.

Ainsi le marinier souvent pour tout trésor
Rapporte des harengs en lieu de lingots d'or,
Ayant fait, comme moi, un malheureux voyage.

Жоашен дю Белле (1522 – 1560)
Joachim du Bellay

***
Делячеством своим противен мне тосканец,
В сиенце нетерпим отчаянный порыв,
А в генуэзце то, что редко он правдив;
Змеиной подлостью мерзит венецианец.

В феррарце мне претит какой-то там изъянец,
Ломбардец бесит тем, что ветрен и блудлив,
Всяк римлянин, по мне, изнежен и труслив,
Тщеславен и надут всяк неаполитанец.

На буйных англичан с шотландцами я злюсь;
Бургундец – ренегат, бессовестен француз,
Мерзка в испанце спесь, а в немце – к пьянству склонность;

Итак, у всех племен пороки я нашел,
Я сам не без греха, и на себя я зол,
Но что ж гнусней всего? Педантская ученость.

Je hais du Florentin l'usurière avarice,
Je hais du fol Siennois le sens mal arrêté,
Je hais du Genevois la rare vérité,
Et du Vénitien la trop caute malice :

Je hais le Ferrarais pour je ne sais quel vice,
Je hais tous les Lombards pour l'infidélité,
Le fier Napolitain pour sa grand' vanité,
Et le poltron romain pour son peu d'exercice :

Je hais l'Anglais mutin et le brave Écossais,
Le traître Bourguignon et l'indiscret Français,
Le superbe Espagnol et l'ivrogne Tudesque :

Bref, je hais quelque vice en chaque nation,
Je hais moi-même encor mon imperfection,
Mais je hais par sur tout un savoir pédantesque.

АНТОНИЙ РИМЛЯНИН, 1106

Стал основаньем храмовой твердыни
Кифа иль Петр, иначе же – Скала;
На ней воздвиглись лжеученья ныне,
Творят свой столп греховные дела.

От гнета заблуждений тяжела,
Лишенная опоры в благостыне,
Она упала в глубь морской пустыни –
Меня же за собою увлекла.

Несом я бурной пенною волною,
Но нет, не вóды злобы предо мною –
Лишь океан Божественной любви.

Спаситель, что приял венец терновый,
Путь укажи мне водный в Город Новый
И церковь на скале возобнови!

Бетурнэ (XIII век)
Le Bétourné

***
Смотрите, как я потрясен,
Услад любовных не познав:
Средь мудрых я умалишен,
Средь дураков – рассудком здрав,
Труд ни один мой не свершен,
И кроток в ярости мой нрав.

Богат я, в нищете прожив,
Я разом злобен и учтив,
Я изъясняюсь немотой,
Я глух, но слышу все слова,
Безногий, славлюсь быстротой,
Тружусь, к полудню встав едва.

Я от безделия устал;
Жена верна, но я рогат;
В три горла ел – голодным встал;
Все промотал – и вновь богат.

Скачу в седле я без коня,
Я, возвращаясь, ухожу,
Хоть нет чертогов у меня,
Весь двор приемом поражу.

Пьянею, коль вода во рту,
Мне сладка соль и горек мед,
Совру я вам начистоту,
Откуда я веду свой род:
Из немцев да из Пуату.
А что из двух? То Бог сочтет.

Закончу песню навсегда –
Ее споют еще не раз.
Пусть к девушке летит, туда,
Где так Амор меня потряс.
И, коли страсть ей не чужда,
Ответный мне раздастся глас.
Господь! Я счастие тогда
Познаю в этот добрый час.


Oez com je sui bestornez
Por joie d'amors que je n'aî:
Entre sages sui fous clamez
Et entre les fous assez sai.

Onques ne fis que faire dui;
Quant plus m'aïre plus m'apai.

Je suis mananz et riens ne puis
Avoir; mauves sui et cortois.
Je suis muez por bien parler
Et sorz por clerement oïr,
Contraiz en lit por tost aler
Et colier por toz tens gésir.

Je muir de faim qant sui saous
Et de noient faire sui las;
De ma prode famé sui cous,
Et en gastant le mien amas.

Quant je cheval lez mon cheval,
De mon aler faz mon venir.
Je n'ai ne maison ne ostal :
Si i porroit uns rois gésir.

Aiguë m'enivre plus que vins;
Miel me fait boivre plus que seus;
Prudon sui et lechierres fins,
Et si vos dirai briement quex :
Alemans sui et Poitevins,
Ne l'un ne l'autre, ce scet Diex.

