Путешественник Кротов и краевед Ротов в студии «Крота Казанского». Обсудили мечети Малайзии, афганское гостеприимство и цены в Иране

В новом спецвыпуске нашего подкаста мы говорим не об истории, а о настоящем. Что делать, если манят арабская ночь и волшебный Восток? Если хочется увидеть дворцы Ирана и горы Афганистана вживую. Наш сегодняшний гость считает, что для этого достаточно быть вежливым и гостеприимным. А остановить человека может только лень.

Гость эпизода — Антон Кротов, путешественник и писатель. Он посетил уже 150 стран, проехал автостопом Азию и Африку. Вопросы, важные и наивные, гостю эпизода задал главред «Крота Казанского». О безопасности и деньгах, о еде, ночлеге и религии.

Спецвыпуск подкаста можно послушать на Яндекс Музыке, Apple Podcasts и других онлайн-стримингах.

Эпизод выходит на онлайн-стримингах. Благодарим за помощь с организацией интервью лекторий «Milmax Science».

«Крот Казанский» — проект о локальной истории Казани и Поволжья.

Как победить революцию и все болезни с помощью сусликов. Забытый казанский стартап

В начале XX века на улицах Казани можно было встретить странного человека. Длиннобородый старик зимой и летом носил самодельный меховой наряд. Это был крестьянин Егор Горобченко. И каждому встречному, кто готов был слушать, он рассказывал о главной своей страсти — о сусликах.

Горобченко вещал, мол, суслики заполонили страну. Животные быстро размножаются и приносят огромный вред сельскому хозяйству. Вывалив это, Горбаченко вручал собеседнику свою брошюру о «сусликовом эфире». Мол, из жира животных можно делать чудодейственную панацею от всех болезней.

Конечно, Горобченко искал денег, чтобы начать бизнес и предлагал вступить в его компанию. А в 1907 он пришёл в губернскую управу и попросил 10 000 рублей. Идея была богатая: организовать убийство сусликов, дать крестьянам подработку, а из шкур по методу Горобченко, делать одежду для тех же крестьян, ну и чудо-эфир из жира. Население губернии будет процветать и забудет о политических протестах. Никаких митингов, только охота в степи.

Денег Горобченко тогда не дали. Но он их где-то нашёл. В 1913 году в Саратовской губернии он таки начал производить сусликовый эфир. Но вскоре местные врачи ему это запретили. Оказалось, что суслики распространяют чуму, которая нет-нет, да попадала в целебные бутылки.

Ещё раз о летнем купании зомби в Российской империи

Мы уже писали, как с жарой справлялись в деревне Бугульминского уезда в 1914 году. Там местные поили мертвеца. А что у татар? В селе Филипповка Самарской губернии был проверенный способ вызвать дождь: мулла опускал череп кобылы в озеро.

В 1912 году июль выдался засушливый. И обряд с черепом не помог. Тогда деревенские собрались на сход. Пришло человек 50 — татары-мусульмане и чуваши-христиане. Жара не делает культурных различий.

Пошли осматривать кладбище. В христианской части нашли могилу с трещиной в сухой земле. Решили, что мертвец оттуда выбирается и тучи разгоняет. Чтобы ему помешать, залили в трещину сначала десять вёдер кипятка, потом — ещё десять холодной воды.

Этот случай приводит корреспондент газеты «Камско-Волжская речь» № 170 от 31 июля 1912.

Островский украл пьесу у казанского актёра?

По крайней мере, такие сплетни ходили по Санкт-Петербургу целых пять лет. Причиной стала пьеса «Свои люди — сочтёмся» 1849 года. Скандальная комедия о банковских махинация прославила Островского. Настолько, что её постановки запретил лично император Николай I.

И тут начались разговоры, что текст пьесы Островский украл у казанского актёра и литератора Дмитрия Горева-Тарасенкова.

Дмитрий Горев был сыном разорившегося купца. Большое влияние на него оказал дядя — Алексей Тарасенков, публицист и лечащих врач Николая Гоголя. В отличие от многих коллег по сцене, Дмитрий учился в университете. В 1840-е годы он играл в составе казанской труппы, писал стихи и пьесы. А ещё страшно бухал.

Писатель Иван Горбунов однажды встретил актёра Горева на палубе волжского парохода. Он только что вышел из больницы. Его во время пьянки собутыльник пырнул осколком стекла. Актёр страдал приступами белой горячки и галлюцинациями. Но хвастался, что в Москве у него есть друзья, которые поддерживали историю против Островского.

Островский и Горев были знакомы, драматург этого никогда не скрывал. Осенью 1846 года они несколько вечеров вместе работали над идеей пьесы о банкротстве. Островский диктовал, а Горев писал. В общем-то, вот и весь «плагиат».

Настоящих покровителей у Горева в столице не было, а вот враги Островского были в восторге от клеветы. Князь-театрал Николай Назаров, издатель Андрей Краевский, многие консервативные журналисты писали фельетоны о скандале. В историю о плагиате поверили даже некоторые друзья Островского. Вся эта махинация была частью столичной грызни между славянофилами, западниками и несколькими редакциями модных журналов.

Правда, когда люди читали опубликованные тексты Горева, сомнения проходили. Казанский актёр был очень слабым автором. А его актёрскую карьеру разрушил алкоголь. Дмитрий Горев-Тарасенков умер в 1860-е годы в больнице для бедных в Таганроге. Подавился рыбной косточкой.