Ловите технический анализ бумаг Яндекса лично от меня. Это слон и за ним идет слоненок. С вас с каждого по 5 тыщ

Прислали с полей ПМЭФ

🇷🇺 Российские процессоры

И еще о процессорах Baikal-S. Только мы вчера обсудили, что их более не получается производить на Тайване, так теперь Андрей Евдокимов, гендиректор "Байкал Электроникс", рассказал Газете.Ru, что никто не планировал ничего замораживать, но производство Baikal-S действительно может быть перенесено с Тайваня.

Никакой конкретики в ответе нет, пока что официальная информация: "рассматриваем все варианты", включающие перезд на другую фабрику "за рубежом" или "внутри страны".

Продолжатся работы и по Baikal-S2 и Baikal-L.

Напомню, что проектирование полного цикла подразумевает точное знание предприятия, где будет производиться изделие и его особенностей. Как правило используется удаленный доступ к необходимой документации производителя. Так что до выбора производства завершить разработку можно будет только в общем виде, а после выбора производства придется еще "допиливать" разработку под него. Впрочем, это обычно занимает все же меньше времени, чем разработка с нуля.

К сожалению, не последовало комментариев по теме - действительно ли уже произведенные чипы Baikal-S "зависли" у TSMC или где-то еще на Тайване и их пока что не получается добыть.

В моей голове бесконечно крутится одна мысль, очень интимная и очень тяготящая. Я уже несколько раз хотела написать об этом в канал, но каждый раз себя отговаривала, потому что воспринимаю это как свой личный позор. К тому же я не уверена, что меня поймет кто-то, находящийся вне журналистики – и оттого, что пост проигнорируют, мне станет еще грустнее. Но сегодня потребность выговорится перевесила боязнь быть непонятой, поэтому я пишу этот текст.

Дело в том, что я очень люблю свою профессию, но мне кажется, что в России она потеряла какой-либо смысл. Молодым студентам на журфаке часто говорят, что пресса – это четвертая власть. И это реально работает в других странах: например, когда в 2019 году американские СМИ опубликовали фрагменты телефонного разговора Владимира Зеленского и Дональда Трампа, в котором последний хотел вынудить президента Украины начать расследование о деятельности Хантера Байдена в его стране, в отношении экс-президента США была инициирована процедура импичмента (которая, впрочем, не смогла пройти Сенат). Другой яркий пример – история, которая разворачивается прямо сейчас: британскому премьеру Борису Джонсону едва не объявили вотум недоверия из-за публикаций о том, что он провел рождественскую вечеринку во время локдауна.

Я очень не хочу говорить о том, в какой стране СМИ лучше, а в какой хуже. Уверена, что те или иные ограничения для прессы есть везде. Я лишь обращаю внимание на тот факт, что иногда за публикацией следует хоть какая-то реакция – начинается расследование, поднимается вопрос об отставках. И речь идет не о дворцах, личных джетах и проститутках на яхте – речь идет о тусе во время карантина.

В России реакцией чаще всего становится обыск, обезьянник, статус иноагента и блокировка Роскомнадзором. А иногда — уголовное дело и реальный срок. И тем не менее, есть люди, которые продолжают этим заниматься. А я вот боюсь. Я вообще максимально отодвинулась от общественно-политического дискурса — пишу про акции, облигации, периодически подъебываю участников рынка. Но разве все это важно, когда погибают люди? И я, получается, трус?

Впрочем, кризис автора в какой-то степени даже меркнет перед кризисом читателя. Я не могу отделаться от ощущения, что люди настолько пресытились материалам о беспределе власть-имущих и отсутствием какой-либо реакции, что стали просто их игнорировать. Бывает, конечно, что выходит что-то резонансное – но и это обсуждают день-два, после чего забывают. И я понимаю людей. Понимаю, что никто не хочет лезть под дубинки, понимаю, что Иван Голунов, кажется, был единственным кейсом, когда дело удалось отыграть народным гневом.

Я стараюсь себя уговорить, что я (как маленький человек) в силах совершать хотя бы маленькие итерации вне плоскости журналистики. Например, жертвовать деньги в благотворительные организации, что я делаю каждый месяц последние три года. Но это, конечно, нихуя не сравнимые вещи. И каждый день в моей голове крутится мысль о том, что я трус и бесполезный человек.

Главные новости медиа и IT 21 июня:

❗ «Роснефть» предлагает установить налоговые льготы для многопрофильных компаний, у которых есть IT-бизнес, в том числе для некоторых своих дочерних структур. Сейчас компании, у которых доля выручки от IT-бизнеса составляет не менее 90%, а ПО аккредитовано Минцифры, могут претендовать на льготы по налогу на прибыль и снижение страховых взносов.

❗ Исполнение поправок к закону «О персональных данных», которые сейчас рассматривает Госдума, может привести к серьезным расходам малого и среднего бизнеса. В «Опоре России» оценивают дополнительные издержки на уровне почти 33 млрд руб. в год. Еще около 1,7 трлн руб., по оценке экспертов, может стоить оборудование для подключения к системе обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий компьютерных атак (ГосСОПКА). Ждут проблем из-за новых мер и крупные маркетплейсы. Авторы инициативы частично признают претензии и готовы корректировать законопроект.

❗В российский рекламный холдинг «Игроник» вошли Progression Group, коммуникационная группа Strong Advertising и локальное агентство «Сова». В результате альянса «Игроник» рассчитывает увеличить объем закупок рекламы с 9 млрд руб. до 17 млрд руб. в 2022 году. Переговоры об объединениях ведут и другие рекламные группы. По прогнозам экспертов, можно ожидать череды подобных партнерств, поскольку они позволяют агентствам легче переживать кризис, связанный с потерей бюджетов иностранных компаний — ожидается падение рынка на 40%.

❗На фоне усиления хакерских атак на IT-инфраструктуру крупнейшие компании РФ в сфере информбезопасности могут создать отраслевую организацию для обмена опытом и разработки общих решений. Идею выдвинул основатель Positive Technologies Юрий Максимов, к нему могут присоединиться «Лаборатория Касперского», R-Vision, профильные подразделения ОАО РЖД, «Росатома» и ряда других. Но эксперты и другие участники рынка ститают маловероятным желание компаний делиться тем, что составляет для них ключевую коммерческую ценность.