La rotroange finerai
Qui maintes foiz sera chantée.
A la pucele s'en ira
Por cui amors m'ont bestorné.
Si li plaist, si la chantera
Por moi qui la fis en esté.
Et Diex ! se ja se sentira
Mes cors de la soe bonté!

ПОЗВОНОЧНЫЙ СОБОР

suintement cathédrale vertébré supérieur

André Breton

Есть много достойных
Прозваний собора:
Костяк мирозданья,
Вселенной опора;
Воспеть я желаю
Тебя в час урочный,
Хребет нерушимый,
Собор позвоночный!

Средь людной пустыни
Воздвигнутый столп,
Резной волнорез
Для бушующих толп,
Средь бурного моря
Родосский колосс,
Что гордую голову
В небо вознёс,

Венец императорам,
Посох аббатам,
В ночной глухоте
Зазвучишь ты набатом,
Ты Словом разгонишь
Сей морок полночный,
Водитель заблудших,
Собор позвоночный!

Зрак дольнего мира,
Витражные очи:
Три взора – Духовный,
Сыновний и Отчий;
Согласные звуки
Небесного хора
Зиждителя славят
Земного собора.

Во тьме непроглядной
Белеющий остров,
От трубного гласа
Воскреснувший остов,
Ты душу обрящешь –
Людскую иль скотью?
Когда эти кости
Оденутся плотью?

Июль – октябрь 2006.

Фернандо де Эррера (ок. 1534 - 1597)
Fernando de Herrera

Сонет LXXXVII. На победу при Лепанто

Глубоководный Понт! Гремит твой рёв,
Смятением и страхом возбужденный;
Лик подними из глубины бездонной –
Горит в огне кровавый твой покров;

Увидишь – сомкнуто кольцо судов,
И сарацин, в отваге превзойденный,
Пыланьем, дымом, громом пораженный,
Дрожа, от христиан бежать готов.

Восславь глубинным рокотом такое
Свершенье, небывалое на свете,
Неслыханной хвалой наполни слух;

Скажи, что заслужили славу двое,
Чрез них мы торжества стяжали эти:
Австриец юный и испанский дух.

Soneto LXXXVII (Por la victoria de Lepanto)

Hondo Ponto, que bramas atronado
con tumulto y terror, del turbio seno
saca el rostro de torpe miedo lleno,
mira tu campo arder ensangrentado,

y junto en este cerco y encontrado
todo el cristiano esfuerzo y sarraceno,
y cubierto de humo y fuego y trueno,
huir temblando el impío quebrantado.

Con profundo murmullo la victoria
mayor celebra, que jamás vio el cielo
y más dudosa y singular hazaña,

y di que sólo mereció la gloria,
que tanto nombre da a tu sacro suelo,
el joven de Austria y el valor de España.

Томас Трэхерн (1637 – 1674)
Thomas Traherne

Возвращение

1

Господь, иду я в детство напрямик.
Воскресни, взрослая душа;
Утробы материнской ученик,
Люблю я люльку малыша.
Как дивно быть мудрее всех,
Не ведая, что значит грех.

2

Пока защиты от соблазнов нет,
Надежен верный мой приют –
Младенчество; туда бегу от бед,
Там искушенья не гнетут.
Держу обратно в чрево путь,
Чтоб миг рождения вернуть.

3

Господь, я в детстве был Тобой богат;
Затем привык я к нищете,
А прежде, видя Твой бесценный клад,
Тебя я славил в простоте;
В ребячестве не знал я дней,
Лишенных милости Твоей.


The Return

1

To infancy, O Lord, again I come,
That I my manhood may improve:
My early tutor is the womb;
I still my cradle love.
Tis strange that I should wisest be,
When least I could an error see.

2

Till I gain strength against temptation, I
Perceive it safest to abide
An infant still; and therefore fly
(A lowly state may hide
A man from danger) to the womb,
That I may yet new-born become.

3

My God, Thy bounty then did ravish me!
Before I learned to be poor,
I always did Thy riches see,
And thankfully adore:
Thy glory and Thy goodness were
My sweet companions all the year.

