В американском политическом словаре есть такое понятие как weaponized immigrant. Означает оно иммигранта, обслуживающего интересы империи от лица той или иной этнической группы (кубинцы в Майями, украинцы в Канаде, русские на Брайтоне и т.д.). Речь о правой и праволиберальной диаспоре, поддакивающей политике Вашингтона с трибуны своей национальной идентичности.

Об этом понятии мне напомнил свежий пост Мустафы Найема, в котором он «помнит свою первую родину невероятно свободной, светской, цветущей».

Найем родился в 1981-м году, – когда в стране уже три года шла война, – и покинул Афганистан в 1989-м, когда ему было 8 лет… И, всё же, он запомнил свою родину «невероятно свободной, светской, цветущей». Отметим, что детство Мустафы прошло в Демократической Республике Афганистан, которой правили социалисты.

С 1976-го года отец Мустафы Найема был заместителем министра образования Афганистана. Опять же, при леваках. В 1986-м году он переехал в Советский Союз, где написал диссертацию, и получил от проклятых совков учёную степень кандидата психологических наук в Национальной Академии Наук СССР. Именно благодаря коммунистам отец Мустафы смог спасти своих детей от моджахедов, и перевезти их в Москву.

То, что моджахеды были «борцами за свободу», которых Вашингтон заливал в этом качестве баблом и оружием на борьбу с «красной угрозой», Мустафа не помнит. Он помнит, как «супруга афганского короля ездила по Кабулу на кабриолете с непокрытой головой», но забыл, что этот символ был частью левых реформ, против которых, ещё при этом самом короле, начала нагнетаться консервативная оппозиция из племенных вождей и духовенства.

Помнить об этом с нынешних политических позиций Мустафы не очень удобно. Куда удобнее проскочить левый период афганской истории, оставив от него один кабриолет, и то, для чего ребят типа Найема приглашают на волны очередного «голоса Америки»:

«Советская оккупация в один день поставила целый народ перед абсурдным выбором: остаться жить с коммунистами или бросить семью, уйти в горы и стать партизаном».

Что, к слову, было выбором между той самой «невероятно свободной, светской, цветущей родиной», которую запомнил Мустафа, и 12-летними секс-рабынями в руках консервативных головорезов из забзделой пещеры…

Семья Мустафы свой выбор сделала. И свалила в советскую Москву, благодаря чему Найем остался в живых и сделал карьеру в качестве имперского функционера в одной из новых постсоветских колоний, откуда теперь делится с нами своей избирательной памятью…