8 мая 1967 года в Москве был открыт мемориальный архитектурный ансамбль «Могила Неизвестного солдата».
К огромному сожалению, в Санкт-Петербурге нет ни одного памятника «Неизвестному солдату».

Похороны странника

Громадная толпа не менее 20,000 человек окружала 12-го декабря 1889 года, Фонтанку, близь Малкова переулка и далее по Садовой, Сенной площади, вокруг церкви Спаса. Торговцы, купцы, рабочие, женщины, дети, старики, молодые, много больных, известных в народе за „кликуш“, сплотились в одну „живую стену“, так что не только проехать, но и пройти было невозможно. Дом Тарасова с 10 Декабря буквально осаждался день и ночь народом....
Здесь происходили похороны богобоязненного странника Александра, чтимого нашим купечеством и торговым людом за праведника, который более тридцати лет в веригах путешествовал по св. местам и скитался в лесах, питаясь подаянием и Христовым именем.
Десятки тысяч народа, собравшиеся у гроба старца и приехавшие даже из Москвы, Новгорода, Пскова, Кронштадта и др. мест свидетельствуют о громадной популярности странника, в виду чего мы и считаем не безынтересным познакомить наших читателей с личностью и обстановкой смерти этого отшельника.
Крестьянин Вологодской губернии Александр Михайлов приехал в Петербург в двадцатых годах, поступил „по торговой части“ и скоро, сделавшись хозяином, приобрел солидное состояние. В 1856 году, когда он имел уже несколько лавок, ему явилось видение и таинственный голос приказал продать все, раздать бедным имущество, а самому посвятить себя Богу.
Михайлов в точности исполнил приказание ночного видения и не старым еще человеком, лет 45-ти, ликвидировал всю торговлю и оставшись без копейки, скрылся из Петербурга: в одном из монастырей он наложил на себя вериги весом 1 пуд и 3 фунта: вериги состояли из железного пояса, толщиной более 1½ дюйма и таких же поручней через оба плеча.
Михайлова встречали в рубище, с тяжелым посохом в руке и непокрытой головой: он являлся в Иерусалиме, на Кавказе, в тундрах севера, но никто не знал никогда, откуда он являлся и куда держал путь. Уверяли, что молитвы его исцеляют болезни и по этому везде, где он появлялся, тотчас собиралась толпа народа. Лет 15 тому назад, уже седым стариком, он приезжал в Петербург и, сшив здесь себе саван, отдал его на хранение некоей Семеновой, сказав, что он придет помирать к ней в конце 1889 года.
Действительно, 8-го декабря, на пороге квартиры Семеновой, в доме Тарасова на Фонтанке появился белый как лунь старик. Его приняли сначала за привидение и страшно перепугались, но он сделал знак рукой и проговорил:
— Не бойся, Марья, это я, пришел к тебе помирать, час мой пробил, пошли за священником и слесарями: надо снимать мои вериги, я должен умереть свободным.
9-го декабря старик причастился св. тайн; вросшиеся в его тело вериги были распилены и сняты при страшных мучениях.
— Ну, теперь прощайте, я умираю, сказал он утром 10-декабря, и затем тихо скончался.
Трудно описать, какую сенсацию произвела эта таинственная кончина; в два дня ко гробу старца нанесли несколько мешков медных и серебряных монет; день и ночь двери стояли раскрытыми и толпа колыхалась, нисколько не уменьшаясь.
На свежей могиле Александра Михайлова весь день до закрытия Митрофаньевского кладбища толпился народ и отчитывали больных.
Редактор Н. Суворов.
Дозволено цензурою. Февраля 14 дня, 1890 года. Вологда. В типографии Губернского Правления.

Продолжаем публиковать концептуальные статьи современного мыслителя, известного кинорежиссера Олега Павловича Тепцова, написанные специально для "Помним всех поимённо".
Ранее были опубликованы статьи: Communis или содружество цивилизаций и Fundamentum (про современное "искусство").
Сегодня публикуется фрагмент киносценария "Собор".

Собор (фрагмент киносценария, 2017).

Москва. 1376 год. В одной из великокняжеских палат готовится презентация проекта строительства нового каменного собора*. В центре стол с макетом — подражание классической греческой храмовой архитектуре со сферическим шлемовидным куполом, рядом подставки для листов с планами фундамента, эскизами внутренних помещений, деталями интерьеров. Сыновья великого князя бегают в догонялки - пятилетний Даниил и четырехлетний Василий. Входят: Димитрий с Евдокией, Алексий митрополит, посольский дьяк, бояре, грек архитектор, его помощник. Рассаживаются. Молодые княжичи около матери. Архитектор встает к макету.
— Господин великий князь Владимирский и Московский, Димитрий Иванович, его великолепнейшая супруга Евдокия Димитриевна, Ваше Преосвященство митрополит Московский Алексий, дорогие гости, разрешите мне… — грек кашляет, ему подают воды.
— Разрешаем, разрешаем, рассказывай Зефирос, не смущайся, — подбадривает его Димитрий.
— Ваше Величество, я только хотел... — снова кашляет, пьет воду, старается сдержаться, краснеет, напрягается. Присутствующие улыбаются.
— Владыко, может, ты свое мнение нам откроешь, а потом и автор прокашляется?
Все смотрят на Алексия, наступает полная тишина.
— Скажу, княже, что картинки красивые, а толку мало… Не нужны нам более образцы иноплеменные. Да простит меня уважаемый автор. Что-то в последнее время свою старину забывать стали. Многое пожгли, многое утеряно, вот и надо восстанавливать. Что осталось? Церковь Покрова на Нерли в Боголюбово, Успенский собор во Владимире, Новгородская София? Не Византия, еще большая древность. Откуда эти купола-маковки, простые и крестчатые бочки-закомары, откуда многоглавие, соборность? Эта-то соборность, согласие нам сегодня нужны, как никогда. Враг старается поссорить власть с народом, церковь с властью, соблазняет людей ученых, книжных, а они, в свою, очередь простой люд баламутят. Да, вера христианская к нам от иноземцев пришла, но принята нами сердцем, всей нашей историей; не слепо вторим, на свой лад перекладываем. Прости, княже, может быть, долго и мудрено говорю, слова мои воздушные, не прочные, но если в камне скажем, в веках устоим. Негоже нам более заимствовать без разбора. Другой собор нам нужен. Свой. Богородицу славим!
После небольшой паузы Димитрий обращается к архитектору:
— Что же, Зефирос, возразишь, аль согласен?
— Мы, Ваше Величество, можем выполнить любое задание, — опустив глаза отвечает грек.
— Знаю, знаю, лишь бы платили, — Димитрий весело переглядывается с Евдокией, оглядывает бояр. Молчат бояре. Молчит и грек.
— Ну, а коли согласен, так давай, друже, переделывай. Посмотрим, что получится. У нас ведь тоже мастера имеются. — Димитрий встает и вместе с Евдокией уходит из палаты.

*Историческая справка
Самый старый сохранившийся каменный храм Москвы – церковь Рождества Богородицы на Сенях, построенный по велению вдовы Димитрия Ивановича (Донского) Евдокии Димитриевны в 1394 году, по мнению ряда историков в честь победы великого князя на Куликовом поле.

Олег Тепцов для Помним всех поименно