Жан Пармантье (1494 – 1529)
Jean Parmentier

Королевская песня о новой земле
Разговор между экипажем судна, называемого «Человечество», и его капитаном, именуемым Сила Божья

– Свистать на вахту! Ну, живей, живей!
– Какая склянка? – Шевелись, лентяи!
Уж вышло время. Парни, не робей!
Пора уж, его даром не теряя,
Приняться за работу, выбирая
Посильного деянья бремена.
– Да почему? – Земля уже видна!
Тяни канат Усердья посильнее,
Спускай Надежды якорь с корабля.
Узнаете вы как нельзя скорее:
Всем изобильна новая земля.

Здесь ваша доля; я уж много дней
Ее в конце похода обещаю.
– Когда же суша станет нам видней?
– Уж скоро: Божью волю возвещаю.
Когда, для света небо очищая,
Падет тумана злого пелена,
То вновь лампада будет зажжена
Над морем, освещая нас и грея,
А тьму и мглу безжалостно паля.
Узнай, о свете Мудрости радея:
Всем изобильна новая земля.

– Уж день настал? – Уходит мрак ночей,
В сиянии стремительно сгорая!
Над морем свет от солнечных лучей
Зажегся, тьму и тучи разгоняя
И взору изумленному являя
Господню Длань – ту бухту, где волна
Иль буря мореходу не страшна.
– А хлеб там будет? Будут – что чуднее –
Мед, молоко и тучные поля?
– В избытке. Не солгал о той земле я:
Всем изобильна новая земля.

Копья Любви на свете нет острей –
Летит, сердца чистейшие пронзая;
Подняться я на марс велю скорей,
На мачте прочно древко закрепляя
И гордо знамя Чести водружая!
Кто видит – поднялось ли что со дна?
– Видна мне по бакборту белизна.
Мой капитан, то небо ль? – Разумею:
Сияет солнце, берега светля,
И обознался ты – небес белее,
Всем изобильна, новая земля.

Благословенье Божие на ней;
Раскинулись поля ее, лаская
И услаждая взор людских очей!
Вы не найдете сладостнее края.
Пасется Агнец здесь, траву вкушая,
Ему вся Благодать уделена.
Да будет красота уяснена
Сих мест, что процветают, зеленея:
Всевышний, к Деве соблаговоля,
Прозванье дал ей милостью Своею:
«Всем изобильна новая земля».

Вперед, скитальцы! В дар вам отдана
Богатая, счастливая страна!
День проведите, буйно веселея,
Марию-Деву радостно хваля.
Ей похвалы не выискать точнее:
«Всем изобильна новая земля».

Оригинал: http://tinyurl.com/zjjaoq7

ФЕЛИКС ОРТЕНСЬО ПАРАВИСИНО

(1580-1633)

К ХУДОЖНИКУ ЭЛЬ ГРЕКО, НАПИСАВШЕМУ МОЙ ПОРТРЕТ

О Грек божественный, уже не диво,
Что ты природу превзошел в картине,
Но диво то, что отступает ныне
И небо перед тем, что боле живо.

На полотне простерло так правдиво
Свое сиянье солнце на притине,
Что ты причастен Божией средине,
Природы властелин трудолюбивый.

Прошу, о состязатель Прометея:
Свет жизни не кради в своем портрете,
В сем образе, во всем со мною схожем.

Душа в смятенье, выбирать не смея,
Хоть двадцать девять лет она на свете,
В каком творенье жить - твоем иль Божьем.

Divino Griego, de tu obrar no admira
que en la imagen exceda al ser el arte,
sino que de ella el cielo por templarte
la vida deuda a tu pincel retira.

No el sol sus rayos por su esfera gira
como en tus lienzos. Basta el empeñarte
en amagos de Dios: entre a la parte
Naturaleza que vencer se mira.

Émulo de Prometeo en un retrato
no afectes lumbre, el hurto vital deja,
que hasta mi alma a tanto ser ayuda.

Y contra veinte y nueve años de trato,
entre tu mano y la de Dios, perpleja,
cuál es el cuerpo en que ha de vivir duda.

Эсташ Дешан (ок. 1340 – 1404/05)
Eustache Deschamps

Баллада на смерть Бертрана дю Геклена

О, корень чести и бесстрашья древо,
Воитель, наделенный сердцем льва,
Отрада короля и королевы,
В сраженьях знавший только торжества,
Мудрейший воин, рыцарей глава,
Сразивший всех врагов на поле брани,
Орудуя мечом в могучей длани, –
Никто с тобою не сумел сравниться.
Наденем траур, плача о Бертране,
Цвет рыцарства, оплакивай гробницу!

Бретань, начни с печального напева,
Нормандия, скажи ему слова
Прощанья; хоронить идите все вы,
Овернь, Гиень и Лангедок. Сперва
Да вспомнится старинная молва,
Взываю к Пикардии и Шампани
Об Аретузе не забыть преданий –
Водою став, пролейтесь вы в слезницу.
Всем ныне сводит сердце от рыданий.
Цвет рыцарства, оплакивай гробницу!

Воители! На вас не знал он гнева,
Признайте же за ним права родства:
Бертрану полюбились на войне вы,
Он вас детьми не называл едва.
Геклен погиб – душа его жива,
Теперь о нем молитесь, христиане, –
Пусть тот, кто столько совершил деяний,
В селениях небесных водворится.
Померкнул светоч доблестных дерзаний.
Цвет рыцарства, оплакивай гробницу!

Ballade sur le trépas de Bertrand Du Guesclin

Estoc d'honneur et arbre de vaillance,
Cœur de lion épris de hardement,
La fleur des preux et la gloire de France,
Victorieuux et hardi combattant,
Sage en vos faits et bien entreprenant,
Souverain homme de guerre,
Vainqueur de gens et conquéreur de terre,
Le plus vaillant qui onques fut en vie,
Chacun pour vous doit noir vêtir et querre :
Pleurez, pleurez, fleur de chevalerie.

O Bretagne, pleure ton espérance,
Normandie, fais son enterrement,
Guyenne aussi, et Auvergne or t'avance,
Et Languedoc, quier lui son monument.
Picardie, Champagne et Occident
Doivent pour pleurer aquerre
Tragédiens, Aréthusa requerre
Qui en eaue fut par pleur convertie,
Afin qu'à tous de sa mort le cœur serre :
Pleurez, pleurez, fleur de chevalerie.

Hé! gens d'armes, ayez en remembrance
Votre père - vous étiez ses enfants -
Le bon Bertrand, qui tant eut de puissance,
Qui vous aimait si amoureusement;
Guesclin priait : priez dévotement
Qu'il puist paradis conquerre;
Qui deuil n'en fait et qui ne prie, il erre,
Car du monde est la lumière faillie :
De tout honneur était la droite serre :
Pleurez, pleurez, fleur de chevalerie.

Шарль Вион д’Алибре (ок. 1600 – ок. 1653)
Charles de Vion d'Alibray

***
Я толстый. Втиснут в кабинет,
Как червь окуклен шелковичный,
Я сочиняю сей сонет,
К людской гордыне безразличный.

Зачем же нам в просторе жить,
Друг друга более не видя?
С каморкой лучше нам дружить –
Хоть в тесноте, да не в обиде.

Вместившись в узкую дыру,
Я в ней счастливей, не совру,
Чем во дворце тиран надменный.

Заняв в клетушке все, что мог,
Я заявлю вам дерзновенно,
Что наполняю все, как Бог.

Оригинал:
http://tinyurl.com/pd3lqan

Филоте О’Недди (1811 – 1875)
Philothée O'Neddy

Ночь четвертая. Некрополь

Нам дурно на земле и хорошо под ней.
(Петрюс Борель)

I
Вот речи юноши-скелета;
Он, руки на груди скрестив, их мне изрек
До наступления рассвета
На кладбище, где я скитался, одинок:

II
«О сын отверженности, внемли!
Когда Несчастье, злой филер,
Вслед за тобой обходит земли,
Чтоб вызвать на дуэльный спор,
Когда в отчаяньи гнетущем
Ты видишь в собственном грядущем
Одну лишь черноту вокруг,
Когда, истерзанный любовью,
Напрасно тянешь к изголовью
Снотворное для скорбных мук,

Когда помочь беде суровой
Друзья и братья не спешат,
Когда ты созерцаешь снова
Ухмылку и ехидный взгляд,
И Рок, тюремщик твой упрямый,
Не льет целебного бальзама
Тебе на раны, отобрав
В ночи, лишенной сновидений,
Игрушку-лиру, коей гений
Увеселяет грустный нрав, –

Ты в смерти обретешь спасенье!
Не уступай Христу ни в чем:
Будь разом жертвой преступленья,
Своим судьей и палачом.
И пусть фанатик неприкрытый
Не пустит остов твой забытый
Под храмовой святыни свод!
Пусть в исступленности безумной
Хор лжепророков многошумный
Тебя стократно проклянет!

III
Ах, как же сладко спать под гробой доскою!
Здесь неподвижностью довольны мы такою:
Я складки савана с руки могу стрясти,
С соседним остовом персты свои сплести.
Приятно ощущать, как прорастают корни,
Сплетаются в узлы живее и проворней,
И слушать вихря стон, сгибающий к земле
Кустарник, у тебя возросший на челе,
Иль встретиться с росой, твоей подругой доброй,
Брильянтами тебе она украсит рёбра,
По бархатной траве грядет к тебе она,
Во влажности своей нежна и холодна.
Повсюду только тишь и сладкое безделье.
Нет яростей любви в спокойном подземелье,
Ничто не будет грызть бесстрастные сердца…»
– Да, беззаботна жизнь в усадьбе мертвеца!

Nuit quatrième

Nécropolis

Sur la terre on est mal : sous la terre on est bien.
(PETRUS BOREL)

I
Voici ce qu'un jeune squelette
Me dit les bras croisés, debout, dans son linceul,
Bien avant l'aube violette,
Dans le grand cimetière où je passais tout seul :
II
Fils de la solitude, écoute !
Si le Malheur, sbire cruel,
Sans cesse apparaît dans ta route
Pour t'offrir un lâche duel ;
Si la maladive pensée
Ne voit, dans l'avenir lancée,
Qu'un horizon tendu de noir :
Si, consumé d'un amour sombre,
Ton sang réclame en vain, dans l'ombre,
Le philtre endormeur de l'espoir ;
Si ton mal secret et farouche
De tes frères n'est pas compris ;
Si tu n'aperçois sur leur bouche
Que le sourire du mépris
Et si, pour assoupir ton âme,
Pour lui verser un doux dictame,
Le Destin, geôlier rigoureux,
Ne t'a pas, dans ton insomnie,
Jeté la lyre du génie,
Hochet des grands coeurs malheureux ;
Va, que la mort soit ton refuge !
À l'exemple du Rédempteur,
Ose à la fois être le juge,
La victime et l'exécuteur.
Qu'importe si des fanatiques
Interdisent les saints portiques
À ton cadavre abandonné ?
Qu'importe si, de mille outrages,
Par l'éloquence des faux sages,
Ton nom vulgaire est couronné ?
III
Sous la tombe muette oh ! comme on dort tranquille !
Sans changer de posture, on peut, dans cet asile,
Des replis du linceul débarrassant sa main,
L'unir aux doigts poudreux du squelette voisin.
Il est doux de sentir des racines vivaces
Coudre à ses ossements leurs noeuds et leurs rosaces,
D'entendre les hurrahs du vent qui courbe et rompt
Les arbustes plantés au-dessus de son front.
C'est un ravissement quand la rosée amie,
Diamantant le sein de la côte endormie,
À travers le velours d'un gazon jeune et doux,
Bien humide et bien froide arrive jusqu'à vous.
Là, silence complet ; farniente sans borne.
Plus de rages d'amour ! le coeur stagnant et morne,
Ne se sent plus broyé sous la dent du remords.
- Certes, l'on est heureux dans les villas des morts !

ЖАН-БАТИСТ ШАССИНЬЕ
(ок.1571– 1635)

* * *
Подумай, смертный: вдруг чужим предстанет взорам
В могильнике твой труп, обглоданный червем,
Лишенный плоти, жил и членов; костяком
Соделаешься ты, всем выжившим укором.

Без тканей, мяса, мышц, небесным приговором
Казненный, ты лежишь, и тлеющим глазком
Навыворот глядишь. Телесный скорбный дом
Стал пропитанием опарышам-обжорам.

Повсюду сеет вонь разорванный живот,
Отрава мерзкая по воздуху плывет,
А нос изъеденный на голове зияет.

Существования познав неполноту,
На Бога уповай, считая за тщету
Все те дела, что нас с тобой не умудряют.

Jean-Baptiste CHASSIGNET

Mortel pense quel est dessous la couverture
D’un charnier mortuaire un cors mangé de vers,
Descharné, desnervé, où les os descouvers,
Depoulpez, desnouez, delaissent leur jointure :

Icy l’une des mains tombe de pourriture,
Les yeux d'autre costé destournez à l’envers
Se distillent en glaire, et les muscles divers
Servent aux vers goulus d’ordinaire pasture :

Le ventre deschiré cornant de puanteur
Infecte l’air voisin de mauvaise senteur,
Et le né my-rongé difforme le visage ;

Puis connoissant l’estat de ta fragilité,
Fonde en Dieu seulement, estimant vanité
Tout ce qui ne te rend plus sçavant et plus sage.